Ключ к сердцу

      Рядом с одноэтажным домиком, кремовые стены которого будто светились в темноте, стояла девушка, отчаянно приникая левым ухом к яркому прямоугольнику окна. Звуки были совсем приглушены, трудно разобрать даже отдельные буквы, что уж говорить о целостных словах, но блондинка не сдавалась и напрягала все слуховые и логические центры своей головы, лишь бы понять, что обсуждалось за бамбуковыми шторками. Это было против её принципов, против морали как её родителей, так и общества… но подобные мысли лишь ещё больше уверяли в правоте. Ярая необходимость в таком неправильном, но нужном действии — необычный случай. Но более чем реальный.  — Он уже уехал. Ей не о чем волноваться, — раздался приглушенный женский голос. Говорившая словно пыталась успокоить собеседника своим мягким тембром речи. Легко представить, как она осторожно поглаживает спутника по плечу или переплетает свои пальцы с его.       Хаги цокнула языком: мама вела себя как всегда. Несмотря на тяжесть ситуации, женщина оставалась спокойной внешне и брала на себя обязанность приводить в порядок остальных. Зачастую окружающими эта черта характера воспринималась как холодность… но они были совсем не правы. Только мама — Утошима на секунду окунулась в воспоминания — могла утешить одним лишь жестом, одним словом или даже нежной улыбкой. И понимание, что светилось в глазах родительницы, неизменно располагало к себе.  — Нужно её запереть. Оградить от этого идиота и его пагубного влияния на наше солнышко. А то вдруг еще взбунтуется и выкинет что-нибудь неожиданное, — в ответ сказал немного грубый, но на самом деле взволнованный мужчина.       Удивительно, как безграничная любовь сочеталась с совершенной глупостью и ненавистью. Отец невероятно обожал свою дочь и, как говорится, души в ней не чаял — баловал, частенько выводил на прогулки, помогал во всех начинаниях и даже подарил ей в свое время простенький фотоаппарат. С другой же стороны… Хаги не могла приводить к себе в гости приятелей (вдруг они предложат девочке что-то незаконное, пока родителей нет дома!), не имела права заводить отношения (учеба прежде всего, никакой легкомысленности!) и прочее. Порой девушка и сама понять не могла, как все-таки папа к ней относится. Казалось, наверняка это знала только его жена, даже не он сам.       Девушка покачала головой, отгоняя бессмысленные в данный момент размышления, а затем тихо отошла от собственного дома и осторожным, но быстрым шагом пошла в сторону единственного места, где её могли по-настоящему понять.

***

 — Какого черта?! — взвыл немолодой мужчина, увидев то, чего совершенно не ожидал (хотя в самой глубине души он подозревал подобное, молясь, чтобы такой исход все же его не настиг).       Комната дочери была пустой. Идеально заправленная кровать, чистый письменный стол, ровные ряды книг и коллекция снимков на стене… Из общей картины выбивалось лишь отсутствие большого походного рюкзака, с которым Хаги никогда не расставалась во время поездок, да грубо оторванный лист бумаги, что сразу привлек внимание отца. Мужчина взял его в руки, прочитал одну-единственную фразу… и осел на пол, невидящим взглядом уставившись на ровные, четкие буквы, складывавшиеся в слова «Я не могу без Акиры».  — Ушла… — прошептал он куда-то к потолку, постепенно теряя зрение из-за наступающих слез.

***

Девушка небольшими глотками пила чай, только что заваренный одним из её приятелей, и делилась деталями своей прелюбопытной истории. Слушатели — хозяин заведения, трое его сыновей (два приемных и родной) и несколько рядовых постоянных посетителей — внимали словам Хагиноске и поддерживали ту, как только могли. — Минут через десять уже пойду. Волнуюсь только по поводу родителей… — блондинка задумалась, помешивая ароматный напиток и вглядываясь в причудливые узоры, словно пыталась найти там ответы на свои вопросы. — Они будут волноваться, начнут искать. Станут проблемой, — холодно согласился один из близнецов, поправляя свою и так идеальную белую рубашку. — Мы можем с ними разобраться! Ну, в смысле, объяснить, в чем вся суть дела, — немного стушевался поначалу, подхватил его оптимистичный брат, ещё больше взлохмачивая свои и без того непослушные волосы. — Я понимаю и их, и Хаги-чан… — робко вставил шестилетний малыш, что сидел подле папы и чуть ли не прятался за его спиной (несмотря на то время, что компания провела вместе, ребенок все еще не полностью доверял ее членам). — Но то, что ты делаешь, верно. Так что не волнуйся об остальном, мы этим займемся, — подвёл итог небольшой дискуссии Гин, по-отечески улыбаясь всем участникам разговора. Те согласно кивнули, чуть ли не хором прокричали: «Можешь на нас положиться, Хаги!», и девушка, не в силах отказать, обняла их всех разом. По крайней мере, постаралась это сделать. — Я всех вас не забуду, — прошептала Утошима, роняя тёплые слезы.

***

      «Понпокорин» провожал Хагиноске всем своим разношерстным составом. Каждый из бывших в тот день в зале ресторана вспоминал: такого духа дружбы они не видели за последние несколько десятков лет (и такой же, а то и сильнее, появится в поселке лишь летом, с приездом одной крайне интересной девчонки…). Ребята свое обещание сдержали: на расспросы взволнованных родителей подруги отвечали честно, без утайки, но предостерегать тех даже не пришлось. Мать девушки сидела словно на иголках и так и порывалась уехать в Токио вслед за своей малышкой, но отец жестко пресек ее желание.       Логика мужчины поистине пугала. Он считал, что, раз Хаги сбежала в столицу по собственному желанию, то справится со всем сама. Нет — ее проблемы (на самом деле, думал иначе. Отец хорошо знал как Акиру, так и свою дочь, потому прекрасно знал, насколько теплыми были их взаимоотношения. Вот только то преступление кардинально перечеркнуло его восприятие. Повязанные в криминальном прошлом не имели права приближаться к Хагиноске, несмотря ни на что. Отец лишь надеялся, что ребенок сама поймет, насколько изменился ее лучший друг, и вернется. Именно поэтому он не хотел ее поддерживать). Со временем он, будто смущаясь, рассказал о своем мнении жене, а после и некоторым соседям. Не все поняли его точку зрения, но относится с таким резким холодом перестали.

***

      Теперь «Понпокорин» стал одним из самых посещаемых мест в городе. Если раньше ресторан был популярен лишь в узких кругах, отныне все узнали как о тамошней невероятной кухне (недаром ей заправлял Гин, обладающий поистине огромным стажем работы как за прилавком, так и у холодильника), так и о свежем источнике информации о беглой Хаги. Девушка порой присылала письма своим старым приятелям, а те зачитывали отрывки из него остальным жителям поселения (конечно же, с предварительного разрешения отправительницы). Те охали и смеялись, плакали и гордились ребенком, что смог преодолеть семейные проблемы и цепи общества. Именно из текстов Утошимы население начало понимать, что стояло за тем ужасным преступлением, разорвавшим их быт словно игла, проткнувшая воздушный шарик. Люди теплели к раньше бывшему в их сознании негодяю Курусу и с удовольствием писали об этом в ответных посланиях. Впрочем, это было много позже…

***

      Деньги с подработок, продажа своей небольшой коллекции фотографий, взятые в долг у друзей суммы — все это составило неплохой стартовый бюджет для Хагиноске. Правда, в первый же день она умудрилась наткнуться на каких-то негодяев, потерять любимый блокнот с огромной коллекцией сюжетов и познакомиться с не слишком приятной ночной жизнью города. Впрочем, ничего критичного не случилось, и хотя бы этому девушка была рада. Неизвестный спаситель ее крайне выручил (все же стоило его поблагодарить лишний раз прямо там, на месте, а то найти в таком огромном Токио будет почти невозможно!).       Теперь блондинка сидела рядом со своим любимым братом, грела руки о теплую чашку кофе и попросту светилась от счастья. Она нашла Акиру — а все остальное приложится. Уж вдвоем-то они точно справятся с любыми трудностями, что подкинет жизнь. Пусть даже на них обрушится спасение целого мира!       Утошима была недалеко от истины. И вскоре вспомнила свои слова с долей насмешки.