Marauders

      Ремус Люпин       Ремус спустился в гостиную, намереваясь провести вечер в одиночестве и покое. Сириус и Джеймс были на очередных отработках, а Северус в лаборатории практиковал свои зелья.       Расположившись на своем любимом месте возле камина и раскрыв учебник по Защите из дополнительной литературы, он принялся изучать опасных существ, которых в школе не проходили.       Но позаниматься ему не дали. Едва он углубился в чтение, его отвлек шум и ему пришлось вмешаться в дуэль, которую устроили четверокурсники. Потом успокаивать второкурсников, которые наелись неизвестных конфет и теперь без остановки икали. После чего пришлось искать тех, кто дал им эти конфеты. Позднее группа пятикурсников просила его помочь объяснить им защитные чары, которые они сейчас проходили.       Наконец, едва успев закончить со всеми делами, Ремус пошел на вечерний обход школы, который входил в обязанности старосты.       Обход был обычным делом, заключавшийся в осмотре определенной территории замка.       Ремусу нравилась эта обязанность. Нравилось ходить по ночному замку, пустым коридорам. Это была отличная возможность подумать и отвлечься.              Мысли его, как и всегда, занимали друзья.       После полнолуния, на их небольшой вечеринке ему все-таки удалось разговорить друзей и выяснить, что тех беспокоит.       Джеймс переживал за Лили. Его отец сообщил ему, что Пожиратели убивают и пытают родителей маглорожденных волшебников. В Пророке об этом не писали. Поэтому Джеймс беспокоился за родителей Лили и просил отца что-нибудь предпринять для их защиты. Это объясняло то беспокойство и задумчивость Джеймса, в котором он находился довольно длительное время. На дом Эвансов наложили защитные чары, Джеймс успокоился и снова стал собой — шумным, задиристым и порой надоедливым.       Сириуса беспокоила София. Изрядно выпив, он пол вечера посвятил обсуждению того, какая она невыносимая заноза в заднице, как выражался Сириус. Ремуса поражало то, с каким чувством и выражением друг говорит о ней. Его глаза горели огнем, бледные щеки вспыхивали румянцем. Сириус становился еще более эмоциональным и вспыльчивым. Ремус размышлял, стоит ли сказать Сириусу, что тот влюбился по уши, или все же не следует травмировать блэковскую душу такими заявлениями. Сириус этого не перенесет и из принципа будет делать все наперекор, навредив при этом и себе, и Софии. Он с завидным упорством глушил в себе все хорошие чувства, в попытках доказать всем, что кроме ненависти там ничего нет.       Северус рассказал, что работает над очень сложным новым зельем. Он пустился в объяснения, используя сложные и непонятные термины, вызвав недовольство Сириуса, поэтому тему быстро закрыли. Сейчас у Северуса, кажется, появились первые успехи. Он стал привычно мрачным, спокойным и в меру язвительным.              Сегодняшний обход ничем не отличался от других дней. Но по пути обратно в башню Гриффиндора, Ремус вдруг услышал подозрительный шум из учебного класса. Отбой уже давно был и там не должно никого быть. Достав палочку, он неслышно подкрался к приоткрытой двери.       — Чтобы мы тебя тут больше не видели, грязнокровка!       Ремус узнал голос Эйвери. Заглянув в тонкую щелку, он увидел две высокие фигуры, которые нависали над третьей — хрупкой и маленькой. Решив, что в случае чего, он легко с двумя справится, он широко распахнул дверь.       — Что здесь происходит?! — громко произнес он, направляя палочку на слизеринцев.       Все три фигуры от неожиданности подскочили и развернулись.       — Тебя ждем, Люпин, — ядовито прошипел Нотт и тоже достал палочку.       — Все хорошо? — Ремус повернулся к перепуганной девушке, которую, судя по всему, запугивали слизеринцы, не убирая при этом палочку.       Девушка неуверенно кивнула, переводя взгляд с одного на другого.       — Уходите отсюда, и я сделаю вид, что не видел вас, — Ремус вновь обратился к Эйвери и Нотту.       Те переглянулись, что-то решив про себя, и поспешили к выходу из класса. У двери Нотт повернулся и обратился к девушке:       — Будешь болтать, пожалеешь.       Когда за ними закрылась дверь, Ремус убрал палочку и улыбнулся девушке. На ней была нашивка Пуффендуя и Ремус только сейчас заметил, что она весьма привлекательна. Круглое лицо обрамляли длинные светлые волосы, заплетенные в косы. Большие прозрачно-зеленые глаза, курносый нос и яркие розовые губы делали ее невозможно очаровательной.       Не с нашего курса.       — Я Ремус, — он протянул руку, по-прежнему улыбаясь. — Ремус Люпин.       — Эшли, — она пожала руку и тоже улыбнулась, — Эшли Грин. Я с шестого курса, Пуффендуй! — добавила она, указав на свою нашивку.       — Опасно ходить в одиночку в такое время, Эшли. Пойдем, я проведу тебя до вашей гостиной.       Они вышли из кабинета и направились в сторону подземелий.       — Что ты в такой час делала так далеко от своей гостиной? — спросил Ремус. Эшли походила на несмышленого и наивного ребенка, о котором хотелось заботиться. Ремус с трудом сдерживал родительский тон, который так и прорывался.       — Ходила смотреть гелиопатов, — улыбнулась она.       — Кого? — нахмурился Ремус, припоминая всех волшебных существ, которых он так любил изучать.       — Один мальчик с Когтеврана сказал, что в северном крыле водятся гелиопаты — это такие пылающие создания.       Ремус удивленно вытаращился на нее, не понимая, шутка это или нет.       — И как, удалось? — спросил он.       — Нет, — вздохнула она, — наверное, опоздала. Ксено сказал, они обычно появляются только в теплое время суток.       — Понятно, — протянул Ремус.       Они ненадолго замолчали. Ремус начал переживать, что они так и дойдут до ее гостиной в неловком молчании, но Эшли оказалась очень словоохотливой.       — А ты что там делал?       — У меня был обход, который входит в обязанности старосты.       — И часто тебе приходится это делать?       — Пару раз в неделю.       — И все время по ночам?       — Все время по ночам, — улыбнулся Ремус, — как правило, именно в это время суток любят действовать нарушители правил.       — Ты это по себе знаешь? — Эшли лукаво улыбнулась.       Ремус почувствовал, что слегка покраснел. От неловкого вопроса и от ее улыбки.       — Я правила не нарушаю, — сказал Ремус, а Эшли похихикала, — если я и был пойман на месте преступления, то лишь потому, что пытался его предотвратить.       — Поверю вам на слово, господин Староста!       Ремус улыбнулся и покосился на Эшли, идущую рядом. Она была совсем невысокая и, задрав голову, задорно смотрела на него.       — Хочешь знать, что я видела в том кабинете? — спросила Эшли.       Мгновенно став серьезным, Ремус устремил на нее беспокойный взгляд. Нотт просил ее не болтать об этом и, возможно, ей действительно следовало его послушать. Если она будет говорить об этом направо и налево, Нотт сдержит свое обещание и ей не поздоровится. С другой стороны, это могла быть важная информация, которой Эшли просто не придает значения. Ремус не был любопытным, но он решил, что пусть лучше Эшли расскажет ему и он, если что, постарается предотвратить дальнейшее распространение сплетен.       — Что же ты видела?       — Они целовались!       — Что? — Ремус даже остановился, шокированный новостью.       — Нотт и Эйвери целовались, — повторила Эшли и немного покраснела, — и делали еще…другие вещи.       — Эшли, послушай, — Ремус вновь обрел дар речи, — ты ведь понимаешь, что тебе нельзя об этом никому говорить?       Он повернул ее за плечи к себе и внимательно посмотрел в глаза.       — Нотт, он… сдержит свои обещания. Лучше не испытывать судьбу. Понимаешь?       — Понимаю, — улыбнулась Эшли.       Ремус не был в этом уверен. Он ее отпустил и они дальше пошли по коридору.       — В конце концов, это даже не наше дело, — сказал Ремус, — люди вправе целовать, кого они хотят. Но говорить об этом все равно никому не стоит.       — Я поняла тебя, Ремус, — Эшли вновь улыбнулась, — если я буду болтать, Нотт размажет мои кишки по всему подземелью.       Ремус опять потерял дар речи и ошарашенно посмотрел на Эшли, настолько не вязалась ее внешность со словами, которые она произносила.       — Это Нотт так сказал, — безмятежно пояснила она, — пока ты не пришел.       Ремус начал серьезно переживать за нее.       — Эшли, если Нотт будет как-то тебе угрожать или доставать… или делать еще что-то, что тебе не понравится, знай, что ты всегда можешь обратиться ко мне. Хорошо?       — Правда? — просияла Эшли. — Вот они — гриффиндорское благородство и отвага!       Ремус смутился и опять почувствовал, как покраснел до кончиков ушей.       — Спасибо, Ремус, — улыбнулся Эшли, и легко притронулась к его руке.       — Не стоит, — невнятно ответил он и порадовался, что они дошли до ее гостиной.       Пройдя по узкому, ярко-освещенному коридору, они остановились возле одной из бочек, что стояли ровным рядом вдоль стены.       — Откуда ты знаешь, где находится гостиная Пуффендуя?       — Привилегии старосты! — Ремус скромно улыбнулся. — Нам положено все знать.       Эшли в ответ негромко рассмеялась и ответила, покрывшись легким румянцем:       — Спасибо, Ремус, что проводил.       — Не за что! Но пообещай, что в следующий раз не будешь одна бродить по замку, — Ремус попытался сделать серьезное лицо. — И что не будешь никому рассказывать о том, что видела.       — Обещаю! — звонко сказала Эшли с широкой улыбкой.       Попрощавшись, Ремус пошел обратно в свою башню.       Время уже перевалило за полночь, поэтому гостиная Гриффиндора была пустая. Однако, поднявшись в комнату, он обнаружил, что у них горит свет и еще никто не спит. Северус читал учебник по зельям и что-то выписывал в свой блокнот. Джеймс, упав на кровать и раскинув ноги и руки в разные стороны, проклинал Филча, который в этот раз заставил его чистить кубки в Зале Славы. Сириус сидел на своем излюбленном подоконнике и курил в раскрытое окно, задумчиво смотря в ночь напряженным взглядом.       — Не спится? — обратился Ремус ко всем сразу.       Северус тут же захлопнул учебник и сказал, что действительно, пора бы спать. Джеймс испустил тяжкий стон и попросил отнести его в душ и помыть. Сириус ничего не ответил, полностью проигнорировав вопрос.       — Сириус, как отработка? Не обижал нашу мадемуазель? — с улыбкой спросил Ремус, попытавшись вытащить друга из задумчивости.       — Да, — бросил он, даже не повернувшись. Кажется, Сириус и вопрос не понял.       Мародеры подозрительно переглянулись.       — Что, да? — Джеймс приподнялся на локтях и с подозрением посмотрел на Сириуса.       — Что? — Сириус, наконец, повернулся лицом в комнату, нечитаемым взглядом окинув друзей.       Ремус уже хотел повторить вопрос, как вдруг увидел на шее друга свежие отметины. Его это немало удивило — как правило, Сириус всегда убирает засосы несложным заклинанием.       Неужели София... Да нет, не может быть…       — Как отработка спрашиваем, Бродяга! — Джеймс помахал рукой перед его лицом. — Вы там с Бланк не поубивали друг друга?       — А, да нет, — Сириус как-то странно замялся, скривившись и отводя взгляд. — Нормально все прошло. Я потом еще даже к Лоуренс заглянул.       — Ну ты даешь! — довольно усмехнулся Джеймс. — И как она?       — Ничего особенного, — Сириус пожал плечами.       Ремус всем своим нутром чувствовал, что друг не договаривает, но лезть с расспросами не стал.       — А ты почему так долго? — спросил Джеймс у Ремуса.       Ремус решил не рассказывать им о Нотте и Эйвери, во избежание возможных конфликтов. Он знал, что Сириус и Джеймс обязательно будет насмехаться над этим, тем самым подставив Эшли. Поэтому сейчас пытался обойти неудобный вопрос.       — Проверял, чтобы в северном крыле не было гелиопатов.       — Что? — поморщился Джеймс. Сириус и Северус тоже заинтересованно уставились на друга.       — Гелиопаты — это пылающие создания, — с улыбкой ответил Ремус, которого повеселило выражение лиц друзей. — Некий Ксено с Когтеврана считает, что они там водятся.       — Ксенофилиус Лавгуд, он на шестом курсе, — понимающе усмехнулся Сириус, — странный тип. Все время несет разную чушь про морщерогих кизляков.       — Про кого? — не понял Северус.       — Даже голову не забивай, — ответил Сириус, махнув рукой. — И береги ее от мозгошмыгов.       — Ты-то его откуда знаешь? — спросил Ремус у Сириуса.       — Я в прошлом году как-то сидел в когтевранской гостиной с одной из пташек и к нам подошли Ксено со своей подружкой, стали нести какую-то чушь. Они вроде как накуренные были, а может и сами по себе такие.       Сходив в душ, Ремус постарался выкинуть всех кизляков, мозгошмыгов и гелиопатов из головы и стал укладываться спать. В голове против воли всплыла Эшли и ее очаровательная улыбка. Его губы непроизвольно растянулись в такой же улыбке, а к щекам прилил румянец, думая о том, что она до невозможности прелестная.       Но не успел Ремус подумать, что ему ни в коем случае нельзя допускать подобные мысли, как он тут же провалился в сон.