Marauders

      Сириус Блэк       Всю ночь Сириус не спал. Стоило ему закрыть глаза, как тут же появлялась Бланк и делала такие смелые вещи, от которых у него голова кругом шла.       Она не давала ему покоя. С ее приезда она поселилась в его мыслях и не желала оттуда уходить. Она вызывала в нем целый фейерверк эмоций от безудержной ненависти до жгучего желания обладать ею. Он словно горел изнутри, видя ее каждый раз. Ему хотелось прикасаться к ней, чувствовать ее. Он сходил с ума, ловя на себе ее взгляд, ощущая ее горячее дыхание и легкий аромат. Ее открытая ненависть и враждебность притягивали его, словно магнитом. Ему постоянно хотелось выводить ее на эмоции, видеть ее злость, ярость, вспышки гнева. Он как вампир питался исходящей от нее вспыльчивостью и импульсивностью. Он видел, как она загорается по щелчку пальцев и тут же ощущал этот огонь в себе. А ее отсутствие он с каждым разом переносил все хуже и хуже. В такие моменты он был словно ребенок, у которого отобрали любимую игрушку.       Сколько бы Сириус не искал утешения в других девушках, не пытался выбросить ее из головы, ничего не удавалось. Девицы перестали приносить былое удовольствие, он не чувствовал себя морально-удовлетворенным после встреч с ними и ощущал только все растущее раздражение.       После поцелуя все стало еще хуже. Ему хотелось большего. Он понимал, что просто не переживет, если не получит ее всю и до конца. Сириус знал, стоит ему добиться своего и все пройдет. И он с твердостью решил: несмотря ни на что, ни на ее происхождение, ни на ее факультет, ни на ее отвратительный гордый и невыносимый характер, он своего добьется.       Уснуть удалось лишь под утро.              На завтрак он пришел злой и невыспавшийся. По привычке посмотрев на слизеринский стол и не обнаружив там ненавистной макушки, Сириус еще больше разозлился.       Если она опять вздумает меня избегать, я ее найду и…и…       Что он с ней сделает, Сириус не успел придумать. К ним подошла Стоун и уселась рядом. Все в удивлении уставились на нее. Раньше она никогда не садилась с ними, предпочитая компанию подруг.       — Стоун, твои подружки прямо по курсу, — огрызнулся Сириус и кивком головы указал на Марлин, Мэри и Лили, сидящих чуть поодаль. Ему сейчас совсем не хотелось слышать визгливую болтовню Алисы.       — Мальчики, у меня плохие новости, — Алиса закусила губу и закрыла лицо ладонями.       Мерлин, что еще?       — Что случилось? — спросил Ремус, тут же выпрямившись и поправив значок старосты.       — Алиса, что произошло? — подключился Джеймс, так как та все еще сидела с закрытым лицом.       — Я не хочу вас расстраивать, но произошло нечто ужасное, — у нее задрожала нижняя губа и она опять ее закусила. У Алисы лихорадочно блестели глаза и она все время закрывала рот ладошкой.       — Алиса, что случилось? — опять спросил Джеймс, который уже начал терять терпение и готов был схватить ее за ворот, чтобы хорошенько встряхнуть. Он обернулся на Лили, убедиться, что с той все хорошо. Но та, как ни в чем не бывало, намазывала джем на тост. — Стоун, говори немедленно!       Сириус тоже обернулся. Только на слизеринский стол. Но того, кого он искал, там как не было, так и нет.       — В общем, вы только держите себя в руках. Хорошо?       Сириус не выдержал:       — Мерлин, Стоун, если ты сейчас же не скажешь, я!..       — Ладно! — перебила она и обвела всех взглядом. — Джен Белл расформировала фан-клуб Мародеров.       Над столом повисла немая пауза, после которой Алиса громко рассмеялась, окончательно не выдержав.       — Видели бы свои лица, — выдавила Алиса сквозь смех и, поднявшись, пошла до своих подруг, все еще посмеиваясь.       — Я думал, что-то серьезное произошло! У меня чуть сердце не выдержало, Стоун! Ты жестокая! — крикнул Джеймс ей вдогонку.       — Я не понял, это шутка? — спросил Сириус.       — Похоже, что все-таки, правда, Сириус, никакого тебе больше фан-клуба, — съязвил Северус. — И как только теперь твои пташки будут узнавать, чья очередь утешать тебя после трудного дня.       — Да наплевать мне на этот фан-клуб.       — Серьезно же ты ее обидел, Бродяга, — Ремус решил поддержать Северуса, — раз она даже фан-клуб расформировала! А ведь он четыре года просуществовал!       — Привет, Ремус! Ты тоже расстроен, что ваш фан-клуб закрыли?       Все внимание перешло на очаровательную блондинку, подошедшую к их компании.       — О, привет, Эшли! — Ремус густо покраснел. — Нет… В смысле, я не расстроен, просто…       Ремус совсем смутился и окончание предложения было не разобрать. Сириус на это показательно закатил глаза.       — А ты кто? Тоже пришла с плохими новостями? — нагрубил ей Сириус, недовольно взглянув.       — Эм…нет, — Эшли слегка смутилась, — увидимся, Ремус.       — Увидимся, — протянул Ремус и проводил ее взглядом. Повернувшись к Сириусу, он спросил: — И что это было? Обязательно надо грубить?       — Почему никто не может дать нам нормально позавтракать?! Что всем нужно?! — вспылил Сириус.       — Ты опять не в духе, Бродяга? — недовольно проворчал Джеймс. — Что с тобой происходит?       — Ничего! Давайте уже быстрее пойдем на урок.       — Куда ты торопишься? У нас еще целых пятнадцать минут.       — Или тебе не терпится увидеть наших змеек? — спросил Северус. — Или одну конкретную?       Джеймс посмеялся, а Ремус устремил на Сириуса испытующий взгляд, ничего не комментируя.       — Ой, да пошли вы! — Сириус подхватил сумку и отправился на урок.       Зайдя в класс, Сириус увидел одинокую фигуру, склонившуюся над партой.       Опять завтрак пропустила. Опять прячется от меня.       Сириус громко хлопнул дверью, заставив Бланк вздрогнуть и повернуться на шум. У нее на шее был повязан шелковый платок зеленого цвета, заметив который Сириус непроизвольно растянулись губы в улыбке. Он уже хотел прокомментировать это, как за ним в класс с шумом завалились друзья, а за ними потянулись и остальные студенты.       В классе царил галдеж, пока с ударами колокола не вошла профессор МакГонагалл. Тишина наступила в один миг.       — Доброе утро, студенты, — сухо поздоровалась профессор, — сегодня мы начинаем новый раздел — детрансфигурацию.       Профессор пустилась в объяснение сложных определений, понятий и методов детрансфигурации.       Бланк сидела на соседнем ряду, чуть позади. Сириус не мог терпеть и изредка поворачивался, чтобы посмотреть на нее, но она его полностью игнорировала. Не выдержав, он отлевитировал ей записку с вопросом: «Подсказать заклинание, убирающее засосы?». Он пристально следил за тем, как его пергамент приземлился перед ней на учебник, как она разворачивает его, читает и на щеках появляется румянец. Бланк резко подняла голову, прожгла его взглядом и начала что-то строчить в ответ с чувством полного отвращения на лице. Написав, она попыталась также отлевитировать пергамент Сириусу, но на полпути записка просто упала на пол. Сириус закрыл глаза, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Приманив пергамент, он прочел ответ: «Иди к черту, Блэк! P.S. Кажется, ты и сам не знаешь это заклинание».       Настроение у Сириуса заметно поднялось, а рука сама потянулась к шее, где все еще на самом видном месте красовался алый след, оставленный Бланк.              София де Бланк       Блэк вел себя на удивление сносно и за целый день прислал лишь одну записку. Софию это начало немного напрягать, она ожидала от него совершенно другой реакции. Она переживала, что он усилит свои домогательства, а его равнодушие сильно нервировало и заставляло бояться, что он лишь готовит что-то еще более ужасное.       Или, может, он, наконец-то, успокоился? Добился своего и сейчас найдет себе новую жертву.       …или ему не понравилось?       Боже, ты дура!              София возвращалась с ужина, когда в одном из подземелий дорогу ей перегородил Блэк. Она тут же остановилась, чувствуя, как перехватывает дыхание от одного его взгляда.       — Куда спешишь, дорогуша? — тихо спросил он, медленно подходя к ней все ближе.       — Уйди с дороги, Блэк.       — Ты опять грубишь? Как нехорошо.       Блэк остановился совсем близко и взял в руку выбившуюся прядь ее волос. Сердце мгновенно сбилось с ритма, разгоняя кипящую кровь по венам. Она пошевелиться не могла, чтобы скинуть с себя его руку; чтобы оттолкнуть его; чтобы уйти. Он опустил свою руку на ее шею, провел кончиками пальцев по оставленным засосам — у нее дрожь по всему телу прокатилась, с губ сорвался судорожный выдох.       — Не трогай меня! — София ударила по его руке, отбрасывая ее. Голос дрожал, то ли от злости, то ли от страха перед неизвестными чувствами.       — Ты вчера слишком быстро убежала, Бланк, — вкрадчиво произнес он, гипнотизируя ее своими глазами и притесняя к стене, заставляя отступать ее назад. София дернулась в сторону, но Блэк тут же перехватил ее и грубо прижал к стене, не давай вырваться. — Хватит бегать от меня, Бланк.       Он говорил ей на ухо, обдавая кожу горячим дыханием, вызывая шквал мурашек по всему позвоночнику.       — Ты еще не поняла, дорогуша? Это неизбежно, — он говорил едва слышно, задевая губами кончик ее уха, а у нее колени подгибались. Внутри нее все дрожало. Она вцепилась в его плечи руками, лишь бы не упасть. Из последних сил София призывала остатки разума, которые требовали не поддаваться.       — Отстань от меня, Блэк! Ты мне противен! — София уперлась руками в его грудь, стараясь отодвинуть его как можно дальше.       — Противен? — Блэк тихо рассмеялся. Он чуть отодвинулся, заглядывая в ее глаза с нескрываемым превосходством. — Скажи еще, что тебе не понравилось.       — Нет! — громко произнесла она, чувствуя, как сердце задыхается в бешеном ритме под его взглядом.       Но Блэк только растянул губы в самодовольной усмешке и переместил одну руку на ее шею, несильно сдавливая и поглаживая кожу большим пальцем.       — Скажи это, Бланк, — шепотом произнес он. А она раз за разом проваливалась в глубину его глаз, желая сдаться под его напором, но тут же брала себя в руки на последние остатки воли.       — Не понравилось! Ты мерзкий, Блэк! Убери свои руки!       София молилась всем известным богам, чтобы в коридоре кто-нибудь появился и прекратил это все. Ей казалось, что сердце взорвется в груди, если Блэк не остановится.       Или же наоборот. Если он остановится.       — А, может быть, нам попробовать еще раз, Бланк? — он был уже так близко, что кончик его носа касался ее щеки. Серые глаза полностью заволокло туманом.       — Пожалуйста, Блэк…       Он тут же прижался к ней, обхватив губами ее нижнюю губу и вырывая из нее сдавленный стон. Он сразу прижал ее крепче к себе, полностью проникая языком внутрь, заставляя терять ее остатки разума.       — Нет!       София резко распахнула глаза и села на кровати. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Дышала она так тяжело и рвано, словно совершила длительный забег.       — Что за… — она вглядывалась во тьму спальни, ничего не понимая.       Это сон, всего лишь сон.       Она нашла часы на тумбочке, циферблат показывал «2:40». На негнущихся ногах она дошла до ванной и умылась холодной водой, пытаясь прогнать остатки сна и мысли о Блэке.       Этот гад даже во сне покоя не дает.       Она подняла голову от раковины и взглянула на себя в зеркало. На бледной коже шеи ярко выделялся красно-синий след, оставленный Блэком. Она провела по нему пальцами, ощущая шероховатую кожу.       София вернулась обратно в кровать и легла. Сна не было. На нее опять навалилось чувство вины. Вины за этот поцелуй перед Джори.       Его больше нет. Его. Нет.       Ей было противно от самой себя. Она предала все свои принципы, предала себя и предала Джори. София еще в детстве поклялась себе, что никогда не свяжется с чистокровным, презирая все их традиции и правила. Еще на первом курсе они с Джори поклялись друг другу, что всегда будут вместе. Но из головы упорно не шел Блэк со своими губами и руками. Он засел в ее мыслях, нагло ухмылялся и говорил: «Я знаю, что тебе понравилось, дорогуша».       Не в силах больше выдерживать давящей тишины, София поднялась и вышла в гостиную.       — Като? — удивленно спросила София, заметив на диване своего второкурсника.       — Привет, София, — ответил он, повернув голову.       — Тоже не спится? — София села на диван и посмотрела на потухший камин, размышляя, почему никто его никогда не разжигает, кроме нее.       — Вроде того, — вздохнул он и, проследив за ее взглядом, спросил: — Я могу разжечь камин, если хочешь.       — Будь добр, — усмехнулась София.       Все на Слизерине уже знали о ее «успехах» в магии. Некоторые этот факт игнорировали, некоторые кривили лица, глядя на ее попытки колдовать, а некоторые предлагали свою помощь. Ничьи подачки София никогда не принимала, считая это унизительным, но помощь от Като ей принимать было не зазорно. Като был необычным ребенком и необычным слизеринцем. Он был умным, очень спокойным и рассудительным, всегда мог выслушать и помочь, даже если для него в этом не было выгоды, и он практически не общался со своими сверстниками.       Софии он нравился, хоть и был полной противоположностью ее в детстве. В свои двенадцать София редко держала учебник в руках, обладала буйным нравом, была безрассудной и, кажется, только и делала, что смеялась и развлекалась.       С Като она познакомилась еще в начале сентября, когда она так же посреди ночи вышла в гостиную, а там сидел он. Като предложил ей сыграть в шахматы и она согласилась, хоть и играла последний раз в далеком детстве с Луи, когда тот еще учился в школе. С тех пор они иногда играли партию-другую, но Софии еще ни разу не удалось у него выиграть.       Като произнес заклинание и в камине тут же вспыхнул огонь, отбросив блики на стекла его очков.       София обратила внимание на книгу, которую он читал, пока не пришла она.       — Нумерология? Отличное чтиво для второкурсника. Интересно? — с иронией спросила она.       — На самом деле, да, — важно ответил он, поправив сползающие очки. — Я мог бы рассказать тебе о теореме Бриджит Венлок, но вижу, что тебя сейчас беспокоит что-то совсем другое.       — Ты чертовски прав, Като, — протянула она, заворожено глядя в огонь.       — Тебе приснился плохой сон?       — Да, кошмар… — сказала она и усмехнулась, — поцелуй дементора. Всю душу из меня высосал, гад.       — Надо было выпустить в него Патронуса, — Като улыбнулся одними уголками губ.       — Вот бы я еще умела, — вздохнула София.       Они замолчали, и София подумала, что было бы здорово иметь такого младшего брата, как Като.       Или, может, я просто скучаю по Луи? Они ведь оба такие все из себя умные…       — Като, у тебя есть брат или сестра?       — Нет, — ответил он и, немного помедлив, добавил, — у меня нет семьи.       — В каком смысле? — нахмурилась София, и повернула к нему голову.       — Я… родителей у меня нет и я живу с дядей, но с ним у нас не складываются отношения.       — Мне жаль, — выдавила из себя София.       — Мне тоже.       — А в чем проблема с дядей? — после долгой паузы спросила София.       — Я для него «обуза» и «выродок», — спокойно ответил он, — мама умерла при родах и меня сразу «повесили» на него. Моего отца он никогда не знал.       — Никто этого не заслуживает, — тихо сказала София, уйдя в свои мысли.       — Что? — не расслышал Като.       — Никто не заслуживает такого, — уже громче повторила она, — все дети должны жить в любви.       — А тебя родители любят? — спросил он, глядя ей в лицо.       — Меня? Думаю, нет.       — Почему?       София задумалась и пожала плечами.       — Отец всегда только и делал, что заставлял учиться и работать над собой, причем весьма жестокими и извращенными способами, а когда понял, что бестолку, просто перестал меня замечать. Любящие родители так не делают. Мать, конечно, меня никогда не била и не унижала, но ее вечный взгляд, а-ля, «без слез на твою рожу не взглянешь», тоже мало говорит о любви.       — А ты их любишь? — спросил Като, все также внимательно наблюдая за ней.       — Ты задаешь слишком сложные вопросы, — усмехнулась София.       — И все-таки?       — Что такое «любовь»? Я, например, люблю своего брата, люблю…своего друга, а родителей? Наверное, нет, потому что к ним я не чувствую того же.       — Любовь не всегда проявляется одинаково. Можно любить несколько людей одновременно и всех по-разному. К кому-то испытывать нежность, к кому-то привязанность, к кому-то испытывать страстные чувства.       — Слушай, Като, — София прищурились, — тебе не кажется, что ты слишком умный для своих лет? Где ты этого понабрался?       — Я много читаю.       — Вот он, корень зла!       Като ей сдержано улыбнулся. Софии вдруг пришла в голову мысль и она осторожно посмотрела на своего маленького друга, размышляя.       — Като, а что ты скажешь насчет ненависти?       — В каком плане? — он вновь поправил очки и внимательно посмотрел на нее.       — Можно ли очень сильно ненавидеть человека, но при этом, — София старательно подбирала слова, — и при этом испытывать некое влечение.       Като задумался и посмотрел на огонь.       Конечно, откуда ему знать, он ребенок.       Зря я его гружу этим бредом…       — Люди, как правило, противопоставляют ненависти любовь, но я считаю, это не всегда верно, — ответил, наконец, он. — Когда человек любит кого-то или ненавидит, он часто испытывает схожие эмоции. Он всегда обращает внимание на объект своих чувств, учащается пульс и появляется волнение. В нем возникает желание касаться — принести боль или же напротив, обнять, например. Он испытывает удовлетворение, получая ответные эмоции от объекта чувств. Ему нравится смотреть, как человек злится или же напротив, радуется. В некоторых ситуациях, в своей сути, любовь и ненависть это одно и то же. Эти чувства разрушительны и толкают человека на совершение необдуманных, порой жестоких или глупых, поступков. Поэтому испытывать влечение к человеку, которого ненавидишь, вполне нормально.       София ошарашено смотрела на Като, находясь под впечатлением его речи.       — Тяжело тебе, наверное, живется таким умным.       — Тяжело, — вздохнул Като совершенно искренне.       София рассмеялась и взлохматила его волосы, аккуратно лежащие на ровный пробор. Он их тут же прилизал обратно, пригладив рукой.       — Загрузила я тебя, — она виновато посмотрела на него.       — Вовсе нет, — сказал Като, — обсуждение различных вопросов заставляют тебя взглянуть по-новому на уже устоявшиеся вещи или вдруг открыть для себя какую-то истину.       — Какую истину ты узнал сейчас? — усмехнулась она.       — Ты влюбилась.       — Ты с ума сошел, Като! — София вдруг испытала необъяснимый страх, который накрыл с головой. — Это не так!       Като ей ничего не ответил и только кивнул. Сердце опять участило свой ритм, а дыхание сбилось.       — Я давно люблю одного человека и это никогда не изменится, — твердо заявила София.       — Как я уже говорил, можно испытывать чувства к нескольким людям одновременно, — тихо сказал Като.       Софии хотелось накричать, как всегда вспылить и отстаивать свою правоту, но взглянув на спокойное и серьезное лицо Като, передумала. Он всегда действовал на нее положительно и успокаивающе.       Наорала бы на неповинного ребенка. Это все вина Блэка и его дурное влияние! Он вызывает во мне все самые отвратительные и низкие эмоции.       Она была совершенно не согласна с Като. Блэк вызывал в ней шквал ненависти и гнева, являясь для нее самым острым раздражителем. Там не было и доли влюбленности, в этом она не сомневалась. Хотя и не отрицала, что некоторое влечение все-таки есть. София проклинала себя за столь низкое чувство к столь неприятному человеку, и старалась это чувство в себе заглушить или придумать ему оправдание. Но с каждым разом выходило все менее убедительно.       — Като, расскажи мне лучше о теореме Бриджит Венлок, — произнесла София, — глядишь, и сон вернется.       Като радостно улыбнулся, что с ним редко бывает, и взял учебник по нумерологии.