Marauders

      Лили Эванс       — Сириус?! — одновременно воскликнули Ремус и Лили.       Сириус в три огромных шага пересек класс и остановился перед ними.       — Эванс, — ледяным тоном произнес Сириус, прожигая Лили взглядом. — Это тебе, — он всучил ей картонную коробку в руки, — возможно, тебе будет интересно.       Лили непонимающе уставилась на коробку, на которой слабо держалась помятая крышка.       — Сириус, что там? — обеспокоенно спросил Ремус, переводя взгляд с коробки на Сириуса.       — Помнишь, Рем, как наш друг Джеймс постоянно строчил записки своей ненаглядной? — спросил Сириус, кивком головы указав на Лили. Ремус ему кивнул. — Так вот, оказывается, он их ей не отправлял, а складировал тут.       — Джеймс знает, что ты их взял? — спросил у него Ремус.       — Нет.       Ремус уже открыл рот, чтобы призвать Сириуса к совести, но он его опередил.       — Джеймс не знает, — сказал Сириус, уставившись на Лили ненавистным взглядом. — Потому что убивается из-за того, из-за чего нормальный человек вообще не должен чувствовать вину. Подумаешь, позволил себе секундную слабость из-за какой-то девки! Да она сама на него набросилась, он даже среагировать не успел! — он окинул Лили взглядом с головы до ног и сказал: — Он всю жизнь за тобой бегает, а ты строишь из себя, хрен знает кого!       — Сириус… — прервал его Ремус, но тот остановил его, приподняв руку и призывая к молчанию, продолжая сурово смотреть на Лили.       — Во всей этой ситуации, Эванс, виновата только ты, — со злостью сказал Сириус. — Строишь из себя недотрогу рядом с Джеймсом, при этом обжимаешься со всякими мудаками. Да никто бы никогда не стал такое терпеть! — прокричал он.       — Сириус, перестань, — строго сказал Ремус.       — Нет! — громко сказал Сириус, метнув взгляд на Ремуса. — Это пусть она перестанет! Джеймс там уже чуть ли не в петлю лезет от отчаяния, а эта разводит тут трагедию! Ах, Джеймс должен всю жизнь сидеть возле моей ноги и в сторону другую не смотреть, а я пока подумаю, нужен ли он мне!— Сириус совершенно не похоже спародировал Лили, разыграв целый спектакль.       У Лили задрожала нижняя губа от обиды и от злости на Сириуса. Ей хотелось накричать на него в ответ, отстаивать свою правоту. Сказать, что Джеймс сам виноват в своих страданиях. Виноват в ее страданиях. Сказать, что никто не заставлял его изменять. Но где-то глубоко в душе, она понимала, что, возможно, и правда все усложняет. Ведь она знает, Джеймс уже никогда не повторит подобной ошибки. Но она все еще не могла смириться с тем, что предал ее именно Джеймс. Она могла ожидать такого от кого угодно, только не от него. И потому, простить его было так трудно.       — Джеймс постоянно только и заботился об одном — как бы тебя порадовать! — продолжал кричать Сириус, наклонившись к ней и размахивая руками. — Как бы извертеться в очередной раз, чтобы Эванс соизволила улыбнуться и позволила ручку свою поцеловать! Да ни один человек не стал бы подобное отношение терпеть!       — Хватит, Сириус! — Ремус повысил голос, вставая между ним и Лили.       Сириус бросил очередной злой взгляд на Лили.       — Подумай, Эванс, готова ли ты отказаться от Джеймса из-за какой-то нелепости, — прошипел он. — И если готова, то вопрос тут уже в другом. Действительно ли ты его любила? Или только пользовалась его услугами, подобно всем этим девкам, — Сириус с отвращением скривился, — которым от нас только одно и надо!       Сириус бросил на нее последний гневный взгляд, молча развернулся и пошел на выход.       — Лили…       — Все нормально, Ремус, — тихо произнесла Лили, видя его обеспокоенный взгляд. — Иди, а то он как бы кого не убил, — добавила Лили, кивнув на дверь, за которой только что скрылся Сириус.       Ремус тяжело вздохнул, кивнул и ушел за другом, прикрыв за собой дверь и бросив напоследок на Лили взгляд, полный тревоги и волнения.       У нее все еще в ушах стоял голос Сириуса. И она призналась себе, что не сможет отказаться от Джеймса, чтобы он не натворил.       Лили открыла коробку и увидела там ворох записок. Несколько десятков обрывков пергамента, исписанных крупным почерком Джеймса. Лили вытащила первый попавшийся и прочитала:       «Лили, какое же это непередаваемое счастье — видеть тебя каждое утро и иметь возможность поцеловать. Я так люблю тебя»       Записка была датирована сентябрем этого года и Лили задумалась, почему же Джеймс ей не передал это сообщение, ведь они уже тогда встречались.       Она достала остальные. На каждом из них стояла дата, и было написано лишь пара строк. Некоторые записи делались каждый день, а между некоторыми проходило по несколько недель. Лили нашла самую первую записку, которая была сделана в ноябре семьдесят четвертого года. Они тогда были на четвертом курсе.       «Лили, сегодня я понял, что влюбился в тебя. Однажды и навсегда»       Лили слабо улыбнулась. Она слышала от него такую фразу, но думала это не более чем шутка.       Она стала читать остальные записки, выбирая их наугад.       «Лили, ты так мило морщишь свой нос, когда пытаешься превратить чайник в птицу…»       «…тебе очень идет это зеленое платье…»       «…я так скучал по тебе все лето. Ты стала еще красивее, если это вообще возможно…»       «…сегодня весь урок Зелий не мог отвести от тебя глаз и даже специально взорвал котел. Зато ты на меня посмотрела…»       «…я пообещал Сириусу, что он будет шафером на нашей свадьбе. Надеюсь, ты не против. Хотя, кажется, он решил, что я пошутил…»       «…завтра матч с Пуффендуем, надеюсь, я увижу тебя среди болельщиков…»       «…я всю ночь просидел у тебя в Больничном крыле, пока ты спала. А ведь я говорил, чтобы ты одевалась теплее! Мне показалось, что ты произносила мое имя…»       Лили уже не могла сдерживать слез, что текли из глаз, обжигая щеки. Каждая записка начиналась с «Лили» и заканчивалась «Я люблю тебя». Лили громко шмыгнула носом и продолжила читать.       «…я обожаю твои веснушки. И однажды поцелую каждую из них…»       Лили тихонько всхлипнула. Она свои веснушки терпеть не могла, всегда старательно их замазывая. Джеймс, глядя на это, всегда громко ругался.       «…прости, что доставал тебя (и свою сову) письмами все лето, но иначе я не могу…»       «…говорят, за тобой ухаживает пол Хогвартса, а мне эта мысль до боли невыносима…»       «…попросил Алису передать тебе мой подарок. Надеюсь, она меня не выдаст…»       «…ты пойдешь со мной на бал?..»       «…видел тебя вчера в Хогсмиде с этим ****. Знаешь, что чувствует человек, спрыгнув с Астрономической башни? ЭТО…»       «… надеюсь, тебе никогда не придется испытать столько же боли, как я, когда смотрю на тебя с другим.»       «…сегодня я поспорил с Сириусом, что придумаю сто и еще одно описание твоих удивительных глаз. И я это сделал!..»       Лили улыбнулась сквозь слезы. Джеймс и правда никогда не скупился на комплименты ее глазам, с каждым разом находя все более оригинальные сравнения. Начиная с банальных изумрудов, нефритов и малахитов и заканчивая весенней листвой в лучах солнца, лесным озером и вспышкой заклинания, что смертельно ранит в самое сердце.       «…Мародеры, говорят, чтобы я забыл о тебе, а я не могу. Как можно забыть лучшее, что есть в этой жизни?..»       «Лили, Лили, Лили, Лили, Лили…»       Она уже ничего не видела из-за слез, что текли по лицу, размазывая тушь.       Джеймс…       Лили попалась записка, на которой стояла вчерашняя дата.       «Лили, я так виноват. Наверное, я и правда, не достоин ни тебя, ни твоей любви»       На ней не было надписи «Я люблю тебя», и у нее сердце в комок сжалось от боли.       Какая же я дура.       Она трясущимися руками собрала все в коробку, не прочитав и половины. Ей требовалось немедленно увидеть Джеймса. Увидеть Джеймса и прекратить все мучения, от которых они оба страдали.       Лили выбежала в коридор и устремилась в гостиную, надеясь, что Джеймс сейчас там. Она даже не подумала, как выглядит сейчас — с красными глазами, растекшейся тушью, со сбившимся набок высоким хвостом.       Она бежала по коридору и не понимала, как она могла делать выбор между Джеймсом и своими принципами. Когда выбор этот очевидный и такой простой.       Лили влетела в гостиную и сразу увидела его. Джеймс сидел в своем любимом кресле и смотрел на огонь, вполуха слушая друзей, сидящих рядом.       Лили сделала несколько шагов в его сторону, пока он не поднял голову и не уставился на нее.       — Лили, тебя кто-то обидел? — взгляд Джеймс тут же стал взволнованным, едва увидев ее. Он приподнялся с кресла, но подходить не решался.       — Джеймс…       Она ощущала на себе взгляды его друзей, и от того ей было неловко. Хотелось скрыться от всех глаз, оставшись с ним наедине.       — Джеймс, можно тебя на пару слов?       Он кивнул и пошел за Лили, которая направилась на выход из гостиной. Она быстрым шагом шла обратно до кабинета, где было собрание, и где все еще лежала коробка с его записками. Джеймс молча шел за ней.       Едва зайдя внутрь, он воскликнул:       — Лили, откуда у тебя это?!       Он подлетел к коробке и открыл ее, очевидно, чтобы убедиться, что это и правда все его послания, которые так и не были отправлены.       — Это… это неважно сейчас, — Лили говорила сбивчиво, у нее так много мыслей крутилось в голове, и она не знала, с чего начать. — Джеймс, все это большая ошибка…       Он сразу поник, решив, что она опять говорит о том, что ошибка — это их отношения.       — Лили…       Его глаза вдруг стали влажными, и он сразу отвернулся от нее.       — Джеймс, я так люблю тебя! — чересчур громко сказала она, не сдерживая слезы.       — Что? — он снова повернулся и непонимающе уставился на Лили.       — Я люблю тебя, Джеймс! — тихо повторила она, не отрывая взгляда, подходя и беря его за руки.       Он молча на нее смотрел, приоткрыв рот.       — Ты простила меня, Лили? — спросил он, глядя ей в глаза с надеждой.       — Я… я думаю, нам надо забыть об этом, — сбиваясь, ответила она. — Все это просто ошибка… этого не должно было случиться… и…       — Лили, прости меня, — перебил ее Джеймс, — прости! Я никогда, слышишь, никогда больше не причиню тебе боль! И никто не причинит, Лили. Я клянусь тебе…       Джеймс сжал ее в крепких объятиях, уткнувшись мокрым носом в ее шею. Он без конца повторял ее имя и сжимал все крепче.       — Джеймс… — Лили попыталась отстраниться от него, — Джеймс, посмотри на меня.       Он поднял голову и взглянул в ее глаза. Лили так любила его карие глаза, в которых было столько нежности и любви. От одного его взгляда по телу разливалось тепло, приподнимая ее от земли. От одного взгляда, на душе становился мир и долгожданный покой. Лили не понимала, как она могла столько дней жить без этого.       — Лили, я так люблю тебя…       — Я люблю тебя сильнее, Джеймс.       — Это невозможно, Лили, — он слабо улыбнулся, — невозможно.       Он склонил голову и поцеловал ее, как в первый раз, в том самом секретном шалаше. Лили вспомнила ту теплую августовскую ночь и твердый деревянный пол, на котором они лежали. Вспомнила нежные губы Джеймса, которые сейчас ее целовали так же робко, как тогда.              Джеймс Поттер       Джеймс не мог оторваться от Лили, целуя каждый дюйм ее кожи. Ее щеки были солоноватые от слез, а нос — холодным.       Он так крепко сжимал ее в объятиях, будто боялся, что она исчезнет. Боялся, что все это нереально.       Джеймс все еще не верил, что он прощен. Он благодарил судьбу, Мерлина, Моргану и Мордреда за то, что она простила его. Он так боялся, по-настоящему боялся, что больше никогда не сможет прикоснуться к ней. Не сможет поцеловать и обнять.       — Лили… Лили.       Он не мог надышаться ею, без конца повторяя любимое имя.       Он прижимал ее все крепче к себе, чувствуя, как ее руки опустились ему на ворот и стали расстегивать его рубашку. Он, тяжело дыша, немного отстранился и взглянул в ее глаза.       — Лили?       — Я хочу этого, Джеймс, — произнесла она, вновь прижимаясь к его губам, вытаскивая его рубашку из-за пояса и продолжая расстегивать. — Хочу этого с тобой, Джеймс, и прямо сейчас.       Джеймс хотел Лили всегда. Каждую минуту, что она находилась рядом. И хотел ее сейчас. Но он всегда думал, что устроит для нее незабываемый их первый раз. И никак не думал, что это случится на пыльной парте в пустом классе. Но сопротивляться ее настойчивости и решительности было выше его сил.       Лили уже сняла с него рубашку и покрывала поцелуями его шею и плечи, руками опускаясь к ремню на джинсах.       Джеймс легко приподнял ее и посадил на парту, встав между ее ног, вплотную прижимая к себе. Он весь дрожал от предвкушения, и с трудом справлялся с пуговицами на ее рубашке. Так и не расстегнув ее до конца, он стянул ее с Лили через голову, попутно стягивая резинку с ее волос, распуская их и запуская в них пальцы. Оставляя дорожку горячих поцелуев на ее тонкой шее, одной рукой он расстегивал застежку на ее бюстгальтере, с удовлетворением отмечая, что нет привычного сопротивления, а значит, Лили и правда этого хочет.       Внутри него уже все кипело, требуя немедленно избавиться от всей лишней одежды и приступить к самому главному.       Лили уже справилась с ремнем на его джинсах, приспустив их и уверенно запуская руку ему под белье. Джеймс не сдержал судорожного вздоха, на миг оторвавшись от нее. Но она тут же вновь прижалась к его губам. Лили впервые прикасалась к нему, и с каждой секундой ее движения становились все более уверенными. Джеймс с трудом сдерживал стоны, рвущиеся из груди.       Он провел руками по ее телу, сжимая талию, ребра и ее грудь. От каждого прикосновения она плавно выгибалась, прижимаясь к нему все сильнее.       Джеймс смял ее юбку, сдвигая ее до талии, и проникнул рукой ей под белье. Будучи уже на пределе, он все равно старался прислушиваться к ее реакции. Лили издала тонкий стон, тут же закусив губу и выгибаясь навстречу его руке.       Прервавшись на мгновение, он снял с нее трусы и вновь запустил руку ей между ног, чувствуя, что она уже готова.       — Давай, Джеймс, сейчас, — невнятно пробормотала она, стараясь не прерывать поцелуй.       Джеймс опустил ее на парту, притягивая за ягодицы на себя, и продолжая целовать ее губы, лицо, шею и грудь. Он ощущал, как она дрожит. Его трясло не меньше.       Он снял с себя белье, оставшись совершенно голым, и, замявшись на секунду, аккуратно вошел в нее, чувствуя внутри упругое сопротивление, и как в следующий миг все приятно обожгло.       Лили тяжело и громко вздохнула, приподнимаясь по инерции, и со всей силы вцепившись в него ногтями. Она смотрела на него широко-распахнутыми глазами, не моргая и, кажется, не дыша.       — Лили, все хорошо? — взволнованно спросил он, все еще находясь внутри и боясь пошевелиться.       — Хорошо, — тонким голоском сказала она.       Джеймс со всей нежностью поцеловал ее, не спеша двигаясь взад-вперед и постепенно проникая все глубже. Одну руку он опустил вниз, на ее взбухшую от возбуждения горячую точку, слегка надавливая и массируя, надеясь, хоть немного облегчить ее боль.       Он боялся сделать резкое движение, двигаясь медленно и плавно, без конца покрывая поцелуями ее лицо. Лили глубоко дышала, прикрыв глаза и постепенно начиная расслабляться. Она уже ослабила свою стальную хватку, запустив руки ему в волосы и притягивая за голову к себе, целуя.       — Быстрее, — прошептала она.       Джеймс ускорился. Сжимая руками ее бедра и с каждым разом все сильнее притягивая к себе. Он не мог отвести взгляда от ее лица, завороженный тем, как из ее рта вырывается рваное дыхание, как она прикрывает глаза, как покрываются румянцем ее щеки, как откидывает голову, открывая тонкую шею, с редкой россыпью веснушек.       Он уже был близок к финалу, в замешательстве думая, есть ли вообще возможность довести Лили до оргазма, учитывая, что это ее первый раз, или же ей наоборот будет лучше, если все это быстрее закончится.       Закончить свою мысль он не успел, чувствуя, как с головой его накрывают волны удовольствия, изливаясь наружу.       Она выгнулась ему на встречу, издавая тонкий стон вместе с его именем, и рукой сбивая коробку с записками, которые тут же разлетелись по полу.       Джеймс всем телом навалился на нее, пытаясь перевести дыхание, и с шумом вдыхая ее запах. Лили неподвижно лежала под ним, выдыхая горячий воздух прямо ему в ухо.       — Лили? — спросил Джеймс, все еще тяжело дыша, — как ты?       Он приподнялся, опираясь на локти, и все еще нависая сверху. Аккуратно убрав рыжие пряди с ее лица, и заглядывая ей в глаза, которые лихорадочно блестели. Ее грудь все еще высоко вздымалась, щеки пылали румянцем.       — Все хорошо?       — Я люблю тебя, Джеймс, — вместо ответа, сказала она.       Он поцеловал ее в раскрасневшиеся губы.       — И я тебя люблю, Лили.       Она с трудом приподнялась, опускаясь с парты. Джеймсу хотелось ее как следует разглядеть, пока она была без одежды, но не хотелось смущать ее еще больше.       Лили стала одергивать юбку и оглядываться в поисках белья. Джеймс подобрал его и заодно и ее рубашку, сам все еще оставаясь голый. Он видел, как Лили начинает краснеть все сильнее, стоит ее взгляду опуститься ниже его пояса. Это его забавляло, и он не спешил одеваться, наблюдая, как она надевает свое белье, отводя взгляд.       Лили уже накинула свою рубашку, как за дверью послышались шаги и в следующий миг дверь распахнулась.       Единственное, что в этот момент порадовало Джеймса, так это то, что он стоял ко входу спиной. Повернув голову на шум, и встретившись взглядом с профессором МакГонагалл, он испытал крайне смешанные чувства. Ему хотелось провалиться сквозь землю, потому что засветить голым задом перед любимым профессором уж точно не входило в его планы. Но и смех, рвущийся наружу от комичности ситуации, сдержать было невозможно. Джеймс чувствовал, как губы против воли расплываются в широкой улыбке.       Он оделся в мгновение ока, натянув белье с джинсами и накинув рубашку, которая была вывернута наизнанку. Джеймс схватил за руку Лили, которая как парализованная стояла, покрывшись пунцовым цветом и зажмурившись, очевидно, надеясь, что МакГонагалл, таким образом, тоже ее не увидит. Джеймс с силой потянул Лили на выход, пока профессор не пришла в себя и сняла с них сотню баллов.       Они пробежали мимо МакГонагалл, которая все еще стояла в дверях, схватившись за сердце и не в силах вымолвить и слово.       — Джеймс, стой, — запыхавшись, сказала Лили, останавливаясь и спиной привалившись к стене. Они пробежали пару коридоров, стараясь как можно дальше оказаться от своего позора. Лили подняла на него расширенные от ужаса глаза. — Что теперь будет, Джеймс?       — В каком смысле? — спросил он, с улыбкой.       — Нас видела профессор МакГонагалл, — Лили говорила шепотом, словно боясь сказать это в полный голос. — Как мы теперь ей в глаза смотреть будем?       — Ты не о том переживаешь, Лили, — сказал Джеймс, приподнимая брови. — Это МакГонагалл надо волноваться, как она будет смотреть в глаза нам.       Лили, похоже, все еще не разделяла его веселья.       — Не каждый день увидишь лучших студентов школы в столь интимной обстановке, — сказал он. — Не просто лучших студентов, а еще и таких красивых! Это как порно, даже лучше!       Лили закрыла лицо руками. Из Джеймса все еще рвался смех, и, в конце концов, он не выдержал, громко рассмеявшись.       — Только представь, Лили, — сказал он, отдышавшись и отнимая руки от ее лица, — теперь на уроках она будет говорить: «прекрасно, мистер Поттер, десять баллов Гриффиндору», — он удивительно точно спародировал строгий тон профессора, — а в голове представлять мой восхитительный зад.       Лили смотрела на него, вытаращив глаза, но уже в следующую секунду рассмеялась звонким, заливистым смехом.       Джеймса веселило еще то, как на это отреагирует Сириус. Того однажды застукала в подобной ситуации преподаватель Прорицаний. Но Джеймсу, безусловно, удалось его обойти в их негласном соревновании.       — Вот черт! Записки! — воскликнул Джеймс, вспомнив о коробке с его посланиями. — Жди меня тут, я сейчас.       Джеймс бросился обратно в кабинет, надеясь, что МакГонагалл еще не успела прочитать его записки, поскольку содержание некоторых из них было весьма интимного характера.       Он ворвался обратно в кабинет, едва не налетев на профессора, которая все еще стояла в проходе, держась за сердце. Джеймс всерьез обеспокоился ее состоянием.       Он бросил взгляд на парту, где лежала опрокинутая коробка и рассыпанные записки. Он боком обошел профессора, в два шага подошел к парте, схватил коробку и, одним движем палочки, сложил все записки внутрь.       Джеймс прокашлялся, привлекая внимание профессора, и сделал шаг навстречу.       — Профессор МакГонагалл, с вами все хорошо? — участливо спросил он, запуская руку в свои волосы, которые и так торчали сильнее обычного.       — Исчезните с глаз моих, Поттер, — отчетливо произнесла она, даже не глядя на своего студента.       Джеймс закусил губу, чтобы опять не расплыться в глупой улыбке. Он так же боком обошел профессора и побежал обратно к Лили.       Уже приближаясь к ней, он вдруг сообразил, что с этой ситуацией, даже не поинтересовался о ее самочувствии. А для нее, должно быть, это важное событие.       — Лили, — позвал он, подходя к ней. — Как ты себя… чувствуешь?       Он даже представить не мог, что чувствует девушка в момент своей первой близости. И лишь надеялся, что она не испытывает страшных мук.       — Хорошо, — улыбнулась она.       — Правда? Тебе не было… — Джеймс сильно краснел, не зная, как задать неудобный вопрос, — не было больно? Или…       — Было больно, — кивнула она, — но терпимо. И не так страшно, как говорили девочки, — Лили снова улыбнулась и прижалась к нему, обхватывая руками спину. — Я рада, Джеймс, что это наконец-то случилось.       — Я тоже рад, — тихо сказал он, обнимая ее свободной рукой, и целуя в макушку.       Джеймс удивлялся, как быстротечна жизнь, еще час назад он чувствовал себя глубоко несчастным, думая, что в жизни его уже не ждет ничего хорошего. А сейчас он готов был воспарить над землей, окрыленный любовью Лили.       Он был бесконечно счастлив, что она смогла его простить, и он поклялся, в первую очередь себе, что больше никогда не допустит того, чтобы она страдала.       Джеймс и сам очень мучился все это время без нее, и боялся представить, каково пришлось Лили. В одном она была права — Джеймс бы никогда не простил ей такой поступок, который совершил сам. И сейчас он хотел полностью прояснить этот момент, постаравшись убедить ее, что он никогда подобного не повторит.       — Лили, — мягко позвал он ее. Она оторвала голову от его плеча и вопросительно на него посмотрела. — Лили, я хочу сказать, что я безумно сожалею об этом поцелуе… Я никогда еще, ни о чем так не желал, как об этом. И надеюсь, ты понимаешь, что я никогда больше в жизни так не поступлю.       — Каком поцелуе? — нахмурившись, спросила она.       — Ну… том, с пуффендуйкой.       — Поцелуе? — опять спросила она, отстраняясь.       У Джеймса закрались сомнения, что Лили об этом не знает. Его пробрал страх, от мысли, что Лили обиделась на него за то, что он проводил время в компании девушек, в то время как она его ждала в гостиной, и о поцелуе знать ничего не знает.       — Да, — сказал Джеймс, с ужасом ожидая ее реакции. — Мы с ней целовались… Ты не знала? — дрогнувшим голосом, спросил он. — Это даже не поцелуй был, так… какая-то нелепость, — начал тараторить он, в попытке оправдаться. — Я просто задел ее губами. Возможно, кто-то бы и назвал это поцелуем, но я так не считаю…       — Только ли поцелуй был, Джеймс? — прервала она его, сложив руки на груди и в упор глядя в глаза.       — Конечно, — ответил он. — А что еще?       — Хочешь сказать, ты с ней не… спал? — спросила она, с холодом в голосе.       Джеймс рассмеялся.       — Спал? — удивленно переспросил он, вскидывая брови и улыбаясь. — Лили, это шутка?       Лили все еще хмурилась, с непониманием глядя в глаза.       — Мерлин, Лили, ты что думала, я спал с той девкой? — уже серьезно спросил Джеймс. — Ты с ума сошла? Да меня через секунду после этого… «поцелуя» чуть наизнанку не вывернуло, какой «спать»?!       — Дриффит так сказала, — произнесла Лили, опуская руки и растерянно глядя на Джеймса.       — Дриффит?! — возмутился Джеймс. — Нашла, кого слушать!.. Я эту змею уничтожу! Но как, как ты могла ей поверить?!       — Ты выглядел таким виноватым, — сказала Лили.       — Конечно, потому что я поцеловал другую! — Джеймс в отчаянии запустил пальцы в волосы, тихо ругаясь. Он и так знал, что доставил Лили нестерпимую боль, но даже не представлял, что она пережила, думая, что он с другой не только целовался.       — Дриффит сказала, что ты нашел себе менее принципиальную девушку, потому что «я тебе не даю», — печально произнесла Лили, опуская голову. — И это походило на правду…       — На какую правду? — воскликнул Джеймс. — Да я бы никогда!.. — Джеймса вдруг озарила страшная догадка. Он подошел к Лили, беря ее за плечи. — Лили, только не говори, что то, что сейчас между нами было, ты сделала только из-за меня… и этой нелепой сплетни.       Он испугался, что Лили наконец-то решилась на этот шаг, только из-за того, что иначе он снова «найдет себе менее принципиальную девушку».       Лили подняла на него голову с горящими глазами.       — Конечно же, из-за тебя! — с жаром сказала она. — Потому что я люблю тебя и хотела этого не меньше твоего!       Джеймс внимательно всматривался в ее глаза, ища в них правду. И видя в них лишь искренность, немного успокоился.       — Как ты могла поверить, что я способен прикасаться к другой? — разочарованно спросил он.       — Если уж по справедливости, Джеймс, — сказала Лили, поджимая губы. — То я не могла представить и ситуации, что ты можешь другую целовать.       Джеймс устало вздохнул, молча соглашаясь с ней, и все равно оставаясь при мнении, что его жалкий поцелуй с другой не идет ни в какое сравнение с тем, как если бы он переспал с той девицей. Но решил уже не поднимать эту тему.       — Давай просто забудем об этом, — тихо сказала Лили. — Я больше никогда не хочу об этом вспоминать.       — Давай, — согласился Джеймс, думая, что этот поступок все равно камнем будет лежать на душе до конца его дней. Но он постарается сделать все, чтобы Лили никогда об этом не вспоминала.       — А вот это принадлежит мне, — она улыбнулась и потянула руки к коробке, которую он держал в руках.       — Нет-нет, — тут же воскликнул Джеймс, поднимая руку с коробкой над головой. — Мне вначале надо провести тут ревизию… за некоторые записки мне очень стыдно. А потом я подумаю, и, может быть, отдам тебе.       — Подумаешь? Что значит, подумаешь?! — притворно возмутилась Лили. — Все записки, до единой, адресованы мне, так что, будь добр, отдай!       Глядя на ее искрящиеся глаза и лучезарную улыбку, он не мог долго сопротивляться.       — Хорошо, — сдался Джеймс, — так и быть. Только не суди меня строго. Некоторые из них написаны, когда я был очень глупый. Но при этом, уже по уши влюбленный в тебя. И иногда это выливалось в низкосортную похабщину.       Он передал коробку Лили. Она села на подоконник и, положив коробку себе на колени, стала наугад вытаскивать оттуда послания, зачитывая их вслух и сопровождая своими комментариями.       Над каждой записью она умилялась, растроганная до глубины души. Джеймс же постоянно краснел и ворчал, каким порой он бывал придурком. И говорил, что подобные слащавые сообщения скорее свойственны маленьким девочкам.       Но как бы он не говорил, что стыдится этих записок, видеть счастливое лицо Лили было истинным удовольствием.