Marauders

      Сириус Блэк       Видеть никого из друзей не хотелось. Ни Джеймса, который светился от переполняющего счастья, ни Ремуса, который не спускал с него беспокойного взгляда, ни Северуса, который пребывал в таком мрачном состоянии, что пару дней уже вообще ни с кем не разговаривал, постоянно находясь в своих мыслях.       Сириус ушел в Визжащую-хижину, чтобы немного побыть одному.              Лежа на продавленном диване, он смотрел в потолок и думал, как же он докатился до такой жизни. Ему не хотелось ровным счетом ничего. Не хотелось веселиться. Не хотелось затащить в постель какую-нибудь красотку, чтобы развлечься. Даже заниматься самоудовлетворением и то не хотелось, а уж это дело Сириус любил не меньше, чем секс. И пить ему не хотелось, тем более, в одиночестве.       Он бы сейчас с радостью прокатился на своем мотоцикле. Ему бы не помешало проветрить голову, очистить ее от переполняющих мыслей, что лишают его покоя. Но мотоцикл стоял в гараже в Блэкпуле, и Сириус пожалел, что решил оставить его там, а не приехал на нем в Хогвартс, как изначально планировал.              Сириус достал сигареты из кармана куртки и закурил, тонкой струйкой выпуская дым вверх. В памяти еще были свежи воспоминания, когда они с Бланк сидели на этом же диване и курили.       И как целовались… никогда столько не целовался, как в тот день.       Две недели прошло, а Сириус может закрыть глаза и легко вспомнить вкус ее губ. Ее губ, в которых смешивался ягодный привкус с примесью горьковатого оттенка табака.       Изо дня в день он закрывал глаза, возобновляя в памяти все ее поцелуи. Как она обхватывает его лицо руками и медленно проводит языком по его губам, соскальзывая внутрь; как зарывается пальцами у него в волосах, откидывая его голову назад и прикусывая кожу за ухом. Возобновляя в памяти, как она, сидя на нем, все теснее вжимается в него бедрами, прогибаясь в талии от его прикосновений; как дрожит от предвкушения в его объятиях. Как ведет руками по его телу, оставляя обжигающие следы; как сжимает его руки, плечи; как проводит ноготками по его груди, животу, заставляя каждую мышцу напрягаться; как опускается ниже...       Хватит!..       Перевернувшись на живот, Сириус уткнулся лицом в диванную подушку и тяжело выдохнул.       Хватит…       Бланк не уходила из его головы ни на минуту, прочно там обосновавшись. И Сириус не знал, как от нее избавиться.              Он успел уже сотню раз пожалеть, что наорал на нее в их последнюю ссору, что опрометчиво поддался злости, желая вывести ее из себя, но тут же приходил к выводу, что это оказалось неплохой проверкой ее чувств. Сириус никак не мог смириться с тем, что между ними все так быстро закончилось.       Добиваться от Бланк хоть какой-то реакции ему надоело. Он уже понял, что его превосходный план — вызвать у нее ревность — не работает. Сколько бы он не зажимал девиц у нее на виду, она проходила мимо с невозмутимым лицом и даже не смотрела в его сторону, словно он был декором интерьера или вовсе пустым местом.       Все его надежды были на то, что она среагирует на МакКиннон. Он ее до последнего не хотел использовать, оставляя на самый крайний случай, но, похоже, Бланк и правда было плевать. Он видел, как она после Истории веселилась за своим столом, сидя рядом со своим малолетним змеенышем. Сириусу хотелось рвать и метать, глядя на нее беззаботный вид.       После этого дня Сириус забросил свой план, понимая, что ничего таким образом не добьется. Да и каждый день искать новую девицу ему осточертело, как и терпеть их болтовню и прикосновения. Мало того, что Бланк на это никак не реагировала, так и у него с каждым разом они вызывали все большее раздражение.       Но никакого другого плана у него не было, и что делать дальше он не представлял.              Несколько раз он окончательно убеждался, что ему должно быть наплевать на равнодушие Бланк. Он — Блэк, и он всегда получает то, что хочет. И если сейчас он хочет именно Бланк, ему должно быть все равно, что она там из себя строит. Повозмущается немного, покричит, да успокоится. И снова они будут проводить время вместе. В такие моменты он всегда решительно направлялся в подземелья, с желанием немедленно ее отыскать.       Но ее безразличие больно ранило его самолюбие, напоминая, что он — Блэк, а значит, он ни за кем не бегает и не добивается ничьей любви. Это его всегда тормозило, когда он был уже перед входом в слизеринскую гостиную. Сириус злился. На нее, на себя.       Он уходил к себе, проклиная Бланк за то, что свела его с ума; проклиная себя за то, что имеет непозволительную слабость. Сириус всегда считал себя сильным человеком, и то, что сейчас все его мысли были заняты одним, не давая нормально жить, приводило его в состояние полного безумия.       И на следующий вечер он опять стоял в подземелье перед входом в слизеринскую гостиную. Но его гордость, остатки самоуважения и злость на нее всегда перевешивали, и он возвращался в гриффиндорскую башню.       Несколько раз он бесцельно бродил по подземельям, в надежде, что они случайно встретятся и все решится само собой. Сириус не знал, что именно решится, но ждал случайной встречи с ней, каждый раз с замиранием сердца глядя на студентов с зелеными галстуками, но ни разу так и не увидел ее. Слизеринцы на него подозрительно косились, направляясь к своей гостиной, а Сириус чувствовал себя последним идиотом. Опять злился, опять взрывался, опять возвращался к себе ни с чем.              Он не переносил все растущую тяжесть, все растущую черную дыру, что своей пустотой пожирала душу. Он устал от бесконечных метаний. Устал от той ожесточенной борьбы, что ни на секунду не прекращалась в его душе.       Вновь и вновь, как скороговорку, он повторял про себя все те качества в ней, которые его раздражали, выводили из себя, которые не вызывали ни малейшего уважения, в попытке убедить себя, что он просто тронулся умом, раз она его так волнует. И с каждым разом все отчетливее слышал, как глупо и отчаянно звучит его голос.       Он ненавидел Бланк всем сердцем, всей душой и каждой клеточкой тела. Ненавидел за ее равнодушие и за пустые взгляды, что она бросала сквозь него. Он ненавидел ее за каждое мгновение своих страданий, мечтая принести ей не меньшую боль. Ненавидел за то, что она никак не отпустит его. Он ненавидел и одновременно сгорал от желания ощутить ее в своих руках, ощутить прикосновение горячих губ, от которых он сходит с ума, услышать ее голос и смех, полной грудью вдохнуть аромат волос, запуская в них пальцы, пересчитать все ее родинки на теле, покрывая его поцелуями. Но больше всего он желал оказаться под взором горящего взгляда, видеть вблизи, как вспыхивают желтые крапинки в глубине ее глаз, как внутри зрачка зарождается пламя, каждый раз оставляя его на грани сумасшествия.              Сириус перевел взгляд на окно, за которым завывал ветер в унисон с его душой. В небольшой квадрат виднелось небо, которое уже начинало темнеть.       …лежишь, как девка во время ПМС, и страдаешь…       Мерлин, какое же ничтожество…       Сириус спустил ноги с дивана, размышляя, куда пойти. Возвращаться в замок ему не хотелось. Идти в «Кабанью голову» и сидеть в обществе таких же неудачников тоже.       Он поднялся с дивана, решив, что теплый паб и медовуха Розмерты должны хоть немного его развеселить.              Направляясь к «Трем метлам», он заметил Марлин и Мэри, стоящих на другой стороне дороги. Сириус старательно отворачивался от них, надеясь, что они его не увидят, и он сможет проскочить в паб.       — Сириус! — крикнула Мэри, помахав рукой.       Черт!       — МакДональд, — бросил ей Сириус, не останавливаясь.       Он видел, как Марлин что-то сказала Мэри, и направилась к нему. Сириус устало выругался про себя, надеясь, что МакКиннон не начнет давить на него и его совесть. После урока Истории Магии он уже успел пожалеть, что связался с ней, постоянно ловя на себе ее мечтательные взгляды.       До паба оставалось каких-то пара шагов, когда МакКиннон преградила ему путь.       — Сириус, а я тебя в школе днем искала…       — Для чего? — чересчур грубо спросил он. Сириус хоть и понимал, что ему следует быть помягче с МакКиннон, но он не собирался заботиться ни о чьих чужих переживаниях, со злостью думая, кто бы позаботился о его чувствах. Да и у него все еще сохранялось легкое недовольство на МакКиннон, из-за того что эта уловка не подействовала на Бланк, а он только зря напрягался.       — Хотела с тобой в Хогсмид сходить, — сказала Марлин, прямо глядя на него.       Раздражение росло с каждой секундой. Все это напоминало ситуацию, произошедшую два года назад, и сильно его бесило.       — Слушай, Марлин, мы ведь все выяснили еще на пятом курсе…       — Да, но мне показалось, что ты хотел…       — Тебе показалось.       Марлин на него непонимающе смотрела, часто моргая.       — Почему ты это делаешь, Сириус? — спросила она, поджимая губы, чтобы не скривить их от обиды.       — Делаю, что?! — Сириус уже начинал выходить из себя, и сохранял самообладание из последних сил.       — Даешь надежду…       — Надежду? — усмехнулся Сириус. — Какую надежду? Мы с тобой… да у нас же не было ничего! Мы на одном уроке вместе посидели! А ты уже решила, что мы в Хогсмид вместе пойдем? А дальше что — свадьба?!       У Марлин задрожала нижняя губа, которую она отчаянно зажимала, глаза мгновенно наполнились слезами.       — Черт… Марлин, — произнес Сириус, стараясь поубавить пыл. Он подошел к ней ближе, прикасаясь к плечу. Извиняться ему не хотелось. Хотелось оказаться от нее как можно дальше. Он старался говорить как можно мягче, повторяя про себя, что чем быстрее он скажет нужные слова, тем быстрее это закончится. — Послушай, ты же сама говорила, что я тебе не подхожу… и ведь это действительно так.       — Да, ты никому не подходишь, — вздохнула Марлин, грустно улыбнувшись.       Сириус усмехнулся в ответ, вспоминая, что именно так МакКиннон и сказала, когда они расставались. И он всегда был согласен с таким определением, ни на что не претендуя, да и не имея никакого желания «кому-то подходить».       Пересилив себя, Сириус сказал:       — Мне жаль, что так паршиво вышло, я не хотел… обидеть тебя. Давай просто забудем об этом?       Сириус даже не в настроении был строить свое коронное щенячье лицо, после которого ему прощали всё и всегда. Впрочем, на прощение Марлин ему в данный момент было глубоко плевать. Он не чувствовал перед ней никакой вины, уверенный, что она сама себе додумала то, чего никогда не было, а он всего лишь полапал ее за коленку и пару раз улыбнулся.       Марлин сморгнула остатки слез, стоящих в глазах, и кивнула.       — Но друзьями-то можем остаться? — спросил она, глядя на него блестящими от слез глазами.       Друзьями? Конечно же, нет.       — Разумеется, — улыбнулся Сириус и бросил взгляд на дверь в паб, до которого было рукой подать.       — Ты в «Три метлы» идешь? Мы с Мэри тоже туда, — неуверенно сказала Марлин, посмотрев на вывеску паба возле них, — можем пойти вместе.       Сириус с трудом сдержался, чтобы не скривиться. Вот уж сидеть с ними в пабе он точно не собирается.       Надо было идти в «Кабанью голову»… дурак.       — Не настроен сейчас сидеть в компании, — ответил Сириус, с отчетливым холодом в голосе. — Так что… увидимся.       Он похлопал ее по плечу, обошел ее и распахнул дверь в паб.              Его в самое сердце пронзил взгляд, заставив замереть посреди входа. Он не мог отвести глаз, в очередной раз позабыв, как дышать. Он физически ощущал, как в груди все разливается жаром, разбегаясь огнем по венам, заполняя каждую клеточку.       Крошечное мгновение, доля секунды, и он вновь чувствовал это волнующее, обжигающее чувство в груди. И как же ему хотелось, чтобы этот миг не кончался.       Но Бланк тут же отвела взгляд, проходя мимо него. Закрыв глаза, Сириус вдыхал едва уловимый в переполненном пабе свежий и легкий аромат, чувствуя, как он наполняет легкие.       Он открыл глаза, тут же встречаясь взглядом с Регулусом. На него словно ушат студеной воды вылили, приводя в сознание. После горящего злостью взгляда Бланк, ледяная ненависть в глазах брата действовала чересчур отрезвляюще.       Сириус проводил взглядом Регулуса, догоняющего Бланк, которая неслась семимильными шагами в сторону замка. Больше всего ему хотелось сейчас пойти за ней, но факт того, что она была здесь с Регулусом, приводил его в неистовство. Сириус знал, пойди он за ними, и никто этот вечер не переживет. И он в том числе.       — Сириус?       Он взглянул на МакКиннон, которая во все глаза таращилась на него. Она открыла рот, словно собирается что-то сказать, но тут же закрыла его и посмотрела в сторону Регулуса и Бланк, снова открывая рот и закрывая, и возвращая хмурый взгляд на Сириуса.       Сириус не стал ждать, пока она выскажет ему какие-то свои догадки, отвернулся и прошел до барной стойки.              В голове поочередно сменялись мысли. Словно в калейдоскопе одно желание тут же перекрывалось другим.       Хотелось пойти за Бланк, поцеловать ее, содрать с нее десяток слоев одежды и доставить ей такое удовольствие, чтобы у нее даже мысли не возникало нос воротить и бросать на него равнодушные взгляды. Возвысить ее на самый верх блаженства, чтобы она жизни без него не представляла, чтобы умоляла никогда не оставлять ее.       Следом вступал здравый смысл, или те крохи, что от него остались. Он призывал Сириуса сохранить капли самоуважения и гордости, и не опускаться до подобной низости. Сириус никогда ни за кем не бегал. Если девушка ему отказывала, он тут же забывал о ней и искал такую, которая не откажет. Которая с обожанием будет в рот заглядывать. Свое время и свои интересы Сириус всегда ставил превыше всего, и размениваться на недотрог и заносчивых стерв, что набивают себе цену, бегая за ними и добиваясь их внимания, он считал ниже своего достоинства. И в случае с Бланк он не собирался изменять своим правилам.       После этого в голове сразу появлялся Регулус, который постоянно крутился вокруг нее. Сириуса это до невозможности нервировало. Головой он понимал, что Регулус никогда не будет на нее напирать, соблазняя или распуская руки. Нет, Регулус всегда пользовался исключительно своим умом. Он будет на нее морально давить, понемногу капая на ее неокрепший мозг. И одному Мерлину известно, во что все это выльется в случае с неустойчивой психикой Бланк.       Да и Сириус понимал, что он навредить Регулусу никогда не сможет. Будь на месте брата любой другой человек, Сириус бы с ним церемониться не стал, навсегда отбив любое желание даже смотреть в сторону Бланк. В отношении же Регулуса его всегда что-то тормозило. Возможно, то была вина, что постоянно грызла его изнутри, напоминая, что он не уследил за братом, когда тот увлекся Темными искусствами. Напоминая, что он не оказался рядом, забыв про него. Вероятно, именно это не давало ему пойти и наслать на того проклятье.       Выпив пару пинт медовухи, у Сириуса промелькнула мысль дождаться конца смены у Розмерты, чтобы подняться к ней наверх и снять стресс и напряжение, копившееся уже столько времени. Уж она-то никогда не вызывала у него раздражения, с ней бы он смог и расслабиться, и удовольствие получить. Но перед глазами все еще стояло лицо Бланк с невыносимым налетом высокомерия, с невыносимо-гневным взглядом. И хотелось только одного — любым способом снять с нее эту маску.       Он терпел до последнего, в конце концов, сорвавшись. Сириус проклинал себя за слабость и идиотизм, в очередной раз направляясь в подземелья замка.              Сириус и половину пути не прошел до гостиной Слизерина, как услышал знакомые голоса сквозь приоткрытую дверь класса. Подойдя к двери и заглянув в тонкую щель, он увидел Белби с Мальсибером, которые направлялись на выход. Сириус тут же полностью распахнул дверь, с ненавистью глядя на обоих. Они сразу остановились.       Сириус и предположить не мог, что за дела могут быть у Белби с Мальсибером, но знал, что Северусу вряд ли это понравится. Сириус хоть и плохо представлял, что за отношения между его другом и Белби, но ему казалось, что она нравится Северусу, потому что иначе он бы вряд ли согласился с той спать.       И встреча этой парочки показалось ему очень подозрительной. Сириус представлял сразу все самое худшее. Представлял, что Белби очередная жестокая девица, которая использует его друга в своих корыстных целях, а сама за его спиной завела интрижку со слизеринцем.       Сплошь обман… одни предатели кругом и лицемеры.       От обиды за себя, от обиды за друга, хотелось выместить всю злость хотя бы на Мальсибере.       — Что ты с ним делала? — прошипел он, кивая на Мальсибера.       — Не твоего ума дело, Блэк, — равнодушно ответила Белби, продолжив путь.       — А ну, стоять, — он преградил ей проход.       Белби хмыкнула, окинув его насмешливым взглядом, и остановилась.       — У нас совместная работа по Нумерологии, Блэк, — спокойно сказал Мальсибер, устало глядя на Сириуса. — Хочешь помочь? Боюсь, мозгов не хватит.       Сириус переводил недоверчивый взгляд с Белби на Мальсибера. История про совместную работу походила на правду. Он и от Северуса не раз слышал, что по этому предмету им часто приходится выполнять задания в парах. Но Сириусу сейчас так хотелось на ком-нибудь сорваться. И желательно с применением не только атакующих заклинаний, но и с применением грубой, физической силы. И по мнению Сириуса, скользкая физиономия Мальсибера прекрасно для этого подходила.       — Уйди с дороги, Блэк, — произнес Мальсибер, — если не хочешь строчки писать всю неделю.       Сириус скривился, отступая в сторону на шаг. Мальсибер, как староста школы, вполне мог назначить ему наказание, а он за этот семестр уже сполна получил отработок.       Сириус стоял в дверном проеме и, пропустив Мальсибера, схватил Белби за локоть, когда та с ним поравнялась. Наклонившись к ее уху, он вкрадчиво произнес:       — Северус определенно не обрадуется, когда узнает, что у тебя совместная работа с этим змеенышем.       — Нарываешься на проблемы, Блэк? — спросил Мальсибер, поворачиваясь к ним. — Держи при себе свои руки.       Белби с силой выдернула свою руку из его крепкой хватки, и, с отвращением посмотрев на него, ушла, ничего не ответив. Сириус проследил за ней суровым взглядом и повернулся к Мальсиберу, который все еще стоял в коридоре.       — Занялся бы ты чем-нибудь полезным, Блэк, — усмехнувшись, произнес Мальсибер. — В кружок какой-нибудь вступил, или дополнительных предметов для себя взял, глядишь, поумнел бы…       — А в какой кружок вступил ты, Мальсибер? — Сириус вмиг озверел, чувствуя, как в груди поднимается ярость. — В кружок Пожирателей Смерти? И чем вы там занимаетесь? Пытками? Убийствами?       — Всем сразу, Блэк, — самодовольно ответил Мальсибер, скривившись в ухмылке, — всем сразу.       Сириус выхватил палочку, но у Мальсибера своя уже была наготове.       — Не советую нападать на школьного старосту, Блэк.       — А то что? — прошипел Сириус, думая, чем бы особенно мерзким в него запустить.       Ответить Мальсибер не успел, в конце коридора, где скрылась Белби, появился Регулус, который резко сбавил шаг, увидев брата.       Сириус молча смотрел, как Регулус не спеша приближается, и видел в его глазах откровенную ненависть.       — Что происходит? — спросил Регулус, остановившись в нескольких шагах от них.       — Твой братец, Регулус, — начал Мальсибер, — интересуется…       — А моего братца вы уже приняли в свой пожирательский кружок? — перебил его Сириус, с безумным блеском в глазах переводя взгляд с одного на другого.       Сириус видел, как они переглянулись, задержав друг на друге долгий взгляд, безмолвно о чем-то переговариваясь.       — Вход туда только для совершеннолетних, — усмехнулся Мальсибер, глядя на Сириуса со мстительным удовольствием, — но, думаю, если Регулус захочет вступить раньше, для него сделают исключ…       Договорить он не успел. Окончательно потеряв контроль над собой, Сириус выпустил в него заклинание, отбрасывая Мальсибера к стене и хорошо об нее припечатав. Сириус снова поднял палочку, собираясь выпустить очередное заклинание, как вдруг она выскользнула из его руки.       — Думаешь, я не смогу начистить ваши пожирательские рожи голыми руками?! — заорал Сириус, глядя, как его палочку ловит Регулус.       — Успокойся, Сириус, — Регулус повысил голос. Сириус кинулся на него, но тут же налетел на невидимый барьер, грязно выругавшись.       — Ты не представляешь, во что вляпался, Блэк, — тяжело дыша, произнес Мальсибер, поднимаясь с пола. Прическа его растрепалась, глаза гневно горят.       — О, неужели? — Сириус громко и пронзительно рассмеялся. — Посмотрим, во что вляпаешься ты, когда тебя попросят закатать рукава.       Сириус всегда знал, что семья Мальсибера поддерживает Волан-де-Морта, и был уверен, что Черная Метка на его предплечье лишь дело времени. Он сомневался, что тот решится сделать ее будучи студентом, но его слова намекали на обратное.       Видя, как в глазах Мальсибера поднимается злость, он рассмеялся еще громче.       — Надо же, Мальсибер, — Сириус с маниакальным восторгом смотрел на него, — я удивлен, что ты отважился заклеймить себя, находясь под самым носом Дамблдора. На что ты надеялся?..       — Никто никого не заклеймил, Сириус, — перебил его Регулус.       Сириус перевел на него свирепый взгляд.       — Серьезно?! — Сириус театрально округлил глаза. — То есть, если я закатаю рукава этому змеенышу, я не увижу там Черную Метку?       — Не увидишь, — спокойно произнес Регулус.       Сириус переводил злой взгляд с одного на другого, не зная, что предпринять. Без палочки он чувствовал себя, как без рук, лишенный главного оружия и защиты. Хотелось кинуться на них голыми руками, но против двоих, да еще и вооруженных, он понимал, что это глупо и бессмысленно. Хоть в голове и мелькала нездоровая мысль, что если они причинят ему физический вред, он хотя бы сможет заглушить боль душевную.       Схлопотал бы Круциатус, сразу бы вся дурь из головы вышла…       — Я разберусь, Генри, — едва слышно сказал Регулус.       Бросив взгляд на Регулуса, Мальсибер развернулся и направился вглубь подземелий.       — Если Метки у тебя нет, — крикнул ему Сириус, — значит, и бояться нечего…       Мальсибер ему ничего не ответил, и Сириус повернулся к Регулусу, только сейчас заметив на его губе небольшую ранку, под которой начинал растекаться бледный синяк.       Все внутренности скрутило от злости и ревности прежде, чем он успел хотя бы подумать. Внутри словно раненое животное завыло, получив смертельный удар. Он знал, интуиция подсказывала, все нутро кричало о том, что это сделала Бланк. Уж он-то легко мог определить ее почерк.       Поднявшийся гнев полностью ослепил разум, Сириус снова бросился на Регулуса, и снова налетел на невидимый барьер — его словно током ударило, пуская болезненный импульс по телу. Лицо перекосила гримаса ненависти. Кулаки до боли сжимались, впиваясь ногтями в кожу, желая сжать ими шею брата.       — Никак не успокоишься? — спросил Регулус. — А я уже хотел тебе палочку вернуть.       — Это она сделала? — его голос вибрировал от ярости. Он переводил взгляд с укуса на губе на его глаза, которые смотрели то ли с сожалением, то ли с усталостью.       — Кто, она? И что именно сделала? — спросил Регулус, никак не выдавая эмоции на своем лице.       — Ты знаешь, Рег, — прошипел Сириус, уже не в силах сдерживать клокочущую злобу внутри. — Это она… — Сириус кивнул на его лицо, глядя на его губу, с каждой секундой все больше уверяясь в своих догадках.       — Ах, это, — Регулус вскинул брови и пальцами притронулся к губе, — прикусил губу…       Сириус тихо рассмеялся, глядя на него исподлобья.       — Прикусил губу? — с ядом в голосе, переспросил он. — А не Бланк ли ее прикусила?       Регулус на него долго смотрел, склонив голову.       — На самом деле… именно она, — сказал наконец Регулус. — Мы с ней шли из Хогсмида, вокруг было очень красиво… она была очень красивой. Я не удержался, — он легко улыбнулся. — Да и она не удержалась. Как и не удержалась, слегка укусив, — Регулус с улыбкой покачал головой: — Что за нрав? Но именно это делает ее особенной, правда, Сириус?       Сириусу казалось, сердце взорвется в груди, не выдержав напряжения. Перед глазами вспыхивали огни от переполняемого гнева. Ему хотелось разорвать брата на тысячу кусочков, доставить ему столько мучений, сколько сможет.       Он отказывался верить, что все это правда. Отказывался, не желая признавать, что Бланк так поступила, наплевав на него.       — … шутка, Сириус.       — Что? — переспросил он, не услышав ни одной последней фразы Регулуса.       — Это шутка, Сириус, — повторил Регулус, изучающе глядя на него. — Это сделала не София. Как я сказал, я прикусил губу… поскользнувшись на ступеньках. Сам видел, что с погодой.       Сириус словно оглушенный стоял, с непониманием таращась на брата. Сердце все еще разрывала рвущаяся наружу злость и обида.       Конечно, она бы не стала его целовать… она бы так не поступила…       … или поступила?       Внутри опять все сжалось от нестерпимой ревности. Он не мог сказать, поступила бы Бланк так или нет. Он никогда не знал, чего от нее ждать. Не знал, что творится в ее голове. Но знал, что если она и правда целовала Регулуса, он не сможет этого пережить.       —… ну как, успокоился?       До Сириуса словно издалека доносился голос Регулуса. Он все еще не мог прийти в себя от ослепившей его вспышки боли, злости и обиды.       Регулус снял разделяющий их барьер и протянул ему палочку. Сириус схватил ее и, глядя в глаза брату, жестко и раздельно произнес:       — Если ты к ней хотя бы притронешься, Рег, клянусь, я вас обоих прикончу.       Сириус уже развернулся, чтобы уйти, как услышал за своей спиной:       — Один вопрос, Сириус.       Он медленно повернулся, устремляя взгляд на брата.       — Ты любишь Софию?       Сириус нервно рассмеялся. Смеялся все громче, стараясь заглушить колотящееся сердце в груди, что поднималось все выше, сдавливая горло и мешая говорить.       — Люблю? — с насмешкой переспросил он. — По-твоему, я похож на маленькую, сопливую девку?       — Что и требовалось доказать, — с удовлетворением произнес Регулус, глядя на Сириуса с нескрываемым превосходством.       Сириус смотрел на него ненавистным взглядом, не понимая, о чем тот говорит.       — И что это, черт возьми, значит? — процедил он.       — Это значит то, Сириус, — Регулус медленно сделал пару шагов ему навстречу, пронзая его обжигающе-ледяным взглядом, — что будь твой ответ иным, я, быть может, и остался бы в стороне…       Регулус, так и не дождавшись ответа, развернулся и ушел. А Сириус продолжал стоять и прожигать спину брата взглядом, все еще не понимая, что тот имел в виду. И стараясь не слушать внутренний голос, который с ехидством называл его маленькой, сопливой девкой.