Marauders

      София де Бланк       Август в Париже всегда очень жаркий. София никогда не любила жару и в такие дни предпочитала находиться на побережье или же в прохладном поместье.       И уж она точно бы не хотела находиться в центре Лондона. На улице было невыносимо душно, воздух, казалось, стал липким. Футболка прилипала к телу, а отросшая челка — к лицу.       Пробираясь сквозь толпу волшебников в Косом переулке, она остановилась возле кафе-мороженого Флориана Фортескью. Возможно, ледяное мороженое сможет ей немного помочь.       Сделав заказ, она села за столик, сразу наткнувшись взглядом на парочку на ступеньках банка.       Сердце вдруг бешено забилось в груди. Она ведь уже их видела. Стройная и красивая рыжеволосая девушка, которая солнечно улыбалась лохматому парню.       София их хотела окликнуть, но рот почему-то раскрыть не могла. Только сидела и наблюдала за ними, словно из-за стекла.       А к парочке, тем временем, подошли еще двое. Хмурый парень, который сдержанно поздоровался со своими приятелями, и еще один, с длинными черными волосами, который сейчас, в изящном поклоне, целовал руку рыжей.       Сириус…       София резко поднялась со стула, опрокинув его, и хотела сделать шаг, но не могла сдвинуться с места. Она будто из-за пелены смотрела на них, ощущая, как сердце всё ускоряет и ускоряет свой ритм, до бешеной скорости разгоняя кровь по венам.       Он стоял к ней спиной и что-то говорил лохматому парню в очках, который набросился на него с объятиями, а Софии так хотелось, чтобы он обернулся.       Сириус, обернись же, пожалуйста…       …посмотри на меня…       Она крикнула его имя, но не прозвучало ни звука. Оглянувшись, она заметила, что стоит посреди неподвижной толпы. Всё в округе замерло. Компания подружек, сидящих за соседним столом, остановились. Кто ложку с мороженым до рта не донес, кто устремил на компанию друзей на ступеньках банка мечтательный взгляд, а кто хмурил брови. Продавец мороженого замер с белозубой улыбкой, принимая от покупательницы горстку сиклей. Спешащие студенты и родители с детьми замерли посреди шага.       Только компания у банка продолжала громко смеяться и что-то обсуждать. Но она и слова разобрать не могла, их голоса доносились издалека, словно София была под водой. И чувствовала, как начинает захлебываться. Как всё меньше становится воздуха, как ребра все сильнее сдавливают легкие, ломаясь внутрь.       Сириус, пожалуйста…       Он, будто услышав, резко обернулся. И, встретившись с ней взглядом, спустился вниз на пару ступенек, внимательно глядя на нее.       — Софи.       Она отчетливо слышала его голос, который эхом отозвался в сердце, вырывая из нее отчаянный всхлип.       Сириус.       Но очередная попытка сорваться с места вновь не дала результата. Она только и могла стоять и смотреть, как он медленно спускается со ступенек и идет к ней навстречу.       Быстрее же, Сириус, прошу тебя, быстрее…       —…всё хорошо…       Она не могла понять, спрашивает он или утверждает, окончания фраз терялись. Но хотелось верить, что всё хорошо. Что Сириус сейчас подойдет к ней, наконец, и обнимет. Но он остановился в шаге, глядя на нее пронзительными серыми глазами.       — Хоть какой-нибудь знак подай, Софи… я волнуюсь…       Ей кричать хотелось. Биться в невидимую стену, которая тонкой мутной пленкой их разделяла. Но картинка начала таять. Всё вокруг исчезало, испарялось. Вначале исчезла компания девочек за соседним столиком, все прохожие. Начала таять прямо в воздухе компания на ступеньках банка. Только Сириус стоял перед ней и смотрел на нее. Руки протяни, и вот он.       Сириус…       Она с трудом разлепила глаза.       — Софи…       Нет, ей не послышалось. Это действительно голос Сириуса.       Перед ней сидел пес, от которого исходило яркое голубоватое свечение, и смотрел на нее, слегка склонив голову.       — Сириус, — она протянула руку навстречу его морде, которая тянулась под ладонь.       Его патронус приходил к ней каждый день. Точнее, каждую ночь. Наверное, только это помогало ей окончательно не сойти с ума.       А может, его патронус тоже был плодом ее воображения.              Она не знала, сколько прошло дней. Три дня, пара недель или, может быть, месяц. Все они смешались.       Ее не выпускали из комнаты. Большая и просторная комната, отделанная серым и белым мрамором, напоминала больничную палату. Кроме узкой жесткой кровати в ней не было никакой мебели. А из единственного окна открывался вид на выжженное поле.              Помимо Беллатрисы София никого больше не видела. Кузина Сириуса часто к ней заходила. Может быть, каждый день, может быть, через день — София затруднялась сказать. Но каждый ее приход оборачивался пытками и порцией чудовищной боли.       Она редко использовала Круциатус, хотя и им доставалось, но по большей части это было что-то ментальное. Она заставляла Софию видеть то, чего нет. Только боль всегда была настоящей. Ей казалось, что ее выворачивает наизнанку. Будто все кости переламывает. Словно иглы вонзаются в тело, протыкая ее насквозь. Казалось, что у нее изо рта выползала змея, разрывая все внутренности. И под кожей ползали жуки, вызывая нестерпимую боль. И как она падает с огромной высоты, разбиваясь о землю.       Будто тысячи кошмаров воплотили в жизнь.              Ей никто не говорил, что от нее нужно. Никто не говорил, как долго это продлится и что ее ждет. Беллатриса ей ничего не говорила, кроме издевок. Она говорила, что это ее плата за позор ее семьи и срезала ее волосы практически под корень, только они все равно отрастали на следующий день. Говорила, что вырежет ей сердце и оставляла порезы на груди.       Эти порезы потом всегда залечивали домовики, которые, после этого, силком пытались ее накормить.       Она ничего не понимала. Не понимала, для чего она здесь. Почему Беллатриса мучает ее, а потом присылает домовиков. Но на третий день она уже перестала над этим задумываться. Хотелось лишь одного: чтобы всё это закончилось, и не важно как. Но просить убить себя ей не хотелось — Беллатриса только и ждала от нее этих слов, временами в открытую этого требуя.              — Софи…       Голос Сириуса заставлял ее жить и не сдаваться. Как и уроборос на ее руке — единственная вещь, которую у нее не забрали. Вся ее надежда была на Луи. На то, что он, как и всегда, придет и вытащит ее из очередных неприятностей.       Правда, на неприятности это совсем не походило. А Луи уже не было слишком долго. Ведь София знала, он бы никогда не заставил ее ждать его.              Патронус вдруг начал таять, пока окончательно не растворился в воздухе. И в следующую секунду она услышала, как щелкнул замок и отворилась дверь.       С трудом приподняв голову, она увидела человека в белоснежной мантии. Он стоял на пороге и с интересом разглядывал ее комнату. Заметив, что София смотрит на него, он дружелюбно улыбнулся и прошел внутрь.       — Привет! Меня зовут Теодор, но ты можешь звать меня Тед.       Мужчина совсем молодой, едва ли чуть больше двадцати лет. У него были темные волнистые волосы, аккуратно уложенные на косой пробор, добрые глаза и ласковая улыбка.       София сделала попытку подняться, но она была полностью лишена сил и даже шевелилась с трудом.       — Извини, что задержался, — произнес Тед, вышагивая по ее комнате и с неподдельным интересом оглядывая серые стены. — У нас вышла небольшая заминка с единорогами, — весело добавил он. — Взрослые особи слишком рьяно охраняют своих единорожек. А на одну пробную версию зелья целый единорог нужен. Так что, — улыбнулся он, — считай, тебе повезло. Неделя, а то и две, у тебя есть. Но испытания с твоей кровью мы начнем уже сейчас.       Он вдруг нахмурился и склонил голову, критическим взглядом оглядывая ее.       — Хотя, насчет везения я поторопился, — он прошел к столу и выгрузил на него небольшой чемоданчик. — А ведь я говорил Темному Лорду, чтобы мадам Лестрейндж прекращала пытки, — Тед осуждающе покачал головой, аккуратно раскладывая свои свертки на столе, — это может плохо сказаться на качестве крови.       София и слова не понимала о том, о чем он говорит. Но раскрыть рот не могла и только продолжала следить за ним одним лишь взглядом.       Он достал свою волшебную палочку, такую же белую, как и его мантия, и одну из колбочек. Мужчина подошел к ней, окинув ее серьезным взглядом, и вновь покачал головой, явно неудовлетворенный ее внешним видом.       — Но кровь у тебя должна быть что надо, — прошептал он, широко улыбнувшись. — Я о тебе читал в отчете.       Опустившись на краешек кровати, он взял ее руку и положил себе на колени, повернув тыльной стороной ладони вверх. Он вдруг замер, разглядывая ее ладонь и рисуя узоры своим пальцем. Обхватив одной рукой ее запястье, пальцами другой руки он, едва касаясь, повел вверх по ее предплечью, сдвигая мантию. От его прикосновений по коже мурашки шли. София хотела выдернуть руку, но смогла лишь слабо дернуться.       — На самом деле, — вновь прошептал он, заворожено глядя на ее руку, — на твое место претендовали еще трое. Но мадам Лестрейндж настояла на твоей кандидатуре.       Его взгляд вновь стал осмысленным и он, взглянув ей в глаза, улыбнулся.       — Она к тебе явно неравнодушна.       Без предупреждения он приложил палочку к ее запястью и произнес заклинание.       София едва слышно застонала от боли, прикрывая глаза. Она чувствовала, как по коже прошел разрез, и в следующую секунду потекла горячая кровь.       Мужчина приложил холодную колбу к ее запястью и полностью наполнил ее кровью.       — Вот так, — произнес он, закупоривая колбочку деревянной крышкой.       Он приподнял вверх колбу, разглядывая ее в тусклом свете восторженным взглядом.       — Многие думают, что кровь грязнокровок ничем не отличается от крови чистокровных. Чудовищная ошибка, — с презрением добавил он и скосил глаза на Софию. — Прогнившее толерантное общество. Считают, что маглы от нас ничем не отличаются. Готовы с каждой собакой сношаться и плодиться. Мерзость.       Он с осуждением покачал головой и встал на ноги. Остановившись возле стола, он стал аккуратно укладывать колбу с кровью в чемодан.       — Только взгляни на наш мир, — продолжал он говорить, не глядя на нее. — В банке сидят гоблины. Подумать только, безмозглые твари заведуют нашими деньгами и имуществом! А высокопоставленные должности занимают грязнокровки! — процедил он с отвращением. — Которые часть своей жизни о магии вообще ничего не знали. Клепают законы, запрещают кровную магию и отбирают семейные артефакты. Они ничего не смыслят в магии. В настоящей магии! Жалкие ничтожества.       Он сжал губы, скривив их, словно пытаясь сдержать ругательства, и прикрыл глаза. Вздохнув, он снова к ней подошел и сел рядом, взяв ее руку в свою. София уже готова была к очередной боли, но Тед, направив палочку на порез, прошептал заклинание, после которого рана стала затягиваться.       — Я тебе как ученый скажу, — произнес он, ласково глядя на нее и вновь начиная гладить ее руку. — Можно взять любой учебник, который старше пары веков, и ты не найдешь ни одного зелья, в котором чистую кровь можно заменить грязной. Безусловно, в приготовлении используют и то, и другое, в некоторых зельях даже кровь маглов используют. Но цели всегда разные. Потому что отличие колоссальное. Знаешь, это как сравнивать стекло и бриллиант, — улыбнулся он. — На вид вроде похоже, а если приглядеться…       — Банди, ты опять треплешься? — в комнату распахнулась дверь и появилась Беллатриса. — Взял кровь и ушел. Не надо ей тут лекции читать.       — Да-да, я уже ухожу, мадам Лестрейндж, — Тед расплылся в очаровательной белозубой улыбке и поспешил на выход, подхватив свои вещи. — Увидимся, София! — он на миг обернулся в дверях и тут же скрылся из виду.              У Софии все внутренности сжались, когда они остались с Беллатрисой одни.       — Банди любит языком чесать, — усмехнулась Беллатриса, — а Темный Лорд это ненавидит. Но Банди лучший зельевар во всей Европе. Так что, приходится терпеть. Тебе его сейчас тоже часто терпеть придется. Привыкай.       Беллатриса остановилась возле нее и смерила ее злобным взглядом, из которого вмиг испарилось всё веселье.       — Хватит молчать, дорогая, поговори со мной, — прошипела она. — Мне ведь скучно, мы совсем одни в этом доме. Или ты хочешь, чтобы я тебя другими методами заставила рот раскрыть?       — Va baiser, Bella, — чуть слышно произнесла София, посылая ее далеко и надолго.       Но Беллатриса, кажется, именно этого и добивалась. Она расплылась в хищной улыбке, приподняла полы мантии и села прямо на нее верхом. София чувствовал ее тяжесть на своих бедрах, но даже сделать попытку воспротивиться было невозможно.       Беллатриса склонила голову к плечу, разглядывая ее. Она протянула руку и бережно убрала короткую прядь волос от лица Софии, заправив ее за ухо.       От каждого ее движения, от каждого касания, всё внутри Софии вздрагивало, ожидая удара.       — Каково это, — прошептала Беллатриса, с маниакальным блеском в глазах глядя на Софию, — когда в тебя влюблены два брата?       София устремила на нее взгляд, полный ненависти.       — О, я прекрасно знаю, каково это, — она расплылась в ненормальной счастливой улыбкой. — Непередаваемое чувство. Правда? Когда ты можешь держать полный контроль над душами людей, которые ради тебя готовы на всё. Даже против собственного брата пойти. Это приятно.       Беллатриса едва слышно рассмеялась, не раскрывая рта.       — Только ты сглупила. Надо всегда выбирать наследника. Больше почета и уважения, больше привилегий. Вышла бы замуж за Регулуса, а развлекаться продолжила с Сириусом. Кто тебе мешал?       Она презрительно усмехнулась и покачала головой.       — К тому же, будь ты невестой Регулуса, тебя бы не тронули, — добавила она и вдруг скривила губы в отвращении. — Но ты опозорила его. Сбежала с помолвки с его братом-предателем, — процедила она, — как какая-то… дешёвка, — Беллатриса всё ниже наклонялась к ней и шипела слова ей в лицо, обдавая своим горячим дыханием. — Весь свет это обсуждал. Его мать вне себя была от горя. Ты не только опозорила благородный род, но и окончательно развалила их семью.       — Я ни о чем не жалею, Белла, — через силу усмехнулась София. — И поступила бы так снова…       Договорить она не успела. Беллатриса выпрямилась, резко замахнулась и отвесила звонкую пощечину. Голова безжизненно мотнулась, а по щеке растеклась острая боль.       Беллатриса с силой сжала её подбородок пальцами и наклонилась почти вплотную. В её черных глазах, казалось, потонуть можно. Словно два бездонных тоннеля, которые затягивали своим безумием.       София лишь успела увидеть, как мелькнул нож в руках Беллатрисы, который она уже не раз применяла, и почувствовала холодный металл на своих губах.       — Как думаешь? — прошипела она, не моргая глядя в ее глаза. — Сириус вернется к тебе, если мы твое очаровательное личико подправим?       София попыталась сбросить ее руки, но она железной хваткой держала ее за подбородок. Она только и могла впиваться в кожу ее рук ногтями и не давать приблизиться. Но София была слишком слаба, Беллатриса легко отбросила ее руки и надавила острием ножа на середину нижней губы, глубоко ее протыкая и разрезая пополам.       Кровь тут же хлынула ей в рот. Она зажмурилась, пытаясь сдержать слезы, которые мгновенно наполнили глаза от боли.       Беллатриса вдруг дернулась и скривилась. Она встала с нее и рявкнула:       — Поднимайся. Темный Лорд вызывает.       Но София ее будто не слышала, она трясущейся рукой прикоснулась к своей губе, из которой всё еще шла густая кровь. Глубокий разрез был ровно посередине. Жгучая боль не утихала, и только ноющее чувство растекалось по всей губе.       Не дождавшись, пока София поднимется, Беллатриса выхватила палочку и сбросила ее с кровати.       — Поднимайся, — повторила она. — Темный Лорд не любит ждать.       София только сейчас поняла смысл ее слов и устремила на нее испуганный, загнанный взгляд. Она за эти дни многое пережила, и она никак не ожидала, что ей придется встретиться с Темным Лордом.       — Он хочет с тобой познакомиться.              Они оказались в темном мраморном зале, которому конца и края не было видно. Только пепельно-белое лицо Темного Лорда впереди маячило.       У Софии дрожь по позвоночнику прошла, стоило увидеть жуткую маску, которая была вместо его лица. Ей еще не доводилось видеть ничего подобного.       — Оставь нас, Белла, — звенящим шепотом произнес Темный Лорд.       — Да, милорд, — с придыханием ответила Беллатриса и, бросив напоследок взгляд на Софию, вышла из зала.       София не знала, сколько они провели в полной тишине. Темный Лорд молча ее разглядывал, не говоря ни слова. Тишина давила на нее, тяжестью опускаясь на плечи.       — Извини за Беллу, — тихим мягким голосом без капли сочувствия сказал он. — Она словно ребенок, который получил долгожданную игрушку. Но, насколько мне известно, Рудольфус за тобой приглядывает.       София о Рудольфусе ничего не знала, за все эти дни она его не видела. Но, очевидно, домовиков присылал именно он.       — Я так понимаю, ты уже знаешь, для чего ты здесь?       София ничего не ответила, продолжая пялиться на него и лишь подумала, что она по-прежнему ничего не понимает.       — Нужна твоя кровь, — сказал Темный Лорд, словно прочитав ее мысли. Он поднялся со своего кресла и стал не спеша спускаться с постамента. — Для зелья.       У Софии мелькнула мысль, что ее освежуют, словно животное, и выпустят всё до последней капли. Она даже как следует испугаться не успела, как Темный Лорд добавил:       — Кровь нужна не вся, лишь унция. Но если учесть, что необходимо проводить испытания, то выйдет, конечно, больше.       …но почему именно я?       — Для зелья нужна кровь чистокровной молодой женщины, — пояснил Темный Лорд, остановившись возле нее. — И ты подходишь по всем параметрам.       Думаю, Белла была бы счастлива пустить себя на такую жертву. Почему я?!       — У Блэков сильная кровь, ты права, но у них также несколько поколений инцестов, — едва заметно усмехнулся он. — Меня это не устраивает.       Софию это мало утешило. Она была уверена, в Англии, да и не только, множество чистокровных семей, у которых есть дочери и которые сочтут за честь оказать такую услугу Темному Лорду.       — Тут еще сыграл свою роль твой отец, — произнес Темный Лорд. — Я не люблю, когда вмешиваются в мои личные дела. Он перешел все допустимые границы, — закончил он, с отчетливо проскальзывающими шипящими нотками в голосе. — А дети предателей вполне даже могут ответить за проступки своих родителей.       София тут же вспомнила о Луи. О том, где он может быть, и почему не идет за ней, когда он так ей нужен.       — Тебе не стоит ждать своего брата, — тонкие губы Темного Лорда дрогнули в легкой усмешке. — Он за тобой уже не придет. А жаль. Мне он нравился. Весьма достойный молодой человек. Хотя и имеет непозволительные слабости. Но они компенсировались его талантами.       Она не спускала ненавистный взгляд с него. Хотелось убить его собственными руками. Задушить, горло перерезать, палочку в сердце вонзить.       Луи не может быть мертв. Она чувствовала это всем сердцем. С любимым братом не могло случиться ничего подобного. Луи умный и сильный. Он бы смог любому противостоять.       Она чувствовала, как очередная буря из страха и ненависти в душе поднимается, как ребра сжимает, а в глазах темнеть начинает.       — Интересно, — медленно произнес Темный Лорд. Достав палочку, он взмахнул ею, направив на Софию.       Она дернулась от испуга и отступила назад, чуть позднее понимая, что очередной порции боли не последовало.       Темный Лорд, без слов, продолжал махать перед ней палочкой, выводя сложный узор, пока вокруг нее не образовалась тонкая прозрачная пелена, напоминающая яичную скорлупу.       — Очень интересно.       Софии показалось, что в его голосе промелькнули радостные нотки. Она не понимала, что он делает.       — Ты знала, что на тебе стоит магический блок?       София лишь подумала, что ничего подобного она в жизни своей не слышала, как Темный Лорд продолжил:       — Довольно редкое явление. Теперь понятно, почему ты не могла колдовать.       Взмахнув палочкой, Темный Лорд переместил пелену и оставил ее висеть в воздухе между ним и Софией.       Она наблюдала за небольшим овальным облаком, по форме напоминающим яйцо, по всей «скорлупе» которого виднелись трещины различной величины.       — Видишь? — Темный Лорд не отрывал взгляда от этого облака, палочкой прокручивая его в воздухе и указывая на трещины. — Магия пыталась пробиться наружу.       Он надавил и провел палочкой по одной из трещин, а у Софии сразу всё сжалось в груди от боли и перехватило дыхание. Она зажмурилась и скривилась. В голову хлынули детские воспоминания, когда ей было одиннадцать и отец в очередной раз ударил ее.       Открыв глаза и выдохнув, она заметила, что Темный Лорд смотрит на нее. Он перевел взгляд на облако, снова прокрутил его и снова провел палочкой по одной из трещин, которая была чуть ярче соседних.       Ребра болезненно сжало, казалось, они ломаются внутри, протыкая легкие и не давая вздохнуть. Картинки в голове замелькали, напоминая об уроке Истории Магии, когда Сириус сидел возле МакКиннон.       — Удивительно, — прошептал Темный Лорд, прокручивая облако и надавливая палочкой то на одну трещину, то на другую, заставляя ее вновь и вновь переживать мучительные воспоминания, которые ломали ее изнутри и разрывали душу на части.       Как вдруг он остановился на самой толстой и длинной трещине. Выждав, пока София приведет дыхание в норму, он, не спуская с нее своих красных глаз, провел палочкой по глубокой трещине.       Она рухнула на четвереньки, больно ударившись коленями о мрамор, и со всей силы сжимала кулаки от боли, впиваясь ногтями в ладони. Ее словно на тысячи атомов изнутри разрывало, заставляя каждую клеточку гореть в агонии. Она чувствовала, как по щекам горячие слезы бегут, а в голове лишь одна картинка: как она стоит посреди пустой комнаты, которая вся в крови, как магия вырывается наружу и выносит половину стены, как она осознает, что Джори больше нет.       — Как прекрасны человеческие страдания.       Она плохо слышала от боли, и голос Темного Лорда будто издалека доносился.       — Прекрасны в своей искренности и чистоте…       — Больной ублюдок, — едва слышно произнесла она, когда боль потихоньку начала отступать.       Ее словно невидимые нити подхватили и поставили обратно на ноги. Но колени то и дело подгибались. Она была совершенно опустошенна — морально, физически. Она устала от боли, которую она испытывала круглые сутки. Устала от присутствия Темного Лорда в своей голове.       — Кто этот человек? — спросил он, вглядываясь в ее глаза. — Джори? Он был тебе дорог?       София в ответ лишь лицо кривила, пытаясь отвернуться, но Темный Лорд магией заставлял ее смотреть ему в глаза. Она чувствовала, как в голове одна за другой картинки мелькают с воспоминаниями о Джори.       Остановившись на последнем воспоминании с Джори, когда ей снился сон с его участием в Выручай-комнате, Темный Лорд отвернулся, над чем-то раздумывая.       Он медленно обходил ее кругом, что-то говоря себе под нос. Из шипящих звуков София и слово не могла разобрать, и лишь радовалась этой небольшой передышке, когда в ее мыслях никого больше не было. Присутствие Темного Лорда в голове оставляло заметный след. Оно вселяло в нее страх и отчаяние. Каждое воспоминание, по которому он прошелся, казалось, стало измаранным и искаженным.       — Ты знаешь, я мог бы снять с тебя этот блок, — произнес Темный Лорд, вновь остановившись напротив нее. — А ты взамен могла бы дать мне кровь. Мы оба оказались бы в плюсе.       Она ничего не отвечала, понимая, что он и так видит любую ее мысль.       — Но, вижу, тебе это не интересно, — шепотом добавил он. Темный Лорд вдруг замер и устремил на нее задумчивый взгляд. — Вот что странно: почему Дамблдор не попытался снять с тебя блок? Уверен, он его тоже заметил. А если он не увидел, то увидела распределяющая Шляпа.       У Софии вновь против воли замелькали картинки. Ее распределение первого сентября. Из-за волнения в тот момент, она плохо помнила те события, но Темный Лорд заглянул в самую глубину, доставая ее воспоминания наружу.       Шляпа не знала куда ее отправить. Она не видела ни ее способностей, ни стремлений, ни помыслов. И Шляпа сама сказала выбирать ей факультет, потому что она не видит ни одного подходящего. София выбрала Слизерин лишь методом исключения. Она не считала себя ни храброй, ни умной, ни трудолюбивой.       — Серьезно? Ты выбирала факультет, основываясь на словах домовика? — с очевидным презрением в голосе прошептал Темный Лорд. — Какая удача, что твои умственные способности не влияют на качество твоей крови.       София его почти не слушала. Ей было плевать на его рассуждения, плевать на магический блок — Темный Лорд прав, ей безразлично, снимет ли он его с нее, она всю жизнь без магии жила, и может жить так дальше.       Куда больше ее интересовало, сколько еще продлятся ее пытки. Сколько еще ей придется мучиться. Она готова была хоть всю кровь им отдать, если бы они ее отпустили.       — Это займет определенное время, — произнес Темный Лорд, вновь устремив на нее багряные глаза. — Возможно, неделю, две, может быть, месяц. Зелье должно быть безупречным.       Едва у Софии промелькнула мысль, что ее мучения будут длиться еще месяц, и только потом ее отпустят, Темный Лорд чуть слышно рассмеялся.       — О, нет-нет, София, тебя никто не отпустит. По крайней мере, пока я не буду уверен, что зелье идеально, — он подошел слишком близко, возвышаясь над ней темной фигурой. — Но если ты будешь себя хорошо вести, я подумаю о том, чтобы даровать тебе свободу.       Внутри всё сжалось от страха прежде, чем она поняла смысл его слов. Глядя на его безумную маску, которая исказилась в тонкой кривой усмешке, на его глаза, в которых словно кровь плескалась, она поняла, что живой отсюда ей не уйти.