Лириумная страсть

             Вереница нескончаемых мыслей создавала путаницу. Они то склонялись к насыщенным ярким карим глазам, с собачьим верным взглядом, растрёпанной чёрной шевелюре и короткой спутанной бороде, мускулистому телу и громкому тяжёлому голосу, то к золотой радужке, которая вспыхивает на солнце ещё ярче, грязным светлым волосам, усталому виду, более мелодичному стону.       Фенрис вышел из Клоаки. Добрёл до лестницы, ведущей в порт. Время шло к зиме. От этого ветер, как и вода, становились холоднее. Пройдёт ещё пара месяцев, и они будут продирать до самых костей. Так и хотелось взвыть, дабы его услышали все. Но чтобы не совершить глупостей, он шагнул с пирса. Холодная вода поглотила его с головой.       Плавать он научился ещё на Сегероне, когда судьба свела его с несчастными воинами тумана. Горечь от содеянного до сих пор гложет его. Не отпускает, терзая разум. А ещё этот поступок заставлял его сомневаться во всех решениях, которые бы он не сделал. И не важно, верные они или нет. Хотелось плакать. Но вот странно, слёзы из его больших зелёных глаз отказывались скатываться. Он просто тяжело вздыхал и поминал всех демонов мира за такую судьбу. Лучше бы он вырос в трущобах эльфинажа. Тогда бы судьба не свела его с магами. Тогда бы он не получил клейма, и нужда в их помощи отпала бы. Но жизнь распорядилась иначе.       Немного отплыв от берега, Фенрис окунулся. Конечности медленно двигались, погружая его в воду всё глубже. Это освежало. Мысли наконец собрались воедино. Вот только легче от этого не стало. Возможно, понимание происходящего стало яснее, но найти решение это не помогло. Даже самого малейшего. Проскочила идея, что нужно признаться. Иначе будет, как сейчас — в легких заканчивался воздух, и постепенно они начинали гореть всё сильнее. Вот и с магами так же — чем больше тянет, тем сильнее погружаешься в ледяную воду, что грозило несвоевременным всплытием на поверхность и, как следствие, смертью. Конечно, ни Хоук, ни Андерс, наверняка его не убьют за это, но ничего хорошего не будет.       Превозмогая боль в лёгких, Фенрис активнее заработал руками и ногами. Из приоткрывшегося рта вырвалось дыхание, которое большими пузырями хлынуло над головой. Вот и он следом за ними рванул к поверхности. И чем ближе, тем сильнее билось сердце в его груди, и тем больше лёгкие, да и организм в целом, требовал глотка воздуха. И какое же пришло облегчение, когда голова показалась над водной гладью. Широко раскрытый рот жадно вбирал в себя воздух. Не совсем свежий, но это уже не суть. Он снова дышал. Свободно и полной грудью. Мысли так и остались на своих местах. Но это ничего. Он уже начал обдумывать план своих действий, какими бы они не были. Но нужно набраться смелости и признаться. Даже если потеряет обоих, это лучше, чем обманывать их. Если они откажут, он это заслужил.       Доплыв до берега, Фенрис глубоко вдохнул носом и медленно выдохнул ртом. Повторив несколько раз, он мотнул головой, потёр лицо ладонями и повернулся в сторону лестницы. Пока добирался до имения, всё думал, с чего начать и как признаться. Нельзя же каждому в лоб сказать, что он спал сразу с двумя… Двумя… Фенрис судорожно вздохнул и задумался: а его спонтанная связь с Изабеллой считается? Было-то всего один раз…       Это произошло в самом начале их общего знакомства, когда Хоук только-только собрал разношёрстную команду под своё сильное крыло. Да и она сама пришла. А после Фенриса кого у неё только не было. Он мысленно порадовался, что любительница сомнительных связей не наградила его какой-нибудь болячкой. А то Андерс как-то рассказывал, что она к нему несколько раз с этим приходила — разговорился после их очередной деловой встречи, он тогда ещё впервые прижался и положил голову на плечо. Это было так странно и непривычно.       После себя Фенрис оставлял дорожку из мокрых следов. Вода стекала активно, но недолго. Он глянул на свои сапоги. Самые обычные, не с открытым носком или пяткой, как у эльфов. Подарок Хоука. После троп. Правда, он не спросил нужны ли они Фенрису. Просто заказал, а когда сделали подарил. Даже стало любопытно, с кого он мерки брал, ибо сидели они точно сделаны по его ноге. Хотя, у большинства эльфов нога стандартная — узкая ступня, длинноватые пальчики и низкий взъём, — но всё же случалось, что и ножка была другой. Пришлось не думать об этом, подарок всё-таки. А начал бы задавать подобные вопросы, наверняка бы обидел.       Пока думал о подаренных Хоуком сапогах, добрался до дома. В оконных проёмах ничего кроме темноты не видать. Когда-то на них висели цветы, но со временем они все «переехали» в лачугу Мерриль. К слову, всё её жильё было уставлено мебелью из имения Фенриса, ибо денег на новую не хватало. А Фенрису без разницы, где все эти удобства будут гнить, хоть на месте же, хоть на помойке, хоть в другом доме. Большая часть картин — те, которые лучше уцелели, — с помощью Варрика проданы или раздарены, Хоук и себе парочку забрал. С остальной утварью тоже самое. Ковры пришлось оставить на месте, а то пятна крови бы точно никому не понравились…       Фенрис открыл дверь и оглядел пирамиды коробок в коридоре — ещё одна партия мусора на продажу. Большую часть вырученных денег Фенрис активно сплавлял Андерсу. В паре больших сундуков лежало то немногое, что конкретно принадлежало ему: небольшие детали для доспеха, пара банок с зельями, медяки, инструменты, одежда. Во втором же - то, что он обычно подбрасывал Андерсу — лириумные зелья, деньги, книги и пишущие принадлежности. Если бы Андерс не застукал его за перекладыванием в тайник монет и банки с зельем, то продолжал бы делать это в тайне. А так, его секрет был раскрыт…       — Фенрис?! — от удивленного восклика Хоука, тот подпрыгнул от неожиданности и уставился на него большими глазами. — А ты почему мокрый? — Гаррет подскочил к любовнику и положил широкую ладонь на его лоб.       — Хоук? –Фенрис удивлённо приподнял брови. — Что-то случилось?       — Со мной-то нет. А с тобой что приключилось? Опять охотники? Ты от них… — Гаррет замялся, — уплыть пытался?       — Нет, — Фенрис ухмыльнулся, обошёл Хоука и принялся стаскивать с себя нагрудную пластину, — просто решил немного охладиться, а то мыслей в голове стало слишком много. Как-то давят неприятно.       — Фенрис, что-то произошло? — мягко спросил Гаррет, не отрывая взгляда, он следил, как на два больших сундука медленно опускались мокрые вещи.       В комнате на несколько минут повисла тишина, которую нарушал треск горящих досок в камине — его развёл Гаррет. Свет пламени рисовал на сером камне стен причудливые рисунки, и в них можно было увидеть много чего. Фенрис желал рассмотреть подсказки и ответы, дабы разрешить его проблему, но ничего не выходило. Пляшущая тень огня оставалась равнодушной к его переживаниям.       — Фенрис? — тихо позвал Гаррет, заметив, как тот застыл истуканом, разглядывая стену.       — Зачем ты пришёл? — вопрос получился несколько грубым, но Фенрис таким тоном сказать и не хотел, вышло как-то само.       — Я тебя чем-то обидел? Я хочу поддержать тебя. Как ты меня всё это время, несмотря на твою немногословность.       — Прости… нет… — Фенрис тихо вздохнул и всё-таки стянул с плеч свою длинную рубашку, оставшись голым по пояс. — Просто я немного запутался в происходящем, — он повернулся к подошедшему ближе Хоуку.       — Это из-за того, что было между нами? — спросил Гаррет, внимательно вглядываясь в усталое лицо любовника. — Было настолько плохо?       — С тобой было потрясающе… — уверенно заявил Фенрис, а в голове пронеслось «как и с Андерсом». Но само собой, сейчас он это в слух озвучивать не брался.       — В таком случае, — Гаррет схватил его за руку и утянул в кресло возле камина, на которое толкнул и сел между ног, — я покажу тебе кое-что другое.       Фенрис промолчал. А что говорить? Желание отталкивать Хоука не было. Да и весь его решительный вид говорил, что останавливаться он не собирается. Сапоги были бесцеремонно сдёрнуты с Фенриса. Гаррет перевернул их, и никто не удивился, когда вытекла вода. Кашлянув, Гаррет поставил из ближе к камину, вытер руки о свои штаны, стащил с себя простую рубашку, кинул на пол и взялся за штаны Фенриса. К рубашке полетел сначала ремень, а после и узкие брюки, которые на эльфе сидели точно вторая кожа. И когда он оказался обнажён, Гаррет быстро разделся и сам.       Затаив дыхание, Фенрис, следил, как Хоук садится вплотную, осторожно сжимает рукой член и начинает двигать. При этом его взгляд, с хитрыми искорками, не отпускал лица любовника. Не отвёл он его и тогда, когда, склонившись, сжал головку губами и с тихим стоном принялся её активно сосать и облизывать. А когда руки Фенриса легли на затылок и настойчиво надавили, член вскользнул глубже, и головка ткнулась в глотку. Но Гаррет на этом останавливаться не стал, приняв чуть другую позу — встал на четвереньки, подался вперёд и головка, к приятному удивлению Фенриса, скользнула дальше.       Не успел Фенрис удивиться такому… интересному умению Хоука, как тот придвинулся ещё ближе, носом ткнувшись в низ живота. И то, это не стало пределом его совершенства… Он высунул язык, лизнул яйца, а после вобрал в себя. Не выдержав, Фенрис тихо зарычал. Глотка плотно зажимала член, особенно головку. Язык внутри горячего и очень мокрого рта шустро скользил, — откровенно игрался с яичками. Зубки сквозь губы прикусывали член, изводя тихо постанывающего Фенриса всё больше. И это при условии, что он пока не двигал головой, просто держа во рту.       И вот, когда Фенрис немного привык к такому приятному плену, Гаррет начал сосать активнее. Он отодвинулся, чтобы было удобнее облизывать весь член. При этом вместе с ним вытянулись и яйца — Гаррет из влажной горячей ловушки так и не выпустил. Фенрис и не против. А ещё он видел, как тот себя активно ласкает рукой, растягивая дырочку.       Слишком сильно себя растянуть Фенрис ему не дал — чем туже, тем лучше. И плевать что и больнее. Сжав его за волосы, надавил на голову и сам начал двигать бёдрами. Гаррет интуитивно вцепился в его бока руками, напрочь забыв про свою задницу. Настолько активные и несдержанные движение причиняли неудобства. Но в голове даже мысли не возникло как-то всё это прекратить.       Скрипнув зубами от лёгкого раздражения, непонятно чем вызванного, Фенрис грубо дёрнул Хоука за волосы и потянул на себя, заставив забраться на колени. Гаррет раздвинул ноги, положив их на мягкие подлокотники кресла и с тихим стоном впился в губы Фенриса страстным развратным поцелуем. Целовались долго. Никак не могли оторваться друг от друга. Всё это время Фенрис гладил его тело, сжимая пальцы на ляжках, ягодицах и груди.       Но когда градус достиг предела, Фенрис подтянул его ближе, шлепком по заднице вынудил подняться и, чуть спустившись ниже, надавил на ноги. Головка под громкий протяжный стон Гаррета медленно погрузилась в его попку. Анус судорожно сжимался на стволе. Сев на него полностью, Гаррет сначала прогнулся назад с блаженным стоном, а после согнулся, жарко целуя Фенриса и крепко обнимая его за шею.       — Каждое мгновение с тобой неимоверно прекрасно! — пылко выдохнул Гаррет.       Фенрису в пору пасть перед ним на колени и вымаливать прощение за содеянное, за весь обман, за всё враньё, но он только резко поднял свои бёдра, заставляя Гаррета отвлечься от него на происходящее. Хотел бы Фенрис сказать эту же фразу... обоим. Однако голова заполнялась туманом от жара тела Гаррета, от его стонов и вскриков, от тесноты. Он опёрся руками о его ляжки, чтобы не сползти с кресла слишком сильно, при этом пальцы сжались так, что остались синяки. А кого они волновали? Да никого. Даже Гаррета, который, не затыкаясь, стонал от натиска горячо любимого эльфа.       Крепко перехватив Гаррета за талию, Фенрис вошёл в него полностью, немного приподнялся и резко дёрнув того на бок, подмял под себя. Он замер буквально на несколько секунд, дав тому прийти в себя от лёгкого испуга. Подушечки пальцев скользнули по раздвинутым ногам к груди и сжали соски. Склонившись ниже, Фенрис дал Гаррету обнять себя и снова начать пылко целовать. Он медленно двигал бёдрами, постепенно наращивая темп, и Гаррету пришлось прервать поцелуй из-за новой порции стонов.       От вида Хоука, такого развратного, податливого, желанного и желающего, Фенрис распалялся всё больше. Толчки стали мощнее, отчего даже кресло жалобно заскрипело, а что уж говорить о Хоуке. Он только старательнее разводил ноги, стараясь не свести их и не обхватить узкие бёдра любовника, чтобы не замедлить его. Гаррета такая мощь Фенриса пугала, но и нравилась. От неё он окончательно переставал себя контролировать. Хотелось большего. И Фенрис ему это давал…       Когда зубы до боли сжались на опухшем от прикосновений соске, Гаррет натурально взвыл. Фенрис на него только мельком глянул, продолжил резко и с силой двигать бёдрами, а заодно и терзать горошины сосков. Вот тут Хоук попытался взмолиться, чтобы он был нежнее, но из-за стонов так не смог выдавить и слова. Фенрис, тихо хмыкнув, схватился за член Хоука, и по его телу пробежала ощутимая волна.       Пальцы Гаррета до белых костяшек сжали спинку кресла, раздирая поеденную молью ткань. Фенрис, замерев, накрыл ладонью его член, не давая струе спермы слишком сильно замарать его. А после пары толчков, с громким рыком кончил и сам. И опять, скопленная энергия перетекла в тело мага. Правда было её в разы меньше чем с Андерсом.       Устало навалившись на Хоука, Фенрис пару минут отдышался, подхватил любовника на руки и, отнеся на кровать, завалился рядом. Гаррет, вяло и с неохотой пошевелился, перевернулся, придавив собой Фенриса. А тому уже всё равно. Сил круглый ноль. Ничего не хотелось. Вообще. Но всё-таки он нашёл в себе немного сил и приобнял довольно улыбающегося Хоука, который, несмотря на переданную силу, очень быстро засопел. А где-то в одиночестве спал Андерс. На своём тонком лежаке, прикрывая обнажённое тело лёгким покрывалом.       — И что мне делать?! — с нотками отчаяния прошептал Фенрис, вцепившись в волосы.       Зыбкая надежда уходила из-под ног. Он только решил, что нашёл выход, как всю его уверенность разнесли вдребезги. Небольшая сложность, а он уже с готовностью встаёт на колени и подставляет шею для меча. Надо было оттолкнуть Хоука. Попросить его дать время всё обдумать. А как быть теперь? Да никак. Почти идеальный шанс был потерян. Почему нельзя было внять примеру Андерса? Он с такой лёгкостью оттолкнул, несмотря на то, что произошло. Попросил Фенриса дать время, и он это принял, как должное. Так почему у него самого это не выходит? Почему не может оттолкнуть хоть кого-то из них?       От размышлений его отвлёк пошевелившийся Хоук, который придвинувшись ближе, нагло закинул на него свои конечности, да ещё и забавно причмокнул губами. Святая простота — ну, возможно, немного развратная. Фенрису снова стало стыдно. Вот только будет ли толк от этого стыда?