[Сейчас]
Он проснулся. В груди зародился крик, он напрягся, готовясь
сражаться, бежать... К чему? Не вспомнить, в голове какой-то нестройный гул, мешающий думать. Он попытался прорваться сквозь эту какофонию,
и вместе с кровью по венам потекло отчаяние, а потом...
— Шиди Цинцю?
Он вдруг понял, что смаргивает слезы. Сбитый с толку, с трудом обернулся, не понимая
почему. Это Ци-гэ. А значит, все в порядке. Здесь не с кем... Что-то делать? Тут нет больше никого. Он в безопасности - все остальное неважно.
Так ли это?
— Ци-гэ, — ответил он, как-то странно болело горло.
Веки были тяжелыми от сна, но он усилием воли удержал их открытыми и увидел за чужим плечом очертания своего бамбукового домика. А затем зрение смазалось, и
обстановка сменилась на что-то другое, какую-то незнакомую роскошную комнату... головная боль вдруг усилилась настолько, что он уже практически собрался искать подходящую настойку, но в тепле, которым он был окружен, было так хорошо. Упрямо игнорируя боль, он решил укутаться в нежные объятья.
Но все еще не мог расслабиться.
— Что-то не так? — услышал он знакомый мягкий голос и почувствовал, что головы коснулась большая ладонь, его погладили по волосам.
— Я... У меня был... — начал он и замолчал. Только вцепился крепче в одежды другого мужчины, дыша тем успокаивающим запахом из своего детства, что всегда ассоциировался с безопасностью и добротой.
— Да...?
— С-сон. Ты...
Он оборвал себя и уже не смог продолжить. Слова застряли в горле, живот скрутило. Он опознал это чувство, оно означало, что ему
страшно — что странно, ведь бояться было нечего, — но не попытался закончить предложение, почему-то абсолютно уверенный, что тогда кошмар воплотится в реальность. Сон был слишком ярким и так и стоял перед глазами. Он тяжело сглотнул, пытаясь прогнать видение, избавиться от вида осколков сломанного меча, лежащих на каменном полу.
За волосы слегка потянули, и это выдернуло его из своих мыслей.
— А-Цзю?
— Это... это
неправильно, — пробормотал он, эта неправильность позволила отвлечься от ужасного отвратительного сна.
— О? — раздался тихий смех. — Тогда как я должен тебя звать?
— С-сяо Цзю...
— Сяо Цзю, хмм? "Маленькая девятка"? Но ты вовсе не
маленький, это все меняет, верно? Теперь ты А-Цзю.
— Ци-гэ... — он нахмурился и вжался лицом в чужую шею... снова стало неспокойно. Он не понимал причины, но почему-то инстинктивно напрягался, ци в теле гудела,
и он разом все понял, это неправильно, он неправильный, о боги, что с ним сделали, нужно...
Нужно...?
Растерянный, он подавил непрошенную дрожь и взял себя в руки. Ничего ему не нужно — Ци-гэ жив.
Его конечности до сих пор целы. А значит и он должен быть в полном порядке. Он вдыхал успокаивающий запах и все теснее прижимался к мужчине, ища столь необходимое в данный момент тепло.
Но становилось лишь холоднее.
— Ты не любишь меня,
А-Цзю?
Да. Нет. Возможно.
Почему?
Мужчина не стал дожидаться ответа. Он приподнял его лицо за подбородок. В рот проникло теплое, влажное, и он поддался, тревожась внутренне, но не желая укусить, причинить боль. Опыт был приятным, но действия — странно непринужденными, никакой неловкости, дрожи или столкновения зубов. Он двигался так
словно уже делал это раньше, потому что так и было, потому что они это делали, потому что этот монстр —
Он надавил мужчине на грудь, отталкивая, чувствуя головокружение, и попытался восстановить дыхание. Они разъединились, но тонкая ниточка слюны все еще связывала их. Большой палец коснулся его губ и скользнул по его шее ниже, к плечу. А он вдруг оказался на спине. Моргнул...
потолок был неожиданно высоким, темным и незнакомым, это не его бамбуковый домик, это... Выбитый из колеи, попытался приподняться на локтях, но на грудь опустилась чужая ладонь, останавливая, снова прижимая к кровати. Затем к первой руке присоединилась вторая, и он почувствовал, что с него стягивают одежды.
— Что...? — спросил он, сопротивляясь.
— Шшш... — успокаивающе шепнул мужчина. — Все хорошо. Ты доверяешь мне.
Он тяжело сглотнул. Да, доверяет,
но это не его брат, не его друг, это —
— Ци-г-гэ... — запнулся он, а затем и прервался, — их губы снова соединились. Руки гладили его тело, каждое прикосновение словно плавило кожу. Нервное напряжение сменилось чем-то другим, чем-то более низменным и примитивным, между ног стало тепло. Большая ладонь обхватила его
там и двинулась, подводя к разрядке, но он отвернулся, вздрогнув, нахлынули давние воспоминания, заполняя его отвращением. К счастью, мужчина все же остановился. Но голова до сих пор кружилась, ощущение, что он стоит на краю обрыва, усиливалось.
— Я-я не...
— Ты
всегда хочешь этого, — нахмурился мужчина, его взгляд стал грустным. — Разве что... Ты больше не любишь меня?
Неуверенный, он не сказал ничего. Любил и сильнее, чем тот мог бы себе представить,
но здесь что-то было не так, что-то выбивало из колеи, что-то ужасно неправильное...
— ... Я тебя понял, — вздохнул мужчина. — Тогда я ухожу, — кровать качнулась, и стало ужасающе холодно, он оказался один, б р о ш е н н ы й —
— Постой! — воскликнул он.
— Да?
— Ци-гэ... Я... — голова странно кружилась, но он пытался, ох, пытался собраться и объяснить, что всегда любил своего брата, что просто не может — не готов — слишком грязный, чтобы разделить со своим благородным другом постель, пойманный в водоворот кошмарных воспоминаний, он тонул, боги, Цю Цзяньло... он не мог дышать, он задыхался
— ... Я тебя понял, — вздохнул мужчина. — Тогда я ухожу, — он нахмурился, — слова были странно знакомыми, но на этом узнавании не удавалось сосредоточиться, не в тот момент, когда он вдруг перепугался, что этот мужчина собирается уйти...! Он задержал дыхание, сердце колотилось как бешеное, но кровать не трясло. Он не один и не б р о ш е н, просто сидит теперь чуть дальше от мужчины, что снова повернулся к нему и обхватил ладонями его голову. — Я просто подумал... Прости... Я вовсе не имел в виду... Просто я так сильно люблю тебя.
Эмоции в чужом голосе, взволнованный изгиб бровей... Все это вызывало смутное чувство вины, он вспомнил о своих тревожных мыслях, о беспокойстве, что мужчина уйдет, или, хуже того, умрет, погребенный дождем из стрел... Он прикусил губу, успокаивая себя тем, что Ци-гэ
здесь, благословленно живой, это был только сон. Но все равно не мог унять дрожь. Он вытер со лба холодный пот и потянулся к мужчине, с губ порывисто сорвались слова:
— Я... все в порядке... м-мы можем...
И он очутился в теплых объятиях, прижатый к знакомой широкой груди, чувствуя бережные прикосновения ладоней к своим бокам.
— Правда? — спросил мужчина и широко улыбнулся.
В этой улыбке было слишком много зубов.
— Д-да, — кивнул он.
— Ты этого
хочешь?
— Я... — он осекся и сильнее вцепился в край своих одежд. Странно, но никак не получалось избавиться от ощущения, что его согласие приведет к чему-то ужасному, но если он не согласится, то останется
один, неспособный избавиться от полузабытого кошмара, поэтому...?
— Мы не
обязаны, — сказал мужчина и закрыл глаза. А затем тихо вздохнул.
Он мгновенно понял значение этих действий — ну вот, снова разочаровал своего брата. Он такой неудачник.
— П-прости, Ци-гэ, — отчаянно взмолился он. — Я хочу. Пожалуйста. Можешь...?
Эта отвратительная ухмылка совершенно не подходила его брату, но она была, потому что это не —
Воздух выбило из легких, он вскочил с кровати, побежал, но был пойман и не мог даже дать отпор — понял, что духовная энергия запечатана. Обездвиженные запястья ему завели высоко за голову, мужчина наклонился к нему ближе, его лицо было таким знакомым и одновременно странно чужим.
Жестокий смех зазвенел в ушах, и на лбу мужчины загорелась алая метка.
— Хахаха! Ты попросил об этом! Как же это приятно, когда твои действия дают результат! Мои усилия наконец-то окупаются!
— Ты...!
Он зарычал и рванулся вперед, оскалился, пытаясь заставить мужчину отпрянуть. Тот засмеялся, и в нем вскипела ярость, он изо всех сил впился зубами в щеку человека, прижимающего его к стене и ненавидимого всем сердцем. И мгновенно понял, что это была плохая идея. От появившегося во рту вкуса затошнило, он сплюнул, но было уже слишком поздно — эта грязная кровь уже попала внутрь... Нет, неправда, он уже давно проклят, это не первый раз, когда приходится терпеть мерзкую медную гниль.
— Разве теперь ты не умеешь целоваться...? Нет, правда, в отличие от тебя я был таким хорошим и усердным учителем... Не важно, просто проведем больше уроков в процессе углубления наших отношений...
— Конечно, А-Цзю, — ответил мужчина и погладил его по рукам, это приятно, но затем — должно быть случайно, Ци-гэ никогда бы не причинил ему боль, — надавил большим пальцем на синяк на запястье.
Он поморщился от неожиданности, тихо зашипел сквозь зубы и попытался отстраниться, чтобы посмотреть на свои руки, но у него не было ни шанса, — мужчина наклонился и втянул его в еще один глубокий головокружительный поцелуй. Когда он пришел в себя, то уже был в кровати, — и не понимал своего удивления, они же с нее не поднимались, — на локтях и коленях.
— Н-нет, — запротестовал он, пытаясь обернуться, но чужие руки легли на бедра, удерживая на месте.
— А-Цзю сказал, что хочет этого, — разочарованно прозвучало сзади.
— Да, но не так! — крикнул он, наконец-то развернувшись. Их глаза встретились, и он быстро отвел взгляд, — смотря на это знакомое лицо, он почему-то чувствовал головную боль...
— М-мне нужно видеть тебя, — произнес он, игнорируя страх, беспокойство
отвращение нарастало.
Это Ци-гэ. Нет ни одной причины так себя чувствовать.
— О, — рассмеялся мужчина. — Прости. Я просто пытался быть
внимательным.
Он нервно сглотнул. Что-то в голосе его брата было не так, тот словно бы
насмехался над ним... Но это не могло быть правдой. Большая теплая ладонь погладила его по щеке, и на лице мужчины появилась улыбка.
— Мы сделаем все так, как хочет
А-Цзю.
И они делают.
Только вот он не хочет этого вовсе.
— Могу я коснуться тебя здесь?
— Приятно? Вот тут?
— Не слишком грубо?
— Можно тебя поцеловать?
Лицо горело, он каждый раз кивал, неспособный выдавить хоть что-то связное и предать себя — какой странный выбор слов, — но Ци-гэ этого недостаточно, мужчина настаивал на более выраженном согласии.
— Д-да! — взвыл он все же, напряженный, судорожно цепляющийся за простыни. — Пожалуйста, просто продолжай, я хочу всего, не спрашивай больше...
Он пожалел об этих словах уже через несколько секунд. Его поясницу оторвали от кровати, колени оказались прижаты к его животу, и он вдруг почувствовал внизу, между своих ягодиц, губы. Но долго думать об этом не вышло, — к влажным теплым прикосновениям скоро добавилось тупое давление. Он заставил себя открыть глаза и посмотреть на это постыдное зрелище, на язык мужчины и палец, которые... А затем внутрь проник еще один, и еще, пока—
— О! — вскрикнул он. Пальцы проникали все глубже, заполняя его и растягивая. Тело позорно отвечало, — он медленно, но верно становился твердым и вскоре закрыл руками лицо, стыдясь своего растущего
желания.
— Тебе нравится это ощущение?
Он ничего не сказал, впустую надеясь, что реакции тела будет достаточно для ответа. Не ждут же от него...
— Тебе. Нравится. Это. Ощущение?
Каждое слово сопровождалось резким движением пальцев, задевающих внутри какую-то точку, из-за которой перед глазами загорались звезды и пропадало дыхание.
Он должен остановить это, прекратить, он хотел, чтобы это продолжалось вечно, ему было
нужно это, еще чуть-чуть...
А затем пальцы вдруг исчезли, оставив его пустым и неудовлетворенным.
Он застонал, не в силах взять себя в руки.
— Итак...?
— Ты сказал, что будешь ц-целовать! Это был не...! — запротестовал он, пытаясь потянуть время,
чтобы не стать соучастником собственного унижения, собственного изнасилования.
— Но я не уточнял
где, — рассмеялся мужчина. — Кроме того, А-Цзю понравилось, верно?
...
понравилось ли?
Нет. Терять контроль невероятно страшно.
— Я только хотел доставить А-Цзю удовольствие, — продолжил мужчина. — Кстати, как тебе то, что делал гэгэ, хмм? Ты так и не ответил, — в знакомом голосе звучали дразнящие нотки,
их никогда не было раньше, потому что это не его ласковый добрый брат, это —
— Я... — он запнулся. — Было не... — Коварная ловушка: разочаровать брата или испытать на себе еще больше
этого. В конечном итоге он просто промолчал, не зная, как ответить, фраза осталась незаконченной.
— Тогда мы сделаем кое-что другое. И ты сможешь сравнить, — улыбаясь, сказал мужчина.
И они делают.
Сначала — промах, обманный маневр перед чередой решительных толчков, оставивших его балансировать на краю удовольствия. Ужасно. Каждая атака проходила мимо той точки, что заставляла его поджимать пальцы ног. Он застрял между раем и адом. Задыхаясь, впился короткими ногтями в спину мужчины, пытаясь найти хоть какую-то опору, но это лишь привело его брата в исступление: их бедра с хлопком соединились. Мощные толчки, когда мужчина входил, проскальзывая внутрь на всю длину — он стонал и умолял о чем-то, о чем-нибудь, о чем угодно, и рука милосердно обхватила его там, где это было больше всего нужно, а большой палец потер головку. В комнате раздался громкий всхлип, он понял, что этот постыдный звук вырвался из его горла, но не сумел найти в себе беспокойства, оно исчезло мгновенно, потому что он провалился в благословенное забытье.
Очень скоро он пришел в себя от нежных поцелуев, осыпающих лоб, щеки и губы. Теперь он сидел поверх чужих коленей, подпертый подушками, в крепких объятиях вместо опоры. Член мужчины все еще был внутри, — он опустил взгляд вниз и увидел на своем животе небольшой бугор,
— гигантский, чего еще ждать от того, кому по своей воле никогда бы не позволил войти, от кого-то, кто даже не является человеком.
— А-Цзю?
— Да, Ци-гэ? — слабо спросил он, отмахиваясь от странных мыслей, это не могло быть правдой, это его брат, его друг.
Постучав по его нижней губе пальцем, будто почти ругая, мужчина нахмурился.
— Это в прошлом, разве нет? Мы больше не дети-рабы, так что оставь это "Ци" и зови меня просто "гэгэ".
— О чем ты говоришь? Это твое
имя, — запротестовал он, ничего не понимая, боясь потерять последний ориентир,
единственное подтверждение, что это действительно тот человек, которым он его считает, но все — ложь.
— Имя? А-Цзю — это А-Цзю, а я — гэгэ... разве это имеет значение? Мы что, не знаем, кем друг для друга являемся? — фыркнул мужчина, качнув бедрами. — Сейчас то, на что ты надеялся и чего всегда хотел воплотилось в реальность: мы здесь, мы вместе, счастливые и в безопасности.
Разве этого недостаточно?
— Но...
— Если только ты не желаешь противоположного...?
Страх и беспокойство, копошившиеся на краю сознания, разошлись в полную силу, к горлу подступили рыдания, полузабытые, но до сих пор ужасающие фрагменты недавнего кошмара воскресли перед глазами, — водоворот образов альтернативного варианта развития событий захлестнул его голову.
— ... нет, гэгэ, — прошептал А-Цзю, чувствуя себя побежденным.
— Хорошо. Хотя, знаешь, тебе стоит звать меня Бин-гэ, — голос был торжествующим и зловещим, следом раздался тихий смех. — Но у нас сегодня и так хороший прогресс, так что я пока оставлю все как есть.... ах-ах, не сопротивляйся!
А затем пришла боль. Агония. Словесный поток не прекращался, но едва касался измученного сознания.
— Всего одна... небрежная фраза... слишком чувствительный, черт возьми... надеюсь, мне не придется опять начинать все заново... сломается, в конце концов!
С эмоциями было очевиднее и проще. Раздражение. Гнев. Недовольство.
Хорошо, — подумал он. — Это только начало. Он, блядь, будет бороться до самого конца.
По крайней мере, он на это надеялся.
***
[Раньше]
— Почему?!
На очередную истерику бывшего ученика Шэнь Цинцю закатил единственный оставшийся глаз и выдавил свою лучшую усмешку.
Как и ожидалось, ублюдок развернулся к нему, его проклятый меч рубанул по свежим ранам — но после тот вдруг использовал свою грязную демоническую кровь, заставив тело Шэнь Цинцю исцеляться. На краткий миг их взгляды встретились, а затем он быстро отвел глаза, будто обжегся. И недовольно зарычал.
Причины Шэнь Цинцю не интересовали, но он постарался ухмыльнуться так раздражающе, как только мог.
Не то чтобы хнычущее отродье это заметило.
— Несправедливо! — надрывалась тварь. — Я сильнее, быстрее, могущественнее и в постели несомненно гораздо искушеннее, так почему он не выбрал
меня...?
Шэнь Цинцю фыркнул. "Маленькая беспризорная сиротка" так и не выросла. Жалуется на несправедливость, нет, ну какой же идиот. Потом дошло и остальное. Кто-то
отказал маленькому полукровке? Осознав это, Шэнь Цинцю длинно и неприятно расхохотался, во всяком случае, постарался как мог с учетом отсутствия языка.
Этого его мучитель уже не смог проигнорировать, его лицо потемнело от гнева, давление духовной энергии отродья стало непереносимым. Ничуть не напуганный этой демонстрацией, Шэнь Цинцю продолжал молчаливо глумиться в ожидании взмаха меча, который наконец принесет ему смерть, более чем желая встретить свой конец, но трижды проклятый ублюдок внезапно опустил меч и
улыбнулся ему радостно и сладко словно маленькая белая овечка.
Будь у Шэнь Цинцю язык, он бы сам его откусил — настолько тревожным было зрелище.
— Ах! Как глупо с моей стороны, я совсем забыл, что у меня есть свой собственный
Учитель... — вкрадчиво произнес этот мусор, приблизившись и нежно обхватив руками лицо Шэнь Цинцю.
Естественно, стоило ему подойти слишком близко, как Шэнь Цинцю в него плюнул, годы практики вывели его меткость на новый уровень. Он вывернул голову из хватки мелкого монстра, ухмыляясь, — по чужой щеке стекал вниз сгусток слюны.
Однако на этот раз ребенок-переросток не обиделся, его улыбка стала только шире, метка на лбу засияла зловеще.
— Немного времени и усилий, — безумно рассмеялся этот кретин. — И если... хмммм, может сработать...
Шэнь Цинцю подавил вызванное этими словами беспокойство, отказываясь дрожать или трястись из-за демона. Не важно, что этот кусок дерьма попытается сделать, он не настолько слаб, чтобы—
— Сладких снов, Учитель...
... чтобы?
Чтобы...?
Чтобы
что...?
Не вспомнить. Голова болела. Он заснул.
