Fruit on the Vine

Тоби съежился. «Гребаные Учихи! Будь проклят Итачи и этот жалкий клан!» Дейдара несся по полутемным коридорам, в нескольких шагах впереди Тоби. Упомянутый человек в маске не произнес ни слова, следуя за своим напарником по подземным коридорам их базы. И с каждым криком, который издавал Дейдара, Тоби чувствовал себя все более и более истощенным. — Если бы я был только немного сильнее, я бы прикончил этих дворняг навсегда, хм. Всех до единого. Знаешь, кого это включает в себя, Тоби? Это я должен был уничтожить весь клан, — Дейдара даже не стал дожидаться ответа, — я презираю Шаринган и всех, кто гордится тем, что обладает этой способностью. Вырви им глаза, и с чем ты останешься? Слабым, беззащитным существом, прячущимся за именем Учиха! Без их родословной они были бы никем! Тоби рассмеялся бы, если бы это был кто-то другой, проклинающий его клан. Он бы рассмеялся — рассмеялся изо всех сил — прежде чем начисто отрубить им головы. Над Учихами не стали бы насмехаться. Но это был Дейдара. Это было совсем другое. Тоби понимал ненависть Дейдары; это было то, что он всегда понимал. Что произойдет, если он схватит Дейдару за челюсть и наклонится над ним, шепча свой грязный маленький секрет на ухо своему семпаю? Если бы он раскрыл все в один миг? Если бы он мог просто сказать: «Итачи был не один в ночь резни», что бы произошло? Он все еще слышал крики детей, когда схватил их за ноги и потащил, черные глаза от ужаса покраснели при виде потери своих родителей. Это было необходимостью; ему нужно было как можно больше глаз. Это было то, что он сказал себе, когда кровь Учих растекалась под его сандалиями. Он видел смерть в безжизненных глазах Итачи. Они оба понимали, что для большего блага требуются жертвы. Подрывник был просто таким — человеком, который находил острые ощущения в этом реальном мире. Вместо того, чтобы желать изменить систему, как это сделал Тоби, террорист принял ее. Искусство сделало Ад прекрасным в глазах террориста. Дейдара был очень гордым человеком. В нем было гораздо больше гордости, чем в любом Учихе, с которым Тоби сталкивался, даже в Мадаре. Это нравилось Тоби. Сильная личность Дейдары была гораздо привлекательнее любого шиноби с сильной рукой. К сожалению, это влечение начинало собирать свою расплату. С каждым днем он становился все слабее. Дейдара разрушал его ледяные стены, которые защищали его душу от подобных ситуаций. Услышав эти резкие слова, слетевшие с уст Дейдары так свободно, импульсивно, Учиха захотел убежать. Убежать от мира так быстро, как только могли унести ноги. Драка или бегство обычно никогда не были для него вопросом. И все же у этого молодого убийцы, юноши, оказавшегося где-то между мальчиком и мужчиной, инстинкты оказались парализованы. Если бы только Дейдара не ненавидел его кровь, может быть, тогда Тоби смог бы небрежно отказаться от своего плана и ухаживать за ним. План был единственным, что имело значение, в течение многих лет Тоби верил в это. Его удивляло, как эти… чувства могли заставить его забыть о том, над чем он всю свою жизнь работал. Тоби был ничем, он был никем; Дейдара был шедевром. Тоби не хотел чувствовать, потому что, когда он это сделал, то, что пришло к нему: противоречивые, запутанные чувства, затуманивающие его суждения. Было слишком поздно отступать, потому что Тоби уже спрыгнул со скалы и добрался до другой стороны. Дейдара значил для него больше, чем что-либо еще в этом мире. Впервые за более чем десятилетие Тоби не знал, что делать. Он был в растерянности. Его некогда собранный, уверенный разум был сломлен, как раз когда его душа начала свою попытку восстановления. Дыра в его груди заживала; все в его голове ломалось. Те краткие мгновения с Дейдарой, когда он чувствовал некоторое сострадание, направленное на него, были его самыми дорогими воспоминаниями. Ненавистные, разрушительные слова продолжали слетать с уст Дейдары, и каждое из них заставляло Тоби еще больше волноваться. Это беспокоило. Тоби не знал, что делать: завоевать Дейдару или позволить ему умереть и продолжить осуществление плана. Решение позволить Дейдаре умереть было бы легким выходом. Если бы Тоби захотел, он мог бы это сделать. Он мог позволить ему умереть. Это было то, о чем всегда говорил Дейдара, не так ли? Истинным желанием мальчика было закончить в самом зрелом возрасте. Тоби закусил губу. Мысль о том, что он потеряет своего художника, только вызывала у него тошноту. Тоби легко мог бы завоевать его; это был вопрос осторожных шагов. Ухаживание было естественным человеческим инстинктом. Тоби провел всю свою жизнь, наблюдая за людьми издалека, и половину этого времени он наблюдал и играл с человечеством под бдительным оком легенды. Заполучить кого-то вроде Дейдары, который наслаждался вниманием, не было бы слишком сложно. Это был вопрос ненависти Дейдары к Шарингану, который послужил бы препятствием. Кроме того, его последнее гендзюцу также заманит Дейдару в ловушку, если план «Лунный глаз» окажется успешным. Если Дейдара когда-нибудь ответит ему взаимностью, это будет прискорбно. Поколебавшись, Тоби проглотил комок в горле: — Тебе не кажется, что ты слишком остро реагируешь? — Ты знаешь, что это правда, хм. В горле у него пересохло. — Я не знаю, что я ненавижу больше, Шаринган или имя Учиха. Его трясло. — Однажды я буду тем, кто докажет, что Итачи неправ. Я покажу ему и его умершим родственникам истинную силу искусства. Что бы сделал Дейдара, если бы узнал, кто такой Тоби на самом деле? Ненавидел бы его еще больше. Не было такого количества сахара, которое могло бы подсластить его проклятый разум. Даже такой человек, как Дейдара, который мог смотреть сквозь силу шиноби, был неумолим к кеккею генкаю, который перевернет его жизнь. Тоби не хотел поддельного Дейдару сделанного с помощью гендзюцу. Этот — настоящий — посеял семя в его душу и вырос в бессмертное персиковое дерево. Он ненавидел видеть унижение и боль, звучащие в голосе Дейдары. Искусство бомбардировщика было высмеяно Шаринганом, что стало прямым ударом по реальности. Тоби пообещал себе, что защитит Дейдару, будь то от смертоносного меча или мучительных кошмаров. За этой закрученной оранжевой маской выражение его лица исказилось от печали и сожаления. Голубоглазому мальчику было больно, и Тоби был напрямую в этом виноват. Он был тем, кто просил присоединить к Акацуки печально известного террориста из Ивагакуре. Именно из-за него Дейдара злился, хотя мальчик этого и не знал. Однако он был эгоистом и считал, что если бы Дейдара не присоединился к организации, Тоби никогда бы с ним не встретился. По крайней мере, Акацуки помогли художнику стать сильнее и дали ему больше непосредственного опыта. Тоби обхватил двумя сильными руками маленькое тело Дейдары, притягивая его ближе. Это было рискованно, но он больше не мог сдерживаться. «Тоби» всегда был трогательно-чувственным, но никогда с такой искренностью. Пытаясь загладить свое странное поведение, Тоби прошептал: — Дейдара-семпай, вам следует думать о более радостных вещах. Добавьте немного сахара. Чувствуя, как напряженные мышцы спины Дейдары прижимаются к его груди, Тоби втайне умирал от блаженства. Тем более, когда его семпай решил не кричать на него, а просто сказать: — Ве — в — верно, хм. И этот чудесный тик, этот тихий звук, который он издавал в конце каждого второго предложения. От этого у него по спине пробежали мурашки. Каждый звук, хриплый шум или тихий вздох Дейдары превращали ноги Тоби в желе. Кто мог представить, что он, тот, кто однажды поставит мир на колени, отдаст свою душу мальчику, стоявшему перед ним? — Могу я продолжать обнимать вас, семпай? Дейдара внезапно оттолкнулся от него: — Нет! Я не слабый ребенок, которого нужно утешать! Наслаждаясь видом покрасневших щек, Тоби улыбнулся, не обращая внимания на затяжную боль в груди.

***

Было время ужина. Как бы необычно ни было для десяти самых сильных массовых убийц сесть за стол котацу и поесть, как респектабельные граждане, это случалось в определенных случаях. Члены Акацуки вели кочевой образ жизни, лишь изредка собираясь вместе на несколько дней каждый сезон, по просьбе Пейна. Это была возможность провести встречи, так как каждый участник мог внести свой вклад в планы на будущее и отдохнуть в процессе. Особенно трудно было собрать вместе даже две пары партнеров. Еще труднее было заставить таких безжалостных убийц сесть и поужинать вместе. Еще труднее было иметь дело с Хиданом. Каждый член организации мог бы коллективно согласиться с этим. Слева от Дейдары тихо сидел Какузу, поедая миску риса. Пейн предусмотрительно усадил Хидана и Итачи подальше от него, за что был чрезвычайно благодарен. Оба мужчины доводили подрывника до безумия. Он мог поклясться, что если ему придется услышать еще один комментарий о Джашине или увидеть еще одну пару красных глаз-бусинок, уставившихся на него, Дейдара перевернет стол. Только когда он был окружен остальными Акацуки, он по-настоящему оценил Тоби в качестве своего партнера. Представив Хидана, Итачи или одержимого деньгами Какузу в качестве товарища по команде, он съежился. Дейдара поморщился. Нет, спасибо. Это не означало, что Сопляк-Тоби не раздражал его! Все, что он хотел сказать, это то, что могло быть и хуже. Говоря о Тоби, он предпочел сесть перед ним и в настоящее время болтал о чем-то с Зецу. Вид глупой, закрученной оранжевой маски, прилипшей к этой еще более глупой голове, вывел его из себя. Тоби привязался к нему, заботился о нем и был добр к нему. Дейдара не хотел такого внимания. Он хотел, чтобы этот идиот был хорошим партнером на поле боя, а в остальных случаях держался на приличном, уважительном расстоянии. Дейдаре не нравилась близость, как Тоби. Дейдара уставился в свою миску с дымящимся рисом, не обращая внимания на тошнотворные спазмы в животе. Он чувствовал себя больным, и это была его вина. Дейдара все еще ощущал крепкие руки мужчины, обхватившие его торс, широкую грудь, мягко прижатую к спине, и все еще слышал, как Тоби бросает ему в ответ свои собственные слова. И вообще, почему Тоби было не все равно? О, точно, сопляк беспокоился обо всех. Дейдара вздохнул. — Ты сегодня довольно тихий, Дейдара, — сказал Зецу, голос которого прорезал легкую болтовню за столом. Единственный голубой глаз сузился, и подрывник сердито посмотрел на двухцветное растение. — Передай мне персик. — Я сделаю это, семпай! Взгляд Дейдары потемнел. Он не хотел сейчас общаться с Тоби. Его удача, что Дейдара обнаружил себя смотрящим в пару красных глаз. Пару прекрасных, отвратительных глаз, которые заслуживали того, чтобы их разорвали на куски и сожгли в аду. Эти проклятые шаринганские глаза. У Итачи хватило наглости — если бы другие участники не присутствовали, Дейдара бросил бы вызов Учихе прямо здесь и сейчас. Сверкая глазами и обещая Итачи кровавое убийство, он облизнул пересохшие губы. Если бы кто-то вздумал так откровенно пялиться на него, они делали бы это с уважением или восхищением. Дейдара проигнорировал его руку. Чертов Учиха, подумал он, поднимаясь на ноги. Ни разу не оторвав взгляда от своего соперника, Дейдара извинился: — Я иду спать. Спасибо за еду. Пейн кивнул в его сторону, что было знаком согласия. Дейдара ушел, не сказав больше ни слова. Дейдара лежал в своей комнате, уставившись в темный потолок. Он был сделан из толстого камня, неровного и шероховатого. Вся база была создана из минералов близлежащих гор, каким-то образом втиснутых под землю и вырезанных, чтобы сформировать респектабельное убежище. Дейдара фыркнул. Как бы ему ни было очень, очень, очень неприятно признавать это, Тоби был прав. Дейдара немного погорячился, совсем чуть-чуть. Но он ничего не мог с этим поделать! Каждый раз, когда Дейдара смотрел на Итачи, его кровь начинала закипать, как будто он готовился к самому большому взрыву. Дверь в его комнату открылась, и Дейдара догадался, кто это был, еще до того, как посмотрел. Там стоял Тоби, заложив руки за спину. Дейдара закатил глаза. — Уходи, хм, — вздохнул он, переворачиваясь на другой бок. Сопляк не послушал, войдя в комнату громкими шагами. Дейдара услышал, как закрылась деревянная дверь, прежде чем тишина заполнила комнату. Боже, Тоби был таким раздражающим. Неужели он не мог хотя бы раз оставить его в покое? Вместо того, чтобы сделать то, что хотел Дейдара, Тоби еще ближе придвинулся к краю его кровати. Дейдара открыл рот, чтобы в отчаянии начать отчитывать его, но затем он ощутил прикосновение кожи к голове, и он захлопнул его обратно. Тоби был… он был… Как в прошлый раз. — Вы в порядке, семпай? — прошептал Тоби, не двигая рукой. Его тон звучал так сладко, что Дейдаре стало тепло и одновременно захотелось блевать. Уткнувшись половиной лица в подушку, Дейдара пробормотал: — Что с тобой не так? Ты так странно себя ведешь в последнее время, хм. И я не знаю, почему я всегда должен напоминать тебе, чтобы ты перестал ко мне прикасаться. Рука тут же отдернулась. Дейдара нахмурился. — Вы сегодня мало поели, поэтому я принес вам персик, который вы хотели. Именно тогда у Дейдары заурчало в животе, и очень громко. Он ухмыльнулся зубастой улыбкой, ничуть не смутившись. Тоби в кои-то веки сделал что-то полезное. Сев на кровати, Дейдара похлопал по месту рядом с ним. — Мы поделим его, хм. — П-правда? — Я не повторяюсь, — сказал он. Тоби никогда ничего не ел при других. Иногда он хватал еду и исчезал, но таких моментов было мало, и они были довольно редкие. Не то чтобы Дейдару сильно заботило, решит ли Тоби уморить себя голодом. Он просто не хотел, чтобы его напарник быстро выдохся на их следующей миссии. Тоби взвизгнул, плюхаясь рядом с Дейдарой: — О боже, это делает меня таким счастливым, семпай! Спасибо вам, очень, очень большое. Вот, я порежу его и дам вам бо́льшую половину. Вы, должно быть, умираете с голоду! Дейдара сдержал грубый комментарий, увидев, как Тоби поставил тарелку — которую он, по–видимому, все это время нес — себе на колени. Тарелка была деревянной. Это была полезная привычка Дейдары — отмечать и запоминать мелкие детали своего окружения. Может быть, все дело в натуре художника, он не знал. Это, безусловно, помогало ему в бою, особенно на дальних дистанциях. Шиноби в маске молчал. Будет ли это отныне для него нормальной вещью? Если так, то Дейдара не возражал, совсем нет. Террорист повторил его молчание, наблюдая, как Тоби вытаскивает нож из-под рукава. Значит, сопляк действительно имел спрятанное оружие под одеждой. Интересно. Лезвие рассекло пушистую кожу, поблескивая в тусклом освещении. Фруктовые ароматы поразили Дейдару почти сразу. Тихий звук вырвался невольно вырвался из горла, нарушив почти полную тишину в комнате. Вау. Это пахло совершенно божественно. Черт, он умирал с голоду! Тоби перестал резать. Прежде чем Дейдара успел предостеречь парня или задать ему вопрос, Тоби продолжил нарезать, осторожно и медленно. Это был гладкий, чистый срез, разделяющий персик почти на равные половины. Если исключить тот факт, что — в этом весь каламбур — Тоби нарезал безобидный фрукт, то видеть, как он орудует оружием, было скорее… гипнотизирующе. Дейдара сглотнул. Нож напоминал пуукко, очень редкий кинжал, изготавливаемый кузнецами и мастерами по металлу по всему миру. Недалекие гражданские называли его оружием женщины. Шиноби называли его скрытным клинком. Этот клинок, в частности, был довольно соблазнительным. Практически сливаясь с перчатками Тоби, деревянная ручка была покрыта черной краской и красиво блестела. Тонкая полоска серебра окружала нижнюю часть ручки, придавая ей простое и элегантное украшение. Какого черта — Дейдара заводился от долбаного ножа? Конечно, у него была страсть к искусству, но ножи не были так прекрасны, как взрывы. Это было совершенно неразумно. Может быть, это было из-за того, как Тоби держал нож? Его указательный палец вытянулся и обвился вокруг лезвия, как будто ему было наплевать, порежется он или нет. Ладно, эти мысли нужно было прекратить. Дейдара спросил мужчину: — Где ты взял этот нож? Пуукко здесь трудно найти. Он практически мог слышать, как Тоби улыбается под этой вихрящейся оранжевой маской, когда он сказал: « — О, я правда не знаю. Зецу дал его мне. Вы его хотите? — Нет. — Вы уверены? — …Нет. Тоби повернулся лицом к Дейдаре, смеясь: — Если семпай хочет нож, он может его получить. Но… Но, что? Боже, этот Тоби и его игры! Дейдара не отказался бы от этого лезвия. Ладно, это было еще мягко сказано. Ему действительно хотелось осмотреть его. Он предположил, что пуукко не имеет большой сентиментальной ценности, потому что Тоби не казался человеком, который будет долго за что-то цепляться. Он догадывался, что Тоби потеряет интерес к предмету, когда найдет что-то новое и более красивое. Если до этого не посеет его где-нибудь еще. — Хм, но вы должны позволить Тоби накормить вас! Подожди, что? Дейдара в шоке открыл рот. — Я не ребенок, хм! Сколько раз я должен тебе это повторять? Тоби поднял кинжал на уровень глаз Дейдары, размахивая оружием между двумя пальцами: — Я думаю, вы очень сильно его хотите, семпай. Он сделан из рога буйвола, березы и серебра с лезвием из дамасской стали. Изысканно, не так ли? Этот ублюдок! Он знал, что делает! Дейдара просто хотел взглянуть. Очень сильно. Оружие было произведением искусства, настолько экзотическим и редким, что заслуживало стать мимолетным. И тут Тоби, державший его бог знает как долго и позволявший ему гнить. Клинок был недооценен. Дейдара ни в малейшей степени не был материалистом, но видеть, как такое прекрасное оружие используется как кухонный нож? Это было постыдно. Тоби уже достаточно разобрался в Дейдаре, и знал, как он относится к вооружению. — Акацуки на тебя повлияли, Тоби. Ты становишься довольно хитрым. — Фыркнул он. Мерзавец только поднес нож ближе к лицу Дейдары. Плохой ход, ухмыльнулся Дейдара, хватаясь за лезвие. Он моргнул. Вау. Тоби был довольно быстр. Упомянутый мужчина рассмеялся так, что его можно было описать только как чистое веселье: — О, семпай. Вы были слишком медлительны. Дейдара сверкнул глазами: — Хорошо. Отлично! Тогда разрежь мой кусок на более мелкие кусочки, хм. По крайней мере, он все еще мог командовать Тоби. И технически это была беспроигрышная ситуация. Дейдара не только получит это сказочное пуукко, но и его также накормят, как проклятую королевскую особу. Тоби внезапно прижал ломтик персика к губам, отвлекая Дейдару от его мыслей. Это было странно. Он чувствовал себя странно. Он все еще не был уверен, нравится ли ему мысль о том, что его кормят с ложечки, поэтому он не открыл рот. Вместо этого, нахмурив брови, он попытался заглянуть в глазницу Тоби. Если бы только он мог видеть сквозь эту проклятую штуку! И вообще, почему там всегда было так темно? У Тоби была черная пластина вместо лица? Глаза Дейдары сузились, когда Тоби начал покачивать своей обтянутой кожаной перчаткой рукой. Желтая ткань плода увлажнила и охладила губы преступника, что, по мнению Дейдары, было довольно приятно. Он отбросил эту опасную мысль в сторону. Тоби убеждал его, практически напевая: — Давайте, семпай, открывайте. Разве вы не хотите вгрызться в спелую мякоть плода… попробовать его соки на своем языке? Разве это не звучит восхитительно, Дейдара-семпай? Ладно, он, наверное, сходил с ума. То, как Тоби это сказал. Было довольно мрачно. Он уставился в глазок Тоби. Затем по его спине пробежал холодок. Дейдара почувствовал, что мужчина смотрит на него. Тоби прижал персик к нижней губе, приоткрыв рот Дейдары. Он прошептал почти угрожающим голосом: — Семпай… Вы ведете себя как ребенок. Он? Он! Ведет себя как ребенок? Тоби сейчас серьезно? Дейдара подумывал о том, чтобы откусить руку Тоби, но отбросил эту мысль в сторону. Это ничего бы не доказало. Кроме того, ребенок просто начал бы безостановочно кричать, что не принесло бы ничего, кроме постоянного повреждения его ушей. Человек в маске придвигался к нему, теперь сидя так близко, что их колени соприкасались. Он использовал большой палец, зажав его между белыми зубами террориста. Глаза Дейдары расширились, в голове была пустота. Тоби… Он. Тоби… — Открывайте, Дейдара. Пугал его. Дейдара вздрогнул, наконец подчинившись и позволив Тоби засунуть фрукт себе в рот. Сладкая фруктоза попала ему на язык. Потрясенные глаза закрылись, Дейдара жевала восхитительный фрукт в полном восторге. Он был так голоден, что это причиняло боль. Тоби был такой требовательный, такой пугающий в ту короткую минуту. Это было заманчиво. Боже, если бы Тоби вел себя так все время, Дейдаре не было бы стыдно иметь его в качестве партнера. Он приоткрыл один глаз: — Тебе следует попробовать быть таким же напористым и агрессивным в бою, хм. — Агрессивным? — спросил Тоби. — Да, хм. Что с тобой не так? Ты ведешь себя странно, хм, — Дейдара нахмурился. — Думаю, я возможно зол, — сказал он. Внезапно голос Тоби прозвучал неуверенно. Дейдара никогда, никогда не слышал, чтобы Тоби испытывал гнев. Он быстро спросил: — С чего бы тебе злиться? — Потому что я тоже знаю, каково это — быть загнанным в ловушку. Он не думал, что получит должный ответ, если спросит, поэтому не стал этого делать. И все же он не мог не задуматься о прошлом Тоби. Дейдара так привык чувствовать себя прикованным, что даже больше не замечал этого. Похоже, он недооценил Тоби. Этот человек не был таким отчужденным, как он думал. Он понял причину волнения Дейдары раньше, чем он сам. И пытался помочь ему чувствовать себя лучше, предлагая подарки и кормя его. Как это похоже на Тоби. Заметив, что большой палец Тоби касается уголка его рта, Дейдара слегка отвернулся, чувствуя больше принятия ко всему этому, чем раньше: — Еще один, хм. Словно оторвавшись от заклинания, рука Тоби соскользнула с губы Дейдары и потянулась за другим ломтиком персика. Затем он хихикнул: — Тоби хороший мальчик? Дейдара прищурился, глядя прямо на Тоби. Мужчина опустил голову, его рука зависла над тарелкой с ломтиками персика, как будто он искал самый лучший. Может быть, Дейдара просто слишком все усложняет, Тоби все еще был идиотом. Когда маска поднялась, чтобы посмотреть на него, Дейдара нахмурился: — Я чувствую себя нелепо. Дай мне пуукко. Сделка есть сделка, хм. Тоби сунул еще один персик в рот Дейдаре. — Это сделает Тоби хорошим мальчиком? — Да, — прорычал он, не заботясь о том, что его рот был полон, — Теперь отд -. Дейдара заглянул в свою протянутую ладонь, чувствуя прохладное прикосновение металла к коже. Вот оно, такое же прекрасное, как всегда. Вернет он его или нет, это уже другая история. Он ухмыльнулся, проглотив ломтик персика. — Я надеюсь, что теперь вы чувствуете себя счастливее, семпай.