Я лишь человек

Гарри смотрел на величественный замок… И ему было грустно. Он не хотел покидать это место, но знал, что должен, что нет другого выбора. Гарри понимал, что вряд ли здесь его ждёт нормальная скучная жизнь, о которой он мечтал все семь лет, пока играл свою роль идиота-гриффиндорца. Он знал, что не протянет больше, что не сможет и дальше притворяться глупцом, придурком, да тем же гриффиндорцем. Он не такой, нет. Он вообще едва ли смог потянуть эти роли, потому что знал, что иначе он вообще будет мёртв. И только это помогало ему натягивать на лицо улыбку, вставать впереди всей массы идиотов, пошедших на войну и вскинувших свои палочки. — Мистер Поттер, вы уверены? — перебила его грустные мысли профессор Макгонагалл. Брюнет оторвал взгляд от башен любимого замка и приблизился к стене, прикоснулся к ней, чувствуя, как его первый дом отвечает журчанием магии, как он благодарит его за защиту, ласку и отданные в нужное время силу, как любит в ответ. Гарри погладил потеплевший камень и обернулся к женщине: — Да, профессор, вы как никто другой знаете, что мне здесь теперь не место. Как это обычно происходит? Сначала любят, восхваляют, а потом, — он с грустной улыбкой посмотрел в глаза профессора, которая еле сдерживала горькие слезы, — потом они начнут винить меня. Почему-то люди не понимают, что вся эта грязь была неизбежна, что исправить что-то не было возможным. — Но, мистер Поттер… — вздохнула она. — Нет, профессор, — перебил её парень. — Так действительно лучше. Они будут ждать, что я буду всё тем же идиотом. Простите за такие слова, — провинился он, спиной опираясь о стену Хогвартса. — Вы прекрасно знаете, что я не такой и… — он остановился и перевёл взгляд на свои сложенные руки, — мне лучше просто не оставаться здесь. Минерва подошла к нему и, идя против устава, положила руки на плечи своего ученика, теперь бывшего. Не вытерпев, она обняла хрупкое, даже по сравнению с её, тельце подростка и всхлипнула. — Как же ваши друзья, мистер Поттер? — спросила она с заботой, которая равнялась бы на обычную бабушку для своего внука. — Мы обо всём уже поговорили. — парень обнял свою наставницу в ответ. — Гермиона как всегда начала переживать о том, справлюсь ли я на его месте, Рон попросил прислать местной еды, Луна только улыбнулась, и, мне показалось, что она что-то знает. Сказала, запастись чеснока. — добавил он, когда женщина отошла от него, приводя себя и свои чувства в порядок. — А профессор Снейп? — спросила Макгонагалл, с ужасом наблюдая, как омрачается лицо её уже бывшего ученика. — А что с ним не так? — не понял Гарри, нахмурившись. — Я вчера был в Мунго, мне сказали, что с ним всё будет в порядке. Они даже поклялись мне. — Я не об этом. Я хотела спросить, сказали ли вы ему о своём отъезде? — Профессор, — на лице парня вновь появилась грустная улыбка, не скрывающая горечи, — не думаю, что это нужно. Лучше всё оставить так, как есть и не заморачиваться об этом больше, — сказал он, вдыхая тёплый и свежий воздух первого дома. Пасмурная погода, прохладный ветер. Громадина Хогвартс на этом фоне казался ещё более величественным. Мерлин, он будет скучать по этому замку. — Что ж, это ваше решение, мистер Поттер, — вздохнула учитель трансфигурации. — Я был рад, что всё это время был вашим учеником, профессор, — брюнет чуть поклонился, — прощайте, — сказал он отрываясь от стены замка и идя на выход. Не ожидая ответных слов, он аппарировал. — Прощайте, мистер Поттер. Да поможет вам Мерлин, — тихо сказала вслед подростку женщина и, снова вздохнув, заставила себя привести свои растрепанные чувства в порядок — впереди было много работы. Стоило восстановить былое величие школы, знания, которые были утеряны, пока правил паук. *** Оказавшись около бара «Дырявый котёл», Гарри, будучи уже в мантии-невидимке, зашёл внутрь и подошёл к камину. Как же было хорошо. Никто не мог видеть его, слышать, чувствовать, ощущать. Смерть, когда он был на Грани после заклятия Волдеморта, сказала, что это одеяние защитит его, убережет от всего. Что ж, у Гарри не было причин не верить Хелене, которая, как он предполагал, когда-нибудь придёт за ним. На эти мысли образ миловидной девочки, которую приняла Смерть, только звонко рассмеялся. А потом выяснилось, что тот может жить столько, сколько захочет, пока не надоест. Повелитель Смерти — просто название, которое несёт за собой возможность побыть рядом с ней, но уж никак не повелевать ею. Гарри без зазрения совести взял щепотку летучего порошка и, бросив его в огонь камина и произнеся адрес св. Мунго, шагнул внутрь. Никто и не обратил внимания на то, что из камина никто не вышел и никто туда не зашёл. Постояльцы бара только кинули взгляд туда и вернулись к своим напиткам. В больнице же всем было откровенно плевать на это. Всё так же укутанный в мантию парень прошмыгнул по коридорам больницы к заветной палате, где он мог проводить время часами. Гарри не был гриффиндорцем — это было очевидно, он не был храбрым и честным. Он умел притворяться, когда нужно, а сейчас в этом нет нужды, поэтому в данный момент он просто сидел на стуле рядом с койкой и не смел даже прикоснуться к человеку, лежащему на нём. Невидимый и неслышимый, Гарри хотелось плакать от бессилия, от неудачи, от собственного невезения и несчастья. Но также Гарри знал, что он самый настоящий слабак, каких только поискать, он знал, что когда ему это понадобится, он не сможет взять свою судьбу в руки и стать, наконец, счастливым. Поэтому Гарри просто сидел на стуле в мантии и жалел, что он никогда не чувствовал, а теперь и не сможет, отцовской ласки, которую ему мог бы дать человек, лежащий рядом. За семь лет, проведённых в Хогвартсе, ему ясно дали понять, что он чужой здесь, не нужный. И в который раз глотая непрошенные слёзы, Гарри поднялся со стула и вышел из палаты, тихо прикрыв за собой дверь. Пора было стать собой, вернуть двум Родам, которые у него теперь на плечах, силу. Больше у него не было долгов. Точнее, их не было и до всего этого фарса с пророчеством и после. Глупые выдумки старикана, который решил, что таким образом сможет присвоить себе все Дары. Глупо, конечно, и безрассудно. Но что поделать? Такова жизнь. Поэтому теперь пепел старого паука покоится в разных частях света, а до этого его тело было сожжено в адском пламени. Гарри был слишком параноиком, и он не мог себе позволить даже шанса на то, что Дамблдор сможет вернуться из-за Грани. Шансы мелочные, но они есть — и это главное. А потому он обыскал всё, что только можно, и уничтожил всякую вещь, когда-то принадлежавшую бывшему директору Хогвартса. Гарри был спокоен. Он держал свои эмоции в узде и сидел в кабинете поверенного своих Родов, и был спокоен. Оплата за угнанного дракона и разрушенное здание была выплачена из личного кармана, и парень не жалел, что смог наладить отношения с этой расой. Хотя бы потому, что именно они сейчас помогают ему с покупкой дома, документами. Был май месяц, пару дней назад отгремели последние дни повелевания Волдеморта, и Гарри хотел сбежать. Он уже взял себе фамилию Блэк, а имя решил оставить прежним. Он договорился о ремонте разрушенного Поттер-мэнора, наладил контакты с наследием предков, которые приняли его власть над Родом с радостью и надеждой. В тот момент магии Поттеров было плевать, что Гарри вообще-то не кровный сын Джеймса. Магия знала, что предыдущий Лорд принял ребёнка в семью, дал тому кровь, кров, пищу и магию. Остальное было дело последним. Магия Блэков отнеслась к нему с некоторым недоверием, но опять же приняла. Что-что, но крестным всё ещё был Сириус, и именно он оставил Гарри магию Блэков. И как ни странно, его мать была потерянной дочерью этой семьи. Помнится, когда он перед первым курсом пришёл к гоблинам во второй раз — те намекали во время первого похода о необходимости, — Гарри получил свиток, точнее ему сделали проверку крови… И это было странно. Именно. В тот момент он узнал, что у него есть здоровый и, главное, живой отец. А Джеймс Поттер был приёмным, и… Гарри всё ещё не берётся описывать свои чувства на тот момент. Он был счастлив, рад и одновременно обижен, раздосадован. Он понадеялся, что его родной отец просто не знал о том, что у него есть сын, но в первый же день учёбы, когда Гарри мельком мечтал о том, как подойдёт к профессору зельеварения, мужчина ясно дал понять, что настроен не особо хорошо. А потом была сплошная ненависть. Поттер чуть ли ненавидел этого человека, но глупая надежда груди не давала ему полностью впасть в этой чувство, он так надеялся, что в один день Снейп просто подойдёт к нему, скажет что-нибудь и потом весь этот ужас забудется со временем. Но день шёл за днём, а глупые желания мальчишки, который, на деле, не нужен был никому, оставался один. Он понимал, что все его желания — простая блажь. И всё, что ему оставалось, — это иногда провожать грустным взглядом спину высокого статного брюнета, который вряд ли взглянет на него как на сына. Род Поттеров принял его. Гарри оставался последним. Род Блэков тоже не оставил. Пусть у них был ещё Драко Малфой, но Магия решила отдать эти регалии именно Гарри. Конечно, могли быть ещё Певереллы, ведь именно в нём соединилась кровь, что он мог бы занять место Лорда этого Рода, но тогда перед первым курсом он даже не понимал, что это значит, потом было некогда. Всё, на что хватало времени, — это познавать мир Магии, совершенствоваться, получать знания, какие только можно. Гарри даже не думал о том, чтобы заняться Родами, хотя со временем понял, что надо бы. А потом была станция Кингс-Кросс и Хелена, которая попросила не возрождать род Певереллов — она не хотела, чтобы кто-то из её детей был в опасности из-за громкого имени. Сказала, что итак не смогла уследить в этом мире за жизнью её нынешнего сына — Гарри. Это всё было странно, но можно было принять. Иного выхода-то и не оставалось. Сам же Гарри пообещал себе, что восстановит силы двух родов, из-за чего магия этих семей лишь ласково потрепала его по волосам, принимая обещания. Порой они срабатывали лучше клятв и обетов. Тем более такие искренние. Теперь уже Блэк взял в руки все выписки со счетов, бумаги об инвестициях, корпорациях родов и сложил всё в припасенную со всеми нужными ему вещами бездонную сумку. Парень был спокоен, рад тому, что его новая жизнь совсем рядом. И, опять же, он был спокоен. Заставлял себя таким быть. Чувство облегчения, когда он, наконец, оказался порт-ключом в министерстве Магии Америки, нельзя было передать словами. Всё нюансы, связанные с документами были жутко скучными, и Гарри не знал, что время может тянуться так медленно. Лишь потом до него дошло, что вся его жизнь была быстрой, полной действий и решений. Зато сейчас он нашёл тихий уголок, где сможет медленно распоряжаться своей жизнью. Он избавился от очков — было необычно чувствовать себя свободным от окуляров. Шрам как-то сам исчез на следующий день после убийства Реддла. Он приобрёл свой дом, документы, заказал билет в один конец, а потом гулял по улочкам Лондона, изредка заходя в магазины и покупая себе одежду. Он был парнем, обычным, но именно сейчас то, что всегда приносило таким людям как он дискомфорт, казалось пустым. Гарри вообще не переживал о том, что он вообще-то ходит по магазинам и закупается одеждой, книгами и прочими вещами, которые ему могли бы пригодиться. Конечно, будь он магглом, всё это было бы сплошным мучением, но он маг, и у него есть рюкзак, куда можно уместить небольшую вселенную человека и ещё несколько вещей, который весит так, будто там лежат всего несколько книг. Гарри был рад, что он маг. Он всегда чувствовал полное единение с магией, и это чувство было рядом с ним и сейчас и придавало спокойствие, умиротворение. Его сила ластилась к нему подобно котёнку, дарила тепло и ласку, мягко касаясь кожи. — Какими судьбами? — спросила официантка кафе «У Долорес», когда Гарри сделал заказ и поудобнее уселся за столиком неподалёку. — Тут тихо, — с улыбкой сказал он, отвечая на все вопросы, касающиеся выбора именно этого города. — Это да, — женщина вздохнула. — Тут очень дождливая погода. А ты откуда? — Из Лондона, мэм, — вежливо ответил он, не понаслышке зная, что таким лучше не врать, а только недоговаривать. — Значит, не привыкать, — официантка усмехнулась и, наконец, отошла от его стола, отдавать заказ повару. Гарри же только оглянулся, мимолетно осматривая посетителей, которые с любопытством косились на него — не каждый день кто-то приезжает в этот маленький город, а уж из самого Лондона!.. Светлое одноэтажное здание с кафельным полом и штукатурным покрытием на стенах. Уютно. Иначе никак не описать это кафе. Дёшево, но уютно. Такое чувство, будто приехал к бабушке на выходные. На этих мыслях Гарри поёжился, недоумевая, откуда у него могла бы взяться такая ассоциация, у него ведь никогда не было такого. А потом дошло, что Молли Уизли вполне могла бы сойти за предка, которая постоянно беспокоится о своих внуках. Здесь же парень мысленно ударил себя по щеке, заставляя переключиться на что-нибудь другое. Им не по пути. Ни с кем из тех, кого Блэк мог бы посчитать семьёй. Он вздохнул и принял более радостный и бодрый вид, когда официантка подошла к нему с его заказом. Гарри только мельком оглядывался. Делал выражение лица глупым, когда кто-то смотрел на него более пристально, чем нужно. Жевал пластмассовый на вкус блинчик с постным сиропом, запивая противной тёплой колой, мечтая не подавиться. И всё дело было либо в еде, либо в нём и его паршивом настроении, из-за чего пища могла потерять для него свой вкус. Он вздохнул и, обмакнув ещё один кусочек блинчика в сироп, уставился на вилку, пытаясь заставить себя съесть это, но ничего не выходило. Вскоре, через полчаса мучений и, наконец, дожеванный и проглоченный с трудом заказ, Гарри поднялся из-за стола и, оплатив счёт и вежливо, чуть ли не душевно, попрощавшись с официанткой, ушёл. Он примерно знал, где находится его дом, а потому и медленно побрёл в сторону своего… Убежища? Место спокойствия и константы? Тишины? Он не знал, но надеялся, что этот дом станет для него родным. Пусть он и не был одним из родовых особняков, но Гарри уже заранее знал, что дом будет удобным. Не зря он потратил столько времени, денег и нервов на ремонт двухэтажного дома на окраине городка Форкса. Он был подключён к каминной сети Англии, пусть хоть и был закрыт от общего доступа и, вообще, о существовании этого камина знали лишь некоторые посвящённые, которым он мог доверять. Если судить по условиям контракта, на деле являющимся непреложным обетом. И невозможно описать словами счастье Гарри, когда он увидел свой дом. Иначе язык не поворачивается назвать это здание. Снаружи выглядел мрачно, или даже страшным. Так могли подумать многие. Темно-серый цвет строения смотрелся к месту в пасмурном городке. Панорамные окна на втором этаже и обычные на первом. Смотрелось комично, но одновременно с тем и красиво. Сам участок, в отличие от других, был окружён забором по периметру, что сразу давало понять соседям, что хозяин дома не любит, когда его тревожат или отвлекают от чего-то. Небольшая лужайка, как простор для выбора. Блэк подумал, что здесь можно было бы устроить несколько грядок для растений, которые он мог бы использовать в зельях. Что бы ему ни говорили и на протяжении скольких бы лет это ни происходило, но Гарри разбирался в зельеварении и был довольно неплох на этом поприще. Ещё он был магом, которому многие снадобья подобно глотку свежего воздуха могли буквально спасти. Он маг, который тоже болеет время от времени, и при этом разбирается в зельях. Наверное, частенько думал брюнет, Северус Снейп потому и выжил, что Гарри заставил того проглотить несколько камешков безоара и, когда противоядие начало действовать, выборочно наложил на органы и кровеносную систему чары стазиса, обделив таким вниманием яд Нагайны и безоар. Гарри помнил, что тот будто пытался что-то сказать, даже выудил воспоминание о том, как Дамблдор сказал, что Гарри — крестраж, и всё. Обычно длительность воспоминаний не определяется, но он всё думал, почему именно одно воспоминание? Гарри не тупой, он уже и так подозревал, что тут дело не чисто, и вряд ли он смог бы вообще выжить. Но ему вновь повезло, и он, наконец, смог стать собой. Хотя, конечно, повезло не так уж сильно. Какими бы ни были подарки Хелены, у её детей есть своё личное проклятие, и с этим пришлось смириться. Вздохнув и посчитав пару раз до десяти и обратно, Блэк зашёл внутрь здания, прикрыв за собой металлическую массивную дверь чёрного цвета. Дом выглядел снаружи неприветливым. И эта дверь, и окна меньше размером на первом этаже, и узкое крыльцо, окрашенное в темные тона, и калитка, не дающая пройти незаметно из-за скрипа (это, если не замечать как по кругу территории дома идёт рунный контур, не позволяющий чужакам и не желанным людям пройти внутрь), — всё это указывало на то, что здесь поселился затворник, который вряд ли хорошо ладит с людьми, а не подросток, выглядящий моложе своих лет, если намеренно не смотреть в глаза, которые могли бы рассказать столько страшных историй о реальности в некогда бывшей сказкой мире. Зато внутри царил уют. По мнению Гарри, конечно же. Любой другой человек лишь уставился бы на пустое пространство, которое и называлось домом. Минимализм во всём. И в мебели в том числе. Огромные по площади комнаты, что даже не верится, что это всё могло уместиться на одном небольшом участке, а не в нескольких измерениях. Покрытый чёрным ковром пол на всём первом этаже. Белые оштукатуренные стены с чёрным аккуратным узором, пустые. В гостиной был только просторный диван посредине комнаты, кофейный столик и спереди подставка для телевизора, которого, впрочем, ещё не было, но вряд ли уже будет. В углу комнаты небольшой шкаф, с полками удобными для размещения книг и только. С потолка же не свисает люстра. Лишь встроенные лампочки по периметру комнаты. Блэк, когда снял обувь и оставил рюкзак у порога, только счастливо вздохнул, оглядывая это маленькое совершенство размером с дом. Гостиная, кухня, прихожая, гостевые комнаты — все были отделаны в светлых тонах, за исключением библиотеки, в которой не было окон и светлых стен. Лишь узкие бесчисленные ряды книг и небольшой уголок для удобства. Тоже с диваном, парой кресел и столиком неподалёку. На втором этаже были гостевые, душевые, туалетные комнаты и личные, хозяйские апартаменты, принадлежащие Гарри. Всё в тех же неизменный цветах, лишь с добавлением тёмного насыщенного синего. Вокруг было так много свободного пространства, что будь Гарри большим придурком, чем он есть, начал бы завидовать себе. Это и нервировало, но, как ни странно, было правдой. Блэк смотрел сейчас на свой дом и понимал, что он действительно его. Вот и началась новая жизнь. Может, если он будет тихим, никому не будет до него дела? Если он будет постоянно прятаться от всех вокруг? Это могло бы быть просто, если бы не его способность притягивать неприятности. Гарри лишь надеялся, что в этом месте он не будет скован ничем. Он подросток, ему всего семнадцать, и он хочет тихой размеренной жизни. Уверен, что набегался с теми крестражами на несколько жизней вперёд, сделанного не воротишь, увы. Подросток. Так странно было осознавать себя сосредоточием гормонов и максимализма. Бунтарства. До этого момента он ещё не до конца понимал, что действительно свободен от тех оков, что были у него на шее ещё до рождения. Эти оковы, ярлыки которые навесили на него люди магмира, надеясь на него, желая, чтобы маленький мальчик, который не особо-то и понимал в устройстве иного мира, который только начал постигать это нечто, которое все зовут Магией. Было очевидно, что он ничего не умел и ничего не мог. Он только палочку научился держать, а его поставили против «великого зла», «сильнейшего тёмного волшебника». И спрашивается, где логика? В какой именно момент люди стали так глупы, раз понадеялись на чадо с необсохшими от молока губами. Субтильного дрыща, который ел нормально пару раз, потому что везло. Даже в Хогвартсе или в доме Уизли он не мог хорошо поесть. Его интуиция, которой он доверял, которую развил — с такой-то жизнью, — вопила, умоляла не совершать ошибку, как только он начинал тянуть руки к еде. И не зря. Гарри ведь разбирается в зельях. Что бы ему ни говорили на протяжении пятнадцати лет Дурсли, у Гарри были мозги и он не был бесполезным придурком. Что бы ни говорил Снейп, Гарри уважал тонкую науку зельеварения, в каждую свободную минуту он пытался узнать что-то новое о такой всепоглощающей и великой науки зелий. Конечно, когда он уже смог отвечать за себя, когда уже знал достаточно да ещё и нашёл выручай-комнату, бывший Поттер начал собирать еду. Понемногу. А потом провел анализы и понял, что всё это время его пытались подчинить. У Гарри работали мозги, а потому он и не высовывался лишний раз за пределы своей роли, послушно играя жертвенного козла. Его действительно убили, и он снова выжил. Но Гарри доиграл сцену. Ему пора была уходить из игры, чтобы не испортить впечатление о себе. И пусть ему пришлось оставить близких людей, которые переживали за него, он просто должен был сделать это. Луна переживала больше всех, хоть и сделала вид, что рада такому решению, она переживала больше всех. Тогда была очередная вечеринка по какому-то ещё одному выдуманному поводу. Гарри до этого как раз сообщил, что хотел бы покинуть Англию. И если Рон отшутился, пусть и был несколько обеспокоен, а Гермиона пыталась сдержать слёзы, то Луна лишь бездумно смотрела на Поттера, будто пыталась посмотреть в его душу. Хотя Гарри был уверен, что она и не такое может. Был уже вечер. Большой зал, отстроенный, отремонтированный, был украшен по случаю празднества. Трансфигурированные маленькие феечки летали по залу, кружа и сыпя пыльцу на кого ни попадя. Гарри тогда стоял в сторонке, подпирая собой стенку. Он размышлял о том, куда вообще он мог бы отправься и как скоро ему это сделать, чтобы все было чуть ли не идеально. Луна тогда подошла к нему, встала рядом и лишь сказала: — Мне страшно, Гарри. Поттер тогда всерьёз обеспокоился, уже думая о том, как можно было бы исправить ситуацию, как блондинка продолжила: — У тебя красивые семена. От этих слов рука сама потянулась к груди, пытаясь то ли скрыть, то ли защитить. Парень отошёл на шаг назад, когда до него окончательно дошла высказанная мысль. — Тебе будет больно, — тихим голосом продолжила Лавгуд, будто это не она сейчас говорила ему, что тот будет страдать. — Но ты не умрёшь, — вдруг немного удивлённо сказала девушка. Гарри знал, что она никому не расскажет об этом без его согласия. На душе скребли кошки от того, что его тайну все же кто-то узнал. В тот момент он не особо знал, что делать. К сожалению, его никто не учил, как сворачивать неловкую позу или тему. И было так неприятно, будто на какой-то миг он и сам стал мусором. К счастью, Луна была… своей. Они оба были очень даже похожие в своих странностях и нетипичности. Только если Гарри успешно скрывал это, притворяясь продолжением своего приёмного отца, то Луна не пряталась за масками и была собой. Это всегда вызывало у Гарри восхищение девушкой и немного зависти, потому что тогда он не мог позволить себе быть собой. Слишком большая роскошь для парня, который никому не нужен. — Гарри, — Луна отвела взгляд от потолка большого зала и посмотрела на друга. Небесно-голубые глаза излучали беспокойство, что грело душу получше всяких обещаний каких-то там существ. — Всё в порядке, — парень улыбнулся. И получилось это как-то вымученно, что даже если бы на её месте был Рон, и то понял бы, что Гарри сейчас несёт бурду. А Луна видела того насквозь. — Хелена сказала, что у всех её детей была эта болезнь. У всех Певереллов. А я один из них, пусть и не собираюсь поднимать род из руин, по её же просьбе. — Но тебе ведь будет больно, — повторила девушка, смотря в пол, пытаясь скрыть слезы, выступившие на глазах. — Луна, — Гарри дотронулся до её плеча, чтобы обратить на себя внимание. На лице цвета тёплая улыбка — от такой искренней заботы в груди становилось тепло, что хотелось рассмеяться, забыть о том, что он ещё продолжает игру. — Всё будет хорошо, — уверенно сказал он, пусть на самом деле и считал, что так никогда не будет. Луна видела это, а потому, не выдержав, обняла друга за пояс, плача от испытываемой обиды на судьбу. — Всё будет хорошо, — повторил он, обнимая её в ответ за плечи. Гарри прислонился к стене своей новой спальни, вспоминая друзей, которые сейчас должны были начать новую жизнь. Правильную. Свободную от опасных для жизни происшествий, куда постоянно толкали Гарри, а его друзьям приходилось идти следом. Рон и Гермиона хотели пожениться, а Луна — путешествовать вместе с отцом. У дорогих сердцу людей должна быть своя жизнь, и Гарри понимал это. Понимал, что он будет напоминанием о том, как Рон потерял Фреда, а Гермиона чуть не лишилась родителей, стирая им память о себе. Как Луна чуть не осталась без отца, потому что того тоже держали в плену в Малфой-мэноре. И пусть друзья любили его, но, кроме Луны, никто не знал, что на деле Гарри Поттер — другой человек. Не бесшабашный придурок, лезущий в пекло, потому что в одном месте заноза, а человек, старающийся отчасти стать тенью, постоянно смотрящий на звёзды и не особо уверенный в себе. Гарри хотел им счастья. А с ним под боком такому не быть. Поэтому он постоянно убеждал себя, что не нужен друзьям, что те смогут найти покой только без него. Заставлял себя поверить, что одинок. Хотя то уже было отчасти правдой. Было ещё много причин уехать из Англии и больше никогда туда не возвращаться. Взять того же Снейпа. Гарри не знал, как он мог бы дальше смотреть в спину постоянно уходящего от него человека. Человека, который ненавидел его, пусть и вытаскивал его задницу из всяких передряг, но Гарри знал, что зельевар был связан клятвой. Что у того не было иного выбора. Он лишь терпел общество такого недалёкого щенка Поттера, пересиливал себя, чтобы не сорваться и не прибить сорванца. Гарри знал это… И понимал. Конечно. Его не за что любить, и на деле Снейп вообще-то ничего ему не должен. Гарри знал это. Всегда. Но меньше боли от этого не становилось. Глухая зависть, когда он смотрел, как отцы милуют своих детей, постоянно жгла лёгкие. Время от времени хотелось просто побиться головой о стену — может, тогда бы его заметили. Его настоящего, а не того, кем он постоянно притворялся. Признаться, Гарри был так жалок. Иногда ему самому хотелось дать пинка, но он продолжал быть слабаком, а такие люди не идут решать свои проблему, идя прямо в пекло. Человек течения. Вот кто он. И Гарри надеялся, что в этот раз это будет обычное озеро или небольшая река, а не Ниагарский водопад, как было обычно в его жизни. Гарри хотел тишины. И он надеялся, что в таком тихом с виду городке Форксе сможет найти убежище от тех ужасов, что преследовали его обычно.

      <center>***

</center>