***
Нерешительно топчась перед величественным зданием «Старк Индастриз», Питер уныло думал, что он все же непроходимый тупица. И как только он, такой незадачливый, омегой уродился? Любой нормальный омега сначала бы всё выяснил со Старком, расставил все точки над ё, а дальше действовал по ситуации. Либо бросился в раскрытые объятия Тони, либо — если бы объятия так и не раскрылись — как ни в чем не бывало, вернулся к Мартину и зажил с ним спокойной жизнью, даже думать забыв о каком-то там чужом альфе. Но это нормальный омега, а Питер нормальным никогда не был. И потому сегодня утром, первым делом, еле сдерживая истерические нотки в голосе, во всем признался Мартину. Он понятия не имел, как тот отреагирует, и готовился к любому, даже самому плохому исходу событий. По крайней мере примерный план побега из гостиной он нарисовал себе довольно быстро. Но Мартин смог его удивить. — А я все ждал, решишься ты или нет, — сухо уронил он, глядя мимо Питера, съежившегося в кресле. — Ждал и сам не знал, чего же хочу. Чтобы ты признался или продолжал и дальше всё скрывать. — То есть ты все знал? — Питти, сладкий, — язвительно расхохотался Мартин и, налив себе бокал вина, залпом его опрокинул, — ты всерьез считаешь меня идиотом? Это даже обидно. Конечно, знал, видел, а что не знал, о том догадывался. Ты же совершенно не умеешь скрывать свои эмоции. Питер еще никогда не чувствовал себя таким придурком как сейчас. Пялясь в пол и зябко горбясь, он тихо спросил: — А почему тогда молчал? Мартин рывком поднялся, постоял над ним пару мгновений, покачиваясь с пятки на носок, после чего, хмыкнув, отошел к окну и уставился на сад, залитый солнечным светом. — Да хрен знает. Любил, наверно, как бы слащаво это ни звучало. Думал, что перетерпишь, перебесишься, а после свадьбы и вовсе о нём забудешь. Хотя о чем это я… Кто ж Тони Старка забудет… — Прости меня… Хотя я сам бы себя не простил. — Не перебесился, значит? И что? Он согласился тебя принять? Как бы дружелюбно он ни старался звучать, Питер не мог не расслышать злобные и ревнивые нотки в голосе. Его ни в коем мере нельзя было за это упрекать. Для альфы, омега которого только что сообщил об измене и разрыве, он вообще держался удивительно спокойно. — Не знаю, — потерянно пожал плечами Питер, — я сначала с тобой решил поговорить. Вот теперь Мартин наконец обернулся и смерил своего уже бывшего жениха удивленным взглядом, к которому явно примешивалось непонимание. — Как глупо! А если он откажет? — Ну и что, — улыбка вышла измученной и кривой, — значит, я полный идиот. Что, впрочем, недалеко от истины. — Ты точно идиот, — отзеркалил улыбку Мартин, — кто ж так делает? — Знаешь, что?! — Питер неожиданно рассердился и стиснул подлокотник. — Я, может, гад и сволочь, но не настолько! Я не собираюсь держать тебя в качестве запасного варианта. Мартин долго-долго сверлил его взглядом, а потом вновь отвернулся. — Вот за это я тебя и люблю, наверно. Но сейчас, — в голосе появились малознакомые рычащие нотки, — лучше не испытывай мое терпение, Паркер. То, что я до сих пор не врезал тебе хорошенько и стараюсь вести себя как приличный человек, не значит, что мне пофиг. На самом деле мне отчаянно хочется придушить вас обоих. Так что лучше сваливай уже отсюда к своему Старку, пока я не передумал! Питер еще очень многое мог бы сказать, но вздувшиеся вены на шее Мартина и напрягшаяся спина говорили сами за себя. Питер бросил на него последний взгляд и, чувствуя себя последней сволочью, неслышно вышел за дверь. Чтобы сейчас же, не давай себе времени на раздумья, поехать в офис «Старк Индастриз». Охранник Джон, седовласый и солидный бета, конечно, удивился появлению уволившегося Паркера, но его удалось уговорить пропустить Питера наверх. Он всегда отлично ладил с Джоном, останавливался с ним поболтать, и сейчас это сработало в его пользу. Пока он считал секунды, что лифт полз вверх, он сто раз успел пожалеть о своём тупом, дурацком, необдуманном решении. На что он вообще надеялся?! Что Тони радостно распахнет ему объятия, Питер бросится ему на шею, и Тони увезет его на своей обалденной тачке в розовый закат?! Не лучше ли не превращать себя в посмешище и не делать того, о чем потом долгое время придется вспоминать, корчась от стыда и проклиная этот день?! Он уже почти дошел до точки кипения и всерьез рассматривал вариант поспешного бегства, когда вдруг предатель лифт остановился, и двери любезно распахнулись, приглашая Питера вступить на путь своего позора. Он глубоко вздохнул и направился к кабинету Тони. В конце концов его могло не быть на месте, правда? Кажется, Питер даже обрадуется этому, примет за знак судьбы и больше никогда-никогда-никогда не сделает ничего подобного. С трудом передвигая чугунные ноги, он машинально считал метры до сердца и мозга «Старк Индастриз» — кабинета ее владельца. Проклятье, как же быстро эти метры сокращались! И в конце концов закончились совсем. Несмело потянув такую знакомую дверь, он шагнул внутрь и невольно окинул жадным взглядом всю приемную. Шквал воспоминаний, что вмиг его закрутил и увлек, был ни с чем не сравним по своей силе. Вот стол, за которым он работал, вот тот графин, из которого он нес воду для Осборна, вот столик, за которым трудяга Уилсон угощал его пирогом собственного изготовления. И вот тот самый, единственный во всем мире запах самого офигенного мужского одеколона, который Питер уже никогда не забудет. Ему не нужно было спрашивать, на месте ли мистер Старк, он прекрасно знал это сам. Как завороженный, он двинулся к изящной стальной двери, ведущей в кабинет Тони, как вдруг на его пути выросла крупная, коротко стриженная особа. — Эй, вы кто?! Вы куда?!.. Я вас спрашиваю, отвечайте немедленно! Питер, вырванный из своего оцепенения, замер и ошалело на нее уставился. Новая секретарша? Да, скорее всего. И что ей сказать?! «Привет, передайте мистеру Старку, что пришел Питер Паркер»?! Ну уж нет, так не пойдет. Питер должен лично увидеть глаза Тони в самый первый момент, и только тогда он всё поймет. Дебелая девица всем своим телом оттерла замешкавшегося парня от вожделенной двери и напирала все агрессивнее: — Ну?! Что вам нужно?! Или мне охрану вызвать?! Питер прикинул свои шансы пробраться мимо этого Цербера и совсем приуныл. Эта альфа, хоть она и женского пола, точно не даст себя сдвинуть, и что ему тогда делать?! Но видимо в этот день судьба была на его стороне, потому что, не иначе как услышав шум, из кабинета Тони выглянула Пеппер Поттс. Питер выдохнул так облегченно, словно увидел посланника Господа на Земле. Впрочем, чем-то подобным она ему в этот момент и показалась. — Питер?! — изумленно протянула она, при этом на её лице отразилось такое удивление, какого Питер даже и представить не мог. — Здравствуйте, мисс Поттс! — попытался улыбнуться он. — Какими судьбами? На сей раз она тоже улыбнулась, но Питеру отлично было известно, что эта улыбка проходила под кодовым названием «атака акулы». Что ж, он и не ждал, что будет легко. — Мне надо к мистеру Старку, — слегка овладев собой, уже более уверенно ответил он. Она прищурилась, уставившись на него таким изучающим взглядом, что раньше Питер предпочел бы от него спрятаться под плинтус. Сейчас же это было наименьшим из возможных препятствий. Он даже смог не поёжиться и не моргнуть испуганно. Можно было со спокойной совестью засчитать балл в свою копилку. Он не знал, что она сейчас читает своими глазами — сканерами, но мысленно готовился насмерть отбиваться от любых ее возражений. Но видимо, то, что Пеппер увидела, ее как минимум заинтересовало. Отступив от двери, она коротко кивнула ему: — Заходи, он один… Да, Джейн, отмени все встречи мистера Старка на сегодня. И на завтра… А лучше на ближайшие три дня. Но последние услышанные слова Питер уже не осознал, потому что он наконец-то переступил через порог и увидел Тони Старка. Сказать, что его тело вмиг отказалось ему служить, значит не сказать ничего. Он сам не понимал, каким чудом ему удалось не рухнуть прямо тут. К Его ногам, да. Он уставился на Тони так, словно узнал главную истину, словно ему явилось откровение о чуде. Тот сидел на столе полубоком, внимательно читая какой-то документ и не поднимая головы. Наверняка, только что расхаживал по кабинету, внимательно изучая текст, и потом не глядя уселся на стол — он очень часто так делал. Казалось, что Питер вот-вот сдохнет от перенапряжения. Это будет самая нелепая смерть в истории, но поскольку она случится у ног Тони, в личном рейтинге Питера она будет еще и самой прекрасной. — Что там, Пепс? — все так же не отрываясь от чтения, спросил Тони. Направляясь сюда, Питер придумал сотню, тысячу вариантов своей речи, но сейчас в голове не осталось ни одного. Он неуклюже мялся у двери и сам себя чувствовал совершенно глупым, ненужным и бестолковым. И конечно, Это — то, чего Питер жаждал больше всего на свете и одновременно страшился до чертиков — случилось. Тони поднял голову и увидел застывшего, как сломанная игрушка, Питера. Питер и до этого не мог нормально пошевелиться, а сейчас он чувствовал себя Ханом Соло, которого засунули в морозилку. Но Хана хоть Лея поцеловала перед казнью, а Питеру, похоже, умирать нецелованным. Он отчаянно, до рези в глазах всматривался в лицо Тони и никак не мог понять, что же там скрыто, за этим самым красивым в мире лицом, которое вмиг стало напоминать античную маску. Теперь это был не Тони. Это был беспристрастный судья, который должен вынести приговор нелепому преступнику Питеру. Судья, который должен определить его судьбу. Питер не знал, как долго они изображали статуи, прежде чем Тони искривил губы, отложил свой несчастный листок и неторопливо скрестил руки на груди. — Мистер Паркер… — сухо протянул он. Питера практически тряхануло от одних звуков этого голоса. Господи, как же он скучал… Да как же он прожил без него так долго?! — Чем обязан? Мы случайно не до конца выплатили вашу зарплату, и вы решили предъявить претензии? Или же вновь желаете устроиться на работу? Вынужден разочаровать, место уже занято, и мисс Салливан варит кофе куда лучше, чем вы. Каждое слово Тони, произнесенное таким чужим и отстраненным голосом, ранило и сбивало с толку. Питер знал, что должен взять себя в руки и сказать наконец, какого черта он сюда явился. Но вместо этого только сбивчиво дышал, кусал дрожащие губы и с отчаянием думал, почему он такой недотепа, что даже слова вымолвить не может в ответ на все уколы Тони. — Погодите, я понял, вы принесли мне приглашение на свадьбу? Извините, рад бы, но не смогу присутствовать, по графику у меня очередная вечеринка в Индии. Или ищете жениха? Вы не в курсе, что он у нас больше не работает? Совершенно растерявшийся Питер ухватился за случайную фразу Тони как за спасательный круг, который тот бросил ему, сам того не зная. — Да, — еле слышно прошептал он, хотя слова царапались и наотрез отказывались проходить через сжавшееся горло. — Ищу жениха. Точнее, любимого человека. — У вас проблемы со слухом, молодой человек? Я вроде бы ясно выразился, что мистер Бейкер больше не оказывает нам честь своим присутствием. — А я говорю не про мистера Бейкера, — чуть громче ответил Питер, отлепился от двери и выпрямился, — ведь он больше не мой жених. Произнося это, он смотрел на Тони так жадно, что глазам стало больно. Он хотел видеть каждый вздох Тони, каждый движение губ, каждый жест, которые смогли бы хоть что-то ему сказать. Но тот владел собой безупречно, короткий взмах ресницами — это все, что он себе позволил. И это ничего не проясняло для Питера. Отчаяние начало заполнять собой все его внутренности, пропитывать едким вкусом и отзываться горечью на языке. Неужели все зря?! Неужели он опоздал?! — Вот как? — безразлично поднял брови Тони, наконец, сминая мучительную тишину. — Вам посочувствовать или порадоваться за вас? Питер вдруг отчетливо понял, что не вынесет больше ни одной минуты этого жуткого спектакля для двоих актеров. Он не железный, черт возьми! Да, после всего, что он натворил, он заслуживает самого тяжелого наказания, но даже преступники имеют право на приговор, а не томятся в тюрьме долгие годы в его ожидании. — Я сам так решил, — с неожиданной даже для себя твердостью произнес он, — потому что я не могу выходить замуж за Мартина, когда люблю другого человека. Тони не изменил себе: он всего лишь слегка приподнял брови, демонстрируя дежурный интерес. — Какой вы непостоянный, мистер Паркер. Сегодня любите одного, завтра — другого, боюсь даже предполагать, когда наступит очередь третьего и четвертого. Слова были колюче злыми, а упреки — не вполне заслуженными, но непроизвольная обида сыграла добрую службу, придав ему сил и отчаянной решимости. Питер сам не понял, как оказался почти рядом с Тони, но зато отлично заметил, как тот сделал невольное движение назад. Увеличивал расстояние, уходил из зоны досягаемости. А потом Питер, ещё не позволяя себе верить, запрещая даже надеяться, но уже не в силах помешать зарождавшемуся восторгу, почувствовал, как все вокруг затягивает самым прекрасным в мире запахом хвойного леса. Запахом, означающим, что Тони к нему неравнодушен. — Вы ошиблись, сэр, — четко проговаривая каждую букву, отчеканил он. — Нет никакого второго, третьего и четвертого. Всегда был один, только один. И вы прекрасно знаете, кто это. Вот и все. Все сказано, и больше тайн нет. Питер пришел с повинной, и ему остается надеяться только на милосердие. И может быть, на что-то еще, угнездившееся в левой половине груди. Тони молчал. Молчал и тяжело смотрел на Питера, все так же не убирая рук, скрещенных на груди. Закрывался, отгораживался, принимал решение. Питер был готов смириться с ним, каким бы оно ни было. Но как же громко и беспощадно колотилось сердце в груди, отстукивая тянущиеся как резина секунды. И когда Питер уже был готов опустить глаза и сдаться, Тони вдруг гулко выдохнул, так, что в звенящей тишине это прозвучало болезненным ударом по нервам. А потом он наконец опустил руки и тихо, медленно произнес одно-единственное слово: — Питер… На этом сила воли Питера исчезла как явление. Наплевав на все сомнения, страхи, переживания, он всем телом прижался к Тони и жадно прильнул к его губам. Горячим, сухим, с привкусом дорогого кофе и сигарет. И мгновенно ответившим на его надрывный призыв. Он все еще не позволял себе поверить в то, что Тони вынес оправдательный приговор. Но истосковавшееся тело уже жило своей жизнью. Он обвил Тони за шею, пытаясь слиться с ним воедино, чтобы не смогли разделить даже под пытками. Голову вмиг закружило тем самым угаром, что вот уже два раза лишал его ума. — Питер… — прорычал Тони, тяжело дыша и сдавливая в объятиях. — Питер, сволочь ты мелкая… Мой Питер! И больше ничего не говоря, грубо рванул на нем рубашку в разные стороны. Пуговицы, восторженно позвякивая, поскакали в разные стороны. Питер чуть не взвыл от такого проявления власти Тони над ним. Наверно, он бы тут же сполз на пол от переполнявших его чувств, если бы руки Тони не были везде, словно тот был многоруким божеством. Они жадно оглаживали его ягодицы, они спешно дергали застежку на брюках, они сжимали его соски, они вплетались и дергали его кудряшки. И на широкий стол, прямо на наверняка очень важные бумаги, уже голой спиной опрокинули Питера тоже они.***
Стол был твердым и неудобным, но слезать с него не хотелось. Вообще ничего не хотелось, только лежать вот так, счастливой, обессиленной амебой, и бездумно смотреть в потолок. А еще — не верить самому себе, что все происходящее — это не очередной, бесчисленный сон. Возможно, Тони и не думал ничего подобного, но посторгазменная эйфория победила и его. Хорошо, что стол был таким огромным, места вполне хватило им обоим. Питер не мог не думать, а какая же постель у Тони дома. — Проклятье, — наконец выдохнул Тони и с силой потер лицо, — я мечтал трахнуть тебя на этом столе с той самой секунды, как впервые увидел. — О… Ничего более разумного и вменяемого мозг Питера просто не смог сгенерировать. Не признаваться же, что он с первого дня мечтал отдаться Тони именно на нем же! Но задохнуться от восторга ему это не помешало. Услышать такое признание от Тони Старка — что могло быть круче в этом мире? Тем более после всего, что Питер натворил. — Прости меня. Он думал, что ему будет очень сложно произнести это, но эти слова слетели с губ сами собой, так легко, словно ничего более правильного и не существовало в мире. Тони повернул к нему лицо, и Питер понял, что сейчас вот уже точно сдохнет. Ведь сердце человеческое не приспособлено для такого восхищения. Самый лучший, самый охрененный, самый — самый — самый альфа сейчас был рядом с ним и… Кажется, уже простил его?! — Прости за всё, за… Он очень хотел объяснить, полностью донести до Тони, как бесконечно перед ним виноват, как он раскаивается, как счастлив, что Тони смог пойти ему навстречу. Но вглядевшись в бархатные глаза, в которых ярко сверкали золотые искры, вдруг понял, что это уже не нужно. Тони снова глубоко выдохнул, поднялся, оправил одежду и, ухватив Питера за руку, рванул его вверх и отрывисто рявкнул: — Поехали. — Куда? — растерянно спросил Питер, неловко пытаясь хоть как-то соединить на груди остатки рубашки. — К тебе домой, просить твоей руки. У Питера, кажется, начались проблемы со слухом? Тони же не мог сказать то, что сказал, правда?! Оцепенев, он уставился на него так ошалело, что Тони не смог не расхохотаться и, стащив с себя пиджак, накинул на плечи Питера. Его вмиг обволокло волшебным облаком парфюма Тони, запахом хвои, ароматом непременного кофе. Одним юрким движением Питер запахнул его на груди и ясно понял, что никогда и никому этот пиджак не отдаст, даже самому Тони. — Вот так, сразу — просить руки?! — Тебя что-то смущает? — Тони недоуменно приподнял брови. — Не хочешь за меня выходить? — Хочу! — это вырвалось намного быстрее, чем Питер даже успел осознать вопрос. — Очень хочу! Но… как же «узнать друг друга, привыкнуть»?.. Вдруг я храплю по ночам? Или, не знаю, у меня ужасный характер, и я сварливый, жадный и скучный? — Боже, Питер, — Тони демонстративно закатил глаза, — если ты храпишь, я изобрету затыкалку для ушей, которая заглушит даже рев самолета на взлете. А то, что у тебя ужасный характер, я и без того знаю. Вот только если я буду чего-то ждать, тебя опять кто-нибудь уведет, а я больше не намерен тобой ни с кем делиться. Я, знаешь ли, жуткий и мерзкий собственник. Питер понял, что сейчас позорно расплачется, и судорожно прижал длинные, свисающие с пальцев, рукава пиджака ко рту. Ведь если он не удержит слез, то потом точно умрет со стыда. — Пит… — негромко произнес Тони и приблизился вплотную. — Мы с тобой и так слишком много времени нарезали круги вокруг друг друга, тебе не кажется? Мне этого хватило, чтобы понять, чего и кого я хочу. Надеюсь, тебе тоже. Все-таки Питер не удержался. Проклятая омежья сущность подвела в самый неподходящий момент. Он уткнулся макушкой в грудь Тони и закусил губу, чтобы не проронить ни звука. Да, ему этого тоже хватило, и он действительно знает, кто ему нужен. И пусть дальше будет нелегко — а он уже в красках представлял, какой ураган вскоре разразится у них дома — но пока он укутан в пиджак Тони, пока тот вот так бережно треплет его волосы, пока он готов изобрести затыкалку для ушей, они со всем справятся.