Волкодав

      Чонгук осторожно спустился в яму. Он оглядел неподвижное тело молодого мужчины, гладкая кожа которого покрылась мурашками, а руки прижимали к груди согнутые колени.       Чон не удержался и убрал с лица парня волосы. Взору открылись безупречные черты: прямые брови, длинные ресницы, красивый профиль и бледные губы. В голове промелькнуло воспоминание, где Чимин рассказывал про парня невероятной красоты, который исчез когда-то вместе с эльфом. «Да быть такого не может!» — попытался отогнать внезапную мысль Чонгук.       Опомнившись, он прижал палец к вене на шее лежащего человека. Пульс есть. — Он жив. Помогите мне, — подняв голову, обратился он к охотникам. — Но, Чонгук … он … он оборотень… — начал было Чимин. — Без тебя знаю, — резковато ответил друг. — Я сказал, помогите мне его вытащить.       Он взял на руки раненного и аккуратно передал его наверх Хосоку, протянувшему руки навстречу. — Ты совершаешь ошибку, Чонгук, — пытался остановить друга Чимин. — Хосок, скажи ему хоть ты!       Но тот лишь продолжал тянуть наверх безвольное тело. Чимин обвел взглядом остальных охотников, которые стояли в недоумении и пытались осознать, что происходит. Поняв, что его никто не поддержит, Пак попытался унять растущую панику. — Что мы будем с ним делать? — нервно спросил он. — Кровь вроде остановилась, значит, не все так плохо. Поэтому, пока он не пришел в себя, нужно его связать и соорудить настил из веток. Привяжем их к лошади и доставим в поселение. Хосок сможет его подлечить. А там посмотрим, как быть, — ответил ему Чон-младший. — Но почему сразу его не убить? — Его не убил аконит, как ты хочешь это сделать? — Отрубим чудовищу голову и дело с концом. — Я сказал, везём его с собой! — рыкнул Чонгук. — Возможно, получится выведать у него, где обитает колдун, — более спокойным, но не терпящим возражения голосом ответил предводитель и снял с себя меховую накидку. — Укройте его этим.       Конная вереница возвращалась домой, делая короткие остановки. За всю дорогу оборотень ни разу не пришёл в себя. Он иногда еле слышно шептал какие-то слова, но никто не мог разобрать хоть что-то из его тихого бреда.       Ажиотаж от произошедшего быстро сошёл на нет из-за грозного и задумчивого вида короля, который постоянно поглядывал на пленника и молчал. — Чонгук, держи, моя очередь, — Чимин протянул свою накидку другу, чтобы тот не замёрз. — Спасибо, я согреюсь и сразу верну, Чим, — благодарно кивая и укутывая плечи, ответил Чон и ускакал немного вперёд. — Чего ты испугался? — Хосок всю дорогу наблюдал за другом: его лицо выражало тревогу, а в глазах читался страх. — У меня плохое предчувствие, —безжизненным голосом ответил Чим. — И я не пойму, зачем Чонгуку этот зверь. Уверен, что он ничего нам не расскажет про колдуна. Этот волк опасен и может привести к беде. — Я думаю, брат знает, что делает, — уговаривая то ли Чимина, то ли себя, продолжил Хо. — Хорошо бы…но таким я его вижу впервые с тех пор, как умерли ваши родители, — лицо Пака стало ещё печальней. — Тогда он тоже замкнулся в себе, огрызался… — Да, я помню. Но он справился, потому что сильней нас всех, — улыбнулся Хосок. — А значит, и сейчас нам не о чем переживать. — Хотел бы я верить в это.

***

      Чонгук заглядывает в охраняемый несколькими постовыми сарай через маленькое окошко. — Не думаю, что вам стоит туда заходить. От диких зверей никогда не знаешь, чего ожидать, а от раненных — подавно, — предупреждающе глянул тот, что стоял ближе ко входу. — Мне лучше знать, что стоит, а чего нет, — холодно произнес Чон. — Открывай.       Человек хмурится и даже не думает двигаться с места. — Ты меня не расслышал? — начинает закипать Чонгук и тоже сдвигает брови. — Мне велено никого не пускать, — уверенно и стойко глядя в глаза, произнёс охранник. — И кто же тебе это велел? — чуть улыбнулся победно Чон.       Глаза на долю секунды метнулись в сторону, но больше не одна мышца не дрогнула на лице постового. — Вы приказали. — Я приказал тогда, я приказываю и сейчас. Открывай немедленно, — чуть громче ответил Чон. — Но он опасен, — уже не так уверенно, но продолжая стоять на своём.       Остальные охранники недоуменно переглядывались между собой, с неким страхом поглядывая то на короля, то на упрямого соратника, то на входную дверь. — Я в последний раз тебе говорю: открывай! — уже сквозь зубы, зло. Слова Чонгука отбили хоть какое-то желание идти против его воли.       Охранник отошёл от двери, и Чонгук, открыв её осторожно, дабы не разбудить человека внутри, уверенной походкой вошёл в помещение. Практически бесшумно.       На высоком настиле из сена и покрывал лежал по-прежнему укрытый чонгуковой накидкой парень и спал. От его рук и ног тянулись толстые цепи, которые не дали бы ему сбежать.       Чонгук притворил за собой дверь и застыл, цепляясь взглядом за высунутый из-под меха аккуратный нос.       Хосок ещё не приходил к нему. Прежде чем приступить к лечению волка-оборотня, ему нужно было подготовиться: требовались специальные отвары и мази. Он впервые столкнулся с тем, что аконит не подействовал, и даже не представлял, как теперь поведёт себя организм парня. Но беспокоило его не только это.       Поведению Чонгука никаких объяснений Хосок не находил, но решил положиться на него целиком и полностью. В голове не укладывалось одно: брат ненавидел всех волков, потому что именно они были виновны в смерти их отца.       В тот год они потеряли и мать, которая чахла на глазах после случившегося с мужем. Вместе с его уходом женщина утратила смысл и желание жить. Она была сильной целительницей, дар которой унаследовал Хосок, именно мать научила его справляться с печалью и горем других людей. А вот со своим собственным не научила, потому что и сама не умела.       Но даже после её смерти старший сын всегда чувствовал присутствие матери. И особенно явно, когда нужна была поддержка, когда сил брата и друга не хватало, чтобы не давать Хо унывать.       И в её смерти, и в гибели отца Чонгук винил весь волчий род. А тут спас одного из них. На все вопросы от него слышалось только: оборотень может выдать местонахождение колдуна. Неубедительно.       Так в чем же истинная причина? Чонгук и сам не знал. Он просто бесстрашно стоял и разглядывал открытые пол-лица незнакомца, и, совсем осмелев, стал подходить к парню, присматриваясь и стараясь не упустить момент его пробуждения.       Тени от факелов плясали по всем поверхностям помещения, задевая спокойное лицо оборотня. Волосы его настолько неестественно отдавали серебром, будто были из него и сотканы, тогда как кожа была смуглой, что весьма необычно для этих мест. Хотелось увидеть лицо целиком.       Рука сама потянулась, чтобы немного сдвинуть мешающую полному обзору шкуру. Сначала показались губы, покрасневшие от тепла, за которыми стал виден мягко очерченный подбородок и крепкая длинная шея. Вспомнив, что вообще-то целью было открыть только лицо, Чон остановился и убрал руку, продолжая стоять, чуть склонившись, над парнем.       Не то чтобы он раньше не видел оборотней. Видел, убегающих, нападающих, а сразу за этим — мертвых. Но никогда так близко в человечьем облике. И никогда бы он не подумал, что он может быть настолько внешне невинным. — Насмотрелся? — шевельнулись губы, выдавая чуть хриплые от долгого молчания, но одновременно мягкие и низкие звуки.       От неожиданности Чонгук резко подался назад, запинаясь о свою же ногу и падая. — Страшно? — губы растянулись в усмешке, а следом чуть приоткрылся глаз, сразу же захлопываясь обратно.       Чонгук сидел на полу и часто моргал. Этот голос до сих пор эхом отдавался в голове, выводя из равновесия. Не зная, что ответить, он принялся вставать, опираясь на руку. — Очнулся, — Чонгук снова принял серьёзный вид. — Расскажешь всё сразу или необходимо предпринять какие-нибудь дополнительные меры? Пожестче?       Парень улыбнулся и открыл глаза. Чонгука обдало жаром. Почему он видит в его глазах огонь? Почему он так на него реагирует? Почему он просто не убьёт монстра, ведь тот на самом деле вряд ли что-то расскажет. — Может, ты просто меня освободишь? — продолжал нагло улыбаться пленник. — Я никого не трону и пойду своей дорогой. — Почему я должен тебе верить? Да и вряд ли ты уйдешь с такой раной, — указал на то место, где оборотня перебинтовали. — К тому же эти цепи человек разорвать не в силах, а превратиться ты не сможешь, пока не кончится действие аконита. — Так вот почему мне стало плохо, что я отключился… — парень попытался сесть, но резкая боль пронзила правый бок. — Ааай!       Он приподнял накидку и посмотрел на бинты, что были обмотаны вокруг грудной клетки. Прислонившись к бревенчатой стене, парень прикрыл глаза в ожидании, пока боль утихнет. — Мой брат скоро придет и даст тебе пару своих настоек, чтобы стало легче, -наблюдая за страданиями парня, сказал Чонгук. — К чему такая щедрость? Не проще было бы убить на месте? — пленник открыл глаза и устало посмотрел на охотника. — Нам нужно узнать о планах Намджуна и его местонахождении. — Какой Намджун? О чём ты? — притворно удивился оборотень. — Не строй из себя дурака. Мы неспроста встретились с тобой. Это была охота, целью которой не дать тебе попасть в Поющий лес и выкрасть эльфа. Легенда о вас двоих передаётся в наших землях из поколения в поколение. И я, как король, должен оберегать свой народ от бед. — А, ну раз так, тогда ты должен знать, что мне и Намджуну не одна сотня лет. Сможешь ли ты тягаться с нами … король… — надменно произнес оборотень. — У меня нет другого выбора. Придётся вас остановить, чего бы это не стоило. И пока удача на моей стороне, — победоносно улыбнулся Чон. — Ну, а раз уж ты гостишь у нас, мне необходимо как-то к тебе обращаться. — Гостей не заключают в оковы, — парень потер свои затёкшие от металлических обручей запястья. — К тому же ты сам сказал, что пока действует аконит, я для вас не опасен. Может, снимешь их? — он протянул руки Чонгуку с призывом убрать цепи. — Сначала имя, — стоял на своём Чон. — Да что ж ты такой упрямый? Тэхён меня зовут. Ким Тэхён. Доволен? — фыркнул парень и тряхнул руками, обращая снова на них внимание охотника. — Хорошо, Тэхён, я сниму их с рук, но с ног — даже не проси, — Чон достал ключ, аккуратно взял сначала одно запястье, расстегнул наручник, затем то же самое проделал с другой рукой, стараясь не причинить дополнительной боли.       Тэхён зашипел и прижал руки к перебинтованной груди. — Я бы ещё от одежды не отказался, в шкуру укутываться меня как-то не прельщает, а обнаженным я тут ходить не собираюсь.       «А жаль…» — мелькнуло в голове у Чонгука. Ужаснувшись возникшей мысли, он резко развернулся, даже не посмотрев на Тэхёна, и, стараясь поскорее удалиться, бросил уже на пороге: — Тебе скоро принесут вещи и поесть. И давай без глупостей, — он открыл дверь, собираясь выйти, как: — Я назвал своё имя. А ты? — Чон Чонгук, — послышалось со стороны охотника, прежде чем тот вышел из сарая.

***

— Можно мне войти, Чонгук? — из-за двери выглянула золотистая макушка. — Конечно, Чимин, проходи, присаживайся. Что-то стряслось? — Чон сидел в кресле у камина и, скрестив, пальцы смотрел на скачущий по поленьям огонь. — Я у тебя как раз то же самое собирался спросить. Ты со вчерашнего дня не выходишь из своей комнаты, — Чимин встал напротив друга и теперь обеспокоенно смотрел на него. — Что, серьёзно? Прошли сутки? — Чонгук поднял на него глаза. — Вторые пошли. Что с тобой происходит? Я же чувствую, что-то не так, — Чимин подошел ближе и опустился на корточки, заглядывая в отрешенные глаза Чона. — А тут ещё и сон мне приснился… — Какой сон? — встрепенулся Чон. — На самом деле, ничего толком непонятно, сплошь какие-то обрывки. Больше похоже на усталый бред, — отмахнулся Чимин.       Взгляд Чона мгновенно стал осмысленным, и он схватил за руку друга. — Я хочу знать. Расскажи! — Эм, ну хорошо… — Чим недоуменно глянул на свою плененную ладонь и продолжил. — Сначала мы втроем: я, ты и Хо — сидели за столом после твоей очередной удачной охоты. На столе жареный кабан, в бокалах вино, беседа непринужденная такая, смех. Потом все резко оборвалось, и ты пропал, а мы с Хосоком говорили дальше о какой-то ерунде… вроде, что-то о лисе. Потом снова все обрывается. И вот мы опять все вместе, ты поднимаешь бокал и говоришь тост, в котором желаешь Хосоку отыскать оленя. Твое вино вспыхивает голубым пламенем, но ты все равно его пьешь, обжигаясь, до дна. И тут твои глаза начинают сверкать голубым отблеском, а одна прядь волос становится серебристой.       Чонгук замер, напрягся, прикрыл глаза и отпустил руку друга. Потом расслабился, откинулся на кресло и промолвил: — Чимин, мы все очень устали. Думаю, и тебе, и мне необходимо поспать. Так что ты иди. И спасибо за беспокойство, правда… Какого черта? Нужно собраться!       Чонгук встал и размял затёкшие суставы. Поселившееся внутри смятение необходимо было срочно изничтожить. Нужно идти к Хосоку. Дождавшись, когда Чимин скроется за дверью своей спальни, он вышел в коридор. В комнате брата не оказалось, и тогда Чон направился к его дому, где Хосок обитал нечасто.       Когда родителей не стало, братья старались быть ближе ради поддержки друг друга. Поэтому большую часть времени Хо жил в своей комнате в родительском доме, хозяином которого стал Чонгук. В гостевую комнату, что находилась в том же коридоре, что и покои братьев, тогда же переехал и Чимин. С тех пор они жили втроем в большом доме, как три брата. Самые близкие друг другу люди.       Порог истоптан. Значит, Хосок не раз выходил из дома и заходил обратно. Стук в дверь. Ещё один. И ещё. — Да кто там ломится? Иду я уже, иду! — послышался приближающийся голос старшего брата, затем скрип противно полоснул по ушам. — Ты бы смазал петли, что ли, — Чонгук поморщился от неприятного звука и, не дожидаясь приглашения, зашел внутрь. — Ого…у тебя тут стадо оленей пробегало?       Кругом валялись грязные склянки, рассыпаны какие-то порошки и травы, непонятного происхождения пятна и потёки на столе и прочей мебели. Одежда раскидана, то тут, то там лежала засыхающая еда. — Смешно тебе? А я ночами не сплю, пока ты дрыхнешь у себя, ищу средство, которое излечит это существо, что ты так бережно держишь под стражей в сарае, — не скрывая раздражения, ответил Хо. — И как успехи? — Чонгук уселся на кровать прямо поверх каких-то вещей. — То есть это все, что тебя интересует? Ни «как ты себя чувствуешь, братец», ни «спал ли ты, ел ли ты, устал ли», ни «хочешь я помогу тебе чем-нибудь»? — старший размахивал руками, а в голосе звучало отчаяние. — Хосок, если ты вымотан, иди в свою комнату и выспись. Ну, конечно, если Тэхён в стабильном состоянии, — Чонгук встал, поднял с пола ботинок и глазами стал искать второй. — А я пока тут порядок наведу. — Теперь он у нас Тэхён, значит? — глаза Хосока полезли на лоб. — Может, ты его в мою комнату переселишь и будешь ухаживать за ним. Как раз ходить недалеко. Ты о нём волнуешься больше, чем о брате. Сдался теперь этот волк. — Ты не понимаешь, Хосок, он нам нужен, — попытался вразумить злящегося брата Чон. — Это ты не понимаешь, Чонгук, — отчаяние овладевало Хосоком всё больше. — Ты так зациклился на нём… я тебя не узнаю! Где знаменитый Волкодав, который без раздумий убивал волков, только потому что они волки? Чем этот отличается от них? И не надо рассказывать снова про колдуна! Мы могли пытками вытащить его местонахождение, а не выхаживать его, тем более это очень муторно. Не знаю, что это за оборотень такой, но аконит его не убил, хотя вреда причинил прилично. Мои настойки плохо справляются. — Используй свой дар, — предложил младший. — Ты точно свихнулся… — схватился за голову Хо.       Чонгук подошел к брату и взял за плечи. — Ну прости меня… пожалуйста, Хо… Есть в нём что-то такое, что меня …заинтересовало что ли… Он и вправду отличается от всех волков и волков- оборотней, что мне когда-либо встречались. И я просто чувствую, что его нельзя убивать. А ты знаешь, что моя интуиция меня не подводит. Просто поверь мне, — Чонгук обнял брата со спины и положил ему голову на плечо.       Такому Чонгуку Хосок сопротивляться не умел. — Ну, а что, если он наберётся сил, обратится и перегрызет тут пол населения, а по итогу поможет Намджуну исполнить пророчество? — высказал свои опасения Чон-старший. — Если я почувствую, что от него исходит опасность, я первый же ему отрублю его мохнатую голову, обещаю! — Хорошо, Гуки, надеюсь, ты не ошибаешься, и мы обойдёмся без жертв и трагедий, — сдался Хо. — А теперь расскажи, как он там? Я почти два дня из жизни упустил.       Оказалось, Тэхён принял только одежду и отказывался от еды и воды до тех пор, пока не придёт Чонгук. Почему-то он согласился говорить только с ним, терпя при этом боль от начинающих загнивать ран. — Я не знаю, что за бред в голове у этого недоволка, но без твоего присутствия он не даёт себя лечить. Так и говорит: без Чон Чонгука ни говорить, ни есть не буду! — поведал Хо. — Само собой тебя никто тревожить не стал: жрать-пить захочет, сам попросит. — Идём к нему, — Чонгук направился к выходу и добавил. — Захвати флягу с водой.       В этот раз ни один охранник не стал перечить Чонам, сразу же отступая и отворяя дверь для них. — Думаю, он слаб и не станет на нас кидаться, — шепнул старший на ухо младшему, прежде чем войти внутрь сарая.       И двух суток не прошло с момента первого визита Чонгука, а Тэхён осунулся и тяжело дышал во сне. Синяки под глазами, побледневшая кожа, белые сухие губы. Он лежал, скукожившись, облачённый в какое-то потрепанное одеяние, и пахло от него весьма скверно.       Выглядел парень почти также безжизненно, как при первой встрече там в лесу, и внутри Чонгука что-то оборвалось. Он ринулся к оковам, на ходу доставая из кармана ключ и принимаясь освобождать ледяные ноги пленника. — Помоги мне, брат, его нужно перенести отсюда в дом, иначе он не доживёт до утра, — кутая в свою меховую накидку, так и лежащую рядом с оборотнем. — Я не думаю, что это хорошая затея… — начал было Хосок. — Пожалуйста…- тихо попросил младший, глаза которые полные мольбы смотрели сейчас на него. — Куда мы его отнесём? — только спросил Чон-старший, помогая заматывать оборотня. — Ты же не против, если он побудет в твоей комнате? Это временно, — младший виновато опустил взгляд. — Скажи, что ты пошутил…- молчание в ответ. — Я тебе это припомню, Чонгук.       Не став спорить дальше, Хо громко крикнул охране отойти от входа и сопроводить их до дома короля, затем пнул дверь, освобождая путь Чонгуку с Тэхёном на руках.

***

— Я дал ему воды, думаю, немного он проглотил, — Хосок строго смотрел на младшего брата. — Та мазь, которую ты нанес ему на раны, должна в скором времени помочь. Жар начал спадать. И я все же настаиваю привязать его к кровати. — Спасибо, но думаю, сейчас он точно никуда не денется, — Чонгук все еще не решался посмотреть на брата, переводя взгляд с Тэхёна на пол и обратно. — Тогда поставь хотя бы стражу. А я к Чимину, — Хосок прошел мимо к выходу из своей старой комнаты. — Он должен знать, что по соседству с ним живет чудовище и один неадекватный придурок. — Не злись, Хосок…       Тот ничего не ответил, лишь громко захлопнул дверь.

***

— Да он рехнулся! — Чимин в ужасе вскочил с кровати и решил пойти настучать по поехавшей макушке друга. — Не горячись, Чим, остынь — преградил путь Чон-старший. — Почему ты меня всё время успокаиваешь? — не желая оставаться в комнате, он попытался сдвинуть Хо. — В твоём доме, в твоей комнате, на твоей кровати сейчас лежит монстр, с которым решил нянчится твой брат, а ты сам ничего с этим не делаешь и ещё предлагаешь мне успокоиться? — Ну формально это дом Чонгука. — Хосок, заканчивай! — Чим злился не на шутку и продолжал рваться на выход. — Пойдем вместе и отправим тварь на тот свет! — Не будем мы ничего делать, — не пускал Пака Хо. — Нужно дать шанс Чонгуку, он очень просил, а я склонен доверять брату. — Тогда вы оба абсолютные идиоты! — Чимин! А ну хватит! Я тоже не в восторге, но выбора у нас нет, — Чон стиснул Пака в объятьях и посмотрел в глаза.       Тот слегла расслабился, убивать больше не рвался. Они сели на кровать, а Пак прижался к груди друга, уткнувшись ему в плечо. — Ты же знаешь о моих снах. Это к хорошему не приведет, — в приглушенном голосе звучало отчаяние. — Но они же не всегда точные, Чим…в них часто содержатся намеки, подсказки, — Хо гладил его по голове, успокаивая. — Возможно, мы не так все трактуем…ты не думал над этим? Ведь Чонгук не будет зря подвергать свой народ опасности…       Чим оторвался от друга и заглянул тому в глаза. — Только на это и остается надеяться.

***

      Приоткрыв с трудом глаза, Тэхён понял, что больше не в сарае, а в какой-то комнате, на кровати и на улице уже день. Он пошевелил руками и ногами: никакой тяжести, оков больше нет. — Живой? Я думал, до утра не дотянешь, — голос за спиной казался притворно равнодушным, волнение выдавали небольшие паузы между словами.       Оборотень медленно повернул голову в сторону звука и увидел смотрящего на него Чонгука, который тут же отвел взгляд. — У тебя был жар, и мы решили, что холод в сарае тебе явно не на пользу, поэтому принесли сюда, — охотник стал ходить по комнате, заложив руки за спину. — Мне теперь в ноги упасть что ли? — Простого спасибо вполне хватит, — Чонгук скосил на него взгляд. — Спасибо, — Тэхен посмотрел в ответ и сощурился. — Зачем тебе это надо? Подумаешь, сдохнет ещё один оборотень, Намджун не получит эльфа, вам же только лучше от этого. — Не станет тебя, он найдет другого, кто выполнит эту работу. Нам нужен сам Намджун. — Вы его никогда не найдете. — — А это мы еще посмотрим, — посерьезнел Чон. — Ты от меня ничего не дождешься, — Тэхён резко сел на кровати и сразу схватился за бок, коротко вскрикнув.       Чонгук обеспокоенно посмотрел на оборотня и уже дернулся к нему, но тут же себя одернул. — Твоя рана стала загнивать, — сказал Чон. — Почему ты отказывался от помощи моего брата? — Откуда я знаю, что он хотел сделать со мной…может, отравить надумал, - сквозь боль ответил Ким. — Ты согласишься, если я сам обработаю рану? — Чон выжидающе посмотрел на Тэхёна, который продолжал держаться за бок. Парень нахмурился, помолчал с минуту и кивнул.       Шли дни. Чонгук практически не выходил из дома, сидя в своей комнате и постоянно наведываясь в соседнюю, где лежал Тэхён, которому снова стало хуже. Он почти всё время спал и лишь изредка приходил в себя.       Хосок принёс свежеприготовленную мазь, подмечая то, что эта точно справится с его ранами, которые заживают тяжело именно из-за аконита. — Выведи из него эту дрянь, — который раз просил Чонгук. — Ты же можешь, Хо. — Чонгук, повторяю: я не буду использовать свой дар ради спасения этого чудовища. — Если он такой монстр, почему он просто не поубивал нас там, в лесу? Почему просто стоял, смотрел мне в глаза и ничего не делал, даже не убегал, пока не понял, что я сейчас пущу стрелу? — Да откуда мне знать, что у него в голове. Может, тактика была такая: запудрить нам мозги и напасть, — предположил Хо. — Почему ты вообще его защищаешь? Вот чего я не могу никак понять…       Чонгук опустил глаза, не зная, что ответить. — Разберись сначала с тараканами в своей голове, прежде чем нам указывать, как и что делать.       Хосок поставил чашку с мазью на тумбу рядом с кроватью, молча развернулся и ушел, не забыв снова громко хлопнуть дверью.       За спиной Чонгука зашевелились. Чон повернулся и увидел открывшего глаза Тэхёна, который в упор смотрел каким-то нечитаемым взглядом. Непонятно откуда взявшееся волнение заполняло охотника изнутри и заставляло стоять, не двигаясь, и не отводить взгляд. Ладони потели, вязкая слюна еле сглатывалась, подступающая тошнота нервировала еще больше. Да что же это творится?       Чон сжал кулаки, болезненно впиваясь ногтями в кожу, тем самым приводя себя в чувство.       Каждый раз, приходя сюда, пока Тэхён находился без сознания, Чонгук обрабатывал его раны, поил из ложечки водой. Все остальные процедуры, связанные с гигиеной, были поручены двум женщинам, чьей работой было заботиться о больных. В эти моменты Чон предпочитал выходить из комнаты, но после возвращался и садился на кровать рядом со спящим.       Разглядывать черты прекрасного лица, изгибы тела, те, что были не укрыты одеялом, стало своего рода традицией. Было сложно отказать себе в ней, тянуло наблюдать часами.       В один такой день Чонгук не удержался и коснулся лба парня, убирая серебристую прядь, мешающую любоваться его лицом. На секунду замерев, Чон провел подушечкой указательного пальца ниже по скуле, остановился на подбородке, оторвал палец и потом провел по спокойным красивым губам Тэхёна, чувствуя, как сильнее начинает биться собственное сердце.       А сейчас оно колошматило, как ненормальное. Наконец-то, отмерев, Чонгук выдавил из себя что-то вроде: «Я сейчас…позову…», и вылетел из комнаты.       Снова зайти он смог только через пару дней. О состоянии оборотня ему рассказывал брат, не понимая, что произошло и почему Чонгук сам не может пойти и посмотреть. А Чонгук очень хотел, но боялся своей реакции.       И вот, наконец настроившись и долго выдохнув, Чон зашел в комнату брата.       Тэхён, стоявший у окна, сразу обернулся и улыбнулся вошедшему. — Привет.       Чонгук даже опешил от неожиданности. Он знал, что парень идет на поправку и чувствует себя уже гораздо лучше, но не предполагал такие резкие перемены. — Смотрю, ты уже почти здоров, — стараясь говорить как можно безразличнее, заметил Чон. — Почти, — так же с улыбкой ответил Тэхён и сделал несколько шагов навстречу.       Только сейчас охотник заметил, как немного кривится от боли оборотень и рука дергается, чтоб схватиться за ноющий бок, но так и не двигается, потому что Тэхён, видимо, силой воли заставляет себя не казаться слабым. — Я готов поговорить, Чон Чонгук. Присядем?       Опешив уже второй раз за минуту, охотник сел в кресло у камина напротив такого же, в которое, не спеша, приземлился Тэхён, и выжидающе уставился на парня. — Ну? Где вопросы? Ты же узнать что-то хотел, — улыбка, не сходящая с лица оборотня, напрягала и немного пугала. Чересчур странное поведение. — Где Намджун? — сходу спросил Чонгук. — На севере, там, где воды Ледяного моря бьются о высокие скалы. Но вам не найти дорогу. Нужно знать, куда идти. — Ну так покажи ее мне. — Я обещал разговор, а не экскурсию. — Тогда зачем нам оставлять тебя в живых, если ты бесполезен? — Чонгук смотрел на пляшущий огонь и продолжал держаться отстраненно, хотя внутри он чувствовал себя чуркой, которую сжигал огонь в том самом камине. — Возможно, ты просто не хочешь меня убивать, — улыбка пропала, Тэхён смотрел, прищурившись и ожидая реакции собеседника.       Ледяная маска Чона дала трещину и угрожала осыпаться к ногам парня, явив истинные эмоции. — Возможно, — Чонгук ощущал взгляд Тэхёна. Внезапно стало как-то душно. Он резко вскочил и подошел к окну, одергивая штору, открывая ставни и глотая морозный воздух. — Ты не боишься, что я могу превратиться в волка, перегрызть тебе горло и выскочить в это окно? — взгляд Тэхёна стал серьезный, опасный. — Возможно, ты тоже не хочешь меня убивать, — поворачиваясь к парню, ответил Чон. — Возможно, — лицо Тэхёна в то же мгновение преобразилось, глаза смотрели мягко, губы снова изогнулись в улыбке. — Думаю, ты неплохой человек, Чон Чонгук, но я не думаю, что смогу помочь тебе. Позволь мне просто уйти, как только рана окончательно заживет. Даю слово, что никто не пострадает. Взамен расскажу тебе страшную-престрашную тайну, если ты дашь слово её сохранить. Обещаешь? — кивок в ответ. — Ну тогда иди сюда, — хитрый взгляд, жест рукой, призывающий подойти ближе.       Будто завороженный, охотник подошел и чуть наклонился к Тэхёну. — Намджун не такой плохой на самом деле. Ты мне его даже напоминаешь чем-то…ну знаешь, весь такой грозный с виду, а на деле зверюшек жалеет, лечит там, — прошептал парень.       Чонгук отпрянул и зло зыркнул на Тэхёна. — Никогда не смей больше нас сравнивать! Он темный маг, желающий поработить весь мир, а я хочу ему помешать, — начал возмущаться охотник. — Ладно тебе злиться, — Тэхён попытался его успокоить. — Ты и обо мне был такого же мнения, а сейчас вон даже не пытаешься убить и в кандалах не держишь. Можно было бы подумать, что я желанный гость в твоём доме, если бы не охрана у двери, под окнами и, уверен, где-то ещё.       Чонгук отвернулся и снова отошел к окну вдыхать такой отрезвляющий воздух. — Голодный? — уже более мягко поинтересовался он. — Есть такое. Но сразу предупреждаю, Чон Чонгук, есть я буду только с тобой.       Так проходил день за днём, обед за обедом. Чонгук уже сам приносил мази, предварительно забирая их у мрачного Хосока, и по привычке помогал обрабатывать раны.       Разговаривали в основном о ерунде, делились какими-то незначительными фактами из мира животных, растений, следопытства. Но в основном молчали, каждый думая о своем.       Чонгук старался незаметно поглядывать на Тэхёна, а тот в это время разглядывал то собственные пальцы, то узор на ковре под ногами, то эти самые ноги, то ещё что-то. А потом, когда все-таки поднимал взгляд, на дне которого теплились огоньки, растапливающие сердце Чонгука с каждым днем все больше, охотник вставал и, пожелав, доброго дня, вечера или ночи, наскоро удалялся.       Однажды, после очередного столкновения взглядов, он все же решил заглянуть ещё раз в комнату брата поздно вечером. Хотелось кое-то прояснить или поведать самому, он не решил, но точно знал, что должен. Ранее днем Тэхён в ответ посмотрел как-то иначе: долго, чарующе, как-то грустно. Напряжение, казалось, можно было потрогать. Ким отошел от окна и плавным шагом направился к Чону, привычно, сидевшему в одном из кресел, где они проводили досуг.       Мужчина ретировался из комнаты настолько быстро, что не понял, как оказался у себя в комнате, прижавшись спиной к двери и слушая взбесившееся сердце.       Чонгук набрался смелости, Чонгук проходит мимо стражи, Чонгук смотрит на развевающуюся штору и осознает, что в комнате пусто.       Тэхён сбежал.

***

      Звёзды тускло освещали местность и разглядеть что-то было сложно. Чонгук бежал, утопая по колено в снегу, слезы текли по щекам, горло саднило от того, что он порой останавливался и надрывно кричал в темноту. Было ощущение, что его разрывало надвое, что в нём теперь два человека: прежний Чонгук-Волкодав, понимающий, что оборотня нельзя было оставлять в живых, и новый, совершенно потерянный Чонгук, запутавшийся в своих чувствах, противоречащих долгу.       Как поступить правильно? Он не знал. Совета или помощи ждать было неоткуда.       Снег забился в сапоги и облепил ноги мужчины. На руках он растаял, от чего они намокли и замёрзли. Холод проникал внутрь, заставлял мелко дрожать, но Чонгук продолжал идти, не задумываясь о том, куда и зачем. И он был бы рад если бы замерзло его сердце, чтобы он покончил с оборотнем раз и навсегда.       Сколько прошло времени, известно только полной луне и звездам, наблюдавшим за странным одиноким человеком, уходящим все дальше от поселения людей в сторону ночного леса.       Они видели, как в какой-то момент он упал, обессилев, и лежал, подрагивая посреди заснеженного поля, как со стороны леса вышел волк и направился к свернувшейся клубком фигуре, осторожно ступая и нюхая воздух, как волк подошёл к нему, и лёг вплотную, окутывая собой и пряча от мороза. - Ммм…- спустя время послышались стоны Чонгука, постепенно согревающегося и приходящего в себя.       Тело все ещё потрясывало, голова и горло жутко болели, но холод практически не ощущался, только щека чесалась от чего-то мохнатого и будто что-то сдавливало со всех сторон. — Что…что происходит…- Чон открыл глаза и чуть не подскочил от понимания, кто же его придавливал, но сразу все понял, как только волк на него взглянул ярко-голубыми глазами. — Зачем ты вернулся? Ты же так хотел уйти…       Чон выбрался из объятия волосатых лап и с тоской посмотрел на оборотня. — Можешь идти, я не буду больше тебя удерживать. Но не попадайся мне на глаза… — Чон сделал паузу, но все же решился сказать. — В следующий раз мне придется тебя убить.       Волк встал, но продолжил упрямо стоять на месте. — Почему же ты не уходишь? — с надрывом в голосе спросил Чонгук.       Оборотень не двигался с места, а просто смотрел на мужчину. — Тогда ухожу я. Прощай, Тэхён… — он резко развернулся и, изо всех сил стараясь не оглядываться, пошел назад в поселение.       Колючий ветер обжигал лицо, продувал насквозь одежду. Чонгук, обхватил себя руками и сопротивляясь холодному потоку воздуха, передвигал ногами, но во всем теле ещё чувствовалась слабость.       Однако показывать её — не в правилах Чона, поэтому, собравшись с духом, он задвигался как можно уверенней. Зубы сжаты так, что пульсировало и в без того гудящей голове, но больше он не проронит и слезинки.       В какой-то момент ему показалось, что в спину что-то ткнулось. «Наверно, почудилось.» — подумал Чон и продолжил шествие.       Снова тычок. Стоп, это было очень реально. Чон остановился и повернул голову. Сзади стоял огромный волк, который должен был уйти и который сейчас прижался к ногам Чона и немного склонил голову, намекая, чтоб тот сел верхом. Он был здесь, он пошёл за Чоном, рискуя своей свободой и жизнью, зная, как ненавидят его и боятся все люди, живущие в Долине.       Чонгук не стал сопротивляться, а просто сел на спину зверя, припав грудью к его холке и обхватив ногами бока оборотня, дабы не упасть.       Тэхён помчался к дому охотника, унося его из снежного океана и моря собственных сомнений. Быстро добравшись до места, и, к счастью, не встретив по дороге ни единой души, он отнёс Чонгука в его комнату и собрался уже уходить, как услышал: — Останься со мной. Мне все ещё холодно.       Чонгук смотрел с надеждой, и внутри звериного сердца разливалось тепло, которое он старался всеми силами туда не пускать. — Согреешь?       Чон снял с себя все вещи, промокшие насквозь и оказался перед изумленным волком полностью обнаженным. — Ой, будто голых не видел. Сейчас найду что-нибудь сухое, а ты, будь добр отряхнись хотя бы, — Чон указал на комки снега, свисающие с длинной шерсти.       Волк выбежал на улицу, озираясь по сторонам, и замотал головой, приводя тело в движение и хорошенько отряхиваясь. — Другое дело, — Чонгук, одетый в тонкие штаны и кофту, подошел к вошедшему оборотню с полотенцем и просушил, насколько смог шерсть. — Теперь грей.       Чон лег на кровать и свернулся клубочком. Немного помедлив, волк взобрался на кровать и несмело лег, положив лапы на Чона, который тут же заерзал. — Так неудобно, — сказал Чон, пристраивая голову на одной из передних лап и спиной прижимаясь к груди зверя. Пару минут, и он уже спокойно сопел, в то время как Тэхён оцепенел, боясь потревожить ещё неглубокий сон, но постепенно тоже отключаясь.

***

      Изгибы его тела сводили с ума. Рука скользнула по гладкой до сумасшествия коже от самой шеи до поджарых ягодиц. Никакого сопротивления, лишь дорожки из мурашек следовали за движением руки и слышались томные негромкие вздохи. Чонгук не слышал ничего прекраснее этого голоса. — Перевернись, я хочу увидеть тебя всего, — осторожно прошептал Чонгук.       Глаза, прикрытые до этого момента, сейчас смотрели с поволокой, пока тело меняло положение. Хотелось обоим. Неважно чего, главное — друг с другом. Это ли не безумные чувства и эмоции, которых так не хватало в жизни обоих?       Перед глазами лишь объект желаний, в голове звенит пустота, которую обволакивал фиолетовый туман. Температура тела подскочила до предела, и сердца бились невыносимо больно, рвались навстречу друг к другу, почти прошибая грудные клетки.       Чонгук не мог остановиться, оглаживал все тело, периодически специально задевая особенно чувствительные соски на тяжело вздымающейся груди и призывно стоящий член, немного задерживаясь на нём.       Из яркой головки выступала смазка, и Чонгуку невыносимо сильно захотелось слизать её, но он сдерживался изо всех сил, доводя желание обоих до неистовства. Когда Тэхён стал стонать от нетерпения и подаваться бёдрами, демонстрируя готовность к следующему шагу, Чонгук больше не смог сопротивляться самому себе и наклонился над его пахом, высовывая язык и проводя им прямо по сочащейся уретре. — Аааахх, — Тэхён запрокинул голову и прикрыл глаза. — Ты божественен… — восхищенно произнес Чон, глядя исподлобья на почти не дышащего парня.       Чонгук готов был молиться на самого Тэхёна и того, кто создал это божество, что по счастливой случайности оказалось у него в руках. Он был уверен, что подобных ему просто не существует, поэтому даже мысль о том, что это чудо ускользнет от него, будто било под дых, резало по живому. Не отпустит, не отдаст. Он теперь его.       Прижавшись лбом в бедренную кость Тэхёна, Чон старался привести дыхание в норму, ибо пульс будто сошел с ума и немного трясло от сильного возбуждения. Одна лишь мысль о том, что лежащий перед ним парень тоже хочет его, именно его, дурманила.       Озарение пришло в тот момент, когда Тэхён потянул его вверх, чтобы запечатлеть целомудренный поцелуй, закрыв глаза и трепетно задержавшись на губах Чонгука.       Чонгук влюбился. Безрассудно и безропотно. Все, что было до — померкло. Смыслом стал он один. Какое-то дикое помешательство, желание единолично обладать даже не пугали, а казались единственно правильными. То, что Чонгуком тоже правят, он и не думал отрицать. Сейчас хотелось только двух вещей — это горячее тело и правды. Желательно правды в том, что его чувства взаимны.       Он аккуратно, но крепко вцепился в волосы на затылке Кима, отрывая от себя его голову и заглядывая в горящие голубым пламенем глаза ещё раз, уже с пронзительной настойчивостью. Но кроме похоти и страсти ничего не разглядел.       Припав к приоткрытому рту губами, Чон стал его вылизывать, то играясь с чужим языком своим, то посасывая его. Другая рука скользнула по эрекции парня. Обхватив член ладонью, большим пальцем он принялся водить по мокрой головке, размазывая предъэякулят. — Как ты хочешь, чтобы это было? Я могу тебе уступить главенство на сегодня, — Чон с трудом оторвался от парня. — Здесь король ты, тебе и властвовать, — томно улыбнулся Тэхён. — Возможно, в следующий раз я не дам тебе такой возможности. — Ты хочешь занять мой трон? — улыбнулся Чон. — Я хочу занимать его вместе с тобой, но… — нотка грусти послышалась в его голосе, но он тут же направил разговор в другое русло. — Чонгук, не медли, я отдаюсь в твои руки без остатка, чего же ты стоишь и просто смотришь?       Чонгук открыл глаза и разочарованно застонал, поняв, что это был всего лишь сон. Тэхёна не было. Он всё-таки ушёл. Снова.