Спаси себя сам

      Диего быстро шел по узкому коридору, касаясь рукою шершавой стены. Темнота давила мертвой тишиной склепа. Ход был очень неровным — иногда высокий молодой человек врезался макушкой в нависший потолок, иногда стены так сужались, что приходилось поворачиваться боком. Диего потерял счет времени — он не видел ничего, кроме тьмы, а слышал только свое тяжелое дыхание и шелест шагов. Он уже сомневался в верности выбранного решения, в какой-то момент ему стало страшно — он почти забыл, что за глазом статуи скрывался хитрый механизм, отворяющий замаскированную дверь, а ведь это означает, что ход использовался людьми. Молодому кабальеро показалось, что он в ловушке — и будет блуждать долго-долго, и бесславно околеет в кромешной тьме. К счастью, нога его неожиданно потеряла опору, и он кубарем скатился по вытесанным в камне ступеням. Никакие ушибы не смогли погасить его радости — этот треклятый тоннель был все же сделан руками человека! Диего вскочил на ноги и, нащупав стену, снова бросился вперед, предчувствуя освобождение.       Каменный пол постепенно сменился земляным. Младший де ла Вега ускорил шаг, отчаянно чихая от пыли. По сравнению с родным подземным ходом, уже «обжитым» и даже уютным, с удобной потайной комнаткой-гардеробной и с комфортабельной пещерой, этот лаз казался проявлением чьего-то безумного инстинкта. Как будто некий большой суслик, убоявшись за свою жизнь, прокопал извилистый и узкий тоннель, и, сбежав однажды, забыл о нем.       Через какое-то время Диего споткнулся о новые ступени — на этот раз наверх. Поднявшись по лестнице, он достиг тупика и вздохнул так, словно сбросил тяжелый груз. Конец! Пошарив руками по стене, он нашел рычаг. Со второго поворота стена поползла навстречу, и Диего едва успел отскочить, чтобы не удариться. Вопреки его ожиданиям, светлее не стало. Он по-прежнему таращился в темноту. «Может, уже глубокая ночь? — со страхом подумал Диего, — тогда отец наверняка в лапах бандитов…» Нагнув голову, молодой кабальеро решительно шагнул вперед, тут же споткнулся обо что-то и замер. Слепо водя руками, он касался каких-то мягких, гладких, струящихся, приятных на ощупь вещей, окружающих его со всех сторон… Вдруг его осенило: да это же платья, он оказался в благоухающей массе кружева, парчи, муслина, шелка и бархата, словом — в женском платяном шкафу! Сын Алехандро де ла Вега — в шкафу в дамской спальне, ужаснее положения и представить нельзя! Вот Катазар, вот осел, ну и получит же он при встрече! Диего заколебался — учитывая, что именно дон Эухенио привел разбойников к пещере, он не мог быть уверен ни в чем. Поблизости от гор Сан-Габриэль есть несколько ранчо, и сеньорит там предостаточно, Эухенио же — тот еще ловелас. Компрометировать даму вовсе не входило в планы Диего, но как же не хотелось возвращаться и искать другие выходы — если они еще есть! Юноша прислушался: снаружи, кажется, было тихо. И он решил рискнуть. Стараясь ничего не свалить, он осторожно раскрыл дверцы шкафа. В комнате стояли сумерки, но привыкший к темноте Диего без труда увидел большую богато убранную кровать под пологом, туалетный столик с зеркалом, распятие на стене, роскошный букет люпинов в вазе… Кажется, хозяйка спальни отсутствовала. Диего выбрался наружу, напоследок все же нечаянно пнув подвернувшуюся под ногу туфлю. Наконец-то он сможет выпрямиться и расправить плечи… Краем глаза заметив какое-то движение, Диего резко развернулся и перехватил тонкую руку с увесистым канделябром прямо у собственного носа. — Ради Бога, донья… М-монета, — вспомнил он девушку, — я Диего де ла Вега. Монета Эсперон, дочь дона Корнелио, широко раскрытыми от ужаса глазами взирала на неожиданного гостя. Волосы ее были убраны в дневную прическу, но одета она была уже не в платье, а в светлый шелковый капот*. Диего смутился и поцеловал сжимающую канделябр руку. — Вы меня не узнаете, Монета? Спохватившись, он отпустил хрупкое запястье сеньориты и отступил на шаг. Ему было ужасно стыдно. Семья Эсперон не состояла в близких отношениях с де ла Вега. Конечно, с тех пор как Диего вернулся из Испании, отец заставлял его «возобновлять знакомства» со здешними ранчеро, имеющими дочерей. На фиестах и званых обедах юноша был представлен столь многим сеньоритам, что совершенно в них запутался. Монету он видел лишь дважды, но много слышал о ней от Маргариты Катазар, может, поэтому и запомнил. Она не обладала блистательной красотой, но казалась воплощением изящества и утонченности, имела безупречный вкус, была умна, горда и при этом удивительно добра и нежна, как цветок гилии. Диего проникся к ней горячей симпатией, но поскольку его отвлекали дела Зорро, а донья Монета редко появлялась в Лос-Анхелесе, он скоро забыл об этом. А теперь он нарушил покой этой чудесной малознакомой девушки, да еще таким постыдным образом! Страх в глазах Монеты сменился яростью. Она отскочила к двери, выставив перед собой канделябр в качестве щита. — Де ла Вега, — прошипела она, — как вы посмели? Что вы делали в моем шкафу?! Что вам нужно? Диего вскинул руки в успокаивающем жесте. — Монета, не бойтесь, это все ваш тайный ход. Я даже не знал, что…а ваш отец дома? Проводите меня к нему. Сеньорита Эсперон растерянно подняла брови. — Вам нужен мой отец?! Не лучше ли было войти со двора?! — она распахнула дверь и крикнула: — Папа! Папа! Диего с облегчением выдохнул, услышав тяжелые шаги по лестнице. Монета торопливо зажигала свечи, стараясь не становиться спиной к гостю. Ей все еще было страшно. — В чем дело, дочка? — дон Корнелио остановился на пороге спальни. — Что происходит?! Кто этот мужчина?! — Это дон Диего де ла Вега, — несколько язвительно сообщила Монета, — он хочет поговорить с тобой, папа. — В такой час? Здесь? — закипел сеньор Эсперон. — Что вы себе позволяете, сеньор? Выходите отсюда, и если вы не дадите мне удовлетворительных объяснений… — он быстро глянул на дочь, и, найдя ее туалет в полном порядке, оборотился к Диего, — что это у вас за вид? Младший де ла Вега запахнул на груди грязную блузу. — Минуту. Дон Корнелио, донья Монета, вы же знаете, что в вашем доме существует тайный ход, который ведет в горы? — дождавшись кивков, он продолжал. — Меня похитили разбойники, и я сбежал от них через этот ход. — Но откуда… — Клянусь вам, я про него не знал. Я догадался, что в пещере за статуей может быть ход, но куда он меня приведет — понятия не имел! Боюсь, я невольно подверг вас опасности — маловероятно, но возможно, что кому-то из бандитов придет в голову проверить пещеру и ткнуть, извините, идолу в глаз. Монета деловито забралась в шкаф, оттуда послышался щелчок. Дон Корнелио взял Диего за рукав и подвел к столу. При свете свеч видно было плачевное состояние одежды кабальеро: он действительно выглядел так, как будто вылез из-под земли. Стертые запястья и кровоподтек на нижней губе довершали безрадостную картину. — Матерь Божья… — сеньор Эсперон покачал головой. — Я верю ему, папа, — негромко сказала Монета, подходя к мужчинам, — дон Диего, чем мы можем помочь вам? — Сейчас мне необходима лошадь. За меня собирались просить выкуп, и я должен предупредить отца. А вам следовало бы послать за солдатами… — Конечно, моя конюшня к вашим услугам! — воскликнул дон Корнелио, — а солдат лучше отправить в горы. За нас не беспокойтесь — я просто заблокирую механизмы на всех входах. Давно нужно было завалить этот проклятый тоннель, мы им даже ни разу не воспользовались! Выломаю рычаги — и если кто-то проберется, он не сможет открыть ни одну дверь! Я сейчас же иду за инструментами.       Сеньор Эсперон побежал вниз. Дон Диего задержал Монету на лестничной площадке. — Сеньорита, вы должны знать, — он серьезно смотрел ей в глаза, — ваш отец забыл спросить, но…пещеру бандитам указал дон Эухенио Катазар. Девушка опешила. — Дон Эухенио?! Он бывал у нас, но я бы не стала показывать ему… — она густо покраснела, — я сама была там только в детстве. Если вы прошли этим ходом, должны понимать, что в нем нет ничего романтичного, чтобы демонстрировать своему поклоннику. Диего, улыбаясь, склонился к её руке. — Я понимаю, Монета. Но это правда. — Благодарю вас… Диего. — Не за что, сеньорита. До свидания. Он помчался на улицу. Седлать коня не стал — только накинул недоуздок да прихватил висящее на стене конюшни лассо. Уже за воротами его нагнала запыхавшаяся Монета. — Диего, подождите! — она протянула ему шпагу, нож и пистолет. Де ла Вега сверкнул улыбкой, опоясываясь клинком. Сейчас не время разыгрывать из себя недотепу, который не знает, за какой конец держать оружие. — Весьма обязан, сеньорита! Он с места пустил коня в галоп. Несколько секунд в темноте белела его потрепанная рубашка, потом и лошадь, и всадника поглотила прожорливая ночь.       Полная луна блестела, как новенький песо. К северо-западу от пуэбло, среди мрачных холмов, окруживших здесь Королевскую дорогу, расположились разбойники. Их приглушенная беседа не клеилась: перебрасываясь тихими скупыми фразами, они нет-нет да поглядывали на своего главаря. Мексиканец Мартин Кадальсо, известный в Санта-Барбаре как дон Роке Сепульведа, сидел на небольшом валуне у костерка, завернувшись в свое серапе. Глаза его из-под нахмуренных бровей сердито поблескивали, а с губ время от времени срывались проклятия в адрес всего рода де ла Вега и болванов-подельников, которые потащились за ним следом, да еще и проворонили побег дорогостоящего пленника. Это заставляло его товарищей нервничать и чувствовать себя неловко.       С севера послышался топот копыт, и часовой вскоре сообщил, что приближаются свои. Через некоторое время подъехавшие к холмам двое мужчин спешились и стащили с седла третьего — связанного. Это был незадачливый Эухенио Катазар. Кадальсо вскинул голову и жестко ухмыльнулся. — Ладно, парни, — сказал он, — нужно было здорово постараться, ослепнуть и оглохнуть, чтобы вшестером упустить одного связанного сеньорито, но мы еще поиграем. Не вешайте носы, лучше помолитесь, чтоб этот щенок Диего не встретился с отцом прежде, чем тот привезет нам десять тысяч песо! А ты, — Кадальсо подошел к дону Эухенио, — ты будешь у нас вместо юного де ла Веги. Катазар обреченно посмотрел на бандита. — Это заговор, — пробормотал он, — проклятье! Дон Роке, я же выполнил свою часть сделки, так какого черта… — Считай, что сейчас ты отдаешь должок Орлу, — лже-Сепульведа похлопал пленника по груди, — не бойся, я не стану тебя убивать. За других не ручаюсь, уж извини. Мне наплевать на твою жизнь…на твою репутацию, впрочем, тоже. Снимите с него куртку, — скомандовал он, — и жилет. Кляп в рот, мешок на голову. Теперь похож. Ха! В отдалении заржала лошадь, и привязанные кони разбойников откликнулись негромким, но ясным ржанием. Люди замерли, насторожась. — Что там, Лопе?! — раздраженно спросил Кадальсо у часового. — Лошадь, Мартин… — ожидаемо ответил тот, вглядываясь в освещенную неясным светом луны даль прерии. — Вон скачет. Без седла, дикая, верно, ну, или от табуна отбилась. Кадальсо мотнул головой и сплюнул. Он вновь сел, нахохлившись, словно хищный гриф. Прошло несколько минут, прежде чем второй часовой, наблюдающий за дорогой, подал голос. — Вижу одного всадника! Кабальеро… У него белая борода!       Диего де ла Вега мысленно славил Бога, создавшего лошадей. Если б этим прекрасным животным не вздумалось вдруг «переговорить», он бы проехал мимо, не заметив убежища разбойников, и наверняка опять попался бы им в руки. Едва он услышал ответное ржание из-за холмов, как машинально бросился на землю, отпустив коня. Хоть он и не знал тогда, кому принадлежат те лошади, но на всякий случай следовало быть очень осторожным. Ночь была ему на руку, и, то ползком, то перебежками, хоронясь и сливаясь с тенями за любым кустарником, любой кочкой, молодой человек наконец добрался до гряды холмов. С облегчением нырнув в спасительную темноту у крутого склона, он поглядел вверх. Ему показалось, что на мгновение он различил на фоне неба силуэт сидящего человека, но он тут же забыл об этом. До Диего донеслись звуки разговора — он вдруг отчетливо узнал голоса Роке Сепульведы и своего отца. Значит, он опоздал, но пришел туда, куда нужно! Надеясь подобраться поближе, юноша двинулся меж камней.       Неожиданно кто-то напал на него со спины, зажимая рот. От бешенства вся кровь бросилась в голову де ла Веги; он резко схватил чужое запястье, извернулся и заломил руку противника. Тот оказался не так прост — падая, сбил с ног и Диего, и преимущество было потеряно. Вцепившись друг в друга, они молча покатились по земле. Молодой кабальеро был сильнее, и вскоре подмял напавшего под себя. Он уже занес кулак, как вдруг замер от внезапной мысли: его противник не сообщник бандитов Сепульведы, ведь одного крика хватило бы ему, чтоб позвать товарищей и одолеть Диего численным перевесом, между тем как он не проронил ни звука! Кажется, тому пришло в голову нечто похожее; он перестал сопротивляться, помотал головой и повернулся к свету, открывая лицо человека, слишком дорогого, чтобы его бить. — Бернардо?! Де ла Вега соскочил со своего друга и порывисто заключил его в объятия. Бернардо в ответ похлопал своего сеньора по спине — он был рад не меньше, но быстро отстранился, прижимая палец к губам. Указав в сторону, куда намеревался пойти молодой де ла Вега до нападения, он отрицательно покачал головой и поманил его за собой. Когда они прокрались в тесную дыру среди камней, Бернардо, покопавшись в темноте, протянул Диего какой-то сверток и изобразил пальцем букву «Z». — Костюм Зорро?! — несказанно удивился и обрадовался де ла Вега и тут же начал срывать с себя истрепанную одежду, — Но как ты узнал..? Бернардо торопливо замахал руками. Диего коротко поглядывал на него, одновременно одеваясь, и, по обыкновению, повторял то, что хотел донести до него слуга. — А, ты хотел сам стать Зорро…завяжи, пожалуйста…чтобы освободить меня? Знаешь, дружок, ты помог мне ничуть не меньше… Но откуда тебе известно, где соберутся бандиты? Что? А! Сепульведа послал записку отцу… а ты увидел, так? Нет? Я не вижу, что ты говоришь? Бернардо схватил своего сеньора за плечо и собрался повторить последнюю фразу, но уже полностью одетый Диего отстранил его. — Потом, мой друг. Времени очень мало. Поправив маску, Зорро быстро и почти бесшумно полез вверх по холму, придерживая свою шпагу. Бернардо хлопнул себя по лбу и метнулся в другую сторону.       Угрожая пистолетами, разбойники велели дону Алехандро спешиться и подвели к главарю. В костер подбросили сухих веток. Лицо Сепульведы — жесткое, будто вытесанное из камня — от алых бликов огня сделалось вовсе демоническим. Он растянул губы в улыбке и издевательским жестом коснулся шляпы. — Добрый вечер, сеньор. Престарелый ранчеро, высоко держа голову, одарил его презрительным взглядом. — Где мой сын, бандиты? — резко спросил он. — Э, подожди, Алехандро… — покачал головой гость из Сарта-Барбары, — сперва скажи, один ли ты приехал? Если нет — я верну тебе сына…но без глаз и ушей. Мне это нетрудно. Не узнаешь своего старого приятеля, де ла Вега? — Кабальеро не обязан знать в лицо всякого проходимца, — бросил дон Алехандро, — я приехал один. Заберите деньги, отдайте мне сына и убирайтесь. — Я не всякий проходимец, старик! — бешено рыкнул лже-Сепульведа, — ты, я вижу, позабыл, как в Мехико расстроил все мои планы! Но Мартин Кадальсо восстал из могилы, чтобы отомстить! Дон Алехандро вгляделся пристальнее. Его глаза засверкали. — Кадальсо? Восстал из могилы? Ха! Сбежал с рудников, ты хочешь сказать? Вот оно что. Следовало тебя проткнуть тогда шпагой, а не предавать в руки закона. Змея! Назвался моим другом?! Решил отомстить мне, используя моего сына? О, как это на тебя похоже! Чем сильнее распалялся де ла Вега, тем спокойнее становился Мартин Кадальсо. — Сеньор сердится, — протянул он, — убил бы, да, Алехандро? Да вот беда — руки коротки. Сынок-то у меня. Мне понравился твой мальчик — умный и красивый сеньорито… Жаль, если с ним что-то случится. Так что ты будешь послушным и отдашь мне сейчас десять тысяч песо. — Сперва покажите мне сына! — рявкнул дон Алехандро. — Упрямство — фамильная черта де ла Вега… Эй, Чучо, погляди-ка в седельных сумках сеньора — не обманывает ли он нас? Пока дон Алехандро исходил праведным негодованием по поводу столь возмутительного обвинения, один из бандитов повозился у его лошади и вернулся с увесистым мешком. — Здесь золото, много! — алчно оповестил он. — Вот и отлично, товарищи… — Кадальсо махнул рукой. В круг костра вытолкнули связанного человека с мешком на голове. Дон Алехандро шагнул к нему. — Диего, сынок! — он спешно сорвал с головы несчастного мешок и отшатнулся в растерянности: — Эухенио Катазар… Кадальсо громко расхохотался. Глаза старшего де ла Веги налились кровью. Невнятно зарычав проклятия, он выдернул из ножен шпагу и бросился на обидчика. Разбойники схватили его и повисли как собаки на медведе, едва удерживая вчетвером. — Ты думал, что откупиться от меня так просто? — смеялся Мартин ему в лицо, — благодарю за золото, сеньор! Но мне нужна месть, старик, месть, а не деньги. Пусть дитя ответит за родительские грехи! — Негодяй, что ты сделал с моим сыном?! — Эй, сеньор Кадальсо! — раздался вдруг сверху насмешливый голос, — Браво! Будь вы артистом — неплохо бы заработали. А не стыдно вам делать из дона Эухенио затычку во все бочки? Люди у костра замолчали и подняли головы. На холме, уперев руки в бока, стоял высокий человек в черном плаще и широко улыбался. *капот — здесь: домашнее женское платье широкого покроя, с кушаком, длинными широкими рукавами, отделанное рюшами, искусственными цветами, вышивкой, кружевом, лентами; разновидность женского халата — пеньюара.