Извините, у меня через пятнадцать минут назначена важная встреча, а мне ещё надо вспомнить, с кем именно. Поговорим потом, ладно? Мелинда Сгинь (А. Жвалевский, И. Мытько «Порри Поттер и Каменный Философ»)
На следующий день Таня проснулась от того, что кто-то со всей дури барабанил в дверь. Продолжал он это, по всей видимости, уже долго, так как Гроттерша слышала эти звуки еще сквозь сон. Наконец его терпение лопнуло, и он, распахнув дверь (опять же, со всей дури), которая ударилась о стену и чудом не развалилась, вошел в комнату. То был Баб-Ягун. — Коброе хмутро, — поздоровался он, как обычно, издеваясь над утром. — И тебе того же и без сахара. Причем желательно с дегтем, — ответила Таня и подозрительно посмотрела на Ягуна. Это был первый раз на ее памяти, когда он стучался, прежде чем войти. Внук Ягге, словно догадавшись о мыслях подруги, сказал: — Если что, ты мне сама вчера целую лекцию прочитала на тему правил этикета. — А обязательно было барабанить так, как будто весь Тибидохс горит синим пламенем? — А что делать, если тебя только так поднять и можно? Я вначале нормально пробовал стучать — отклика никакого. Думаю: Гробыня на нее Пундус храпундус наслала, что ли, мамочка моя бабуся? Таня исподлобья посмотрела на Ягуна. — А зачем тебе, собственно, потребовалось меня будить? — спросила она и тут же получила ответ на свой вопрос. Ее взгляд случайно упал на часы. Девочка чуть не схватилась за голову — была уже половина девятого. — Ничего себе я заспалась! И будильник полчаса назад звенел… — То-то и оно, — произнес Баб-Ягун назидательным тоном, который здесь явно был ни к селу ни к городу. Он повернулся, собравшись уходить, и добавил: — Я буду в Зале Двух Стихий. Ванька уже там. …До Зала Таня добралась, лишь изрядно поплутав (она задумалась и нечаянно заблудилась). Когда девочка пришла туда, время, которое для нее называлось «завтрак», уже почти закончилось. Конечно, для кого-то, кто привык совершать утреннюю трапезу после первого урока, — а находились и такие, — оно еще не начиналось, но вот Таня этим кем-то точно не являлась. У дверей ее встретили Ягун и Ванька. — Ой, мамочка моя бабуся! Ты там чего, опять уснула? — недовольно пробурчал первый. — Мы уже поели и собрались на урок. Кстати, что там у нас сегодня первое? — обратился Ягун к Ваньке. — А то с этими новыми предметами все расписание переменили — нам, пока тебя не было, новое раздали, — пояснил внук Ягге. — Сегодня у нас первый Чёртештоков, — сообщил Ванька. — Ну, вы тогда это, можете идти на урок, а я приду, когда позавтракаю, — сказала Таня. — Ладно, — ответил Ягун, и они ушли.* * *
Зал Двух Стихий смело можно было назвать Большим Залом. Он был огромен, как китовая акула, увеличенная раза в четыре, и в праздничные дни там даже огрызку от яблока негде было упасть, не говоря уже о самом яблоке. Но когда Таня вошла туда, зал был практически пуст. В нем находились только несколько старшекурсников, которых девочка не знала, и Сарданапал. «А где, интересно, Тарарах?» — подумала Гроттерша. Обычно он являлся в Зал Двух Стихий тогда, когда почти все оттуда выходили, и из-за этого частенько опаздывал на урок. Сарданапал пробовал что-то с этим делать, а когда у него ничего не получилось, просто переделал расписание так, чтобы ветеринарная магия ни у кого не была первым уроком. Было это еще до того, как Таня прибыла в Тибидохс, и узнала она об этом от Ягуна. Завтракая, Гроттерша размышляла. «Неужели, — думала она, — Сарданапал снова поручил Тарараху хранить что-то важное? Если так, то это наверняка связано с Эктанзией. В таком случае, он должен обладать какой-то информацией, которую можно будет из него вытащить». В этом, собственно, и состояла идея, которую Таня вчера вечером высказала друзьям, — пойти к Тарараху и попытаться узнать у него что-нибудь про всю эту мутку с Эктанзией, Коприэлем и Сармаром. Ведь именно Тарараху Сарданапал доверял больше всего, именно Тарарах чаще всего был в курсе того, что замышляет глава Тибидохса. Гроттерша вспомнила, что сегодня у нее тренировка. С учетом того, сколько им задают домашки, свободного времени вполне может не остаться. «Ничего, — подумала Таня, — наведаться к Тарараху можно и завтра». Закончив завтракать, она посмотрела на часы, которые показывали 8:56 [Между прочим, вы знаете, как трудно в волшебном мире раздобыть нормальные лопухоидные часы?]. До звонка оставалось всего четыре минуты. Учитывая, что кабинет Чёртештокова находился минутах в десяти ходьбы от Зала Двух Стихий (и это если не заблудиться), времени оставалось катострофически мало. Гроттерша неслась с такой скоростью, что даже не заметила, как оказалась у подножия Безымянной башни — небольшой башенки, в которой находились кабинет практической (а точнее, боевой) магии и магпункт. Когда она поднималась по каменной лестнице с высокими, как при Петре I, ступенями [Вообще-то Тибидохс был построен гораздо раньше — в III/I вв. до нашей эры (точная дата неизвестна).], пробил гонг. Таня сквозь зубы выругалась то ли матом, то ли нет (волшебники имеют об этом весьма смутное представление). Впрочем, когда она поднялась на третий этаж, где проходили занятия, то увидела, что ученики еще не зашли в класс. Она почувствовала облегчение, которое тут же сменилось замешательством. Тибидохцы толпились возле кабинета с такими мертвенно-бледными лицами, что казалось, будто Медузия объявила о приближении экзаменов. Таня кое-как отыскала Ягуна с Ванькой, которые, как ей показалось, выглядели самыми напуганными. — Что-то случилось? — взволнованно спросила она. — Эктанзия, — мрачно произнес Ягун. — Я уверен, это она. — Он кивнул в сторону кабинета боевой магии. — Сама все увидишь. — Его тон не предвещал ничего хорошего. Таня направилась к открытой двери. Заглянув кому-то через плечо, она увидела то, от чего ноги ее подкосились, а во рту появился неприятный привкус. Чертештоков безжизненно лежал на полу возле своего стола. Одна его рука лежала рядом ладонью вверх, как это может быть только у спящего или мертвого, другая была на животе. А его глаза… От взгляда на них Тане сделалось еще страшнее. Они были широко распахнуты, словно у прорицателя, впашего в Состояние Пророка [Состояние Пророка — транс, в который впадает прорицатель, провидец или ясновидец (долго объяснять, в чем разница), когда изрекает пророчество. Правда, часто случается, что вместо пророчества он изрекает какую-то белебердень.], и это выглядело по-настоящему жутко. Очень скоро Таня опомнилась. Ей и не такое приходилось видеть. Она попробовала думать, хотя, конечно, мыслить здраво в такой обстановке практически нереально. Ягун был абсолютно прав — очевидно, что здесь замешана Эктанзия: вариант с самоубийством Таня отмела сразу. Однако для того, чтобы совершить такое, у нее в Тибидохсе должен быть свой человек… А возможно, даже и не человек. Вывод напрашивался лишь один: в Тибдохсе стало небезопасно. И вывод этот был отнюдь не утешительным. А сейчас надо немедленно позвать Сарданапала, потому что остальные слишком ошеломлены, чтобы сделать это. Если есть шанс вернуть Чёртештокову жизнь, им надо непременно воспользоваться. Хотя бы для того, чтобы узнать, как все было. Не обращая внимания на окрики друзей, Таня неслась по запутанным коридорам Тибидохса, безошибочно выбирая дорогу. Она не замечала, что происходит вокруг и где она — интуиция подсказывала ей, где и куда повернуть, а этой даме любому магу стоит доверять. Наконец девочка оказалась у дверей кабинета Черноморова. И, словно по мановению волшебной палочки, дверь открылась, а из-за нее показались Сарданапал, борода которого стала короче как минимум на метр, и Медузия. Таня тут же выпалила: — Академик Черноморов! Там… Там Андрей Жуйпельдунович. И он мертв! Или в обмороке… Она выглядела такой взволнованной, что это состояние передалось и Сарданапалу. — Веди! — скомандовал он и обратился к Медузии: — А ты иди с нами. Доцент Горгонова, которая была хладнокровна, как всегда, фыркнула. — Вы бы и так от меня не отделались, если бы вам это пришло в голову. Глава Тибидохса ничего не ответил. Через минуту они были уже на месте происшествия. Ученики по-прежнему находились там. «А вдруг тот, кто напал на Чёртештокова, сделает это и со мной?» — думал каждый из них. — Отведи детей в гостиные, — обратился Сарданапал к Медузии. — В коридор никому не выходить! А я займусь им, — он указал на Чертештокова. — Все следуйте за мной! Не отставать! — приказала Медузия таким тоном, словно ей каждый день доводилось видеть мертвых преподавателей. И никому даже в голову не пришло посчитать детей. А ведь скольких бед можно было бы избежать, если бы кто-нибудь додумался до такой простой вещи!* * *
Вначале, когда объявили, что тибидохцы не будут выходить из своих гостиных как минимум неделю в связи с тем, что в Тибидохсе проводится расследование, для которого из Дубодама была вызвана добрая половина де ментов, Таня радовалась, что сможет отдохнуть от занятий. Через день же она уже изнывала от скуки. А вы как думаете? Гаджетов у магов нет, а художественная литература составляет лишь процентов пять всех их книг. Да еще этот дождь за окном, который лил с пяти часов утра и даже не думал прекращаться хотя бы на минуту. В общем, утром десятого ноября 20… года Таня Гроттер проснулась в мерзопакостном настроении. «Если и сегодня не произойдет чего-нибудь интересного, я здесь сдохну! — решила она. — Интересно, кому тогда достанется мое имущество? Ваньке?» Но кое-что интересное все же произошло, хотя Таня много раз потом думала, что лучше бы этого никогда не случилось. Она повернулась на другой бок и собралась поваляться, но не тут-то было: из стены вдруг выплыл Поручик Ржевский. — И-хи-хи-хо-хо-ха-ха! — засмеялся он так, что Тане захотелось назвать его нелестным словосочетанием «упырь в пижаме». — Заткнись и пой, майн либер! Тут такое стряслось… Но я тебе, конечно же, ничего не расскажу. Девочка насторожилась. Что на этот раз? Новое нападение? Теперь на ученика? «Этого еще не хватало», — мысленно проворчала она. Таня хорошо знала призраков, а особенно Поручика Ржевского, и поэтому не показывала никаких признаков заинтересованности, словно ей все было абсолютно фиолетово. Для наглядности она хотела было запулить в нежданного гостя подушкой, но вовремя спохватилась. — А можно спросить, какого черта ты сюда приперся? — невинно поинтересовалась она. Поручик Ржевский, казалось, оскорбился. — Ну-ну, полегче со словечками! А что до того, зачем я здесь… У меня имеется одна новость, которую тебе очень бы хотелось услышать… Жаль, что этого не произойдет. Таня скорчила довольно странную гримасу, описать которую словами не смог бы и прославленный Паустовский. — Да на здоровье. — И она демонстративно повернулась на другой бок. Ржевский принял весьма озадаченный вид. Если бы он мог, то, наверное, почесал бы затылок. — Ну ты чего здесь торчишь? — обратилась к нему Гроттерша. — Либо говори уже свою новость, либо — руки в ноги, и выметайся. А то вот как поддам Дрыгуса-брыгуса, так будешь знать. — Что ж, так и быть, я расскажу тебе все. Слушай, — он понизил голос до шёпота.* * *
Когда Таня спустилась в гостиную, ее глазам предстало довольно странное зрелище: Ягун под громкие уюлюлюкания остальных раскручивал Ваньку на непонятно откуда взявшемся офисном стуле. — Вы с ума сошли! — заявила она. Баб-Ягун повернулся к ней, в результате чего Ванька со стулом грохнулся на пол. Оказалось, что он был примотан к стулу скотчем. — Боброе фрукто, — как ни в чем не бывало поздоровался Ягун, на этот раз придумав новый способ «обзывания» утра. — Что здесь происходит?! — Они поспорили, сможет ли Ваня продержаться пять минут, если Баб-Ягун будет… ну ты видела, что, — ответила Верка Попугаева. — В другое время я, может, и сама бы повеселились, но сейчас… — Ты переживаешь из-за вчерашнего нападения? — спросил Ванька, освобождаясь от скотча. — Не только. — И Таня пересказала друзьям то, что поведал ей Поручик Ржевский. Однако услышали ее не только они. Когда девочка закончила, кто-то, кто точно не был ни Ванькой, ни Ягуном, сказал: — А ты вообще уверена, что ему можно доверять? Таня удивленно озиралась по сторонам, пытаясь понять, кому принадлежала эта реплика. То же делали и ее друзья. Голос был детский и вроде бы знакомый… — Жикин? — догадался Ягун. — Не только я, — ответил Жора, с самым наглым видом развалившийся на диване напротив. — Вы так громко говорили, что вся гостиная услышала. Под «всей гостиной» подразумевались Гробыня, Жанна Аббатикова, Верка Попугаева и сам Жикин. Остальных в комнате не наблюдалось. Таня растерялась. — Да не боись, сиротка, мы никому не расскажем, ежели ты так хочешь, — заверила ее Склепова, волосы которой сегодня были красными. — А вот преподы нас здесь держать, пожалуй, еще недели этак с три будут. А если еще на кого нападут, так они всех по домам отправят — это я вам гарантирую. — Лучше бы поскорее отправили, — сказала Верка. — А то мне как-то страшно стало. Ведь получается, что и нас в любой момент могут грохнуть, как Чертештокова с Шурасиком. — Если мы не будем шляться по Тибидохсу в то время, когда всем положено сидеть в гостиной и носа оттуда не показывать, — тогда вряд ли. Ох, как бы я хотела знать, кто все это устраивает! Гробыня — как, впрочем, и все остальные, включая даже Таню, Ваньку и Ягуна, — и подумать не могла, что они знают этого человека, что они видели его чуть ли не каждый день.* * *
Вопросы для догадливых читателей (ответы следующей главе): 1. О каком происшествии рассказал Поручик Ржевский Тане? 2. Почему Таня всё-таки не запустила в него подушкой?