По следам реликвий

      Тонким, словно сотканным из паучьего шёлка одеялом зима аккуратно накрывала серо-синие воды Моря Призраков. Первый мороз уже стряс листья с кривых и тонких деревьев, однако ярко-жёлтые россыпи камнеломок ещё торчали из пёстрой мшистой земли, а зрелые, насыщенно красные снежные ягоды гирляндами свисали с веток вдоль тёмного тракта. От разгорячённых тел коренастых, мохнатых пегих лошадей причудливыми узорами вздымался пар, особенно белый на фоне пасмурных просторов отцветшего Винтерхолда.       В отличие от Рифта, где весна и осень порою длились дольше, чем снежная зима и жаркое лето, самое северное владение Скайрима цветастый период увядания, равно как и степенное возрождение природы, обходили стороной, и Винтерхолд либо цвёл и благоухал в лучах бледного солнца, либо навевал грусть-тоску хмурым свинцовым небом и бело-серыми просторами. Момент перехода одного времени года в другое Лейфнарр Краснорожая уловила впервые.       Она сопровождала, скорее всего, последний в этом году караван на Винтерхолд больше из личного интереса, чем из жажды наживы. Платили рифтские и вайтранские купцы более, чем хорошо, поскольку на пути через кряж встречались не только озверевшие от голода и холода разбойники, но и чуть менее разумные тролли, саблезубы и волки, а те, кто имел неосторожность заночевать в пути, частенько рассказывали потом в тавернах байки о жутких остроухих тварях, что появились прямо из-под земли.       По счастью, ещё засветло под скрип колёс въехал караван на единственную улицу некогда величественного Винтерхолда. Крытые телеги заняли собою всю невеликую площадь между «Замёрзшим очагом» и домом ярла, а шедшим во главе повозкам даже пришлось подойти вплотную к мосту, так что лошади с некоторым любопытством поглядывали в пропасть.       Лейфнарр получила от главы охранения плату за свои услуги, оставила свою кобылу у коновязи при таверне и, поздоровавшись со спустившейся в город Фаральдой, осторожно выдвинулась к логовищу магов. Преподаватели и студенты давно привыкли к пропасти под своими ногами и могли с закрытыми глазами пробежаться туда и обратно, но Краснорожая посетила Коллегию всего четыре раза, и оных не хватило для закрепления у неё привычки на подвывающем ветру галопом носиться по почти обвалившемуся мосту. Обходя обрывы в кладке, лучница задавалась вопросом, как денег, вырученных с продажи уникального двемерского артефакта, архимагу не хватило на ремонт. Даже по нынешним временам, когда каждый третий септим оказывается позолоченной подделкой, пятнадцать тысяч — это очень неплохие деньги, и Лейфнарр доставила их в Коллегию через весь Скайрим в целости и сохранности.       Впрочем, именно ими сейчас могла расплачиваться с купцами Фаральда. Коллегия встретила лучницу оживлённым гомоном: норд рядом с витающим над колодцем светочем очень быстро расписывал чернилами свою левую руку; во дворе ещё двое учеников обступили куст, на котором вместо снежных ягод висели лимоны, но при попытке их сорвать превращались в злокрысов, жёлтых и в пупырышек; данмерка отгоняла от начерченного прямо на земле круга любопытствующих студентов и попутно, сверяясь с книгой, что-то в нём исправляла наконечником посоха.       — Госпожа, не хочешь угоститься уникальной настойкой? — из-за статуи Шалидора выскочила перед Лейфнарр незнакомая рыжая имперка в ученической робе и с кувшином в руках.       — Э-нет, я обойдусь, — обошла её Краснорожая, направляясь в Зал Стихий.       — Она согревает саму душу! — звонко крикнула ей вслед девушка, прижимая к груди кувшин. — Я буду здесь, если ты передумаешь!       Стук закрывшейся двери отрезал шум двора от гулкой тишины пустынного Зала, на вратах которого висела иллюзорная надпись, гласившая «Идёт экзамен!». Лейфнарр толкнула дверь в покои архимага, и та неслышно открылась. Гадая, наложил эльф заглушающее заклинание на скрипучие петли или всё-таки соизволил их смазать, Краснорожая поднялась в залитый светом кабинет главного волшебника Винтерхолда.       Смесь запахов освежающего озона, густо разлитых эфирных масел и спирта, едва ощущавшаяся на лестнице, кулаком ударила Лейфнарр в нос, у неё заслезились глаза, и оттого золотистая физиономия отвлекшегося от перегонного куба Митриила слегка поплыла.       — Кин милостивая, ты что, рецепт двемерского самогона нашёл? — сняв кожаные с костяными вставками перчатки, нордка тыльной стороной ладони утёрла выступившие слёзы.       — Да, и право первой кружки принадлежит тебе, — абсолютно серьёзно заявил альтмер, старательно вытирая руки платком.       — Что-то мне подсказывает, что фалмеры когда-то услышали похожее предложение от своих горных сородичей… — тут расстёгивавшая фибулу на плаще Лейфнарр заметила данмера в почти белой мантии, откручивавшего клапан на шипевшем перегонном кубе. Тёмный эльф бросил на неё короткий взгляд.       — Может быть, — буркнул архимаг, поджав пухлые губы, и затем громко и торжественно объявил: — Лейф, я имею честь познакомить тебя с Нисимаром Серимиком, чародеем из… Морровинда, — Митриил пафосным жестом указал на коллегу. Данмер слегка склонил голову в приветственном поклоне, и Краснорожей вдруг отчётливо вспомнилась та песня, что завывал пьяный Телдрин. — Нисимар, позволь представить тебе Лейфнар Краснорожую, лучшую лучницу в Скайриме, — нордке досталось мягкое прикосновение к стеклянному наплечнику.       Выгоревшая на солнце белёсая макушка Лейфнарр находилась на одном уровне с острым носом Митриила, чародей доставал высокому эльфу где-то до подбородка, как наглядная иллюстрация расовых отличий.       — Прошу вас, друзья, разделить со мной этот скромный ужин, — артистично взмахнул рукой архимаг в сторону стола, накрытого для двоих; альтмер подозвал телекинезом ещё одну тарелку и кружку. Третий стул подошёл к Митриилу сам, и эльф, рукой нащупав его спинку, осторожно присел. Видимо, трюк уже давал осечки.       Нескончаемые ветра Винтерхолда так и не вымели из альтмера-беженца ни страсть к патетичному вещанию звонким баритоном, ни саммерсетскую манерность, уместную в монументальных стенах Коллегии, как вишнёвый сад на берегу Моря Призраков. Его жестами следовало приглашать к изысканному столу, увенчанному запечённым лебедем, но никак не к овощному супу с хлебом и разбавленным вином. «Караван пришёл определённо вовремя», — отметила Лейфнарр. В прошлый её визит даже у студентов на столах дымилась мясная похлёбка, если Маркурио, конечно, не привирал.       Нисимар Серимик напомнил лучнице кота: он так же тщательно принюхался, поводя крыльями небольшого тонкого носа, к поднимавшемуся от тарелки пару прежде, чем приступить к трапезе. Мышиного цвета волосы данмер собрал в торчащий в разные стороны хвост; на фоне испещрённой застиранными пятнами светлой мантии с затейливым золотистым шитьём по краям рукавов и запáха свинцовая кожа его казалась ещё темнее, зато алые глаза чуть ли не светились, вызвав в памяти нордки ёмкое определение «восточные демоны».       — Мне пришло от тебя очень странное письмо, — обратилась к архимагу Краснорожая, расправившись со своей порцией. — Скажу прямо, я в нём ни скампа не поняла. Коллегии опять нужны деньги? Или они есть, и их надо на что-то потратить с моей помощью? Митриил, аккуратно отложив ложку, посмотрел сначала на Нисимара, потом на Лейфнарр.       — Ты помнишь тот двемерский кинжал, что я продал Колсельмо? — мягко начал он.       — Я никогда в жизни не забуду, как потом везла из Маркарта в Винтерхолд пятнадцать тысяч септимов! — от внезапного восклицания Лейфнарр данмер отшатнулся и недоумённо на неё посмотрел.       — Хм, да, — слегка улыбнулся Митриил. Он источал такое радушие, словно принимал у себя всё талморское посольство разом. — Я не могу представить, как заключил бы эту сделку без твоей посильной помощи, и, видят Восемь, мы с тобой расстались довольными друг другом. Представь себе, Лейф, именно за эти деньги нам наконец-то привезли подходящий камень, и следующей весной Коллегия начнёт восстанавливать мост…       — Дай угадаю: господин Серимик и есть настоящий хозяин этого кинжала, но ни у него, ни у тебя нет денег, которые можно вернуть Колсельмо. А зная его страсть к двемерским артефактам, он не отдаст этот несчастный Разрубатель даже за всё золото и серебро Нирна.       — Куда же ты вечно торопишься… — Митриил тяжко выдохнул, и вместе с воздухом вышла из него вся деланая радость. В светло-зелёных, как весенний хьялмаркский мох, глазах архимага плескалась усталость драконьих размеров.       — У меня нет в запасе лишней пары-тройки столетий.       — Я не хозяин Разрубателю, — голос у Нисимара оказался тихим и спокойным, «с песочком», как говорили барды. — Но я должен вернуть этот кинжал в надлежащее ему место.       — Это мне понятно, — кивнула данмеру Лейфнарр и откинулась на спинку стула. — Лучше скажите, господа, какова моя роль в этой истории и что мне за это будет?       Альтмер и нордка встретились взглядами. За прошедшие пять лет последний вопрос они попеременно друг другу задавали и всегда находили на него ответ: услуги, деньги, провиант — всё шло в ход, пока за Митриилом значилась только койка в Коллегии, а за Лейфнарр — гнедая с белым пятном на крупе лошадь по имени Лужайка. Теперь же, как проснувшаяся от зимней спячки муха, растерянность билась в глазах у обоих: архимаг Коллегии Винтерхолда не знал, что предложить Довакину; Драконорождённая же понятия не имела, чего ей ещё желать в этой жизни. Нисимар, видимо, пребывал в тех же раздумьях, разглядывая свои руки в тёмно-серых перчатках. «Любой труд должен быть оплачен».       — Недийскую жизнь можно вполне успешно растянуть до сотни лет, если тебя это интересует, — уцепился за соломинку Митриил. — Будет у тебя тогда век в запасе, и ты наконец прекратишь меня перебивать на полуслове.       — Так за какие же дела мне полагается такая награда? — Лейфнарр облегчённо оглядела обоих меров.       — Проводи меня в Маркарт, к Колсельмо. Обо всём остальном я сам с ним договорюсь, — Серимик аж целых пять мгновений смотрел Краснорожей в лицо, после его взгляд опять скользнул ей за спину, потом на дерево, вокруг которого витал с жучиным гудением светоч, с него — на благообразно задумчивого Митриила и наконец снова упёрся в руки чародея.       За свою недолгую жизнь Лейфнарр успела принять много судьбоносных решений. Кто бы попался под руку имперцам, не решись Краснорожая именно в тот проклятый день покинуть Скайрим? Кому бы досталась честь вытащить из саркофага Серану, если бы Довакин не присоединилась к Страже Рассвета? Что бы сейчас творилось на Солтсхейме, удовлетворись Лейфнарр лишь убийством борзых культистов?       Каждый раз, когда люди обращались к Краснорожей с вопросом «Что будем делать?», девушке казалось, что само время вокруг неё застывает, сворачиваясь тугим, горячим клубком в груди, и весь мир ждёт ответа, стуча в такт с её сердцем.       — Я провожу тебя к Колсельмо Маркартскому, Нисимар Серимик.       И клубок в её груди, расплетаясь, выпустил новую нить.       С наступлением ночи жизнь в Винтерхолде замирала, и лишь стражники с факелами прогуливались мимо светившихся окон домов. В ясную погоду со стен Коллегии городок выглядел стайкой светлячков, зависшей на воющем ветру между шелестевшим чёрным морем и серой громадой гор. В самой же крепости волшебников тёмное место ещё следовало поискать, и оттого распорядок дня у магов разительно отличался от общескайримского.       Даже преподаватели, взрослые и умудрённые годами люди, могли до рассвета засиживаться в Арканеуме или проводить опыты. Занятия начинались в полдень, а экзамены иногда растягивались до полуночи, после чего студенты ещё и находили в себе силы праздновать получение степени или запивать горькую долю поражения. Некоторые магические ритуалы и вовсе требовали строго определённого времени суток, месяца и года для проведения, отчего преподаватели периодически ругались в пух и прах за единственный подходящий для демонстрации зал, и святая обязанность их разнимать во время составления расписания лежала на архимаге.       — … К тому же, теперь, когда Винтерхолд официально закреплён за Империей, талморцы прислали нового советника, — завернувшийся в меховую мантию Митриил, спустившись по лестнице первым, распахнул дверь и придержал её для спутников. — Советницу, если быть точным…       Из распахнутых дверей Зала Стихий пахло озоном и доносилось потрескивание, словно кто-то ломал первый тонкий ледок. Лейфнарр заглянула внутрь и увидела невысокую, сухонькую старушку в жёлто-черных одеяниях, водившую руками над магическим колодцем. В сторонке, задумчиво наблюдая за происходившим, стояла худая и длинная, как жердь, беловолосая альтмерка в талморских одеяниях. Пожалуй, по сравнению с ней Митриил считался низким.       — … Да, — замогильно прошептал архимаг, рукой маня Нисимара и Лейфнарр к парадным дверям. — Это Талинтур. Она, конечно, само очарование…       — По сравнению с Анкано даже ворожея — образчик дружелюбия, — прошипела в той же тональности Краснорожая, проскользнув наружу мимо Митриила.       — Хватит уже меня перебивать, — закрыв двери за Нисимаром, в полный голос возмутился архимаг. — Итак, Талинтур, конечно, очаровательная женщина, но меня не покидает жуткое ощущение, что она знает мою родословную лучше, чем я.       Небо уже потемнело, и даже при сиянии магических светочей на нём виднелись россыпи звёзд. Дыхание вырывалось белым паром, и морозец щипал кожу.       — А что там за бабушка колдует? — качнула головой в сторону Зала Стихий Лейфнарр.       — Это мастер Тренель, наш даэдролог, и пусть хранят тебя Восемь от того, чтобы назвать её бабушкой в лицо.       Пока Митриил, Лейфнарр и Нисимар подбирали маршрут, рассчитывали время, необходимое количество провианта и возможности подзаработать в пути, ибо господин Серимик, как оказалось, употребил все свои сбережения на путешествие из Морровинда в Винтерхолд, большая часть студентов из двора рассосалась. Меньшую представляли первогодки, только-только принятые в обучение, и пусть не все даже успели нацепить одеяния студентов Коллегии, их уже припрягли к труду на благо магической науки — они складировали под крышей тюки и ящики, что привёз для волшебников караван. Видимо, наиболее продвинутые, бретонка, данмер и босмерка пользовались телекинезом, остальные, двое нордов и имперец, таскали коллегиальные запасы на своих горбах. Митриил остановился у статуи и периодически поглядывал то на студентов, то на мост. Первогодки отвечали архимагу взаимностью, и в глазах двух эльфов явственно читалось непонимание.       Лейфнарр с трудом различала меров по возрасту. То есть, между двухсотлетним и тридцатилетним разницу она бы, конечно, увидела, но вот первогодки, Нисимар и архимаг выглядели примерно одинаково, и Краснорожая почти слышала недоумение студентов.       — Я пойду в комнату, чтобы подготовиться к путешествию, — тихо сказал Серимик и не спеша побрёл к Залу Достижений.       Из оного вышел мастер Толфдир и перед тем, как закрыть дверь, ногой легонько вытолкнул на улицу кошку, безмерно пушистую, полосатую, с белыми лапками и грудкой. Звали это животное Ити.       Караваны до Винтерхолда могли не приходить по два-три месяца, а кораблям уже давненько было негде причаливать, так что местные жители стали настоящими мастерами в деле подготовки, сохранения и экономии припасов. Основные истребители оных, мыши и крысы, уничтожались с маниакальной жестокостью, и кошки в Винтерхолде были необходимостью.       В Коллегии, естественно, сперва решили пойти своим путём: под чутким руководством Толфдира студенты сварили отвар, который отпугивал грызунов — на деле он их привлекал, и пришлось алхимикам спешно выводить банальную отраву; увы, множились истребители пищи и ингредиентов быстрее, чем умирали. Тогда старшие студенты создали заклинание, не пропускающее в Коллегию существ меньше определённого размера, но оказалось, что для его наложения на всё здание потребуется круг из шести альтмеров, рождённых под знаком Атронаха, к тому же, Финис Гестор и его ученики проводили опыты на животных и категорически не желали заниматься этим вне стен Коллегии по вполне понятным причинам.       Поэтому после вылазки в Лабиринтиан Митриил и Онмунд просто притащили в Коллегию кошку.       Ити чинно проследовала навстречу Нисимару, потёрлась о его ноги, потом упёрлась в них передними лапами, не давая данмеру пройти, и требовательно мяукнула. Серимик, мягко улыбнувшись, снял перчатку с левой руки и, присев на корточки, стал наглаживать млевшую от ласки кошку.       — Нисимар тут три недели живёт, и мне всё отчётливее кажется, что его воспитали каджиты, — доверительно сообщил Митриил, и Лейфнарр согласно усмехнулась. — Поскольку Ити — единственное живое существо, к которому он добровольно подошёл.       Толфдир, сверяясь со своим списком, осматривал сгруженные ящики, и студенты быстро, пока их не припрягли к ещё чему-нибудь научно-полезному, скрылись в Зале Достижений вслед за Нисимаром, а Фаральда вошла во двор, и врата за её спиной закрылись.       — Наконец-то нам привезли всё, что мы просили, — со вздохом облегчения вручила она Митриилу папку с бумагами. — И письмо от твоих любимых поставщиц, — хитро подмигнула волшебница.       — Благодарю тебя за твой труд, Фаральда! Где бы мы все были без твоей исключительной силы убеждения… — архимаг быстро развязал папку, вытащил лежавший первым конверт и засунул его за пояс.       — Добрым словом и огненным шаром можно сделать гораздо больше, чем просто добрым словом, — усмехнулась альтмерка. — Удачи вам, — и отправилась в Зал Поддержки.       — Доброй ночи… — вздохнул архимаг, вытаскивая отдельные бумаги. — Подержи, пожалуйста, — и протянул набравшуюся стопку Краснорожей.       — Прячешь документы от Талинтур? — уточнила Лейфнарр, разглядывая аккуратные столбики учётных страниц.       — Ты же понимаешь, что задала риторический вопрос? — Митриил завязал папку и, забрав у лучницы листы, спрятал их в запахе мантии. — А теперь я прошу тебя принять моё приглашение к ночлегу в Зале Достижений, — и манерно взмахнул рукой в сторону оного.       После ужина первогодок опять погнали грузить припасы, но уже в кухонные и алхимические закрома. На верхнем ярусе старшие студенты, утирая ностальгические слёзы и не забывая наполнять кружки, вспоминали, как их точно так же заставляли батрачить на родную Коллегию. Маркурио утверждал, что именно сие священнодействие выявляет пригодность человека («Ну и мера тоже, разумеется») к науке, ибо настоящий маг придумает тысячу и один способ не заниматься тяжёлой работой. И тут же волшебники принялись этими самыми методами друг с другом делиться… Лейфнарр заснула под рассказ о том, как грозовые атронахи грузили эбонит-сырец.