По следам реликвий

      Не способный более выполнять обязанности портового города Винтерхолд, хоть ярл Корир и не желал того признавать, жил за счёт Коллегии: сами волшебники частенько засиживались в единственной таверне, в ней же останавливались купцы, что в основном приходили для торговли с магами. За постой в городе платили и потенциальные студенты, и «особые заказчики», если вдруг им случалось не успеть к волшебникам засветло или приходилось провести в Коллегии целый день.       В обмен на припасы торговцы забирали у чародеев зелья, свитки и заказы придворных магов. Разумеется, травника или алхимика, способного сварить снадобье, можно было откопать в любой деревне, не говоря уж о крупных городах, вот только бутыльки, запечатанные «глазом» Коллегии, гарантировали действенность содержимого, в отличие от неизвестного варева с рук. Ситуация со свитками была примерно такой же, и вместе с зельями они неплохо продавались по всему Скайриму, а также всплывали в логовищах разбойников и сундуках некромантов.       «В-М | ЗЛ | 250 | 25000», — гласила первая строчка на верхнем листе той стопки, что вечером выудил из папки Митриил. «В-М», как полагала Лейфнарр, было Виндхельмом, и уже от одной этой догадки у неё начинала гудеть голова. Совестливый и исключительно законопослушный архимаг плохо вписывался на роль двуликого интригана. Вот с его предшественника бы сталось торговать за спиной у Анкано с… с кем? С Братьями Бури? С имперскими агентами в городе?       Лейфнарр предпочла бы проснуться с мыслью о предстоящем уроке верховой езды для Нисимара, но последний разговор с Митриилом затмил даже рассказы о том, как запасы эбонита-сырца били искрами всех, кто касался их голыми руками, и теперь Краснорожая, пялясь в высокий каменный потолок, прикидывала, как скоро рухнет зыбкое перемирие в Скайриме.       «И Колесо повернётся на Последнем Драконорождённом».       Видимо, строчку эту следовало понимать буквально.       Лейфнарр, потирая ладонями виски, встала с кровати.       Зал Достижений утром полнился храпом, сопением и бормотанием, а мерцающий голубоватым светом магический колодец еле слышно шипел фоном. В сумеречно-синюшном полумраке Зала пахло перегаром, пролитым мёдом и палёной шерстью. Ити при этом умиротворённо спала кверху лапками на лавке под подраным гобеленом. Пока Лейфнарр застёгивала крепежи стеклянных доспехов, внизу пару раз раздался металлический звон, как будто двемерскую миску на пол уронили, но угомонившиеся от силы пару часов назад студенты так крепко спали, что даже не пожелали расшумевшемуся колоброду провалиться в Обливион.       Спустившись уже во всеоружии, с верным даэдрическим луком и завёрнутой в чёрный плащ, Лейфнарр обнаружила смиренно ожидавшего её Нисимара. На чародее висела бледно-синяя, обтрепавшаяся по краям хламида, в руках он сжимал посох настолько простой, что только блестевший острый наконечник и круглое навершие отличали его от палки, посерёдке обмотанной тканью.       — Тебе не кажется странным ездить на спине у существ, обладающих психологией, имеющих свой собственный язык и общество с чётко выстроенной иерархией? — вместо «Доброго утра» тихо спросил данмер и внимательно посмотрел на Лейфнарр, ожидая ответа.        — Нет, — мотнула головой Краснорожая, проходя мимо него к двери. — Они сами не против тебя покатать, если ты будешь соблюдать определённые правила.       — Я бы на их месте был против, — пробормотал Нисимар, когда выходил вслед за лучницей из Зала Достижений. Сумка его металлически грюкала на каждом шагу.       Полный сиянием светочей двор встретил их серебряной пылью зазимка, осевшей на статуе и кустах. Ещё ночной мороз, словно ледяной водой из ведра, обдал нордку и данмера колючей бодрящей свежестью. Смешанный с сухими листьями снежноягодника снег шуршал под ногами, скрадывая звуки шагов, обычно гулко раздававшихся в огибавшей двор галерее.       Вчера вечером, обсуждая путь из Винтерхолда в Маркарт и сопутствовавшие ему траты, Митриил и Лейфнарр поставили чародея перед фактом, что он проедет верхом, при самом лучшем раскладе, половину пути, и Серимик признался, что в седле держаться не только не умеет, но и боится в оное забираться в принципе.       — Ты ведь чародей, — обернувшись, улыбнулась ему Лейфнарр. — Ты постиг искусство управления магией, значит, и с лошадью справишься. Там команд-то… — она позагибала пальцы: — Четыре штуки. Ну пять, если считать «треснуть хворостиной по крупу» отдельно.       Серимик обречённо кивнул. Нордка начала подозревать, что эльфу в своё время повстречалась крайне буйная верховая скотина, отбив (возможно, даже в прямом смысле) всякое желание ездить в седле.       Врата на побелевший за ночь мост открылись сами собой. Свет колодцев среди принесённой ветром позёмки стал ещё ярче и существенно облегчил задачу пересечения обкусанного Обвалом виадука, что из Винтерхолда и вовсе выглядел неаккуратно слепленным из снега.       В утренних сумерках горожане занимались своими делами, снуя из дома на улицу и обратно, стражники, не погасив ещё потрескивавшие факела, обходили дозором невеликие владенья сии. Купеческие повозки стояли вдоль дороги оглоблями к выезду из Винтерхолда, стреноженные лошади дремали под навесом у «Замёрзшего Очага», а из открытого оконца таверны вился пар.       В Коллегии не водилось слуг. Маги сами готовили, стирали и убирались, оттого и перегонный куб после занятий вечно куда-то пропадал, и листья во дворе обычно сгнивали сами, и заказы на ткань для мантий поступали часто, и рецепт зелья лечения студенты выучивали первым, причём, довольно быстро. Дежурство на кухне, с одной стороны, даровало вечно голодным учёным возможность побыть наедине с едой, с другой, её там следовало готовить, желательно, до съедобного состояния, но какой же маг, будучи в своём уме и здравой памяти, прозаично встанет у котла с поварёшкой? Да ещё и после экзамена по даэдрологии…       Словом, «Замёрзший Очаг» в то утро был единственным в окрестности нескольких десятков миль местом, где Лейфнарр и Нисимар могли позавтракать перед долгим дневным переходом.       В наполненной ароматом жареных яиц таверне, видать, с перепугу при виде снега, натопили от души, и, едва войдя, Краснорожая взмокла от жары. Она поздоровалась с тремя торговцами и их охранниками, уже приступившими к завтраку, представила им Нисимара как своего спутника и заверила Изольду, с которой им предстояло идти обратно в Вайтран, что плата за услуги от присутствия данмера не изменится.       — Загадку у тебя позаимствовать можно? — спросила у торговки Краснорожая. — Она ведь всё равно за повозкой плетётся.       Изольда посмотрела на Серимика и усмехнулась:       — Можно, конечно.       — Спасибо! Ты настоящий друг!       Изольда улыбнулась в ответ.       Когда Лейфнарр и Нисимар загрузили дополнительный провиант в сумку чародея и наконец уселись за накрытый стол, эльф обнюхал вполне обычную яичницу, и лучница не выдержала.       — Можно тебе задать личный вопрос? — как можно дружелюбнее произнесла она.       — Можно, — поднял несколько удивлённый взгляд данмер.       — Почему ты нюхаешь еду?       — Потому что она интересно пахнет, — Нисимар явно не видел в своих действиях ничего странного и, посчитав диалог законченным, приступил к завтраку, не сняв перчаток.       Лейфнарр тоже понюхала содержимое своей тарелки и ничего удивительного в жареных до слегка загустевшего состояния яйцах не нашла, зато поймала напряжённый взгляд хозяина таверны и приветливо ему улыбнулась. Лучница решила, что три недели в Коллегии Винтерхолда научили чародея проверять то, что лежит в тарелке — например, именно в обществе Митриила и Онмунда Краснорожей довелось попробовать эль со вкусом болотной воды, яблоки с запахом чеснока и винный хлеб, от которого всех троих развезло.       Рассветный Винтерхолд от сумеречного отличался только отсутствием факелов в руках стражников, и хмарь сия, едва пропускавшая солнечные лучи, собиралась навевать местным жителям грусть, тоску и сон чуть ли не до самой Руки Дождя. Пока гости впрягали своих лошадей в повозки, Лейфнарр поседлала Лужайку и вороную Загадку и отвела их в сторонку. Нисимар взирал на кобыл с трепетом. Загадка, словно зная, что эльфа посадят на её спину, отвечала ему любопытствующим взглядом.       — Значит так, — накинув поводья вороной на забор, Лейфнарр с Лужайкой встала напротив Серимика. — Лошадь — существо травоядное, а, следовательно, по роли своей в мире — жертва. Да, они умные и хитрые, и очень сильные, но всё равно пугливые. Поэтому запомни: в случае опасности зад лягается, а перёд кусается. Лучший подарок для коня — вкусная еда, и большинство из них очень уважают подсохший солёный хлеб. Получать по заднице кнутом или поводом промеж ушей они не любят. И эти факты плавно подводят нас к тому, что лошадь слушается того, кто доказал ей, что он — хозяин положения.       — Один раз?       Лейфнарр посмотрела на Лужайку, и уловила хитрый ответный взгляд.       — Это целиком и полностью зависит от воспитания коня. Лошади из вайтранского табуна обычно спокойные, приученные слушаться человека (или мера), и, если показать им в первые пять минут знакомства, что управлять будешь ты, проверять границы дозволенного не будут и пойдут, куда пожелаешь — хоть по скалам сигать, как козы. В Истмарке кони буйные, а остальных я просто не пробовала брать…       Краснорожая присела на свою любимую тему, и минут через пять за лекцией по верховой езде вместе с Нисимаром наблюдали купцы, охранники, трое помятых студентов с сумками и оружием, бодрый на их фоне Митриил и сонный Дж’Зарго с луком за спиной. Лейфнарр рассказывала про высокий лошадиный болевой порог и отменное обоняние, почему коня можно загнать и как этого избежать, как правильно забираться в седло, подстёгивать, дёргать поводья, держать руки и спину, какими мышцами себя поднимать на рыси, какой частью стопы упираться в стремя и как упасть с наименьшим уроном (эту часть Нисимар выслушивал наиболее внимательно)…       — И самое последнее, разумеется, — это вылезти из седла, — лучница подвела Лужайку так, чтобы стоять к Серимику боком. — Поводья не отпускаешь и держишься за переднюю луку одной рукой. Потом перекидываешь ногу, — наглядно демонстрировала Лейфнарр. — Можешь второй рукой за заднюю луку взяться, чтобы положение было устойчивее. Потом опускаешься на землю и — не отпуская поводьев, иначе рискуешь попрыгать вслед за лошадью на одной ножке! — аккуратно вытаскиваешь ногу из стремени. А про седлание и стреноживание мы потом поговорим, — оглядела всех благодарных слушателей Лейфнарр.       Кряжи, словно шрамы от драконьих когтей, прорезали холмистые просторы Скайрима, служа естественными границами владений, и по их извилистым, а порой и откровенно отвесным горным тропам протащить гружёную телегу могли только лошади под чутким руководством умелого возницы. Выглядевших на карте соседями Морфал и Солитьюд на деле разделяли четыре дня пути верхами (либо примерно столько же времени можно было пешим ходом хлюпать напрямки через болота), а переход на своих двоих из Винтерхолда в Вайтран мог затянуться на месяц (и Лейфнарр не желала повторять этот опыт).       Те обитатели Скайрима, коих судьба регулярно уносила от дома дальше, чем на полдня пешего пути, с лошадьми общались близко, и потому купцы и охранники весь «урок» посмеивались, но Нисимар слушал, не отрывая взгляда от Лейфнарр и Лужайки (кажется, даже почти не моргал), и потому не заметил зубоскалов вовсе.       А они, меж тем, уже закончили с лошадьми и теперь наблюдали за погрузкой позвякивавших ящиков в телеги — за ночь один из нордов-первогодок выучил телекинез, что существенно ускорило процесс и повысило его шансы остаться в Коллегии хотя бы на год. Старшие студенты не торопились помогать младшим, а Дж’Зарго настороженно поводил усами.       Митриил, довольно улыбаясь, похлопал в ладоши и сообщил:       — Всё в этой демонстрации прекрасно, кроме твоей манеры вываливаться из седла, как куль с тряпками.       — Хорошо, архимаг, покажи нам высокое саммерсетское искусство выпрыгивания из седла! — Лейфнарр с вызовом показала на Лужайку, которую держала в поводу. Студенты, потыкав друг друга локтями, заулыбались. Дж’Зарго, профырчав явно что-то ругательное, посмотрел на мост.       Митриил пожал плечами, подошёл к кобыле, одним изящным движением забрался ей на спину и только потом спросил:       — Ты же сейчас какую-нибудь подлянку устроишь, да?       — Как ты можешь обо мне такое думать! Я же нордка, простая, как топор, и на подлости не способная, — тем не менее, Краснорожая, довольно хихикнув, повела лошадь вместе с только изготовившимся к приземлению Митриилом.       Застрявший на полпути, с одной ногой в стремени и упираясь в седло животом, альтмер рассмеялся, но не упал. Лейфнарр почти сделала круг по истоптанному уже пятачку, и тут Митриил резко помрачнел и спрыгнул прямо на ходу, не заботясь об изяществе приземления.       Позади студентов стояла Талинтур.       — Показательный инструктаж по верховой езде тоже входит в указания, которые архимаг даёт научной экспедиции в Зал Гейрмунда? — уточнила талморка, прижимавшая к груди папку с бумагами.       — Да, входит, — будь Митриил драконом, этим коротким ответом он бы превратил Талинтур в глыбу льда.       — Дж’Зар-рго находит кр-райне полезными сведения о лошадях, ведь р-раньше он не ездил на них вер-рхом, — поддержал его каджит, скрестив руки на груди и обернувшись к альтмерке.       — Обстоятельность, с которой вы подходите к такому простому делу, архимаг, достойна совершенно другой Коллегии, — Талинтур мягко улыбнулась им обоим и задержалась взглядом на Лейфнарр и Нисимаре.       — Спасибо, — Митриил кивнул. — Вы хотите о чём-то со мной поговорить, леди Талинтур?       — Я всего лишь хочу убедиться, что никого из студентов не забыли в Коллегии, — талморка раскрыла папку. — А также, что ни один студент не занял место другого, как это уже было в походе к Кургану Ингола.       — Спасибо. Ваш труд просто бесценен, и, дабы не отвлекать вас, я перекинусь пока парой слов со своими друзьями, — и альтмер подошёл к Лейфнарр и Нисимару, которому лучница уже вручила поводья Загадки и сухарик для взятки.       Нордку подмывало спросить архимага о торговле с Виндхельмом, но такие разговоры не любили чужих ушей, ни острых и серых, ни мохнатых и чутких. Митриил, благообразный, как статуя Мары, окинул друзей взглядом и вздохнул:       — Наша встреча в этот раз была рекордно короткой, Лейф, и я смею надеяться, что, когда вы с Нисимаром завершите ваше ныне общее дело, — он кивнул Серимику. — Мы увидимся ещё раз, посидим за праздничным столом, расскажем друг другу новости и поделимся бесценным опытом, который, несомненно, приобретём за время разлуки…       — Шоровы кости, Митриил! Нас целый обоз ждёт, — Краснорожая прикалывала шпильками капюшон к волосам.       Нисимар протянул Загадке сухарик, и лошадь, с подозрением обнюхав его руку, прихватила лакомство и захрустела оным.       Архимаг страдальчески закатил глаза, выдохнул и продолжил:       — У меня к тебе ещё одна просьба, раз уж ты идёшь в Вайтран. Если у тебя там есть на примете верные слову и не имеющие расовых предрассудков наёмники, что ищут работу, направь их, пожалуйста, на ферму Сарети.       — А чем мне их туда привлекать?       — Три талантливые алхимички ищут себе охрану. Хозяйство у них самодостаточное, а если что, до Айварстеда от них всего день пути и до Рифтена — два.       — Ладно, — коротко кивнула Лейфнарр. Во всяком случае, Митриил намекнул, что не против обсудить свои дела. — Удачи тебе, архимаг.       — Доброй вам дороги, — грустно улыбнулся альтмер.       Нисимар слегка склонил голову, прикрыв глаза (насколько помнила по Солтсхейму Краснорожая, жест этот присутствовал в наборе «уважение равного»), и осторожно забрался в седло строго по выданным ему указаниям.       Под деревянный скрип, щёлканье поводьев и фырканье лошадей купеческий караван тронулся в путь, провожаемый взглядами обитателей Винтерхолда.       Учёные маги составили компанию шедшим во главе двум рифтским купцам: студенты забрались в одну из телег досыпать, а Дж’Зарго нагло устроился на облучке и точил лясы с возницей, не давая ему опомниться и согнать магов. Его порыкивающая речь доносилась даже до воза Изольды, рядом с которым шли Лейфнарр и Нисимар.       Тёмно-зелёная мшистая обочина тракта обрывалась вниз, где студёное море с шелестом лизало скалы и гальку. Тусклой сталью гладь его уходила к горизонту, над которым ещё поблёскивали в синеве Магне-Ге. Винтерхолд, смурной и холодный, словно отголосок вечной атморской зимы, навевал Лейфнарр мысли о смерти, но не славной и достойной Совнгарда, а тихой и одинокой где-то в снежных просторах. Она находила таких путников на перевалах — уставших, присевших отдохнуть и более не проснувшихся. Мёрзлые тела их редко бывали целыми, а сумки — полными.       Когда уже совсем рассвело, тракт, плавно изгибаясь, начал подниматься в гору, и шёпот волн постепенно сменился свистом и воем скользившего меж скал ветра. Он глушил приказы и разговоры, срывал снег с уступов, и ледяными иголками кидал его в лица путников и морды лошадей. Пару раз, когда вихрь особенно невыносимо слепил, им приходилось останавливаться, развернув коней мордами от ветра, насколько это позволяла дорога, и пережидать порыв. После полудня караван сошёл с тракта на небольшую поляну, укрытую от ветра скалами. Чёрные пятна золы на земле, прокопчёный до черноты дырявый котелок с ножками и грубо сколоченная коновязь выдавали давно облюбованную стоянку, и путники ею воспользовались.       Нисимар всю дорогу сидел, как собака на заборе, и теперь передвигался по временному лагерю «бодрой» походкой всадника, но молчал обо всех неудобствах. Даже когда в пути Лейфнарр спрашивала его, всё ли нормально, он кивал и продолжал разглядывать горы, раскинувшиеся под ними туманные просторы и закоченевший труп снежного тролля, имевшего неосторожность напасть на охранение каравана по пути в Винтерхолд. Ещё он зачем-то спросил, нужен ли кому-то дырявый котелок — Лейфнарр, пожав плечами, сказала, что он может его забирать, и чародей привязал его к поклаже Загадки.       — Ты первый раз в жизни покинул Морровинд? — спросила Краснорожая, когда они втроём с Изольдой обедали нарезанным полосками вяленым мясом с хлебом, сидя у костра. Над огнём кипел котелок с отваром из снежноягодника.       — Да, — тихо ответил Серимик.       — Ты очень хорошо говоришь на сиродилике, — заметила Изольда.       — Я много на нём говорил, поэтому и запомнил.       — А как тебе Загадка? — хихикнула торговка.       — Я не знаю. Мне не с чем её сравнивать, потому что я раньше не ездил на… лошадях, — он осёкся. — Мне просто очень неспокойно доверять свою жизнь существу, которым я не могу в полной мере управлять, — пояснил чародей. — Я не могу представить, что творится у неё в голове, и не знаю, как она отреагирует на мою команду.       — Не реагирует — дай шенкеля. Продолжает игнорировать — дай шенкеля и стегни по заднице. Там плеть из поклажи не просто так торчит, — залихватски отозвалась Лейфнарр, разливая по кружкам терпкий ягодный отвар.       — А если реагирует, но не так, как надо?       — Ну… тут хрен знает — от самой реакции зависит, — пожала она плечами. — У неё может царапина где-то болеть или мозоль от подпруги, да и просто чем-нибудь заболеть конь тоже может, — Лейфнарр поставила котелок на землю. — Слушай, а разве гуары как-то по-другому управляются?       — Я не знаю. Я не ездил на них никогда. Но со стороны управление ими выглядит похожим на команды, которые дают лошадям.       — А жуки?       — Какие жуки? — сдвинул брови Нисимар.       — Ну ездовые, про которых в «Ужасном похитителе душ» написано.       — Я не читал такую книгу, — задумался Серимик. — Я видел никс-волов и силт-страйдеров, только они не жуки, а паукообразные.       — А тот мужик на Солтсхейме говорил, что его Дымка — последняя в своём роде, — нахмурилась Лейфнарр. Впрочем, бывший погонщик мог попросту не знать, что на материке тоже остались «паукообразные». Да и автор книги о похождениях Аттребуса Мида, скорее всего, не отличал одно от другого, как и Краснорожая до сего момента. — Ладно, пока чай не кончился, последний вопрос: как у тебя со скрытностью?       — Я знаю несколько заклинаний, которые помогают прятаться.       — Замечательно. Значит, послезавтра, когда мы разделимся, пойдёшь со мной на разведку, — Лейфнарр, резко встав, задела ногой котелок, но Серимик удержал его правой рукой и вернул в вертикальное положение. — Хе, неловко получилось…       Караван снимался с места. Краснорожая поняла, почему на сей раз в «научную экспедицию» со студентами пошёл Дж’Зарго: каджит мастерски заговаривал зубы, и маги не только нагло проспали полдня среди груза (проснулись только для того, чтобы обновить сопротивление холоду), но и пальцем о палец не ударили на стоянке, хотя вроде бы бегали по ней кругами вместе со всеми. Пока Лейфнарр крепила чересседельные сумки и показывала Нисимару, как менять длину стремян, Изольда затушила костёр и умудрилась обжечься котелком.       После стоянки дорога спускалась зигзагами с кряжа, и даже ветер поумерил свою ярость, и к форту Кастав обоз подошёл в вечерних сумерках, как и планировалось. Легионеры у ворот досмотрели все телеги и даже простучали их днища, потребовали с путников снять шлемы и капюшоны, и только после этого пропустили купцов, наёмников и магов во двор. Места под крышей оказалось настолько мало, что даже обаяние Дж’Зарго не спасло караванщиков и студентов от необходимости ставить палатки. Зато маги вдоволь поупражнялись в изменении, пытаясь согреть свои временные обиталища без помощи огня. Чародей наблюдал за ними с таким явным недоумением, что Дж’Зарго не выдержал и, напряжённо поводя хвостом, подошёл к их с Лейфнарр и Изольдой костру.       — Судя по взгляду Нисимар-ра Сер-римика, в Мор-р-р-ровинде согр-реваются др-ругими заклинаниями. Может, др-руг ар-рхимага поделится с Дж’Зар-рго этими знаниями?       — В Морровинде тепло, — пожал плечами чародей. — Там нет необходимости в таких заклинаниях.       — Значит, Нисимар-р попр-росту не знает, как согреться, и подглядывает за нами? — скрестив руки на груди, съехидничал каджит.       — Ниси… То есть, я нахожу такой расход магики на простое поддержание температуры в палатке очень неразумным.       — А что же р-разумно по мнению Нисимар-ра?       Чародей посмотрел на костёр, над которым побулькивал котелок с почти готовой кашей, на заинтересованных Лейфнарр и Изольду, на самодовольного, навострившего уши Дж’Зарго, и вытащил из лежавшей рядом покажи давешний дырявый котелок с ножками, потом расписанную даэдриком по краям двемерскую тарелку без дна и короткую трубу.       — Я думаю, что разумно будет закрыть палатку и топить печку внутри неё, — Нисимар положил тарелку на котелок, и надписи по её краю засветились, после чего вставил трубу в отверстие. — Здесь стоит зачарование «Щит Ллерана», — провёл он пальцем по даэдрической вязи. — Чтобы дым от лежащих внутри углей выходил только через трубу, которую надо вывести за пределы палатки, — Серимик посмотрел на мага, ожидая реакции.       — Дж’Зар-рго нравится это р-решение. Нисимар-р покажет его ещё р-раз для подопечных Дж’Зар-рго? — каджит качнул головой в сторону студентов, что вылезли наружу раскрасневшимися от устроенной ими же жары.       — Да, я объясню, — чародей поднялся, торжественно держа в руках печку.       После кратких разъяснений — «Щит Ллерана» оказался заклинанием, блокировавшим дым — Дж’Зарго выпросил у готовившихся сдать дневную смену легионеров два горшка, две крышки, одну стеклянную трубку и надколотый светильник из рога, и маги взялись экспериментировать. Нисимар установил печку в свою палатку и присел обратно к костру. Каша как раз остыла до съедобного состояния, и, наложив себе порцию, он её, разумеется, обнюхал.       — Я чего-то не понимаю, — Лейфнарр мягко улыбнулась, глядя на Серимика. — Если ты ни разу не покидал Морровинд, в котором достаточно тепло, чтобы не пользоваться зельями и заклинаниями, зачем тебе знать, как собирать печку для палатки?       Чародей напрягся и пристально посмотрел на лучницу:       — В подземельях холодно.       — А, ну да, точно, — согласилась Краснорожая. Ум её, зацепившись за несостыковку, успокоился разумным доводом — в пещерах и скрывшихся под землёй древних храмах на её памяти всегда царили холод и сырость, и даже Тихий Город постепенно ржавел под их натиском, а в Вороньей Скале данмерские дома большей частью находились как раз под землёй. Будто вспышка молнии, беспокойная мысль промелькнула в её голове и, словно мелкий камушек в сапоге, осела на краю сознания.       Наверное, поэтому ей всю ночь снился гномий полис, по коридорам которого гуляли латунные скелеты, а под потолком огромного зала летал двемеритовый дракон.       Утром караван выдвинулся к озеру Йоргрим.