Там, за Нефритовым морем

Слушать: Foals — Spanish Sahara Дейенерис сидела во главе расписного стола, что безмолвной громадой возвышался посреди просторного зала. Реки, холмы, замки и города Вестероса — всё то, чем когда-то владели «отцы» её рода и то, что она так желала вернуть, виднелось под слоем прозрачного лака, напоминая Бурерожденной об истиной цели её пути. Нынешним утром на нём появилась ещё одна фигурка — белоснежный лютоволк, поспешно вырезанный из древесины. Он отчётливо выделялся среди остальных, превосходя своим видом даже оленей Баратеонов, что были выполнены особенно искусно. — Король Севера, — усмехнувшись себе под нос, Дейенерис несмело взяла волка в руку и медленно отодвинула его на край стола. — Несносный мальчишка из далёкого Винтерфелла, способный на любые безумства, дабы оправдать незаслуженный титул. Дейенерис привыкла к тому, что желание показать своё превосходство — непреложная истина для большинства из мужчин. Дрого, Даарио, Джорах — все они совершали беспечные глупости в нелепой попытке обойти своего соперника, и все они были на волоске от гибели. И если, спустя годы, она успела смириться со смертью своего кхала и ещё быстрее позабыла о ласках самонадеянного наёмника, то мысль об очередном безрассудстве последнего с невиданной силой приводила её в исступлённую ярость. Внезапно вдалеке послышались отголоски несмелых шагов, но Дейенерис не сдвинулась с места. Она точно знала их обладателя — ведь было в них что-то, что всегда выдавало в себе поступь хмурого рыцаря… — неуверенность. Шаги приближались и приближались, становясь всё отчетливей, и наконец, увидев в дверях сира Джораха, на мгновенье она улыбнулась. Он выглядел сильным и весьма здоровым — так, будто ему никогда и не приходилось сражаться с губительной хворью. — Вы хотели видеть меня, Ваше Величество, — он почтительно поклонился и лицо Дейенерис тут же вновь стало серьёзным. — Джон Сноу покидает Драконий камень с рассветом, — негромко начала она, не поднимаясь с большого дубового стула, возвышавшегося во главе расписного стола. — И Вы, конечно же, отправляетесь с ним? Не произнося ни единого слова, рыцарь утвердительно кивнул. — Я не давала Вам своего согласия, — вспомнив о том, сколько раз Боги смерти могли отобрать у неё сира Джорах, она болезненно осеклась. — Бойцовые ямы, каменная болезнь, а теперь — неизвестная нечисть там, за стеной… Вы вернулись за тем, чтобы я вновь потеряла Вас? — Я вернулся, чтобы служить Вам… моя королева. Расправив ладонями складки на кожаном платье, она величественно поднялась и, повернувшись к Мормонту спиной, уставилась на затухающий пламень в камине. Служить. Всё, чего я хотел, — служить Вам. Она знала об этом и ни раз убеждалась в правдивости его обещаний, но также знала и цену, которую нужно было за них заплатить, и она была слишком высока. — Лорд Тирион прекрасно служит мне в замке, — она кивнула на полупустую чарку с вином, оставленную карликом после совета. — Вам стоило бы последовать его примеру. — Лорд Тирион достаточно умён, чтобы быть полезным Вам здесь, — подойдя ближе к Дени, он улыбнулся. — Я же… — Вы же глупы, как и любой из мужчин в моём окружении! — развернувшись, она грозно посмотрела на Джораха. Отрешённый тон и спокойствие, что скользили в его речах, воспаляли её ещё больше. — Вы пришли похвалиться очередным безрассудством? — Вовсе нет, Ваша Светлость, — начал он, отрицательно покачав головой. — Я лишь хочу… — Так чего Вы хотите, Сир Джорах? — спрашивает она, устремив выжидающий взгляд на мужчину, и на этот раз он не смеет болтать о Железном троне. Вместо этого он хватает её в свои медвежьи объятия и с силой прижимает к своей груди — так быстро, что она не успевает молвить и слова. — Вас, — утробный шёпот, срываясь с его морщинистых губ, обжигает лицо Дейенерис. Широко распахнув глаза, она в замешательстве качает головой. Безрассудство. Все происходящее — это глупое безрассудство. Надо было спорить. Надо было бороться, сопротивляться. Надо было пресечь вопиющую дерзость Мормонта, но близость его тела и хрипловатая теплота его голоса подточили все её силы. Она устала всё контролировать, устала отрицать то, что казалось ей явным все долгие годы скитаний — она хотела его, с той самой минуты в Кварте, когда впервые спросила Джораха о том, что желает он сам. И теперь, когда её тело наконец ощущает на себе прикосновения его огрубевших пальцев, она окончательно осознает, что он для неё и лимонное дерево, и красная дверь, и Железный трон — всё то, о чём Дени не смела мечтать. Подхватив Дейенерис под бёдра, он усаживает её на край стола, и она, поражённая неведомой силой рыцаря, обмякает в его сильных руках, словно тряпичная кукла. Подумать только, когда-то сир Джорах казался ей слишком старым, слишком непривлекательным, слишком… недостойным, но она забывает об этом, когда его сильные руки настойчиво ложатся на её талию и стремительно движутся вниз, проникая под смятый подол её длинного платья. — Моя королева, — негромкий голос рыцаря звучит совсем рядом, возле её лихорадочно розовеющей щеки. Тонкие девичьи руки смыкаются у него за спиной, и она, охваченная волнительной дрожью, подаётся вперёд округлыми бёдрами, навстречу настойчивым ласкам медведя. — Перестань. Называть. Меня. Королевой, — горячо выдыхает она в приоткрытые губы Джораха, и он как никто другой знает, что именно жаждет услышать его… Кхалиси. Шепчет он возле уха девушки, обхватывая губами его мочку. Кхалиси. Поцелуи спускаются ниже, лаская её точёную шею и заострённые ключицы. Кхалиси. Дрожащие пальцы Мормонта разрывают тугую шнуровку на чешуйчатом лифе, высвобождая упругую грудь Дейенерис из кожаной клетки. Он берет её здесь, на большом расписном столе, сбросив на пол фигурки великих домов Вестероса. Львы, волки, олени — все они летят на каменный пол, разбиваясь вдребезги, как и рассудок самой Дейенерис. Впервые изгнанный рыцарь, чей ничтожно маленький дом не удостоился своей фигурки на карте Семи Королевств, оставляет внушительный след на их землях и становится тем, под чьим сладостным гнётом готова пасть непреклонная Дейенерис Бурерождённая — законная королева, матерь драконов и его кхалиси. Кхалиси. Кхалиси. Кхалиси. — Кхалиси, — голос Мормонта прозвучал ещё громче и настойчивей, постепенно возвращая Дейенерис к реальности. Открыв глаза, она огляделась — всё вокруг было так, как и до появления Джораха — отрывистый треск дотлевающих дров в камине, недопитая чарка вина, оставленная Ланнистером, и белеющая фигурка лютоволка на краю расписного стола, чей взгляд показался ей как никогда осуждающим. — С Вами всё в порядке? — беспокойно спросил Джорах. — Да, — пролепетала она дрожащими губами, которые, казалось, всё ещё ныли, обожжённые поцелуями Мормонта. Она осторожно коснулась их пальцами, но тут же отдёрнула руку, заметив, как пристально рыцарь изучает её лицо. В ту же секунду щёки её предательски зарделись от смущения, и Дейенерис поспешно отвернулась, пряча от рыцаря девичий стыд. — Похоже, что это неправда, — оказавшись возле кхалиси, Джорах заботливо улыбнулся, и его ладонь, потрескавшаяся на морозе, легла на её лихорадочно раскрасневшееся лицо. — Вы вся горите. И она действительно горела — горела, словно воспламенившаяся свеча, и впервые чувствовала, как ненасытное пламя поспешно сжирает всё её тело. — Уверяю, Вам не о чем беспокоиться, — поспешила объясниться Дейенерис. Обхватив небольшими ладонями руку рыцаря, она отняла её от своей щеки и плавно опустила вниз. — И всё же Вам нужен мейстер, — Джорах был непреклонен, как и всегда. — Прошу Вас, сир, — она протянула руку к плечу рыцаря в несмелой попытке его остановить, но, поймав на себе его напористый взгляд, не посмела перечить. Она знала, что не сможет ему отказать, как и не сможет заставить его остаться в Драконьем замке. Перехватив своими большими ладонями побледневшие пальцы Дейенерис, он лишь на мгновенье прильнул к ним своими губами, и тут же скрылся за дверью, оставляя её, неопалимую дочь дракона, сгорать изнутри.