г.Р.Е.Ш.И.

«…Ирма… Ирма… …Мне так жаль… …Но насколько бы не был хорош этот рай, мне никогда в этом раю не будет покоя… До тех пор, пока ты…» *** Что-то изменилось в тот миг, когда он оголил кулаки, поставив зарвавшегося перед Ирмой землянина на место. Осознание сделанного, как всегда, пришло к Калебу не сразу, отчего вис даже покрасовался немного в глазах искренне благодарной ему Стражницы, которая тотчас же ухватила его под руку и больше не отпускала на протяжении всего пути, но что-то вокруг начало изменяться уже сейчас. Кулак саднил. Лёгкая неприятная пульсация в костяшках отрезвляла. Мысли в голове начали обретать более острые и точные очертания. Он слишком расслабился в лучах земного светила… А такое никогда не проходило безнаказанным. - Ого! Так значит – электричество?.. – капля адреналина уже будила в крови злобные очертания памяти прошлого, но происходило это на фоне. Вис погружался в привычную темноту так медленно, что пока не замечал. Не мог понять, что именно начало происходить. – Ты хочешь сказать, что это ваше «электричество» - аналог земной магии, магии, никак не связанной с Сердцем Кондракара? В голове не укладывается… Они шли по просторному светлому торговому центру, освещённому сотней разноцветных вывесок. Буквы на них уже не казались меридианцу нечитаемыми закорючками, с помощью спутницы он мог теперь понимать почти все короткие надписи и даже некоторые длинные. Да и слова блуждающих там и тут посетителей центра постепенно обретали смысл. - А-ха! Да нет же, - Ирма всё чаще улыбалась и всё норовила прижаться к нему боком ещё сильней, хотя шли они и так уже плотнее некуда – лезвие ножа было не просунуть. – Электричество – это никакая не магия, оно… Эм… - девушка возвела глаза к небу. – Знаешь, такие трудные вещи о Земле мы лучше потом у Тарани спросим, ладно? И снова она ловко ушла от ответа… - Вот как? – задумчиво произнёс вис. – Раз не магия, значит… вещество?.. «Весело, - думал он про себя, проникаясь душевной суетой, огнями и, в особенности, тёплой Ирмой, сжимающей его руку до онемения. – Вот бы остаться тут насовсем…» И тут мир вокруг них на мгновенье погрузился во тьму. Тело виса ударило в жар, а затем в холод на долю секунды. Кто-то смотрел на них… Он заметил это за стеклом одной из витрин, мимо которой они с Ирмой довольно быстро прошли. Рядом со штуками, которые, как вис уже уяснил, назывались манекенами, стояла ОНА… Нерушимая и пугающая… Калеб замер и резко дёрнулся назад, потянув за собой и Ирму. «Голубая Капля! Шэда! - до ужаса знакомый перелив на небесного цвета панцире, замершей в засаде убийцы. Он увидел лишь краем глаза, но точно понял, что это была она и никто другой. – Она здесь! За мною всё же отправили карателей!» Корпус висперера довернулся, и парень замер лицом к лицу со своим страхом… - Что?.. Платье. Просто голубое платье на манекене. Распродажа старой весенней коллекции. - Э… Калеб? – Лэр растерянно посмотрела на него. - Ничего… - он стёр со лба выступивший пот. – Показалось на миг… Гораздо проще было держать своих демонов в узде, сидя в небольшой комнатушке Ян Лин и усыпляя тревожный разум разучиванием новых слов. «А ведь… Я и правда на какое-то время забыл… Забыл кто я и в какую историю ввязался… Неужели ваш Хитерфилд так сильно усыпил меня…» В любой рай за ним всё ещё могли прийти… - Весь проход перекрыли, с дороги! – кто-то раздражённо оттолкнул его рукой, протискиваясь мимо. «О… Олдерн?..» Но это был лишь темнокожий подросток, похожий комплекцией на его старого друга. - П… Пойдём дальше, Ирма, - не с первого раза выговорил Калеб, от смелости и самоконтроля которого на ровном месте не осталось ничего. – Мне кажется в голову напекло. Или я надышался этими вашими… Как там они назывались-то?.. В общем парами, которых нет на Меридиане. - С тобой… Всё в порядке? – обеспокоилась девушка. – Ты как будто… Тут она стыдливо замолкла, понимая, что сама она не так давно повела себя похожим образом встретив злополучного знакомого, от которого её, великую Стражницу Воды, пришлось спасать неприметному Калебу. - Всё хорошо, Ирма, - попытался успокоить вис. – Я просто… устал с непривычки. Ах… Они в этот момент как раз проходили мимо зоны кинотеатра и в лицо меридианца прилетела третья упреждающая оплеуха. Он не закричал лишь потому, что ещё не вышел из ступора наваждения. На огромном плакате кинопремьер красовался зелёный монстр, как две капли воды похожий на Седрика. «Осторожнее, Калеб, - будто бы ухмыльнулся нарисованный компьютерный змей. – Однажды всё может стать по-настоящему…» Он часто говорил это вису в моменты их неприятных встреч тайком ото всех. До того, как Калеб окончательно его предал, пронзив копьём у всех на виду. Седрик ведь… Никогда не простит. Будет искать его, где бы он не спрятался. Прямо как… в тот раз… «Когда я был ещё зелёным пацанёнком и… Да…. ДА ЧТО СО МНОЙ ТАКОЕ?!» - Ой, Калеб! Смотри, смотри! – Ирма вдруг радостно потеребила его за плечо. – Там игрушки разыгрывают! - А?.. - Что «а»? Я говорю, там тир впереди! Стрельба из лука, а тем, кто попадёт – приз. Мягкая игрушка, во! Там Тоторо! Я вижу Тоторо! Много пушистых игрушечных Тоторо! - она уже куда-то волокла его сквозь толпу школьников. – Выиграешь мне такого, я буду любить тебя до конца дней своих! Честно-честно! Ты ведь… умеешь стрелять из лука, правда? «Из… лука?..» - воспоминания, активирующиеся в голове, сделали новый виток, убирая из-под ног твёрдую начищенную плитку пола торгового центра. Мир вокруг снова становился фиолетовым… Ирма о чём-то оживлённо заговорила с хозяйкой. Калеб даже не удивился, когда в той ему увиделась лучница Хильда из такого далёкого прошлого. Она ведь осталась на той зловещей площади, в окошке брошенной голубятни, объятой хаосом, со своим луком… - Какие милые детки, - сладко пропела хозяйка, получая от Ирмы монетки и вручая той пластмассовый лук и стрелы с заглушенными наконечниками, которые та тут же передала Калебу. – Вы близнецы или, может быть, пара? - Ха-ха, ни то, ни другое, - засмеялась Ирма. Он видел её сейчас как через стекло. – Это дальний родственник моей подруги. Он иностранец, а я показываю ему город. - Вижу, твой друг всерьёз подготовился. Вот и боевая раскраска у него как раз на этот случай! – хохотнула женщина, указывая на зелёные отметины на щеках юноши. – Ну что, стрелок, порадуешь свою спутницу хорошим выстрелом?.. - Давай! Давай! Ради меня! Выбей мне Тоторо! – хлопала в ладоши обо всём позабывшая Ирма. Калеб медленно натянул искусственную тетиву… *** «Знаешь, Лионелла, мне ведь рассказали секрет того, как бить без промаха…» *** Ветер ворошил аккуратное поле. Самое большое из тех, которые совсем ещё юный Калеб видел за свою жизнь. «Возможно, - думал он, щуря глаза от яркого сиреневого блеска Светила, расползшегося по фиолетовому меридианскому небу, - всё оттого, что лежит это поле за чертою Верхнего города. Прежде я думал, что в таких дебрях - одни только пустоши, отравленные магией. Наверное, городские разбойники тоже так думают, поэтому не заходят так далеко со своими грабежами…» Он замер полубоком, совсем как настоящий лучник, зажмурил свой правый глаз, и легко, словно совсем не целясь, спустил тетиву старого длинного лука, выпуская свистящую стрелу в далёкое пугало, расставившее перед ним деревянные лапы. Послышался звук уверенного попадания, и спутница Калеба – черноволосая веснушчатая стриженная под мальчика эсканорка по имени Лионелла, захлопала в ладоши: - Я… Я побегу посмотрю, куда ты ему попал, - она радостно пошлёпала босыми стопами по сухой земле. – Ух, и как у тебя здоровски получилось. Не зря у отца лук из-под кровати вытянула! Такое представление, хе-хе! - Знаешь, Лионелла, мне ведь рассказали секрет того, как бить без промаха, - не без гордости усмехнулся ей в спину вис, убирая оружие. - Да? И что за секрет? – через плечо осведомилась девчушка, не сбавляя шаг. - Нужно просто представить на месте мишени сердце девушки, которое хочешь покорить, - важно сказал Калеб. – И тогда стрела полетит точно в… - О! Низ живота! – отрапортовала эсканорка, - а мне сзади казалось, что точно в голову! Жалко… Калеб кисло скривил рот: - Тетива просто гуляет, - проворчал он, словно оправдываясь. Девушка подала ему стрелу назад. – Вот у нас, у мятежников, - он особенно яро подчеркнул последнее, - луки просто загляденье. С таким я бы это пугало и с повязкой на глазах заборол! Лионелла улыбнулась, ощерив зубки. Она смотрела Калебу в рот с первого дня, как он появился у них на ферме. Ей сразу запала в душу его лукавая улыбка, при взгляде на которую по всему телу пробегало странное расслабляющее тепло, осанка распрямлялась, а губки становились влажными. А если эта улыбка ещё и напоминала о своей принадлежности к мятежникам, то ко всем симптомам добавлялось ещё и сладкое благоговение, от которого коленки девушки начинали подгибаться, а бровки – шаловливо стрелять женской магией. Калеба и его тогдашнего наставника Губа – пасслинга-дантиста, временно велели укрыть на дальней ферме после ряда скандальных краж из аптечной сети, находящейся под надзором Короны. Шуму тогда поднялось… «Сдались тебе эти зубные ингредиенты… - по сто раз на дню ворчал Калеб на своего ехидно похрюкивающего учителя, - теперь только под мостом жить, столько стражи на улицы вывели…» Благо, кто-то из старших одной из мятежных ячеек того времени подсуетился, найдя в городе двух парней – сыновей хозяина дальней фермы и братьев Лионеллы и как-то уговорил их надавить на отца и позволить двум незадачливым ворам какое-то время пожить в удалении от города, пока внутренняя суета не поутихнет. «Мятежник всегда надо зубы, - гордо говорил Губ. – Пока надо зубы – мятежник спасать Губа. Честный бизнес…» Фермеру такое соседство ужасно не понравилось. Пасслинга мигом сослали спать к коровам, а Калебу выделили место на сене под самой крышей старого сарая. Надо ли говорить, что места, по тишине и спокойствию равного этому, вис не видел уже много лет. Тихий спокойный рай, пахнущий сеном… - Я сейчас в это пугало ещё выстрелю! – упрямо заявил Калеб, глазами понимая, что девочке того хотелось. – Получше только представлю замест мишени твоё сердце, и попаду ему прямо в голову! Как обещал. Он быстро взвёл лук с подступившейся уже стрелой. - Ой, а может, надо представлять не прямо сердце, а что-то покрасивше? – Лионелла кокетливо положила на плечо Калебу руку. - Это как, покрасивше? - М-м-м, а ты обернись, - промурлыкала эсканорка. Калеб, не понимая повернулся и едва не выпустил лук. Стрела так и воткнулась в землю у его ноги. Девчушка со смехом задрала перед ним сарафан по самые груди, показывая и живот, и завидные бёдра и красивую полоску чёрной шёрстки. - Бесстыдница! Что это ты совсем без ничего щеголяешь?! - А-ха-ха, так у меня вот-вот мои дни начнутся, не хочу одёжку лишнюю пачкать. - Вот будешь в таком виде перед папкой проходить, ветер подует, и будет тебе… - Ха-ха! А я себе к сарафану камней привяжу! Она с хохотом выхватила у парня лук и побежала прочь в сторону сарая с сеном. Заливаясь смехом, как молодая синичка. - Ну держись, чертовка, - вис с готовностью бросился за добычей. В то время как хозяин фермы всеми силами старался сбагрить парня и его пасслинга как можно скорее, Лионелла последние дни делала всё, что чтобы Калеб задержался у неё подольше. Свою развратницу парень догнал уже на чердаке, сбросившую по дороге платье, и ждущую его, раскинув ноги в стогу свежего сена. Девчонка была рябой, будто на неё при рождении просыпали гречневую крупу от лица до бёдер, да так и оставили. - Ах, Калеб! – она стягивала с него плащ и сапоги, пока тот целовал её в обе груди и прижимал к себе. – Люблю тебя, вот и всё! Не знаю, отчего, но люблю-у-у-у! Лионелла была милой остроглазой девочкой. Не такой красивой, как подобало быть идеальной эсканорке, но очень живой и вызывающей интерес. Калеб улыбнулся, обнажая зубы, эсканорка поцеловала его. - Не кричи так, дурёшка, - он погладил её от соска до промежности, попробовал двумя пальцами щель. – Хочешь, чтоб твой папка застукал? Убьёт ведь, - он облизал её сок со своих пальцев. - Так ведь, - она нежно улыбнулась, - так ведь он и так теперь за лук с пугалом выпорет, чего бояться? Он быстро развернул подругу животом на сено и велел пошире развести ноги. Набухший от ласки член ткнулся сперва в рябые ягодицы, затем в вульву, и погрузился в эсканорку целиком. - Я… Я ведь нравлюсь тебе, Калеб? – томно шептала та, разведя, что есть мочи, зад обеими руками. – Я ведь тоже тебе нравлюсь? – начались толчки, черноволосая закатила глаза и уткнулась грудями в сено. - Нравишься, - сладко шептал Калеб, качаясь. – Ты очень сексуальная крестьяночка… Заскрипели старые доски, полетела во все стороны скошенная трава. - Я ведь… Теперь не девица… - стонала Лионелла, - если отец прознает… - Не думай об отце… Он даже не поймёт… - Но ведь… Но… А-а-ах! - Не кричи! - Но ты… глубоко!.. - Я как и обычно… - Не-а-ат! Сегодня слишком глубоко! Калеб! Моя задница!!! - Тс-с-с… Просто попробуем… Неужели, тебе никогда не интересно было попробовать?.. - Ка-а-алеб… - Ну тише… Люблю тебя… - У-у-у… *** Закончили они быстро и улеглись нагишом на голые доски. Эсканорка прижалась к нему грудью. - Хорошо было? – спросил Калеб, целуя её в макушку. - Угу… Больно, конечно, но… хорошо… - Ну вот, а ты верещала… - Я не верещала… - Ну ладно, ладно… Девушка перелезла ему на живот и поцеловала опять: - Женишься на мне, Калеб? – спросила она вдруг. - А?.. - Мы уже две недели трахаемся, - напомнила Лионелла. - Если уговорю отца, женишься? – лицо её было серьёзным. – Я поняла, что мне никто кроме тебя не нужен. Сквозь расселины в старой крыше пробивался сиреневый свет. Между балками над любовниками сияла огромная пустая паутина. - Мне придётся уйти, Лионелла, - сказал Калеб. – Ты же понимаешь, с мятежниками всегда так. Нельзя отсиживаться. Если я возьму тебя в жёны придётся или оставить тебя здесь или взять с собой. Ты ведь никогда не покидала ферму? - Н… Никогда… - Мир за пределами этого маленького рая невыносим, - он погладил её по худенькому пятнистому плечику. – Нет дома с удобной кроватью, нет хлеба и своего молока. Всюду снуют прихвостни Короля в тяжёлых доспехах. Они могут отнять у тебя что угодно, если им того захочется. Могут надругаться над тобой или даже убить, и им за это ничего не будет. Эсканоры и галготы режут и ненавидят друг друга годами в границах Верхнего Города, а меня – висперера-вырожденца презирают и те и другие. Если узнают, что твой жених – вис, заклеймят позором, а если всплывут ещё и связи с мятежниками, то могут и вовсе повесить… - А если… - она робко открыл рот. – Если отец разрешит тебе остаться здесь?.. - Что? – вис даже едва не рассмеялся. До того он не верил в эти слова. - Отец уже стар, ты сменишь его, - быстро заговорила эсканорка. – Будем вести хозяйство, растить детей. Мои братья в городе помогут нам. Понимаешь, Калеб? - Да, - соврал вис, - понимаю. «Вот только… они всё равно придут за мной, глупая. Или одни… Или другие…» - Так ты согласен, Калеб? – девушка приподнялась. – Возьмёшь меня в жёны?.. - Возьму, - серьёзно сказал Калеб. – Через две недели. Если только ты сама к тому времени не расхочешь... - Ах!.. – она страстно впилась в него губами. – Не расхочу, Калеб! Ни за что в жизни! Я полюбила тебя безвозвратно, я точно знаю это… - Да… - он медленно улыбнулся ей. Отблеск от Светила коснулся его клыков и срикошетил в глаза счастливой девушки, заставляя её лицо измениться снова: - Возьми меня, Калеб, - тихо прошептала Лионелла, медленно выпрямляясь на теле виса. – Хочу быть… целиком твоей… *** Они делали это до глубокой ночи, пока доски под ними не промокли и, в конце концов, оба обессиленными упали навзничь. Лионелла томно стонала. Её груди жадно вздымались под самую крышу. Роскошная девочка. Такая юная, такая прыткая… Калеб чувствовал приятную усталость по всему телу, чувствуя, что нескоро ещё сможет двигаться без стеснений. Во рту оставался вкус утреннего завтрака и свежего молока, мягкое сено под копчиком было приятнее самой дорогой перины, коих вис не видел никогда в жизни. Здесь было мирно, не нужно было прислушиваться к каждому шаг, опасаясь палача за каждой приоткрытой дверью. Никто не требовал от него ничего опасного, он просто сидел на этой ферме, поражаясь тому, как долго можно наслаждаться тем, что ничего не происходит. И Лионелла… Лишь сейчас, после нескольких изнурительный часов и взгляда глаза в глаза он понял, что девчонка была одной из красивейших его пассий. Посоперничать с ней могла разве что та краснорогая галготка Фалисинкреттия, но та была как-то чересчур ветрена, да и не виделись они уже довольно давно… «Остаться здесь навсегда…» - почему теперь эта мысль уже не казалась ему настолько бредовой? Даже… Будто бы возможной… «Я ведь просто хочу спать с красивой девочкой, и чтобы вокруг не бушевал хаос… Неужели это невыполнимая мечта? Неужели я не могу отрешиться от всего прошлого и не оставить следов? Послать к чёрту Губа и мелкие повстанческие подработки за пару монет? Пока это не поглотило меня совсем, как болото. Пока ставки ещё не так высоки… Неужели, я?..» - Я отойду, Калеб, - эсканорка быстро натягивала свой сарафан. - М? Куда?.. - П… По делам своим девичьим, - она чуть поджала губки, явно не в восторге от таких расспросов. - А, - протянул вис, - понятно. Задницу только не отморозь во время этих своих дел. Холодает… - Не отморожу, - беззлобно бросила Лионелла, целуя парня. – Слушай, ты ведь… не на эмоциях мне женитьбу наобещал? - Что? Нет… - Хорошо, - она улыбнулась. – Потому что я, чтобы ты понимал, серьёзная, как никогда… Ты сам оденься пока, а то сам чего застудишь перед свадьбой. - А? Ага… Она буквально не ушла, а упорхнула прочь. Настроение у неё было приподнято. «Хм, интересно, как быстро должен наскучить секс с одной-единственной партнёршей? – пронеслась в голове виса лихая мысль. – Впрочем, всегда ведь можно завести несколько любовниц, как всё устаканится… Ох, о чём я только думаю?..» Он уже готов был отключиться, как вдруг в нос ему ударило едким знакомым запахом: - МАЛОЙ! – гавкнул ему почти в лицо пузатый пасслинг, неизвестно как забравшийся к нему незамеченным. Одет он был в лоскутную кожаную жилетку с большим количеством кармашков под зубные щипцы и мешочки с порошками и травами, а голову его венчал большой красный колпак. - Губ! Чёрт тебя! – выругался Калеб. – Иди в свой коровник, у меня сейчас дама вернётся, а ты тут воняешь! - Пхе! Неблагодарный ученик, - пасслинг скрестил на груди тонки зелёные руки, поросшие седой шерстью. – Я тебя растить! Я тебя кормить! Я тебе зубы делать! - А я за тебя три года шею подставлять! – передразнил Калеб. – Меня шавки Рейтора на большаке в том году чуть не повесили с твоей контрабандой, если б не батя Маликета! Уйди, кому говорю! Утром поболтаем. - Пахнуть сладкой эсканорочкой, - пасслинг даже не слушал его. – Сок эсканорки – отличный крем. Омолаживать кожа! И ботинки от него так сверкать. А ещё сам сок так славно пахнуть, особенно у молоденьких, хе-хе… - Угу, обещаю нацедить тебе полный пузырёк вагинальных радостей, если по-отцовски свалишь к себе и не будешь мешать, лягушка озабоченная, - Калеб уже начинал закипать. Губ и раньше-то был не подарком в общении, а с годами стал совсем невыносимым. - Малой стать таким несносным с тех пор, как Губ поставить Малому зуб из странного камня, - проквакал пасслинг. – Совсем другой вис стал. Был вис хороший. Стал вис несносный! - Я тебя сейчас сапогом пну, - пообещал Калеб. – Своих детей заведи и воспитывай, учителишка. За клык, спасибо, конечно, но вся эта повстанческая муть с каждым днём становится всё тяжелее. - Клык быть с магией. Магия травить мой Малой. Сок эсканорки на досках пропитать магия. Магия не есть любовь. Магия сломать голову рябой девочке… - Не начинай даже! Я знаю, что делаю, - огрызнулся Калеб. – Я этим клыком, можно сказать, уже прогрыз себе дорогу в спокойную беззаботную жизнь. А вы и дальше по болотам ползайте, пока вас Рейтор с Охотником на нож не посадили. - Раньше у Малой быть чувства, а злой зуб только холод оставить. Совсем Малой Губ любить перестал… Всех перестал… - Я такой, каким был, не драматизируй. - Губ как отец Малому. И Губ говорить, что нет. Малой искать покоя, но покой не осталось в Малом. - Умный что ли? - Да-а-а… Они встретились друг с другом глазами. Тогда Калеб ещё не знал о том, что это была последняя ночь в жизни старого пасслинга. Быть может, он не был бы таким грубым, быть может сказал бы ему что-то из того, что был должен?.. - И как же, по-твоему, найти мой покой, умник? - Покой есть правда, - сказал Губ. – Покой есть принятие. Малой не принять то, что должно, Малой врать себе, врать Губу, всем врать. Малой бояться. Бояться, что все не полюбить его правду… Но Губ любить, - на глазах старика были слёзы. – Губ всегда любить своего Малого. У Губ большое сердце. В сердце Губа всегда есть место… Место Калеба… Калеб должен понять. И тогда Калеб быть счастлив… Травы снаружи почти не шумели. Утих ветер. Стало совсем тихо. - Ты не знаешь, Губ, - покачал головой парень. – Если я снова впущу в своё сердце любовь – всё будет кончено. - Малой рассказать? Губ просить… Губ хотеть слышать настоящий Малой… - старик замер с протянутой вперёд рукой, глаза его были неотрывно уставлены на виса. В них читалась мольба, которой парень прежде никогда не видел. - Правда только одна, учитель, - тихо улыбнулся Калеб. – Всё начинается со страха смерти… А затем появился шум. Появились крики. Появился огонь. Что-то загрохотало, зашипело, заорало. Оба чердачных гостя вздрогнули. Фиолетовая ночь окрасилась в ярко красный. Словно в ответ на мёртвые слова Калеба огонь объял ферму. - ИМЕНЕМ КОРОЛЯ ДЕЙМОСА! НАМ ДОНЕСЛИ ЧТО ЗДЕСЬ УКРЫВАЮТ МЯТЕЖНУЮ ЯЧЕЙКУ! – нечеловеческие слова донеслись как из рога откуда-то снаружи. Калеб услышал стук сапог стражи и беззвучно, одними губами крикнул пасслингу: «БЕЖИМ!» Но было поздно, Ветхий сарай согнулся и сложился под тяжестью огня, пол провалился под ногами, и оба полетели в никуда, крича, и закрываясь от старых досок. «Это был первый рай, который оказался разрушен… В тот момент, когда, как мне казалось, я ещё мог вывернуться из этой пожирающей саму себя глотки. Но ставки уже повысились. Их цена теперь исчислялась в чужих жизнях…» Они бежали, чудом выбравшиеся из-под завалов. Пасслинг ощутимо хромал: его ногу разбило деревянным брусом, летевшим по косой, а глаза хлебнули раскалённых искр. Хозяина и его испуганную дочку уже карали, поставив на колени перед пепелищем, а злобные лурдены добивали скот. Огонь поднялся до самых небес, как вдруг исчез во мгновенье ока, создавая непроглядный слой белого пара. - Ах… Г… Госпожа новая Главнокомандующая? – услышал Калеб сзади. – Право, не стоило приходить самолично… - Зарево видно в самом Верхнем Городе, - ответил глухой женский голос, как из-под шлема. – Воры, скрывающиеся здесь, украли у Короны. Если я должна стерпеть такое… Калеб зачем-то обернулся в этот миг. Обернулся и увидел полоску голубого железа, вырождающуюся из непроглядного тумана. Женский силуэт, зашитый целиком в доспехи из голубой эмали. - Я вижу их… Страшный голос Шэды Голубой Капли отпечатался в его голове навечно. Девушка сделала шаг. Всего шаг, но перенеслась на неведомо сколько метров вперёд, оставляя за собой шлейф кристально чистой воды в воздухе. Калеб сцапал пасслинга за жилетку и ушёл в бок в самый последний момент. Оба врезались в какие-то бочки. А потом угодили за черту обрыва, невесть как появившегося перед ними. Содержимое одной из бочек заискрило и вспыхнуло, порождая взрыв. Будто внутри было что-то горючее, готовое вот-вот вспыхнуть. Где-то рядом в панике заржали кони, целый табун разом подорвался со своих мест. Шэда замерла на краю обрыва, устеленного дымом. В нос Калебу ударил запах спирта, искры и копоть застелили глаза. Висперер перекувыркнулся несколько раз, чудом избежал столкновения со стволом дерева и, вдогонку, провалился в какую-то канаву, где окончательно потерял Губа из виду. Вдыхая дым и разгребая куски досок, вис в панике заполз под корневище того самого дерева на песчанике. Только после этого дым и пар осели. Калеб стиснул зубы от страха. Он увидел, наконец, учителя, распластавшегося на животе в десятке метров от его неожиданного убежища. Обгорелый колпак слетел с лысой шишкообразной головы и упал в грязь. Пасслинг был ещё жив. Во вспышке синего и голубого перед несчастным дантистом вновь материализовалась Голубая Капля. Она стояла, глядя на его жалкие потуги подняться, а затем сделала шаг и поставила тяжёлый сапог ему на голову: - Твоему другу, похоже повезло меньше, пасслинг, - тихо и торжественно произнесла Голубая Капля, медленно нажимая. - Именем Короля… Калеб понял, что сейчас произойдёт и, кажется, готов был уже распахнуть рот в полным злобы крике, но вдруг чья-то сухая ладонь накрепко зажала ему рот прежде, чем он услышал, как раскололась голова старого учителя. Кто-то ещё был под корневищем. Тот, кто ждал его здесь. - Вот мы и встретились снова, Калеб, - ехидно прошептал кто-то у самого его уха. – Тише, не говори, а не то всё может стать по-настоящему… *** «…я могу сколько угодно мечтать о покое, всё одно… Сколько бы дорог не появлялась, какое бы количество миров не стелилось передо мной, я нигде, в конечном счёте, не смогу укрыться. Я глуп. Бескрайне и беспросветно глуп. Я раз за разом забываю, кто я есть. Я уже сделался частью чудовища, пожирающего себя со всех сторон. Я хочу лишь плотского счастья и тишины, но сам раз от раза заявляю о себе. Тогда, в прошлом, я ещё мог противиться этому, но теперь я увяз настолько глубоко, что у меня нет шанса отсидеться. Я вынужден играть в эту мерзкую игру вместе с другим. Мятежники, Корона, Стражницы. Все вы, да, все, из-за каждого из вас я теперь в ловушке. Страх никуда больше не исчезнет. Ложь никуда больше не исчезнет. Смерть никуда больше не исчезнет. А значит я просто, в конце концов, должен принять свою участь. И прожить остаток жизни игроком на этой шахматной доске… Пусть всё завертится по моим правилам… *** - А-ха-ха! Потрясающе! Просто потрясающе! – Ирма не могла нарадоваться, нянча в руках целый выводок пушистых игрушек. – Шестьдесят девять Тоторо! Да у нас теперь целая семья! Да что там? Зоопарк целый! - Тётя! Тётя! – целая куча детей шли за ними чуть ли не до самого «Дракона» - А можно и мне одного?.. - Ага, щас! Найдите себе своего Вильгельма Теля, - Стражница жадно прижала к себе большой плюшевый ком Тоторо. – Ты как, Калеб? Что-то ты таким притихшим стал? - Всё хорошо… Не беспокойся за меня, Ирма. Они сидели в маленькой комнатке ресторана, ставшей Калебу полноценным убежищем. Ирма тщательно сооружала себе трон из Тоторо, а парень просто глядел на неё, не смыкая глаз. Что-то изменилось в его взгляде с тех пор, как он пустил ту самую стрелу, отправившую его в прошлое. Но призраки его друзей и врагов больше не преследовали его в Хитерфилде. - Я хочу отблагодарить тебя за это свидание, Калеб, - Лэр увидела его взгляд и обернулась. – Мне было… Было так хорошо с тобой, так что я решила, что исполню любое твоё желание. Проси, что хочешь. - Ирма, - он взволновался, но теперь было проще взять себя в руки. Происходящее вокруг стало вдруг таким ясным, таким очевидным. – Нет, так не пойдёт, - серьёзно сказал он. – Я свыкся с мыслью, что нужно общаться со Стражницами на равных, но всё же это вы спасли меня с Меридиана. - Ой, да подумаешь… - Давай так, чтобы никому не чувствовать себя неудобно, выполним по желанию друг дружки: я за спасение и вылеченную ногу, а ты за день, который тебя так порадовал. Девушка улыбнулась, наконец, почувствовав интригу: - Хорошо, но ты первый, Калеб, - она подмигнула. – Но выбирай осторожно, Стражница всё-таки Стражница, она и обидеться может. - Мы оба знаем, в скором времени мне придётся вернуться на Меридиан, - начал вис. – Пока у вас с Фобосом временное перемирие лишь я могу осуществлять вашу связь с нашим миром. - Ну… Ну да, мы так на нашем совете в тот раз и решили… - Тогда моё желание такое: обещай, что я всегда смогу вернуться сюда, найти убежище под вашей крышей и, если что-то выйдет из-под контроля, пообещай, что вы не бросите меня в беде, если она придёт. Взамен на мою верную службу, само собой. - Ох, Калеб, - простонала Ирма, подрываясь с места и неожиданно заключая парня в объятья. – Хватит уже быть таким милым. Конечно, я обещаю. Я бы сделала это даже если бы ты не говорил. У нас на Земле… так правильно… «Какой же он всё-таки милый дурашка, - мысленно отметила Лэр. – Он, наверное, единственный парень, который не вывернул бы право желания во что-то неправильное… У нас в Хитерфилде таких точно нет…» - Т… Тогда моё желание, - спохватилась девушка. Нужно было не ударить в грязь лицом. – Я… Я хочу… Хочу, чтобы ты улыбнулся! - Что?.. Тут уже Калеб переменился в лице. Он не знал, чего ждать от игривой Стражницы, но это желание было тем, чего он не ожидал. - У… Улыбнулся? – он сделала медленный шаг назад. – Ты… Ты точно уверена? Улыбка у меня дурацкая, сразу говорю. А как только улыбаюсь… сразу ерунда всякая происходит… - Просто я заметила, что ты весь этот день совсем не улыбался, а если и пытался, то как-то вымученно, сжав губы. Словно что-то сдерживает тебя и… В общем, такое моё желание, - она гордо упёрла руки в бока. - Ты хорошая девушка, Ирма, - тихо сказал Калеб. – Но я предупредил. И он улыбнулся. Широко, как на Меридиане, показывая клыки. Как Лионелле, как Хильде, как Джусике. Лучи солнца мягко отразились с поверхности искусственного зуба юноши – последнего подарка старого Губа. Артефакта, одним из названий которого было Кошачий Камешек. Но в народе его звали не иначе как Девичье Сердце. - О да… - Ирма тихонько присвистнула, - я не разочарованна… И в один шаг настигла парня, захлестнула его шею руками и поцеловала так нежно и страстно, как ни одна из девушек ненавистного Меридиана. «Мне так жаль, Ирма… …Насколько бы не был хорош твой рай, мне никогда в этом раю не будет покоя… До тех пор, пока ты не станешь моей…»