Точка зрения

      Кресло пилота Энакин занял за несколько минут до выхода из гиперпространства, чтобы проверить корабль. Все системы были в норме, а досветовые двигатели, не задействованные во время полёта, должны были работать лучше, чем когда-либо. Энакин сделал с ними всё, что мог, пока раз за разом прокручивал в голове слова Винду.       Он не по наслышке знал, насколько трудна борьба за самого себя. Война шла вразрез со всем, во что верили джедаи: вместо того, чтобы сохранять жизни, они посылали солдат в бой, их братья и сёстры погибали на поле боя, соединяясь с Силой. И худшим из всего было то, что их жертвы были напрасны. Энакин знал, как кричала Сила, когда погибали живые существа: клоны или мирные жители, падаваны или мастера. И чем больше гибло друзей, тем меньше сочувствия оставалось к врагам.       Но раз за разом вместо того, чтобы безжалостно убить наёмников Дуку, его генералов, ассасинов, посыльных, Энакин передавал их в руки Совета Джедаев, выполняя свою работу. Он был джедаем, и где-то глубоко внутри, гораздо глубже, чем он сам хотел заглядывать, жила уверенность, что эту войну он не должен проиграть. Даже если давно коррумпированная Республика не стоила сражений за неё, цивилизация — стоила. Потому что только она могла принести мир.       Мастер Винду был прав, конечно. Республика могла пасть, Республика, если быть честными, начала разваливаться очень, очень давно. Джедаи должны были быть там, чтобы помочь построить её заново, не дать тьме уничтожить то, что они хранили тысячу лет. Цивилизацию. Мир, который не строился на рабстве и боли, мир, в котором была надежда для каждого живого существа. Энакин не смог спасти свою маму, но он мог спасти других. Он обещал Асоке, что после войны они избавят галактику от рабства, вместе. И он собирался сдержать своё обещание.       Энакин развернул кресло к штурвалу и пристегнулся. Внимание Мейса, как и несколько часов назад, было сосредоточенно на датападе в его руках. Читал ли он отчёты или просматривал планы ближайших военных действий, Скайуокер не знал. Скорее всего, и то, и другое.       — Откуда информация, что Мол движется к Флоруму?       Мейс оторвался от датапада и недовольно посмотрел на Скайуокера. Энакина не пугал этот взгляд — Винду одаривал им каждого, кто отвлекал его от работы.       — След их преступлений тянется по всей галактике. На последней ограбленной ими станции удалось узнать, что они направляются в сектор Сертар.       Энакин нахмурился и задумчиво постучал пальцами по штурвалу. Пока он переводил корабль на ручное управление, присутствие мастера Винду в Силе притупилось, а после стало совсем незаметным. Взглянув на таймер выхода из гиперпространства, Энакин последовал примеру магистра и тоже растворился в окружающей их Силе.       Смятение появилось чуть раньше, чем Энакин вывел звездолёт в реальность. Мол снова не прятался, сиял своей тьмой на весь сектор. Грузовой корабль, на котором, по данным разведки, находились ситхи, завис на орбите планеты среди пиратских звездолётов. Скайуокер мог поспорить на что угодно, что они принадлежат парням Хондо.       — Что им могло понадобиться у пиратов?       — Может, выгружают товар, — протянул Мейс, не отвлекаясь от происходящего за смотровым стеклом.       Энакин тоже следил за звездолётами, всё ещё не заметившими их присутствия. Он очень сомневался в предположении Винду. Хондо Онака был нагл и дерзок, но не глуп, он мог захватить джедаев, чтобы получить за них выкуп, но не устраивать военное столкновение с ними. И Хондо, как бы надоедлив ни был, был хорошим контрабандистом. Джедаи обычно не обращали на таких внимания, пока те были полезны.       — Не думаю, что Хондо согласился бы сотрудничать.       Мейс кинул на него взгляд:       — Ты знаком с ним лично?       — У нас была пара интересных встреч, — вместо того, чтобы усмехнуться, Энакин нахмурился. — Попробую связаться с ним.       Не получив ответа от магистра, он принял это за согласие и отправил запрос с бортового компьютера на планету. Голограмма одного из головорезов Хондо появилась перед ними меньше, чем через минуту.       — Кто ты? — недружелюбно рявкнул пират, с ног до головы осматривая Энакина. — Что нужно?       — Передай Хондо, что джедаи хотят поговорить с ним, — отозвался Энакин, — в его интересах ответить.       Пират-викуэй пробормотал что-то нелестное и отключился. Скайуокер откинулся на спинку пилотского кресла, ожидая вызова от Хондо и слушая тихий гул Силы, сворачивающийся в переплетения будущего.       Мейс сместился в своём кресле.       — Как вы выиграли битву при Ботавуи, Скайуокер?       — Почему вы решили, что мы выиграли? — Энакин повернул голову к джедаю.       — Магистр Йода уверен в этом.       Мейс действительно хотел поговорить об этом сейчас? Обсудить стратегию и тактику ведения боя против Гривуса, пока они ждут звонка от Хондо? Энакин надеялся на признание своих заслуг в более формальной обстановке. Мейс Винду был скуп на похвалу, но то «хорошая работа, Скайуокер» в присутствии почти полного состава Высшего Совета Энакин запомнил. Он предполагал, что это первая и единственная похвала, которую он услышит от Мейса, но это было больше, чем получало большинство джедаев. И он собирался рассказать об этом своему грандпадавану раз или два, возможно три или четыре. Или, гораздо больше раз, чем сможет сосчитать.       В любом случае, Оби-Ван, например, уже давно сбился со счёта.       Энакин вздохнул и выжидающе посмотрел на голопроектор. Тот предательски молчал.       — Гривус преследовал нас практически весь путь в гиперпространстве, но когда мы оказались у Ботавуи, его там не было. Оби-Ван сообщил, что он сделал крюк, уничтожил несколько джедайских постов и обзавёлся ещё парой крейсеров. У меня было время до его появления. Я разместил часть 501-го на астероидах с танками и шагоходами. Гривус должен был появиться оттуда, что дало бы ему неоспоримое преимущество, потому что мы бы не смогли атаковать его с тыла. А в лобовой атаке, — Энакин замолчал. Он не раз видел, что остаётся после таких сражений, — от нас не осталось бы даже обломков.       Это была первая битва, ответственность за которую полностью ложилась на его плечи. Оби-Ван был ранен, другие джедаи со своими войсками разбросаны по галактике, а Йода и Мейс должны были оставаться на Корусанте. Он отвечал за клонов и за своего падавана. Ничто не могло помешать ему выиграть сражение и выйти из него живым.       Правая бровь Винду сместилась вверх. Он был заинтересован.       — Мы атаковали его с фронта, задействовав истребители, а когда Гривус приказал перевести всю энергию на передние щиты, — продолжил Энакин, — 501-й нанёс удар с тыла.       Несколько секунд молчания прервало короткое:       — Впечатляет.       Скайуокер покосился на Мейса, а после на всё так же молчавший голопередатчик.       — Кто командовал операцией?       Хондо не мог бы выбрать более подходящий момент для вызова, даже если бы постарался. Маленькая голограмма недовольного главаря пиратов появилась перед ними.       Магистр Винду кинул на викуэя хмурый взгляд, пользуясь тем, что в поле голопроектора попадал только Энакин.       — Приветствую, Хондо.       — Приветствую? — возмущённо оборвал Скайуокера Онака. — Каждый раз, когда я пересекаюсь с джедаями, в мой дом приходят несчастья!       Энакин пожал плечами на удивлённый взгляд Мейса. Хондо всегда был несколько драматичен.       — Какую угрозу вы припёрли на мою планету в этот раз? — пират стукнул руками по столу, уставившись прямо на Энакина. — Сначала вы оставили эту систему и Гривус разбомбил мою крепость, оставив меня влачить жалкое существование на обломках моей некогда великой империи! А теперь на меня наезжают два рогатых мужика!       — Вот! — встрял Энакин, пока Хондо не начал вдаваться в подробности несчастий, которые на него обрушили джедаи, и очаровательно улыбнулся. — Мы насчёт двух рогатых мужиков.       Мейс качнул головой, разве что глаза не закатил.       Хондо оценивающе оглядел Скайуокера и чересчур устало вздохнул:       — Кто эти олени вообще такие? Не похожи на нормальных джедаев. Они только что пригрозили напасть на меня с группой моих людей! — главарь пиратов не мог быть более разгневанным.       — Не джедаи, Хондо, ситхи. Они прямо перед нами, грузовое судно и три ваших звездолёта, — Энакин взглянул на обозначенные объекты прямо по курсу, — они направляются на планету.       — Стоп-стоп-стоп! — Онака замахал руками. — Одну вещь проясни. Вы мне собираетесь помочь или нет?       Энакин посмотрел на Мейса. Мейс немного склонил голову вправо. Энакин принял к сведению.       — Со своими людьми разбирайся сам, Хондо, — Скайуокер вернулся к разговору, — мы разберёмся с ситхами.       Онака вздохнул и отключился, не прощаясь. Энакин взглянул на Винду и направил корабль вслед за ситхами, уже вошедшими в атмосферу Флоррума.       Впереди их ждал непростой бой, он мог ясно чувствовать тёмную, беспорядочную Силу, которой подпитывались Мол и Саваж, она была отвратительна, но всё ещё невероятно мощна. У него не было предчувствий, Сила застыла, ожидая исхода их битвы, словно от неё зависела судьба не только пиратов, ситхов и двух джедаев, но и что-то гораздо большее.       — Вы чувствуете это?       Он знал, что Мейс тоже тянется к Силе, в этот же момент.       — Да.       Короткий взгляд, брошенный на Винду, подсказал, что тот не отрывает взора от планеты.       — То сражение при Ботавуи было моей идеей, — сообщил Энакин, крепче сжав штурвал и замедлившись — они входили в атмосферу планеты, — я командовал операцией.       Он не думал, что Мейс ответит, слишком занятый изучением потоков Силы, видимых только ему. Но он ответил.       — Хорошая работа, Скайуокер.       В тот же момент, как слова слетели с губ Винду, Энакин смирился с тем, что кроме него об этом во всех смыслах прекрасном моменте никто никогда не узнает. Он покосился на Мейса. Мейс ухмылялся.       Раздумья о не по-джедайски мстительной натуре магистра Винду Энакин оставил на следующую медитацию. В настоящем у него были дела важнее. Схватить Мола, например, найти Лорда Ситхов, дать Силе то, что она хочет, и вернуться домой. А потом он обязательно обдумает все стороны характера Мейса Винду.       Чем ближе они спускались к планете, тем сильнее становилась Тьма. Сила того же Дуку не имела ничего общего с таковой у Мола — никогда не тренируемый джедаями, ситх был неуправляемой стихией. Энакин укрепил свои щиты и бросил звездолёт в пике, чтобы мягко приземлиться на выступе скалы.       — Скайуокер.       Энакин отстегнул ремни и, уже выбегая наружу, крикнул через плечо:       — Так быстрее.       В низине, там, где располагалась крепость пиратов, шёл бой. Мейс присоединился к Энакину мгновением спустя, встав рядом. Ситхи не участвовали в бою. Ситхи, Энакин знал это, были у них за спиной.       Активировали мечи и развернулись они с мастером Винду одновременно. — Серьёзно, Мол? — крикнул Энакин, привлекая внимание ситха. — Пираты? Ниже ты пасть не мог.       — Скайуокер, — прервал его Мейс, удостоверившись, что ситхи его слышат, — он и не поднимался.       Энакин ухмыльнулся, сделал шаг в сторону и крутанул мечом. Дополнительное приглашение Молу не понадобилось — он зарычал и прыгнул. Скайуокер прищурился, защищая глаза от света скрещённых мечей.       Будучи падаваном, он создал учебного дроида с внешностью Мола, но не было никакой системы в действиях настоящего ситха, только гнев и ярость, отточенные до предела. Сражение с Молом не было похоже ни на одно другое сражение с ситхами, но после Фелуции Скайуокер был готов. Он никогда не знал, куда придётся следующий удар ситха. В борьбе с ним у него были только годы тренировок и Сила. Оби-Вану этого хватило, хватит и ему.       Каждое сражение для Энакина было танцем. И танец с Молом был хаотичен. Оба знали свои следующие движения, но не знали ничего о намерениях другого. Мол сражался за свою жизнь, не ведая, что в этот раз Энакин сражается за неё тоже. Его задачей было не убить ситха, его задачей было позволить ему жить. Чтобы узнать правду, чтобы прекратить затянувшуюся войну. Чтобы вернуться домой.       Сила отозвалась рябью, когда он атаковал.       — Скайуокер! — крик Мейса добрался до него сквозь гул боя. — Он нужен живым!       Его природные инстинкты кричали ему покончить с Молом раз и навсегда, но другие инстинкты, инстинкты джедая, тихо настаивали на том, что ситх должен жить. На этот раз он проигнорировал крик, прислушавшись к шёпоту.       Он ухмыльнулся Молу и отступил на шаг, приглашая к атаке. Блок и атака, атака и снова блок. Мол сопротивлялся, яростно и отчаянно. Сделав сальто, он отпрыгнул от меча Энакина.       И едва не наткнулся на меч Мейса.       Скайуокер бросил взгляд вниз, за спину магистра: пираты скрылись в пещере, хотя звуков боя слышно не было, а у одного из звездолётов лежал пленённый Саваж. Пока что живой.       — Сдавайся, Мол, — голос Винду был строг и холоден, как всегда в бою. Среди юнлингов ходили легенды о суровости магистра Винду, но Энакин мог поспорить, что ни на кого из них он никогда не смотрел так, как на ситха, — у тебя нет ни единого шанса.       — Никогда, — прорычал Мол, отступая от Мейса, — никогда я не сдамся тебе, джедай.       «Джедай» из уст Мола звучало как самое изощрённое ругательство. Энакин отозвался, стоило Мейсу потянуться к нему через Силу, и бросился к Молу вместе с ним.       Драться в паре с Винду было не то же самое, что с Оби-Ваном, но они быстро сработались. Мейс точно был прав в одном — сбежать от двоих у ситха шанса не было. Энакин ушёл от подсечки, заблокировал удар, направленный в грудь магистра, и призвал к себе меч Мола, падающий на землю вместе с отрубленной Мейсом рукой. Мол, воя от боли, бросился в атаку, но Винду не потребовалось и нескольких секунд, чтобы скрутить его и плотно закрепить на нём противосиловой ошейник.       — Ты арестован, — выдохнул Мейс и кивнул Энакину, — именем Республики.       ***       Было тихо. Не в реальности, в Силе. Бой закончился, но мир словно замер в ожидании.       Энакин пристегнул Саважа к углу небольшого грузового отсека, удостоверившись, что тот никуда не денется. Он, как и Мол, был ранен, несмертельно, но ощутимо. Скайуокер бы помог, но он мало знал о целительстве, так что оставалось надеяться, что Опресс дотянет до храма.       Мол, яростно вырывающийся и рычащий, был пристёгнут к другому углу не впечатлённым Мейсом. На шее ситха сверкал ошейник, а на руках, почти на локтях — наручники, не позволяющие ему дотянуться до Силы.       — Слишком поздно, джедаи, — Мол потянул наручники, пытаясь разорвать их, — для вас уже слишком поздно!       Энакин нахмурился и переглянулся с Мейсом, когда Сила отозвалась на слова ситха.       — Что ты имеешь в виду, Мол?       Тот безумно затряс головой и уставился на Скайуокера так, будто впервые увидел его.       — Мы умрём, — отчаянно зашептал он, — все, мы все умрём. Момент близок, так близок, — Мол снова рванул наручники, очевидно, не обращая внимания на боль, которую это вызывало в отрубленной руке. — Глупцы, мастер слишком умён для вас, вы ничего не заметили, совсем ничего.       — Он не в себе, — голос Мейса вырвал Энакина из транса, — мы должны доставить его в храм.       Энакин кивнул и медленно отвёл взгляд от Мола, продолжавшего шептать себе под нос. Чего они не заметили? Что было настолько очевидно, что казалось Молу смешным? Ему не нравились слова ситха. Совсем. Что-то в Силе откликалось на них, что-то тёмное, что-то опасное, что-то, чего они не увидели.       — Энакин, — рука Мейса сжала его плечо, вновь возвращая в реальность.       Всего на мгновение вместо глаз мастера Винду на него смотрели голубые глаза Оби-Вана. Энакин зажмурился, стряхнул с себя морок и вернулся в пилотскую каюту.       Хондо, уладивший дела со своими парнями, теперь грабившими грузовой корабль ситхов, отсалютовал им на прощание. Махнув в ответ, Скайуокер занял место первого пилота и поднял звездолёт в воздух.       Мейс, ни сказав ни слова, занял соседнее кресло и уставился в пустоту, выискивая нечто, недоступное Энакину.       — Что-то должно произойти, — магистр заговорил лишь когда они вышли на орбиту.       Тяжесть где-то в груди говорила Скайуокеру тоже самое.       — Что-то всегда происходит, — отозвался он, не в силах выдавить что-то уверенное, — но у меня плохое предчувствие.       ***       — Мастер! — Асока нагнала его в одном из многочисленных коридоров «Решительного», обогнув группу клонов. — Мастер, почему Тьма так опасна для джедаев?       Они двигались в сторону капитанского мостика, где расположился адмирал Юларен в компании Кита Фисто перед предстоящим боем.       — Тьма даёт то, о чём ты мечтаешь, — помедлив, сказал Энакин. Иногда, в моменты, когда Асока спрашивала нечто, вроде этого, он опасался, что однажды не сможет найти ответ, — с её помощью легче получить желаемое, она позволяет тебе брать то, что ты хочешь и делать это своим. Нет никаких границ.       Асока нахмурилась и задумчиво надула щёки:       — В чём подвох?       Энакин не смотрел на неё, когда отвечал. Он видел мёртвые тела тускенов в каждом из своих кошмаров, детские тела, тела юнлингов, таких же, каких он любой ценой защищал бы в храме. Он отомстил, забрал десятки жизней в обмен на одну, но легче не стало. Стало хуже.       Энакин кинул быстрый взгляд на своего падавана и вновь посмотрел вперёд:       — Когда ты получаешь то, чего желал, то понимаешь, что тебя обманули.       — Обманули?       — То, что ты получаешь, не будет тем, что ты хотел.       Заинтересованность Асоки зудела где-то на краю сознания как назойливая банта. Энакин поднял брови, наконец найдя в себе силы посмотреть на падавана.       — Мастер Йода не говорил этого.       — Есть много того, что мастер Йода не говорит юнлингам, — дразняще отозвался Энакин, легко сжав плечо Асоки, — для каждого знания своё время.       Асока весело поморщилась и подняла голову, задев монтралом его руку:       — Вы звучите как Йода, мастер. Могу принести палку, если тяжело ходить.       Энакин рассмеялся, потянув падавана за лекку, и подтолкнул её к дверям, ведущим на мостик.       ***       — Канцлер не должен знать ничего о сегодняшней миссии.       Переключив несколько показателей, чтобы держать язык за зубами, Энакин нахмурился. Это было очень, очень неправильно. Галактика была в состоянии войны и, пока ситуация не изменилась, Верховному Канцлеру Республики следовало знать всё, что касалось военных действий, а Мол оставил после себя заметный след.       — Пока идёт война, Палпатин должен…       — Скайуокер! — Мейс прервался, борясь с собой. Его глаза внимательнее, чем когда-либо, изучали Энакина. Наконец, он сдался. — Совет полагает, что ситх вхож в кабинет к канцлеру.       Энакин резко обернулся к нему и замотал головой:       — Палпатин бы никогда не стал…       — Скайуокер! — вновь нетерпеливо рявкнул Винду, пригвоздив его взглядом к креслу, и гораздо более спокойно добавил, — выслушай то, что я скажу. Мы не знаем, работает ли Палпатин с ситхом, но у нас есть все основания полагать, что Дуку сказал правду. За работой Сената стоит Лорд Ситхов, и если он поймёт, что Мол у нас…       Скрестив руки на груди, Энакин нахмурился сильнее, но ответить ему было нечего. Если Республикой всё это время управлял ситх, у них были большие, очень большие проблемы. Сам Палпатин мог быть в опасности, не представляя, что рядом с ним находится постоянная смертельная угроза.       — Вы говорили канцлеру?       — Нет. Мы не знаем, что предпримет ситх, если поймёт, что мы вышли на его след.       Энакин сгорбился в своём кресле, пока Мейс безучастно смотрел в пространство.       — Ни слово из этого разговора не должно дойти до канцлера, пока мастер Мола не будет пойман.       Ему всё ещё это не нравилось, но Энакин кивнул и нехотя добавил:       — Я понимаю.       Оби-Ван, конечно же, рассказал бы ему столь важную информацию. Наверное. Энакину очень хотелось в это верить, но после дела с Рейко Хардином у него появились сомнения. Что если и это Кеноби скрыл от него по настоянию Совета? На этот раз Скайуокер надеялся, что так и было, потому что альтернативой было неведение магистров о том, что ситх, скорее всего, давно управляет Республикой.       — Откуда вы… — Энакин неуверенно покосился на Винду, — почему Совет решил, что ситх управляет канцлером?       — Поправки и законы, принятые в последние недели, вызывают много вопросов. У Палпатина всё больше власти, у жителей Корусанта всё меньше свободы. Война подходит к концу, Энакин, — взгляд Мейса, когда он посмотрел в глаза Скайуокеру, был тяжёл.       Энакин знал это: с тех пор как в Силе вновь появилась тьма, отсчёт будто вёлся у него в голове. Но теперь Сила замерла, ожидая исхода. Победа Республики была очевидной, они били сепаратистов по всем фронтам — Энакин проверил последние сводки, пока был в храме. Конфедерация сместилась к Внешнему Кольцу, где теперь и шли разгромные бои. У сепаратистов не было ни единого шанса на победу, но чувство, что в конце концов, это не будет иметь никакого значения, не оставляло его в покое.       Они прибыли в храм немногим позже Корусантской полуночи. Их ждали. В небольшом ангаре, куда им было сказано приземлиться, Йода с несколькими стражами были единственными разумными существами в это время. Энакин полагал, что немалую роль в этом сыграла деликатность их миссии.       Миссия, всё ещё бормотавшая себе под нос предостережения, яростно скалясь и вырываясь, была выведена из звездолёта молчаливыми стражами храма и, вместе с более спокойным Саважем, уведена в камеры, где их уже ждали целители. Йода проводил процессию взглядом, обеспокоенно дёрнул ушами и обратил своё внимание на джедаев.       — Работу хорошо выполнили вы. Надеяться будем, что не поздно ещё. Мастер Винду, с вами поговорить должен я, — грандмастер нахмурился и посмотрел на Энакина, — канцлера посетить следует тебе, юный Скайуокер. Думает он, что поручение в городе выполнял ты сегодня. Настойчив сверх меры был он.       С трудом представляя себе, насколько сильно настаивал на встрече Палпатин, раз приглашение передал ему Йода, Энакин растерянно кивнул:       — Я свяжусь с ним утром, мастер.       От его внимания не укрылись ни слишком глубокие морщины на лице старого джедая, ни то, как он тяжело опирался на свою палку.       — Утром, да. На Иллум с юнлингами отправился Квай-Гон, — добавил Йода. — Отдохнуть должен ты.       Ему не нужен был другой намёк. Энакин поклонился магистрам и направился к выходу, когда его окликнул Мейс.       — Скайуокер, — почти чёрные глаза коруна смотрели, казалось, сквозь него, — будь осторожен.       Энакин предпочёл не заметить плохое предчувствие, резанувшее по нервам с изяществом светового меча. Последним, от кого Энакин ожидал это услышать, был Винду. Он кивнул и, наконец, покинул ангар.       Хорошо знакомый номер канала связи его пальцы набрали самостоятельно, и Энакин раздражённо уставился на комлинк. Голос Оби-Вана точно не звучал так, он был уверен в этом. Кого из джедаев он выдернул из сна, Скайуокеру было честно плевать.       — Простите, — буркнул Энакин, — набрал не ту цифру.       Ему нужен был Кеноби, прямо сейчас, немедленно. Что-то было очень сильно не так. Когда Сила молчала в ожидании неизвестного, а у него было просто ужасное предчувствие, ему нужен был Оби-Ван там, где было его место в любой из возможных вселенных, даже таких глупых, как эта. За его спиной.       Конечно, он мог справиться сам. Звёзды, он давно был рыцарем, у него был собственный падаван. Справляться с ситуациями, которые выходили за рамки разумного было в его компетенции.       Ему нужно было поужинать.       И подумать, как уберечь Палпатина от знаний, которые тому были не нужны.       Энакин добрёл до ближайшей столовой и, захватив еду с собой, устроился в своей комнате, просматривая на датопаде законы и поправки, принятые Сенатом за последние полгода. Они были совсем немного тревожными.       Энакин, как и Палпатин, полагал, что нет ничего плохого в том, что власть над военным действиями будет сосредоточена в одних руках, в конце концов, тогда не будет многонедельных сомнений и дебатов. Так легче выиграть войну, так легче командовать. Сенаторы, большинство из которых никогда не бывали на поле боя, едва ли могли понять, что даже день, час промедления порой стоил жизни миллионов существ. Энакин доверял Падме, она не была похожа на остальных политиков; или Бейлу, который являлся хорошим другом Оби-Вана; но большинство остальных были смехотворны.       И всё же, каждый принятый закон всё больше и больше напоминал диктатуру и притеснения существ нечеловеческой расы. Энакин не помнил, чтобы хоть один из них был принят Сенатом его мира, Падме рассказала бы ему всё об этом. Падме сделала бы всё, чтобы эти законы никогда не увидели свет. Он должен был помочь канцлеру, спасти его от влияния ситха — сам Палпатин никогда не согласился бы с таким положением дел.       Канцлер слишком сильно любил демократию и Республику.       ***       Сенат встретил его бесконечным гомоном и количеством политиков, превышающим все разумные пределы. Казалось, что в атриуме собрались сенаторы всех планет, входящих в Республику. Неуютное чувство, с самого пробуждения заставляющее буквально извиваться, усилилось. Он был здесь так много раз, что мог нарисовать карту здания за считанные минуты, каждый переход, каждый зал, каждый кабинет.       Кабинет канцлера он знал так же хорошо, как и кабинет Падме, но сегодня он выглядел несколько иначе, чуть более… зловеще. Энакин прошёлся взглядом по кроваво-красной ковровой дорожке прямо до стола канцлера. Он никогда не замечал, что здесь так остро не хватало света — всё помещение покрывал сумрак. Мрак. Неожиданно тонко он почувствовал иронию того, что личная охрана Палпатина носила мантии красного цвета.       Канцлер стоял у окна, но, стоило Энакину переступить порог, он развернулся.       — Энакин, — Палпатин постарался улыбнуться, но не смог, неизвестная Скайуокеру тяжесть словно придавливала канцлера к земле, — я так рад, что ты нашёл время навестить меня.       Его старый друг обеспокоенно осматривал его с ног до головы, будто не мог нарадоваться, что видит его. Канцлер стремительно приблизился к нему и положил руки на плечи, но, что-то заметив, нахмурился:       — Я так долго не видел тебя, мальчик мой, что мне кажется, ты возмужал ещё больше. Неужели Совет всё ещё не посвятил тебя в рыцари? — он покачал головой, сжал плечи молодого джедая и отпустил его.       Энакин грустно улыбнулся, чувствуя себя последним мерзавцем:       — Моё время придёт, сэр, когда я стану старше. Мудрее.       — Чушь, — отмёл его возражения Палпатин, — возраст не является мерилом мудрости. Ты прекрасный джедай, Энакин, но Совет знает, что не сможет контролировать тебя, когда ты станешь рыцарем, как ты того заслуживаешь. Именно поэтому они сдерживают тебя. Они боятся твоей силы, твоих способностей.       Энакин промолчал. Он был рыцарем несколько лет и отлично знал каждый из способов, которыми Совет может контролировать его, пока он является джедаем. И, честно говоря, ни Мейс, ни Йода, ни Оби-Ван не выглядели как те, кого хоть немного пугала его мощь. Он и не хотел, чтобы его боялись.       Энакин уставился на канцлера, не до конца понимая, зачем тот всё же настоял на встрече. Палпатин не сводил с него внимательного взгляда.       — Ты, кажется, чем-то озабочен, мальчик мой? — мягко поинтересовался он.       — Нет, сэр, — для убедительности Энакин качнул головой, — всё в порядке. Просто много поручений от Совета.       Он хотел поговорить с канцлером, хотел так о многом рассказать ему, обсудить все сумасшествие в его жизни. Предупредить о ситхе. Но он не мог. Ситх мог бы счесть Палпатина слишком осведомлённым о вещах которые канцлеру знать было не нужно, и убить его. Если ценой за хоть малую часть безопасности Палпатина было молчание Энакина, он не позволил бы канцлеру узнать что-то лишнее.       — Ах, они, конечно же, поручают тебе так много всего, но так и оставляют падаваном, — понимающе проговорил канцлер и занял своё большое кресло за столом. — Что ж, Энакин, я позвал тебя, чтобы рассказать о собственных страхах.       Перемена в старом политике была поразительной: мгновение назад он выглядел просто уставшим, а сейчас Энакин не верил, что когда-то вновь увидит у кого-то такое же отчаяние и страх, которое было в глазах Палпатина. Он был готов бросить всё, чтобы помочь своему другу и наставнику, что бы того ни беспокоило.       — Я начинаю бояться самих джедаев.       Что?       Воздух в комнате понизился на несколько градусов, а мрак стал плотнее. Энакин открыл рот, чтобы возразить, и закрыл его. У него не было слов. Скайуокер укрепил щиты на своём разуме. Это было делом ситхов, внушением, чем угодно, и он должен был помочь канцлеру понять это, осознать, что это не его мысли.       — Нет никого, преданного вам больше, чем джедаи…       Палпатин закрыл руками лицо и отвернулся к окну.       — Если бы это было так. Совет добивается всё большей автономности, большего контроля. Они беспокоятся не о победе в войне, а о надзоре со стороны Сената.       — При всём уважении, канцлер, — голос Энакина стал жёстче, чем когда-либо при разговоре с Палпатином, — это ложь. Джедаи отдают свои жизни за победу в этой войне, они делают всё возможное, чтобы эта война не продлилась дольше, чем она уже идёт!       Больше чем всё возможное. Его друзья, его семья теряла себя в этой войне, в каждой проигранной битве, в каждой выигранной. Каждая оборванная жизнь оставалась рубцами на Силе и сердцах джедаев. Если ситх собирался обвинять их в этом, то Энакин готов был сделать всё, чтобы переубедить канцлера.       Палпатин, успевший убрать руки от лица и развернуться обратно, хмурился, смотря на него так, будто видел впервые.       — Прислушайся к тому, что говорят твои инстинкты, мальчик мой. Я знаю, как это сложно для тебя, но джедаи больше не верны Республике, я думаю… — канцлер оборвал себя на полуслове и закончил почти шёпотом, — что они готовят измену.       Цепкий взгляд Палпатина бегал по лицу Энакина, стараясь обнаружить намёки на то, что Скайуокер знал о планах джедаев.       — Я думаю, что ваши страхи беспочвенны, канцлер, — убеждённо проговорил Энакин, смотря в глаза своему другу, — джедаи не занимаются политикой…       — При демократии всё является политикой, Энакин, — прервал его Палпатин, — и все ею занимаются. Джедаи не доверяют Сенату, думаю, они хотят заменить меня кем-то слабым, кем они смогут управлять вашими фокусами.       Энакин оторопело смотрел на канцлера:       — Кто-то из нас пытался что-то вам внушить?       Если так, то Совету действительно стоило знать об этом. Даже если это был член Высшего Совета, Энакин мог поспорить, что ему очень не понравятся последствия.       — Что? — Палпатин смотрел на Скайуокера так, словно он появился из ниоткуда. — Нет, конечно нет. Я достаточно разумен, чтобы избежать этого.       Но, очевидно, недостаточно, чтобы избежать внушения со стороны ситхов. Энакин благоразумно прикусил язык, чтобы не сказать ничего лишнего.       — Джедаи используют свои силы во благо, канцлер…       — Мальчик мой, — Палпатин нежно покачал головой, как будто говорил с любимым внуком, несущим беспросветную чушь, — я с самого детства учил тебя многим вещам, верно? Благо — это всего лишь точка зрения, джедайская концепция добра не единственная. Что если я не согласен с ней? Что если с ней не согласен кто-то другой? Совет Джедаев более чем независим от Сената, а тот, кто приобрёл власть, боится её потерять.       — При всём уважении, канцлер, — несмело прервал Энакин и постарался не отводить взгляд. Он ненавидел говорить это своему хорошему другу, — но это можно сказать и о вас.       Палпатин молча смотрел на него, не спеша отвечать. Энакин отвёл взгляд и посмотрел за окно.       — Я имею в виду, — неловко продолжил он, — если бы джедаи хотели захватить власть, они бы давно правили галактикой. Но джедаи, которым нужна власть, это ситхи.       — А, этот воображаемый повелитель ситхов, — наконец ответил Палпатин. Голос его был негромкий и задумчивый, — я немного читал о них и, кажется, их вера в справедливость не так уж отличается от джедайской. Так ли справедливо будет уничтожить возможно даже не существующего ситха, как какое-то животное?       Энакин посмотрел за большое полукруглое окно на давно проснувшийся город. Он мог безошибочно указать главные лётные маршруты, военные и гражданские потоки. Корусант продолжал жить своей жизнью вне зависимости от того, что происходило в остальной части галактики. Ему было плевать, поймают ли они ситха, убьют ли его или отправят в совершенно секретную тюрьму джедаев, о которой Энакин не должен был даже знать. Но, благодаря своему мастеру, знал. Джедаи поймали слишком много преступников, на которых у Республики не было времени на протяжении войны.       — Джедаи не убийцы, сэр, — твёрдо ответил он, — никто не станет загонять его, как дикого зверя, если он им не является. Но если ты первым обнажаешь меч, не нужно обвинять кого-то, оказавшись мёртвым.       Палпатин сверкнул глазами, а красная дорожка под ногами показалась Энакину особенно яркой. Напряжение было в каждой клеточке его тела. Весь этот разговор был чем-то неправильным.       — Я бы очень хотел верить в это, мальчик мой, — политик расстроенно нахмурился, — что ж, возможно, нам стоит оставить эту тему. Я так неучтив, — посетовал Палпатин, — расскажи мне, чем ты занимался последние недели?       Палпатин задал ещё пару ничего не значащих вопросов и проводил Скайуокера до двери. С каждым шагом мрак вокруг них сгущался, а узел в желудке Энакина становился всё туже. Прощаясь, он поклонился канцлеру и, чувствуя головокружение, выпрямился. Красные плащи стражи били по глазам.       — Энакин, — Палпатин остановился у открытых дверей вместе с ним и улыбнулся, — у меня много сомнений в последние дни, надеюсь, я могу рассчитывать на твоё молчание.       Энакин не ответил на улыбку, только нахмурился:       — Я джедай, канцлер, — он вздохнул, — существуют некоторые пределы моего молчания.       — Очень жаль, — отозвался Палпатин, — что я побеспокоил тебя по такому пустяку.       Яркий свет коридора привёл Энакина в чувство, а отфильтрованный прохладный воздух стал настоящим наслаждением для лёгких.       За его спиной Палпатин разочарованно сверкнул глазами и повторил:       — Очень жаль.       Сила, бывшая неподвижной последние дни, сделала вдох и шагнула вперёд вместе со Скайуокером.       ***       Он не мог заснуть. Тупая пульсация тревоги преследовала Энакина с тех пор, как он покинул кабинет канцлера. Попытки медитации с треском провалились, словно он понятия не имел, как это делать.       Была глубокая ночь, когда Энакина прошиб холод на середине шага в пустом коридоре. Он чувствовал смерть. Здесь. В храме. Кто-то вторгся в их дом.       Не задумываясь, он бросился к лифту и, попав в него, несколько секунд непонимающе смотрел на комлинк, издающий сигнал тревоги.       Стоило двери лифта отъехать в сторону, Энакин активировал меч, отбивая бластерные заряды. Творился хаос. Главный зал храма напоминал поле боя.       Нет.       Энакин обезглавил одного клона и отправил нескольких других в полёт.       Главный зал храма полем боя и был.