Теперь ты меня понимаешь....

30 лет назад. 1989 год. Афганистан. На границе между Афганистаном и Советским Союзом. Колонны войск 40 армии уходили из Афганистана... Они выполнили свой интернациональный долг, находясь в течении почти 10 лет на территории Афганистана, и сражаясь с исламистскими террористами. Позже будут говорить, что эта война была неважна и ненужна, а ее потери были бессмысленны. Однако умные люди будут понимать, что это было первое столкновение с международным терроризмом во всей его отвратности. Но после распада СССР на это будет наплевать... Былые герои рейдов на вражеские караваны с оружием и наркотиками и базы подготовки моджахедов будут уже никому не нужны. Доблестные ветераны кровопролитных боев в раскаленно-ледяных ущельях Афгана, что брали штурмом кишлаки, порой выдолбленные в скалах, которые помнили еще Александра Македонского, будут вынуждены побираться и нищенствовать, выставляя на продажу свои заслуженные потом и кровью ордена и медали. Но никто из военнослужащих, пересекавших в данный момент мост между Афганистаном и Советским Союзом, этого еще не знали. Среди них был и капитан Рома Барков — командир разведроты, отслуживший в Афганистане три года, и имевший славу хорошего командира, который всегда берег своих людей, и нередко лично вел бойцов в атаку. Сидя на броне бронетраспортера БТР-80 и не выпуская из рук автомата, он неспешно курил сигарету, пуская дым перед собой, ощущая порывы раскаленного ветра и размышляя о происходившем под практически неслышный на фоне гула двигателей, перезвон новеньких медалей и орденов на груди. «Почти десять лет мы были тут, в Афганистане... И каков итог? Противник еще не до конца разбит, а мы уходим. Хотя может быть им, генералам, сверху видно что к чему — нам, простым солдатам, этого увы не понять.» — и отбросил уже докуренную сигарету под колеса следующей бронемашине, при этом вернув правую руку на рукоять автомата и держа палец за спусковой скобой. Вдруг он почувствовал на себе чей-то недобрый взгляд. Из толпы гражданского населения, что стояли по обе стороны от дороги, его точно провожали чьи-то глаза, смотревшие на него как через прорезь прицела. Присмотревшись внимательнее сквозь ряды бедно одетых дехканинов*, что махали красными флажками, провожая советских шурави*, Роман заметил стоявшего позади всех молодого мужчину с серыми глазами и надвинутой на лоб пуштункой*, одетого в выцветшие просторные серые штаны и рубаху, которые по покрою не менялись наверное еще со времен английского вторжения в 19 веке. Он смотрел полным ненависти и презрения взглядом именно на капитана. Барков хотел было поднять свой АКС-74 и спустившись с брони, поговорить с молодым террористом по душам — но вовремя вспомнил о том, что командование дало категорический приказ не устраивать эксцессы во время вывода подразделения из Афганистана. Вдруг он вспомнил, откуда ему знакомо лицо этого мужчины. Он видел его во время одной из операций под Хостом. Тогда Рома был еще старшим лейтенантом, и выводил свой отряд из первого боевого выхода. Банда духов* встретилась с десантниками лоб в лоб на одной из многочисленных узких троп, что вели вдоль вытянутого горного ущелья. Тут едва хватило бы места чтоб и двум машинам разъехаться — что уж говорить про караван боевиков с охраной и взвод десантников, нагруженных трофеями и доставлявших в штаб несколько важных языков*. В результате завязалась ожесточенная перестрелка, в ходе которой вся охрана каравана вместе с навьюченными грузом ишаками была перебита. В живых остался лишь один мальчишка, который стоял на коленях возле тела одного из убитых и плакал, по-детски размазывая слезы по щекам. Присмотревшись к лицу убитого, было нетрудно догадаться, что тот скорее всего приходился отцом плакавшему мальчику. Тогда старлейт Барков приказал собрать и сжечь все оружие охранников, а так же груз каравана, состоявший из боеприпасов и наркотиков. Трупы духов стащили в одну кучу, а молодого моджахеда, все еще сидевшего у тела своего отца, просто пощадили и ушли на базу. Ведь несмотря на годы изнурительной войны, когда в советских солдат и офицеров буквально из-под любого камня могла прилететь пуля, свалиться граната, а мин было больше чем грибов после дождя — в самом Баркове и его бойцах еще оставалось что-то человеческое, не позволявшее добивать пленных и раненых, целенаправленно стрелять в гражданских и вести себя как захватчики. Возможно дело было в том, что советские люди еще помнили, как себя вели нацистские оккупанты во время Великой Отечественной на захваченных советских территориях, и не желали становиться похожими на них. А может быть дело было в воспитании, которое прививало жившим тогда людям понятия о человеколюбии и гуманизме. Но факт оставался фактом — советские солдаты в основном вели борьбу с вооруженным противником, по возможности не задевая мирное население, в то время как члены различных банд, воевавшие против официальных властей, не гнушались ничем, а уж прятаться за спинами гражданских и подставлять их, для террористов было столь же естественно, как для нормального человека пить или есть каждый день. Роман тем временем внимательно смотрел на некогда пощаженного им духа, сжимая в руках автомат до побелевших пальцев. Но — территория приграничного поселка закончилась, и дальше шла чистая дорога, ведущая к границе в паре километров. Вдруг капитана кто-то похлопал по плечу. Капитан повернул голову и увидел, что это был его заместитель, лейтенант Костя Корбут. — Командир, что случилось? — Барков лишь помотал головой, отгоняя наваждение, и выпустил и рук свой автомат, оставив его висеть на ремне. — Да походу старый знакомый вон там! — кивнул он в сторону толпы гражданских. — К черту этих «знакомых», Рома! Мы наконец-то домой едем! — прокричал лейтенант, перекрикивая шум двигателя БТР-80. — Да Костя, наверное ты прав... — меланхолично сказал Барков, но в душе у него скреблись кошки от такой «прощальной встречи» с врагом. А интуиция подсказывала, что судьба еще организует ему встречу с этим недобитым моджахедом.