***
В голове у Стива был бардак. Он слабо понимал происходящее, да и даже не старался понять. Одна мысль о том, что он может потерять Петру так же, как когда-то потерял Пегги, была невыносима. Наверное, именно это и побудило Стива налить себе стакан виски, которое он не выносил. Капитан Америка слышал, что в гостиной о чем-то переговаривались, однако голоса казались такими далекими, такими тихими, что слов было не разобрать. — Эй, Стив. — Когда Баки подошел к другу, чтобы хоть как-то растормошить его, Стив все так же сидел, сгорбив спину и глядя в свой пустой стакан. — Все ведь не так плохо, чего это ты скис? — Я последний неудачник, — прошептал тот, не поднимая головы. — Пегги, Петра, боже, мне совсем не везет в любви, верно? Я не хороню Петру, не подумай, но ей ведь придется вернуться в свой мир, теперь это очевидно, да и раньше было тоже ясно. — Тогда почему вы решили попробовать быть вместе? — поинтересовался Барнс, присаживаясь рядом. — Это глупо, но, мы думали, что у нас есть шанс. Петра не хотела возвращаться, по крайней мере, говорила об этом, однако ты был прав, однажды сказав мне, что я довольно эгоистичен. Она не говорила, что хочет вернуться, наоборот, уверяла меня, что собирается остаться с нами, со мной. А по ночам я утешал ее после кошмаров, она вздрагивала иной раз, слыша голос Тони, а когда Питер уходил к тетушке, была бледнее собственной тени. А я верил, что ей здесь комфортно. — А сейчас? Почему ты сейчас здесь, если Петре нужна твоя поддержка, нужда помощь? Она ведь правда хотела попробовать быть с тобой, в ее взгляде, жестах, интонации во всем видно, что она тебя любит. — Я боюсь сделать хуже, Баки. — Ты сделаешь хуже своим бездействием. — Спасибо, Баки. — Стив подскочил со стула и, слегка пошатнувшись скорее для вида — с его метаболизмом опьянеть было почти невозможно, — быстрым шагом направился в комнату, к Петре. Конечно, ей было в разы хуже, чем ему, и где-то в глубине души Стив корил себя, что не может в полной мере понять все чувства Петры, чтобы поддерживать ее так же, как это делала она одним своим присутствием. Роджерс слабо понимал, как Петра, сама того не подозревая, меняет его, помогает ему в самые темные моменты жизни, коих за этот месяц было не так уж и много, но на любом задании перед ним стояло именно ее лицо. Он слышал именно ее голос и чувствовал, что должен вернуться невредимым только для того, чтобы она не переживала. У Петры тело не хрупкое, беззащитное. У Петры тело спортивное, жилистое, подтянутое, это отчетливо ощущалось, когда Стив держал ее в своих руках, совершенно не сдерживаясь. Просто потому, что Петра — не хрупкая и маленькая, похожая на фарфоровую куклу, что может разбиться от одного удара, от одного неловкого прикосновения. Петра — сталь, Петра — сила, Петра сама может стать опорой. Однако Стиву все равно хотелось ее защищать, хотелось быть рядом с ней. Хотелось стать ее опорой. Однако выходило это у него плохо. Несмотря на свой возраст, в чувствах Стив смыслил мало чего, в этом он был схож с неопытным Питером. Для него вся жизнь — война, битвы, сражения, где нет места высоким чувствам. Раньше его тянуло обратно обещание, данное Пегги. Просто потому, что иначе Стив бы на войне не выжил, не нашел бы смысла и в один из боев просто погиб, к тому же учитывая его хрупкое телосложение. У Стива всегда был Баки, но его друг, хоть и не отдалялся от него, был все так же близким, однако у него было много секретов, много кошмаров, помочь с которыми Стив был не в силах. Просто потому, что у него у самого кошмаров было не меньше, просто о них никто — даже Петра — не знал. Стив боялся лишиться Баки, но все же Баки всегда был другим. Баки Стив боялся лишиться как друга. Петру же Стив боялся потерять и как девушку, и как Мстителя, и как человека, который был его маяком в этом мире. Даже просто знать, что она где-то есть, пусть не с ним, пусть в другом мире, но она живет, дышит, смеется так, что на лбу появляется несколько морщинок, непривычных для девушек ее возраста, и прикрывает запястьем глаза, когда расстроена. И пусть их знакомство не задалось: Стив не доверял ей и сейчас жалел об этом, потому что они могли стать ближе раньше. Сейчас же все было по-другому. Стив не мог потерять ее тогда, когда все только началось. Не из-за какой-то чертовой Вселенной, которую не устраивает, что ее порядки нарушились. Если бы это означало, что Петра останется с ним, Роджерс бы сломал все запреты, все установленные порядки. Просто потому, что Петру любил.***
Петра сидела под теплыми струями душа, прижав колени к груди, и тихо всхлипывала, пытаясь спрятать слезы под водой. И пусть сейчас ее никто не видел, да и увидеть не мог, ей все равно было стыдно за свою слабость. У нее был шанс, Стрэндж обещал что-то предпринять, однако его слова о том, что только в десяти вариантах она останется жива, надежды не внушали. Петра только сейчас почувствовала любовь, ощутила страсть и желание. Уходить в этот момент было бы просто несправедливо. Петра понимала, что она не хрупкая девушка, которую хочется защищать, Петра понимала, что, возможно, Капитану Америка нужен кто-то другой, кто-то более мягкий, кто-то более хрупкий. Вроде Пегги Картер, которую боготворил Стив из ее мира. А еще Петра отчего-то чувствовала себя чужой в этом мире, хотя повода для этого и не было толком. Тони был ей близок, он делился с ней мыслями, позволял работать в своей мастерской, — а это для Старка был знак доверия, высокого доверия, — и брал напитки из ее рук. Питер был потрясающим другом, таким же гиком, как и она сама, таким же веселым и что самое главное, чутким. И одна мысль о том, что из-за какого-то Мироздания она должна была лишиться всего этого, была отвратительной. Петра привыкла бороться. Бороться, наплевав на все. И именно поэтому она, взяв себя в руки, поднялась на ноги, выключила душ и направилась к зеркалу. Петра Паркер на жизнь не жалуется, Петра Паркер не сидит на одном месте, дожидаясь неминуемого конца. Петра — боец. Возможно, Петра и впрямь не куколка, Петра не слабая и не удивительно, что Стив даже не посчитал нужным прийти к ней, чтобы успокоить, внушить, что все будет хорошо. — «Роджерс, — думала Петра, — понимает, что я и сама справлюсь». Однако стоило этой мысли укрепиться в голове, как на пороге ванной показался Стив, слегка растрепанный и взволнованный. — Петра, — прошептал он, — прости, что не пошел за тобой сразу. Ты как? — взволнованно спросил он и, подойдя ближе, совершенно не обращая внимания на ее наготу, притянул к себе, обнимая. — Чувствую себя ужасно… Это немного несправедливо, — шмыгая носом, сказала Петра, — говорить мне, что я могу умереть, когда только начала жить. А что, если у Стрэнджа ничего не получится? Что тогда? Я не хочу умирать, Стив. Я не хочу исчезать. Мне страшно. — У него получится, — отрезал Роджерс, поглаживая Петру по спине. — Тебе ведь уже сказали: Мстители сражались с врагами и посерьезнее. Я никому тебя не отдам. — Почему это? — спросила она тихо, так, что Стив бы и не услышал, если бы не его усиленный слух. — Каждая девушка нуждается в своем рыцаре, разве нет? — Но я ведь не слабая, — словно напомнила ему Петра, подняла голову и заглянула ему в глаза, обнимая за шею. — Мне не нужна защита. — Я сильнее, — с улыбкой сказал Стив. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя. Веришь? — Верю, — ответила Петра и, закрыв глаза, потянулась за поцелуем. И пусть Петра не была слабой для других, она была слабой для Стива, который обещал ее защитить. И причин для того, чтобы сомневаться в нем, у нее не было.