(Not) a happy ending 2.

Утренние лучи летнего солнца проскальзывали через шторы в уютную комнатку дома Куперов на втором этаже, заставляя её хозяйку жмуриться и утыкаться лицом в подушку. Немного привыкнув, девушка приоткрыла глаза, и невольно улыбнулась, ощущая тяжесть чужой руки на своей талии и дыхание на своей шее. Вчера парень залез в её комнату через окно и после очередной бурной ночи согласился остаться у неё. Она почувствовала движение сзади – проснулся. Его рука крепче прижала её к своему телу, а на шее остался невесомый поцелуй. - С первым днём лета, Джагги. – на её лице вновь появилась улыбка, а рука опустилась поверх его, поглаживая. - Ты это называешь добрым утром? – он спрятался от солнца, зарывшись в её волосах. - Каждое утро доброе, и оно не виновато, что ты не выспался. – блондинка прикрыла глаза, наслаждаясь такой незначительной нежностью вечно хмурого парня. - Согласен. Виновата ты. Можешь быть менее сексуальной? – она почувствовала улыбку в его голосе и повернулась, приложив руку к его щеке. - Можешь быть менее противным? – она оставила на его губах легкий поцелуй. - Сегодня первое июня, а я всё ещё люблю тебя, Элизабет Купер. – он улыбнулся так, как улыбается крайне редко – искренне, мягко, по-настоящему. Такого Джонса не видел никто, кроме неё. - Завтра будет второе июня, а я всё ещё буду любить тебя, Джагхед Джонс. – она закинула на него ножку, прижимаясь к нему. На часах было около часа дня, а на телефоне шатена было около семи пропущенных от Хоакина. Он потянулся к телефону, когда блондинка села, прикрываясь одеялом и прикусив нижнюю губу. - Ну, спрашивай. – усмехнулся парень, посмотрев на девушку. - Я хочу поступить в Калифорнийский университет, и я подумала, может быть, ты подал бы документы вместе со мной и… - она не успела закончить, как парень перебил её. - Мы уже обсуждали это, Элизабет. Я не буду подавать свои документы в КГУ. – она только было открыла рот что-то добавить, как он вновь перебил её. – Ни в Калифорнийский Государственный Университет, ни в какой-либо другой. Я не уеду из Ривердейла, понятно? – он встал, начиная собираться. - Но... я не могу здесь остаться… - она непонимающе на него посмотрела. - Давай потом поговорим об этом, Беттс, я спешу. – он чмокнул её в макушку, вылезая в окно, к которому ещё со вчерашнего вечера была приставлена лестница. «Я смотрела на фото Слима Ааронса, и вдруг подумала, что…» Шатен убрал лестницу, сел на мотоцикл и наконец перезвонил другу. - Да, ты звонил? - Джаг, мы собираемся в баре. Вечером планируем подкрасить лица упырям. Решили брать количеством. - Нет, чувак, мы будет брать хитростью. Как раз верну то, что принадлежит мне. – он улыбнулся, сбросил вызов и умчался, оставляя за собой рёв мотоцикла. Девушка упала на кровать, а соленые дорожки от слез начали предательски виднеться на её щеках. «…Возможно, я бы могла немного расслабиться, если бы меня не испытывали…» Телефон зазвонил, а на экране высветилось родное «Ронни». Девушка, не мешкаясь, тут же взяла телефон. - Рон… - она всхлипнула. - О боже, Би, что стряслось? Не уж то опять чёртов Джонс? - Он не хочет уезжать отсюда, Вероника, я не знаю, что мне делать. – она глубоко вздохнула, стирая слёзы тыльной стороной ладони. - Малышка, поставь ему ультиматум. Либо ты и будущее, либо змеи и прошлое. - Но… если он выберет их? - Если любит тебя, не выберет. Если не любит, то тебе не за чем тянуть его за собой. Она поблагодарила подругу, сбросила вызов и спустилась вниз, где за просмотром какого-то фильма застала тётю. - Мистер Джонс мог не мучиться, возвращаясь в окно, я слышала, что он у нас был, конспираторы вы отменные. – она улыбнулась. В «Белом Змее» собралось довольно-таки много людей. Все были наслышаны о массовом избиении главаря и о том, что уже почти месяц на его плечах отсутствует куртка. Сегодня вечером они планировали наказывать всех виновных. А их было предостаточно. Ровно в полночь тишину ночного города разразил рёв свыше десятка мотоциклов. «Я металась по кругу в своей чёртовой ночной рубашке, читая Сильвию Плат 24/7…» В эту ночь Элизабет не сможет заснуть очень долго. Будет наматывать круги по комнате, оставлять пропущенные звонки на телефоне Джонса, заглядывать в окно, в надежде увидеть вдали знакомый силуэт. Он ушел утром, и больше не звонил, больше не писал. Она волновалась. Она думала, что он не хочет с ней разговаривать. Но на самом деле ему просто сейчас было совсем не до разговоров. - Ну что, солнышко, обещай больше так не делать. – шатен хладнокровно улыбнулся, срывая свою кожаную куртку короля и набрасывая на плечи. - Ты должен был сдохнуть! – давясь кровью возразил Малахай. - О, ты меня недооцениваешь. – Джонс достал сигарету, закуривая. – Не суйся туда, что вам непосильно. Он свистнул, и змеи вновь запрыгнули на свои байки, оставляя после себя кучку полумертвых упырей, стонущих от боли. «…Оставляя кровавые записи на твоих стенах, потому что чернила моей ручки плохо смотрятся на страницах моего блокнота.» Он вернулся в свой трейлер под утро. И только встав под холодный душ, смывая с себя свою и чужую кровь, позволил себе вспомнить о девушке. На телефоне было около тридцати пропущенных. Она звонила до самого утра. «Под моей кроватью всё ещё монстры, которых мне никогда не победить.» Джагхед вышел из ванной в одних боксёрах, присел на кровать, гипнотизируя уведомление о пропущенных звонках от «Беттси», будто они исчезнут, словно и не было, что избавит его от стыда и оправданий перед любимой девушкой. Она уже неделю пытается поговорить с ним о поступлении в университет, но он каждый раз переводит тему или нагло сбегает. Он – довольно сообразительный парень, хорошо сдал экзамены и имеет много шансов на хорошее место в престижном вузе, но… Не может? Не хочет. Ему нравится то, как он живет. Он не хочет уходить из «змей», ему нравится быть лидером, ему нравится ставить зазнавшихся на место, как он сделал это сегодня ночью. Счастливое будущее где-нибудь в Оксфорд-Сити – не его будущее. Он не такой, как Бетти. И здесь же возникает следующая проблема. Он не может заставить её остаться с ним. Он знает, что она мечтает о Калифорнии. Он заставит её уехать, чего бы это ему не стоило. Но если между ними будет порядка трёх тысяч километров, даже при всём желании, он чисто физически не сможет ездить к ней хотя бы раз в неделю. Тогда что же делать с тем «мы», к которому они так долго и усердно стремились? Он любил её? Этим вопросом мы задавались ранее, но ответ получился достаточно смазанный. А теперь он знает наверняка: он любил её так сильно, что, не раздумывая отдал бы свою жизнь за неё - все девять, будь он котом. Он знал, что должен был сделать. И он сделает. «Я раскрывала свои секреты бродягам из Бауэри, и это единственная любовь, которую я когда-либо знала.» На следующий день он всё же набрался сил и позвал её вечером в «Pop’s». Когда она зашла внутрь под звон колокольчика, он уже сидел за столиком, зарывшись рукой в волосы. Он не хотел её терять. Но должен был. - Джаг… - начала девушка, присаживаясь напротив. – Джагги, что у тебя… - она нахмурилась, потянулась рукой к его разбитой брови. – Что случилось? - Не надо, Беттс, всё в порядке. – он резко убрал её руку, поднимая на собеседницу глаза. Она вздрогнула, не понимая, что происходит, и почему ранее такой нежный и обходительный, сейчас он был резок и груб. - Мне страшно, если честно. Может скажешь, в чем дело? - Рано или поздно этот диалог обязан был состояться, Элизабет. Я не собираюсь покидать Ривердейл, я не собираюсь никуда подавать документы. Я безумно хочу быть с тобой, потому что люблю больше всего на свете, но не могу. Правда в том, что я эгоист. Мне нравится то величие и власть, которыми я обладаю сейчас. Я не хочу мешаться с толпой, превращаться в повседневного мальчика-заучку, раз в неделю выходящего на улицу, чтобы сходить в кино на новый фильм или в кафе за чашечкой кофе. Я не хочу теряться в монотонности будней. Я не такой человек, что часами может просидеть на одном месте. Ты знаешь, что я другой. Что все эти вузы не для меня. Я не могу так жить, Беттс, не смогу. – он взял её за руку. - Я не хочу портить тебе жизнь, умолять остаться со мной и прочее. Я хочу, чтобы ты уехала в эту чёртову Калифорнию, малышка, и добилась всего, чего хочешь. И я должен тебя отпустить. А ты должна позволить мне отпустить тебя. Я умоляю, Бетти, позволь мне… уйти. Лицо блондинки не выражало никаких эмоций, их словно отключили. Слёзы, стекающие по щекам – единственное, что выдавало настоящие чувства девушки. Она крепче сжала руку шатена, поднимая на него стеклянные глаза. - Не смей. Джагхед, пожалуйста… - она отчаянно цеплялась за его руку, понимая, что сейчас случится то, что уничтожит значительную часть неё. - Ты должна. – он сам изо всех сил давил подступающие слёзы, сжимал зубы, чтобы не показаться слабаком, чтобы она ещё больше не начала умолять его остаться. Ему больно. Больнее, чем ей. – Я люблю тебя, Элизабет Купер, я всегда буду любить только тебя. Он медленно вытащил руку из её мертвой хватки, поднимаясь с места. Как только он вышел из кафетерия, девушка выбежала за ним, давясь слезами. - Ты не можешь просто так уйти! Ты не можешь бросить меня, Джагхед! – она уже во всю рыдала, проглатывая слезы. Он сел на мотоцикл, всё ещё не бросив на неё и взгляда. Он не должен давать ей надежд. Она должна его возненавидеть, должна идти дальше. - Я не могу, Элизабет, но я должен. – из-за рева мотора она не услышала его слов, но ведь и не должна была. Он помчался вперед, навстречу закатывающемуся за горизонт летнему солнцу, а обессиленная девушка опустилась на асфальт, больно ударяясь коленями, и утопая в своей боли. Её крик, кажется, был слышен даже в Саутсайде. «Не спрашивай, счастлива ли я, ты знаешь, что нет, но в лучшем случае, я могу сказать, что мне не грустно, потому что надежда – это опасная вещь для женщины вроде меня…»