Трудная жизнь в Денериме

Итак, Алистер, поняв, что влюбился… не стал ничего делать. Как обычно, собственно. С течением времени он стал поступать так со многими вещами: долгами по учебе, невысказанными претензиями, важными темами для разговоров. Сначала он списал всё на впечатления, но чувства не прошли через неделю. Затем подумал, что это «просто увлечение», как он привык слышать на уроках литературы. «Не путай увлечение и настоящую любовь, Алистер», – в его голове это и звучало голосом учителя. Прошло две недели, следом почти месяц; Алистер неосознанно подбирался к тому, чтобы увидеть Каллиан так же близко вновь: в Денериме намечался концерт, куда «Грязных эльфов» позвали на разогрев. И только тогда, когда он купил билеты на концерт группы «Змеиное гнездо», которой вообще не интересовался, он понял, что не отвяжется так просто от этой… увлеченности или чем бы оно ни было. Каллиан попадалась ему на глаза в колледже, но очень редко. Алистер даже как-то оказался с ней в одной аудитории, но это было лишь раз, на каком-то общем семинаре, посвященному расписанию каникул, экзаменов и практик. Оказалось, Каллиан учится на кафедре музыкального образования. Интересно, она действительно будет работать в школе или колледже? Тем не менее, Алистер был рад, — хоть и пытался это для себя скрыть — ведь со следующего семестра начнется психология, и проходить она будет вместе с курсом преподавателей-музыкантов. Алистер долго раздумывал над своим планом. Заключался он в том, чтобы на этом самом концерте преподнести для Каллиан подарок. Сомнений у него не было — это будут цветы. Как и на всех концертах, классика, ведь так? Затем Тейрин вспомнил, что на концертах он никогда и не был. Особенно на рок-концертах. Ноги Алистера, в обход спора с самим собой, привели его в кабинет Дункана: — Хей… В смысле, добрый день профессор! У меня вопрос не по учебной части. — Раз не по учебной части, Алистер, то обращайся просто Дункан. Как раньше, — профессор развернулся в своем кресле лицом к дверии слегка улыбнулся, хотя это едва замечалось сквозь густую бороду. – Окей, я понял! В общем, дело такое… Мне не с кем посоветоваться, – Алистер переминался с ноги на ногу, но затем сорвался с места и уселся прямо на стол перед Дунканом. – Я уже привык. – Ха-ха. Нет, я серьезно, – он нахмурился, собираясь мыслями, – Мне нужно выбрать подарок. – Кому? Алистер вдруг уставился в пол, сложил руки на груди, а затем стал чесать затылок: – Одной, эм, знакомой… Нужно поддержать её на концерте… Там… Ну, это её дебют, наверное. – Алистер. Или не ври, или сначала научись. Она тебе нравится. Ты её не знаешь. Так? – Так… Дункан поднялся, пригладил волосы, собранные в тугой конский хвост, затем сложил руки за спину и прошелся вдоль стола. Алистер тем временем разглядывал его, ожидая ответа, словно от мудреца из кунарийских легенд. «Сейчас он скажет что-то совершенно неожиданное, но такое странное, что моё сознание перевернется», —думал про себя Алистер. Оно так обычно и было. Алистер знал Дункана с самого детства. Его отец, хоть и был владельцем крупной компании, в молодости увлекся военным делом. «Твой отец… Мэрик, он…», – Дункан часто начинал так свои истории. – «Засранец он, в общем». И после этих слов всегда шел длинный рассказ о том, как Мэрик чуть не убил всех банкой тушенки или пытался приударить за местной капитаншей. В одной из горячих точек они с Дунканом и познакомились. Отец Алистера умер за месяц до рождения малыша, дома, при неизвестных обстоятельствах. А старый военный, убитый потерей лучшего друга, ещё находился в доме Тейринов, когда младенца принесла на порог местная горничная, заявив, что это сын самого Мэрика. Во всяком случае, Алистер знал свою предысторию именно такой. И она в полной мере позволяла оправдывать пренебрежение им со стороны остального семейства, ведь никто точно не знал, действительно ли малыш им родня. И только Дункан — что искренне Алистера удивляло — всегда относился к нему дружелюбно. Алистер всегда хотел узнать почему, но думал, что его сочтут дураком за такой вопрос. – Алистер, ты слушаешь? – Дункан устало вздохнул. – Да, сэр! Дункан тихо посмеялся. – Ты бы мог подарить картину. У тебя хорошо получается писать на холсте. Только убедись, чтобы она была в курсе, что ты принесешь подарок. Алистера ответ действительно шокировал: – Я чт… я? Картину? Что я нарисую? Я могу подарить картину? Свою? – О, Создатель милостивый… – Понял, ухожу! И Алистер понесся домой, на ходу придумывая сюжет. И вот, оказавшись в своей комнате, он взялся за мастихин. Парень долго не разглядывал свои пустые холсты, а сразу выбрал самый большой формат, что у него был — квадратный, едва помещавшийся под рукой. Даже не подумав, как с таким полотном он простоит весь концерт, Алистер принялся за портрет, недолго покопавшись в телефоне, чтобы подобрать исходники. Парня очень впечатлила татуировка на плече Каллиан: богиня Митал, в шлеме, а кругом сиреневые пятна цветов. Картина шла трудно: хотелось передать все-все впечатления, что Алистер разбирал и анализировал в себе так долго. Некоторые все еще оставались на задворках его сознания: он чувствовал что-то неясное, неуловимое, но боялся грубо додумывать. Работал он стихийно: из пары пятен краски сложился силуэт, после силуэта появились первые черты лица, затем ещё парой пятен наметились волосы и одежда. И до самой глубокой ночи Алистер писал лицо, все еще не беря в руки кисть, от грубых черт переходя к мелким, уже в конце с тёплой улыбкой подмечая, что узнает их. Последними на картине появились цветы. Алистер был удивительно доволен результатом, тут же сфотографировал... Но поделиться не спешил. Вместо этого он непривычно для себя убрал краски, вымыл инструменты и собственные руки, после чего вернулся в комнату. Он даже не обратил внимания на время, написал в аккаунт группы о том, что хочет подарить солистке картину, а затем, не дождавшись ответа, уснул, просто рухнув на кровать от усталости. Утром Алистер чуть не упал с кровати. Он смотрел в телефон и не верил своим глазам. До подъема было еще рановато. Он забрался под одеяло, скинув домашнюю одежду, затем снова посмотрел на экран телефона. Писала Каллиан Табрис. Каллиан. Табрис. Со своим фото на аватаре. Да, это она, точно она. Глубокий вдох и медленный выдох, Алистер, затем повторить. Сообщение было простое: «Привет, я по поводу подарка. Это мило, но до концерта ещё долго и я не знаю, как там всё будет организованно. Не уверена, что получится прямо там. Ну, если ты, конечно, готов уйти посреди выступления…». Алистер долго думал, что ответить. «Привет! Я видел…» – нет, зачем ей знать, что ты видел? Удалить. «Привет, мне очень нравится…» – да какая ей разница. Удалить. Удалить. Удалить. Итоговое ответное сообщение выглядело так: «Привет! Да, я готов, в принципе.» И дальше время замерло. Он все ждал ответа, почти не отрываясь от телефона. Но с появлением некоторых знакомых в поле его зрения делать это и не сойти за психа было сложно: удивительно, но кто-то из сверстников относился к Алистеру дружелюбно. Они даже стали обедать небольшой компанией, а Лелиана, староста их группы, отозвалась пойти на концерт вместе. Каллиан ответила (Алистер все еще не мог поверить) только в конце учебного дня: «Оу. Я тебя поняла. Буду ждать». И следом игривый смайлик. ИГРИВЫЙ СМАЙЛИК. Алистер был вне себя от счастья, хоть и пытался втолковать своему сознанию, что это еще ничего не значит. Эмоции всё равно перебивали рациональную часть. Алистер всё пытался скрыть свою крайне недалёкую улыбку, что со стороны можно было принять за внешние симптомы инсульта. Он вернулся домой и уставился на картину, погружаясь в воспоминания. Уже хотелось увидеть Каллиан вне сцены: может быть, она окажется совсем другой. Алистер попытался представить их встречу: её яркую из-за черной помады улыбку, её голос, может, объятия… ох. Вспомнив, что помимо витания в облаках у него есть еще дела, парень сел за наброски, чтобы разогреть руку перед тем, как приступить к домашнему заданию. – А как ты решил заняться рисованием? – голос Каллиан звучал в голове Алистера. Он его придумал, отчасти, потому что запомнил только обрывки фраз в помещении с плохой акустикой. – Я… Случайно получилось. Мне помог учитель. Алистера впервые похвалили в школе именно на уроке рисования. Это было в четвертом, кажется, классе. Маленький Тейрин был тогда похож на цыпленка: худой, писклявый, вечно взъерошенный и желтоволосый. Он нарисовал дом на лугу, светлое небо, лес вдали. Добавил собаку, выглядывающую из-за забора. «Но ведь заданием было нарисовать семью, Алистер», —учительница выглядела недовольной. Алистер ответил, показывая на светлое окно пальцем: «Семья там. Я просто не знаю, как они выглядят». И действительно, в маленьком окошке можно было разглядеть силуэты трёх человек: двое повыше и один малыш, тянущий руки вверх. В этот же день Алистер прибежал домой, — нет, не к себе, к Дункану — показывая ему рисунок и восторженно объясняя, что здесь нарисовано. Малыш недоумевал, почему его похвалили за находчивость, а Дункан подметил большой потенциал и предложил ему заниматься. С тех пор у Алистера появилось увлечение помимо баскетбола: кружок-у-дяди-Дункана. Это и позволило ему поступить. И это то, чему он хотел посвятить свою жизнь. Казалось бы, из-за одной маленькой похвалы. Под эти воспоминания Алистер закончил своё домашнее задание и закопался в телефон. Никто не писал, поэтому чат с Каллиан все еще висел на первом месте. Алистер недолго просматривал страницу Каллиан, хотя информации на ней, кроме фото, почти не было. Добавить в друзья? Нет, она не одобрит заявку. Да, ведь даже если не одобрит, что случится? Нет, не суйся, куда не просят, ты же ей не друг. Ой, с каких пор в друзьях на Фейсбуке настоящие друзья? Прервался этот бессмысленный спор тем, что Тейрин все же отправил заявку. Каллиан одобрила её спустя час, когда Алистер уже готовился спать и немного расслабился. И, конечно же, испортила парню весь настрой. Прошли еще пять дней ожидания концерта — и вот день «Икс» настал. Алистер подумал даже пропустить учебу, чтобы быть морально готовым, но все же решил сходить, дабы не вызывать подозрений, например, у Лелианы. Лелиана же была навеселе и немного волновалась. Ей очень нравилась группа, хотя по этой пай-девочке и не скажешь, что она любительница тяжелой музыки. – Ну что, готов к «Змеиному гнезду»? – Ну и название. – Да я вообще ни одной песни не слышал, – Алистер вдруг замялся и помотал головой, попытался ещё что-то сказать, но Лелиана перебила его, рассмеявшись: – Ха-ха! Ой, Алистер. Как ляпнешь… У меня из-за тебя постоянно живот болит! Алистер усмехнулся: – Да я только и хожу сюда, чтобы острить на переменах. И ты, кстати, к врачу обратись, может это несварение, а не мой искрометный юмор. И Лелиана снова залилась звонким смехом. Вечером они снова встретились, уже у входа в клуб. На этот раз место даже не выглядело подвалом или наглядным результатом военных действий. Лелиана все бросалась различными фактами про группу: – Ты знал, что они назывались в честь книги Варрика Тетраса? А ты читал? А у тебя есть его любимая книга? Вдруг она переключилась на огромный квадратной формы холст в руках Алистера. Парень бережно упаковал картину в холщовую бумагу, так что подруга даже не сразу догадалась, что это. – А зачем тебе холст? – Лелиана смотрела на сверток не мигая. – Я нарисовал картину в подарок. – Ну... И? Кому? – Лелиана, кажется, уже всё поняла. Никакое «Змеиное гнездо» Алистера не интересовало. – Гм, – Алистер в свою очередь покрылся холодным потом, сам не зная почему. – Солистке «Грязных эльфов». – Калли! Ого! Она будет рада! Алистер вылупился на неё, едва не подпрыгнув: – Ты её знаешь?! Лелиана вдруг построила хитрую мордочку, словно лисичка: – Ооо! А что так бурно? Неужто ты со мной сюда приперся только ради того, чтобы вручить подарок? – Ну... – О, не ври, ты не умеешь. – Похоже, это понимали все, с кем Алистер начинал общение. – Я помню, что не умею. Ладно, да, но я договорился с ней. Я зайду за кулисы, когда они закончат. – Ух ты! Ну что ж, удачи! – девушка фыркнула себе под нос, не удержавшись. – Ха, ловелас. И следующие томительные минуты ожидания Лелианарешила скрасить тем, что стала опускать шуточки разной степени похабности в адрес Каллиан. Это создавало впечатление, будто у рокерши отбоя нет от разного рода партнёров, а может и отношения. Алистер даже об этом не думал, дурак, но сейчас заметно поник. "Ну и ладно", – думал он про себя. – "Я просто хочу уделить внимание, не больше". Лелиана прервала его размышления: – Но она вообще трудоголик, знаешь. Забавная она для такой компании. О! Нас запускают! Шевелись, Алистер! – Стой... Для какой компании? – Алистер, живее! Потом расскажу! И вот... Они в зале. Алистеру на телефон приходит сообщение: «Нас сейчас объявят, а потом, когда мы уйдем, проходи за кулисы». Весь красный, он дожидался, когда группу объявят. На сцене появляется бледная эльфийка, на этот раз еще более энергичная и крикливая. И сердце Алистера замирало снова, ведь Каллиан замечала его в толпе. А ему совсем не хотелось, чтобы это чувство прекращалось, наоборот, теперь он жаждал этого, мечтал всё больше и дольше чувствовать это напряжение. Он стоял подальше, пропустив Лелиану вперёд, потому что побоялся оставлять картину. Но солистка все равно смотрела на него. Алистер всё ждал эльфийскую колыбельную, но Каллиан ушла со сцены, казалось, в самом разгаре действа. И вот Алистер ринулся за кулисы. Табрис его ждала. Какая она… Маленькая. Это всё, что Алистер успел отметить, прежде чем эльфийка улыбнулась и молча потащила в какую-то комнату, откуда, глупо хихикая, вывалились девчонки из её группы. – Ну что. Показывай! Серьезно, это так... Неожиданно. Спасибо ещё раз, – Каллиан уселась на маленький столик у дивана, прямо рядом с дверью. Алистер оглянулся в тесной, немного пошарпанной гримерке, понятливо кивнул и открыл подарок, повернув картину лицевой стороной к Табрис. – Твоё выступление. Я никогда не был на рок-концертах, может поэтому так впечатлился. Я правда... я... даже не знаю, что сказать. В общем, мне очень нравится твоё творчество, твоя манера исполнения, это все. Вот. Каллиан усмехнулась, уголок губ потянулся вверх, но щеки немного покраснели. Она такого явно не ожидала и находилась прямо сейчас в приятном шоке. Алистер это замечал, хотя пытался себя зачем-то переубедить. Наверняка такой крутой артистке уже дарили подобное. Тем временем Каллиан взяла в руки подарок. – И ты пришел просто подарить картину? – А что ещё надо было сделать?.. – Он правда, совершенно серьезно не понимал, к чему клонит эльфийка. – Ну... У нас есть пара минут, чтобы перепихнуться здесь, на диване, – она ерзала и волновалась, но Алистер списал это на собственные галлюцинации. Всегда проще представить, что твоему оппоненту тоже неловко. Алистер в это же мгновение почувствовал холодную струйку пота у себя на шее. Во рту моментально пересохло, и он не сразу сказал то, что собирался: – Нгх... я не… я просто хотел... Подарок, в общем. И тут же закрыл лицо рукой, чуть отступив. А Каллиан в свою очередь нервно рассмеялась, закидывая ногу на ногу: – Ага, можно подумать ты не знал, что мы учимся в одном колледже. Не мог передать там? Решил все равно полезть в гримёрку? Слушай, даже если ты не собирался: а что такого? Расслабишься. Презервативы у меня есть. Алистер вжался в дверь и помотал головой. Помотал так долго, что сам начал трястись. – Я не хочу. Нет. Я пойду. Извини? – Фу. Ну и вали, ссыкло, – Каллиан снова усмехнулась, неловко спрыгивая со стола. Последнее, что заметил Алистер, это её нервная ухмылка и бледность, ещё пуще её обычной. Она тоже волновалась? Нет, наверное, он выдумал. Создатель, хуже эта встреча и пройти не могла! Он закопал себя полностью. Он протоптал себе дорожку к ней. К тому, чтобы быть с ней. И все сам испоганил! Тьфу. Алистер выбрался из клуба через черный вход, все еще вздрагивая от пережитого. На выходе он встретился, кажется, с друзьями Табрис: – Что, УЖЕ? – бросил один парень вслед. На ватных ногах Алистер добрался до метро и уснул в вагоне, даже забыв, что нужно пересечься с Лелианой. Он набрал её на подходе к дому. – Лели, привет, извини, что ушел. – Ничего, мы тут со знакомыми в баре, все ок. Как у тебя с Калли? – Никак, – он чуть не всхлипнул прямо в трубку. Сопляк. – Оу. Ей не понравилась картина? Не может быть! – Не в этом дело. Скажем так: мы разного поля ягоды… Что-то в этом духе. – Понятно всё. Потом расскажешь. Доброй ночи, – Алистер вдруг подумал, что ему очень повезло с такой понимающей подругой. – Доброй ночи. Алистер всё не мог уснуть. Он сходил в душ дважды, дважды представляя, что он испытал, если бы согласился. А вдруг это переросло бы во что-то большее... как это бывает в фильмах. Неудачник. Растяпа. Выродок. Пустое место. Вот какую дорогу ты себе выбрал, Алистер. Теперь даже думать забудь о ней. Но почему-то не получалось. Как и не получалось заставить себя уснуть. Так и проходили его серые осенние дни и бессонные тёмные ночи. В мыслях об упущенной близости, в душащих фантазиях о том, что Каллиан могла бы стать кем-то кроме солистки местной рок-группы. Но что-то скребло на душе. Он чувствовал (или хотел чувствовать?) недосказанность. Хотя каждый раз, каждый день, каждую ночь запрещал себе думать — если не о Каллиан, то хотя бы об этой незавершенности, которая представлялась тонкой ниточкой, связавшей их друг с другом.