Терновый венец

POV Тодд

      Я не могу спать по ночам.       Как только я закрываю глаза, я вижу его образ. Все те же смеющиеся глаза, взъерошенные волосы и любимая улыбка. Здесь, в моих снах, от него веет шиповником, таким терпким и согревающим. Он появляется в своих излюбленных свитерах, немного потертых, но все ещё хранящих тепло. Ему бы у очага в доме сидеть, пить молоко и тешиться вниманием близких; но он каждый раз выбирает меня. А я каждый раз смотрю исключительно на него, где бы мы не находились.       Помню, как-то раз мы стояли на песчаном обрыве у моря. Я ежился от холодного ветра, сильнее кутался в пальто, а ему все равно. Стоял как скульптура из мрамора, неприступный и красивый, в своём идеальном свитере. Но одного взгляда на него было достаточно, чтобы почувствовать себя лучше и умиротвореннее. Вот она — сила, которой был наделён Нил Перри. Иногда рождаются такие люди, подобные свету — в них заключено все самое хорошее и удивительное. И люди тянутся к такому человеку, следуют за ним и верят ему. Нил был как раз из таких.       Множество раз мне снилось, как мы вместе находимся в Академии, но не замечаем никого другого. Он все так же весел и активен, словно ураган, сбивающий все на своём пути. Хотя Нил никогда не сбивал меня, я как будто точно находился в центре этой стихии — мне казалось, что я могу сделать все благодаря ему. Ещё у Нила потребность была — в лёгких касаниях и объятиях; он настолько тактильный, что даже завораживает. Постоянно придерживал меня за плечи, выглядывал из-за них, как будто он мой ангел-хранитель. Были бы эти прикосновения ещё реальными — нет, они как расплывчатая дымка, что-то между светом и духом, но холодно от них никогда не было, наоборот, в груди разливалось тепло, как после выпитой кружки чая.       Врачи посоветовали пить мне таблетки для спокойного сна. Для сна без сновидений, как бы абсурдно это не звучало. Сначала мне не помогало. А потом на какое-то время я перестал видеть Нила, но не начал нормально спать. Напротив, я чувствовал себя хуже и беспокоился, потому что мои сны были заменой реальности, а сейчас стали просто чёрной бездной, дырой, в которой ничего нет. Но после последней таблетки Нил вновь навестил меня, но уже не таким настоящим, как был прежде. На его лице, освещенном лунным светом, была написана нестерпимая печаль, и стоило мне обратить взгляд на него, как меня всего свело судорогой. Его глубокие, прекрасные глаза источали всеобъемлющую грусть, которая отозвалась во мне ноющей болью. Нил навис надо мной и прошептал одними губами:       — Ты должен научиться любить кого-нибудь кроме меня, Тодд.       Единственное, что я увидел перед тем, как проснуться, это сдвинутые к переносице брови и трясущиеся руки, одна из которых была протянута ко мне на полпути. Задыхаясь, полностью теряясь в пространстве, в своей комнате, я пробормотал:       — Дорогой Нил, разве можно полюбить тьму после света? Разве могу я насладиться такой реальностью, когда узнал нечто лучшее? Узнал самого лучшего человека.       Наше прощальное свидание одновременно было и благодарностью, и наставлением. Благодарностью за то, что даже после смерти я остался верен ему как при жизни; наставлением потому, что мне нужно разрушить эту веру хотя бы частично, иначе она погубит меня. Но пусть он не волнуется: меня уже не погубить. Ведь я пал вместе с Нилом Перри, и, возможно, никогда не смогу найти обратную дорогу к свету.