в лучших традициях

Нет ничего надежнее против сил тьмы, чем католический священник. Спорить с подобным утверждением за пределами лондонской подземки выше человеческих сил, так что Кейджи не спорит. Он открывает псалтирь наугад и читает верхний абзац, стараясь придать голосу глубину и серьёзность. Малюсенькие, с мизинец, девчушки в коротеньких зелёных платьях настороженно прислушиваются пару минут и прыскают в маленькие кулачки. Смех звенит долго. Малышки надевают цветки наперстянки как колпачки и, отвесив издевательский реверанс, исчезают. — Преподобный… — дородный мужчина кланяется, пытается приложиться к руке, Кейджи брезгливо отдёргивает её. — Разве я не упоминал ранее, что не имею сана? — он произносит слова чётко и громко. Его английский хорош, в Лондоне, по крайне мере, проблем не возникало, а здесь каждый второй не понимает его. Дверь захлопывается перед носом, Кейджи растерянно смотрит на две монеты, засунутые суетливой женщиной в ладонь. Когда возвращается через лес, замечает вдали огоньки. На вересковую пустошь он выходит в сумерках, там кружатся в хороводе сотни маленьких существ. Они облепляют его лицо как назойливые насекомые, и смеются, и тычут крошечными пальчиками в глаза и нос, и поют. — Какой смелый, какой храбрый, узкоглазый мальчик!.. Ищешь-ищешь, не найдёшь, только голову снесёшь!.. Сильный порыв ветра подхватывает в воздух, крик полощется на ветру. Он крепко жмурится, в панике забывая все слова. Когда открывает глаза, вокруг сухие стебли. Чуть поодаль клубится пылью проселочная дорога. Он добирается спустя сутки, слава рейсовым автобусам и монетам в два пенса. И успевает на распродажу своих — господина-узкоглазого-священника-бессовестно-сбежавшего-не-заплатив-месяц-назад — вещей до того, как бутыль со святой водой и памятное распятие находят приют в больших карманах деревенского старосты.