Сексуальная политика семьи Узумаки

— Левее… — низкий голос Девятихвостого пробирал нутро. — Эй, Наруто, ты вообще умеешь целиться? Раздражает. Нет. Не та дырка. В ту дырку. — Да это невозможно, она слишком узкая 'ттэбайо! — раздраженно откликнулся Наруто. — Хватит ныть. А теперь переверни ее и вытащи вот это из того отверстия. Терпение заканчивалось. Наруто не выдержал и в сердцах возопил: — Гребаные кимоно…! Руки тряслись. Он истратил добрых полчаса и расправился лишь с шестой рубахой, а под ней еще пять, и накидка, и полотенце, и эти шнурочки в крошечных дырочках, и ленточки, ленточки, ленточки… — Минато был шустрее, — поддел Лис. — А Кушину запечатали похлеще, чем твою женщину. Вот что значит мастер фуиндзюцу. — Наруто-кун, давай я помогу, — торопливо предложила Хината. Она послушно стояла посреди комнаты, раскинув руки в ожидании, когда Наруто победит в сражении с каверзными завихреньями сатина и шелка. Напоминала фарфоровую куклу — такая же беленькая, хрупкая и неподвижная. — Нет, я не сдамся, — сквозь зубы прорычал Наруто, складывая печать. — Каге буншин но дзюцу! Клон атаковал шелка с тыла, срывая полотна под ворот и прощупывая задний шов в поисках застежки. Хината вздрогнула, когда его пальцы спустились к копчику. Клон замер и жадно прижался к девушке со спины. Наруто, помрачнев, развеял похотливого придурка. — Прости, Хината, этот идиот переборщил с саке и плохо себя контролирует, — смущенно оправдался он. Хината неуверенно хихикнула и, развязав еще один непонятный узелок, аккуратно сняла с себя очередную сорочку. За роскошными перегородками седзи негромко плескались горячие воды источника. Луна выхватывала бликами мягкие девичьи черты, очерчивала ямочку на шее, тонкие ключицы и терялась в глазах, которые Наруто, давно, в детстве, считал колдовскими и дикими. Чем дальше она раздевалась, тем сильнее дрожали ловкие маленькие пальчики. Он перехватил застывшие запястья, притянул жену к себе и нетерпеливо вовлек в поцелуй. Вкус губ был таким нежным. Странно. Странное чувство, слабое и мокрое, тяжело оседало на душе. Так… любят, или что…? Поцелуй стал глубже, а ладонь сама собой стиснула девичьи плечи. Хината прижалась тесней и обхватила его за шею. Ее потряхивало. — Ты… готова? — осторожно спросил он. Голос охрип. — Да. Наруто сглотнул, наблюдая, как ткань сползает с плавных изгибов изящного тела. Поспешно сбросил хаори, ощущая, как нервно пылают уши. — Такой грудак не воссоздашь в технике соблазнения, — задумчиво отметил Курама. Наруто чуть не помчался на него с расенганом. — Ты что, комментировать собрался?! — рявкнул он. — Тебя это смущает? — Смущает 'даттэбайо! Они все что, сговорились? Сначала Неджи, теперь Курама. — Знаешь, когда Мито впервые сношалась с Первым Хокаге, я издавал нечленораздельные для вас, людишек, звуки и говорил исключительно «сдохни… сдохни». Ну и аккомпанемент. Бедная бабуля Мито. — Кстати, Хаширама не во всем был Первым, — Девятихвостого потянуло на откровения. — То есть, подожди, подожди, — заволновался Наруто. Перед ним с ужасающей ясностью сверкнула мысль, которую не хотелось додумывать: — Ты видел, как бабуля Мито и… мама… как они…? — Да я участвовал, можно сказать, — фыркнул Курама. Он чуть не взвыл, выталкивая себя в реальный мир. Хината глядела на него с тревогой, чуть отстранившись. — Все хорошо, Наруто-кун? — Да, — Наруто почесал макушку. — Просто Курама бушует. — Курама? — испуганно пискнула она. — А он не… он здесь? — К сожалению, он всегда здесь 'даттэбайо, — мрачно кивнул Наруто. Жена опустила глаза, и он было подумал, что эротика в его жизни ограничится снами. Но она присела перед ним на колени и осторожно развязала пояс хакама. — Хината, — удивленно пробормотал Наруто. — Он… Курама тоже часть тебя. — Как аппендицит… — Что?! — гаркнул Курама. — Тогда у аппендицита спрашивай, как распечатывать женщину из кимоно! Наруто издал краткий смешок и вздрогнул, когда Хината мягко и несмело поцеловала его в пах. К члену мощным током хлынула кровь. — Не надо, — он не хотел унижать. Было жалко ее ломкой фарфоровой красоты.

* * *

Хината готовилась. Она твердо решила, что позволит Наруто-куну быть собой — жарким, грубоватым, стремительным, настоящим. Решила не плакать, когда будет стыдно и больно. В нем боролись его собственная натура и страх причинить ей страдание, и смотреть на это было невыносимо. Она упала спиной на футон, полностью поддаваясь его напору, протянула руку, чтобы коснуться любимого лица. Он стал таким красивым. Хината тонула в бесконечной нежности — каждый раз, когда видела открытые мужественные черты, в которых все равно оставалось что-то ребяческое и доброе, задорные полосы на щеках и раскосые голубые глаза. — Я… Если тебе будет больно, ты только скажи. Хината кивнула, внутренне сжимаясь. Нет. Ради тебя я не издам ни стона. Пронесу свою решимость до конца. Наруто-кун отчего-то растерялся и замер, неуклюже нависнув над ней. — Хината… У тебя такое лицо… У тебя было такое лицо, когда ты раскидывала десятки Белых Зецу. Это, знаешь, немного страшно. Она не выдержала и тихо рассмеялась. Мышцы расслабились, и Наруто без труда развел ее бедра. Хината отвернулась и резко зажмурилась, чувствуя, как горят щеки. Она в деталях знала анатомию половых органов — мужских и женских — но понятия не имела, как среагирует Наруто-кун. Там было… некрасиво. Случайно мазнув по клитору, к вагине прижалась твердая влажная плоть. Надавила на нежную кожицу промежности. — М-м, — от страха, привычного его тепла и близкого дыхания выступили мурашки. Горячий лоб приник к ее собственному. — Все хорошо, — слова раздавались над подбородком, она почти ощущала их живость и плотность. — Хината, открой глаза. Она открыла. Наруто улыбался так же нежно и ободряюще, когда вел ее на церемонию венчания. Обычная его улыбка была другой — уверенной, задорной, размашистой. Она была вызовом всему жестокому свету, и здесь и сейчас этот вызов исчез. Я люблю тебя. Мысль, естественная, как воздух, разговоры с погибшим братом и солнечный уют Конохи. В ней растворялось пугающее давление и о нее разбивалась больная терпкость трения. С Хинаты будто сдирали кожу — все слишком трепетно и откровенно — и она все-таки плакала. И все-таки боялась: вдруг утерявшее контроль тело среагирует как-то не так, потому что оно не понимало, как справиться с инородным чувством проникновения. Толчки становились ритмичней и жестче. В области паха было влажно и горячо — Хината молилась, чтобы банально не обмочиться. Наруто дышал рвано и весь пропал в жаре собственного возбуждения.

* * *

Это было лучше, чем рамен. Вообще не шло с раменом ни в какое сравнение. Сначала было страшно, неловко и даже больно, но его быстро утягивало в водоворот острого тягучего наслаждения. Гладкие сокращающиеся мышцы неохотно расходились перед членом, и от этого сносило крышу. Реальность — напуганная, но решительная Хината, спальня рекана, журчание ключа снаружи, — смазывалась в лунном свете и рассыпалась в какие-то осколки: в слабый запах духов, мягкую кожу плеча, прожилки на полной груди; он пытался вобрать в себя каждый из этих осколков. Исступленно целуя прожилки и кожу. Втягивая носом сырые неощутимые запахи. Со всех сил вжимаясь в трепещущее хрупкое тело. — Эй, Наруто, извини, что прерываю, но я тут голос здравого смысла, — слова Кьюби жестко выбили из мира наваждения. — Ты ее задавишь такими темпами. Осколки собрались воедино. Наруто ощутил, как с него стекают струи пота. Подмятая под ним Хината дрожала и плакала. Его словно заморозило, только мысли в паническом хаосе заметались в голове. — Хината! Я не… Я не хотел. Я не буд… Я перестану, тебе нужно было сказать…! Она улыбнулась сквозь слезы. — Все хорошо, Наруто-кун. Продолжай, мне не больно. — Конечно же больно 'ттэбайо! Я — непроходимый дурак! — «Прости, Хината, этот идиот переборщил с саке и плохо себя контролирует», — ехидно процитировал Девятихвостый. — Отступай аккуратно, герой любовных баталий, а то останешься без наследников. Очень осторожно Наруто отстранился. Перемазанный в крови член выскользнул из лона. В одеяло всыхали склизкие алые разводы. — Я тебя поранил, — горько отметил он. Его сжирал ледяной ужас и плавило тлеющее возбуждение. — Нет, — Хината медленно приподнялась на локтях. — Вовсе нет. У девочек… женщин просто тело так устроено. Не бойся. — Но это нечестно! — взгляд заметался по татами. — Нам обоим должно было быть приятно, я так слышал. Ну, читал, у Эро-сеннина… — голос снизился на пол тона. Он неуклюже погладил ее живот, коснувшись лобка. — …тебя надо полечить. Ты случаем ту мазь не взяла? — На свадьбу? — жена слегка хихикнула. Наруто тут же стушевался, поняв идиотизм вопроса. Кто берет на свадьбу медикаменты, черт возьми…?! — Ну… Посмотри в кармашке наружного кимоно. …разве что Хината 'даттэбайо. В несколько широких шагов Наруто пересек комнату, щелкнул выключателем — плавно расплеснулся неброский свет — нечаянно смахнул кадку с бамбуком и, второпях пошарившись в кармашках белой накидки, обнаружил памятную с детства скляночку. — Не двигайся и раздвинь ноги, — скомандовал он. — Наруто-кун… — растерялась Хината. — Как она будет раздвигать ноги, не двигаясь? — Курама закатил глаза. — И этот человек собирается стать Хокаге. — Ой. Ну, в общем, ты тихонечко полежи. Он взял девушку под коленку, густо обмакнул в мазь подушечки пальцев и принялся щедро смазывать разорванную щелку и вообще все вокруг, потому что оно было горячим и болезненно пульсировало. Хината инстинктивно поджимала ноги и извивалась. Ей что, настолько плохо?! — Тише, тише, сейчас будет легче, — постарался утешить Наруто, забрал больше мази и принялся втирать активнее, лишь бы она поскорее выздоровела. Хината издала протяжный стон. Ее щеки лихорадочно заалели. Он обеспокоенно потрогал ей лоб и воскликнул: — Да ты совсем горяченькая, у тебя температура 'даттэбайо! Я за градусником. — Наруто-кун, — прошептала она. — Не надо. Не уходи. Пожалуйста, продолжай, Наруто-кун, пожалуйста. Мне… Мне очень хорошо. Черт, она уже бредит. Что я натворил, совсем идиот! Сакура-чан меня убьет, и правильно сделает. — Я за градусником, — твердо повторил он и унесся в направлении ресепшена. Если надо, он разбудит весь персонал рекана, лишь бы его жена поправилась. Всех гостей, наплевать. Стук босых ног разносился гулким эхом. Да. Нас ждет много всего, потому что я пока что дурень, да и она, будем честными, всегда была странненькой. Но я все сделаю, чтобы мы были счастливыми. У нас у обоих теперь есть семья и дом, куда хочется вернуться. Теперь мы вместе. Вдвоем. — Втроем, — кивнув, поправил Девятихвостый. — Вдвоем вы точно не справитесь.