Мой персональный доктор

      Человеческая жизнь очень важна. Этот девиз крутится в моей голове каждый день в течение двадцати лет, как заевшая пластинка граммофона. Почему? Ответ весьма прост, он пускает корни в моё раннее детство, в котором мне пришлось познакомиться с болью утраты. Данная участь выпала на меня в четыре года, когда мама потеряла сознание после того, как ей кто-то позвонил по телефону и сообщил, что мой отец, будучи безосновательно пьяным, полез под рабочий станок, изготавливающий детали для стиральных и посудомоечных машин. Как мне потом сказали, зрелище было ужасным. Но мне было четыре, и я ничего не понял. Не понял, почему мама стала плакать каждый вечер, почему в один прекрасный солнечный день к нам в дом завалилась толпа людей в чёрных костюмах с грустными лицами и хлопала меня по плечу, почему отец больше не появлялся дома, почему я перестал чувствовать запах алкоголя..       Мне не было больно, ни физически, ни морально, больно было маме, которая с момента несчастного случая на работе отца сильно изменилась. Она всегда была заботливой и любящей женщиной, которая оберегала меня от всех и вся. Она считала меня чудом, которое случилось в её жизни, но после того, как мама потеряла мужа, её забота стала настолько невыносимой, что это задушило меня. Каждый день я был вынужден сидеть дома, после учёбы, чтобы, не дай Бог, встретиться с опасностями улицы: с соседской собакой, с мальчишками, что катаются на великах, как ненормальные, с только что политым газоном и прочим, что могло серьёзно меня покалечить.        Всё это время я сидел дома, познавая мир через страницы книг, что дарила мне бабушка, которую я никогда и не видел. Как правило, это были атласы с картинками животных, растений и планет. Наверное, поэтому я полюбил естествознание и биологию, что определило в будущем моё поступление в Высшую медицинскую школу. Я постоянно смотрел в окно, в надежде, что когда вырасту – стану свободным. Тогда, в свои четыре я не мог ничего сделать с излишней заботой матери, как не мог сделать и после четырёх, ведь я считал себя слабым и беззащитным. Но я мечтал выбраться из этих цепей, которыми обмотал меня собственный родитель, мечтал вдохнуть воздух полной грудью и очень долго терпел. Одним словом – детства у меня не было.       Теперь, когда я стал взрослым (если можно так выразиться), я понимаю, почему мама так себя вела. Она боялась потерять и меня. Я был единственным человеком в её жизни, который находился рядом. Как я уже и говорил, бабушек и дедушек я не знал. Родители не хотели с ними общаться. Так сказала мне тётя Кейт, двоюродная сестра мамы. Она часто заглядывала к нам в гости, и тогда у меня было хоть какое-то общение.       Однажды, когда мама ещё не вернулась с работы, тётя Кейт достала сигареты и затягивалась ими одна за другой прямо на кухне, взяв с меня обещание, что об этом её сестра не узнает. Взамен за это я попросил рассказать о своих бабушке и дедушке, которых моя тётя не раз видела и знала лично, в отличие от меня. Этот разговор остаётся нашим секретом по сегодняшний день, ведь я понимаю, почему мама всегда отказывалась беседовать со мной на эту тему.       Когда ей было восемнадцать, она встретила безбашенного, самовлюблённого и невероятно привлекательного Теда Каспбрака, которого по классике жанра, не взлюбили её родители. Они не могли допустить, чтобы красивая, умная, скромная и послушная Соня Свизер отдалась и телом и душой парню с ветром в голове. Но моя мать всё же не смогла устоять от его восхитительных оленьих глаз, которые теперь украшают и моё лицо. Она не смогла отказаться от человека, который так сильно её «любил». При этом слове тётя Кейт подгибала средний и указательный пальцы на обеих руках. Теперь я знаю, что означает данный жест.       Поругавшись с родителями, Тед и Соня сбежали в маленький городок под названием Дерри, где жил брат отца. Первое время он помогал им встать на ноги, и уже через год отношений они поженились и купили дом. Не знаю, откуда у них нашлось столько денег, а может дом не так уж дорого стоил, но мои родители окунулись с головой в семейную жизнь. Ненадолго.. Через три месяца отцу надоело играть примерного мужа, надоело нести ответственность за чужую жизнь и постоянно быть на нелюбимой работе, хотя она и приносила деньги на жильё, пропитание и оплату счетов. Он определённо бросил бы маму, если бы не помешавшее тому обстоятельство – я. В животе моей матери зрел плод, который разбудил в Теде какие-то чувства, заставившие его остаться. Он снова решил попробовать стать любящим мужем и по совместительству хорошим отцом, но спустя четыре года беспробудных пьянок всё же сдался.. За всё это время мама сильно изменилась. Набрала вес, перестала следить за собой и встречаться с подругами и соседями, полностью отгородившись от этого мира.       Когда я услышал эту историю, то горько расплакался, потому что мне стало жалко маму. Всё это время она слепо любила человека, который не оказался готов к семейной жизни. Для него всё это было наводнением, а для неё – страданием.        Я никогда не перечил своей матери, не обижал и старался соответствовать тому идеалу, который она построила у себя в голове, ведь я не хотел поступать так же, как отец – разбивать ей сердце. Тётя Кейт попыталась меня успокоить, подарив шоколадное яйцо с игрушкой. Она всегда это делала втайне от мамы и просила, чтобы я тщательно скрывал все улики, ведь если бы её сестра узнала о таком подарке, то я, наверное, больше не увидел бы тётю Кейт. Мама всегда говорила мне о сахаре и его вреде, о болезни под названием «Диабет», показывала картинки с тёмно-синими ногами, что были в язвах, и всячески запугивала, лишь бы я не ел ничего вредного. А я ел. И мне нравилось. И никакие картинки не могли убить во мне любовь к шоколаду, наоборот, они рождали во мне интерес. Если бы она об этом узнала, то точно бы упала замертво и больше не очнулась.       Не знаю, почему я решил вспомнить всё это сейчас, находясь на паре по биохимии. Возможно потому, что сегодня день рождение отца, и всё то, что случилось с ним шестнадцать лет назад, отчётливо повлияло на мою судьбу. Уже второй год я нахожусь в Высшей медицинской школе, изучая основы нормы и патологии. После средней школы, я поступил в колледж, где углубленно занимался биологией и получил степень бакалавра. Я неплохо сдал вступительные экзамены и теперь сижу здесь, среди таких же светлых голов, стремясь понять почему же человек болеет и как с этим бороться. -Эдвард! Мистер Каспбрак! – окликивает меня профессор Фестер и заставляет отвлечься от собственных мыслей. -Да, профессор. -Не спите, пожалуйста. Вы можете повторить тот вопрос, что я сейчас задал?       Я теряюсь. Уже десять минут меня не было со своими одногруппниками, потому что я задумался о своём не очень счастливом прошлом. И я злюсь на себя, потому что врач не должен себя так вести. Личные проблемы должны оставаться за пределами учебного заведения и рабочего места. Но я нарушил это правило. Я перевожу взгляд на довольного Ричи Тозиера, что сидит за партой неподалёку. Я знаю, что ему нравится, когда я не могу ответить на вопрос. Не знаю почему. Может, он чувствует, что я его конкурент, хотя это явно не так. Не потому что я тупой, нет, это уж точно не про меня, а потому что он меня недолюбливает. Звучит глупо, но этот кудрявый парень в очках постоянно меня подкалывает, вызывая во мне бурю эмоций. Первый год я старался не обращать на него внимания в надежде, что он отлипнет, но этого не происходило, и он продолжал осыпать меня шутками и громогласными «Ууу, Эдди чего-то не знает? Как такое может быть?» Это всегда задевало мою самооценку, и поэтому я лишний час проводил за учебником перед сном, лишь бы не оплошать в следующий раз. Ведь врач должен знать всё! -Мистер Тозиер, не вижу повода для таких ослепительных улыбок, - отрапортовал преподаватель по биохимии. -Вы считаете мою улыбку ослепительной, профессор? – поинтересовался Ричи, переводя взгляд с меня на лысого худого мужчину с большими синими кругами под глазами и тонкими усами.       По нашей аудитории проходит тихий смешок. Профессор Фестер данного юмора явно не разделяет, что и читается на его лице. -Не хотите ли помочь мистеру Каспбраку ответить на мой вопрос? Вы, как я посмотрю, тоже не очень заинтересованы в сегодняшнем занятии, ведь всё это время, что я пытался донести до вас важную информацию, мистер Тозиер, вы не сводили взгляд с вашего будущего коллеги.       Не знаю, серьёзный ли это подкол со стороны профессора за столь неподобающее поведение Ричи или констатация факта, что Тозиер действительно пялился в мою сторону, но это породило гвалт голосов студентов, а меня залила краска. -Я пытался выяснить, нет ли у Эдди вшей. Сами понимаете, человек живёт в общежитии, а там всякое бывает.. – парень округлил глаза за линзами очков, от чего они стали ещё больше. -Это не смешно, блин! – не выдержал я. Что с ним не так? Ричи уже двадцать или двадцать один, а он всё ещё ведёт себя, как ребёнок. Какие вши? Да, я живу в общежитии, комнату которого предоставил мне университет, но это не значит, что там творится сплошная антисанитария. С гигиеной у меня как раз всё в порядке. Постельное бельё меняю раз в неделю, душ принимаю каждый день, а перед тем, как сесть в транспорт всегда наношу антисептик. Не хватало мне ещё каких-нибудь грибков подцепить! -Хватит, у нас занятие. Профессор Фестер, вы спросили, на какую аминокислоту происходит замена в цепи глобина, что приводит к развитию серповидноклеточной анемии. Ответ.. – начал было Стен Урис, мой друг, лучший на потоке, с которым мы объединились на фоне учёбы, но его остановил наш преподаватель. -Спасибо, мистер Урис. Я прекрасно знаю, что вы скажите правильный ответ, но я хочу его дождаться от мистера Тозиера. -Ванилин, завалил, винил..нет, это не то. – Перечисляет Ричи, чем вызывает косые взгляды со стороны студентов. - А, точно. Это валин. Да, я уверен, что это валин. -Смотрите, чтобы я вас не завалил, - изрекает профессор Фестер, и мы продолжаем разбирать анемии, за исключением Тозиера, который продолжает буравить меня взглядом.       Я не понимал, что происходит в голове у этого парня, и почему, прожив два десятка лет, он решает поступить в медицину . Он не соответствовал ни одному кодексу порядочного врача. Ни умом, ни манерами. Я не представлял, что в будущем Ричи будет кого-то лечить, а уж, тем более, выполнять хирургические операции. Меня бесила его беззаботность, постоянная улыбчивость и желание шутить, а может, я ему просто завидовал, потому что никогда не испытывал этих чувств. Я всегда был серьёзным мальчиком, запертым в клетке, что сделала для меня собственная мать, которую я всё же покинул четыре года назад, сказав о своём решении стать доктором. Преодолевая бурю чувств и нежелание меня отпускать, она всё же смирилась. Теперь они с тётей Кейт живут вместе, потому что у последней проблемы с работой, и та сразу же заняла мою комнату, как только я уехал. Я рад, что мама не одинока. Я рад, что смог выбраться дальше собственного дома. Я рад, что могу покупать себе шоколад, не боясь осуждений. Я не рад, что Ричи Тозиер постоянно меня подкалывает. Я не рад.       Учебный день проходит, на удивление быстро, и я сижу на лавочке возле университета, выжидая Стена, ведь он предложил пройтись с ним до ближайшего кафе, чтобы обсудить научную работу, что он планирует написать. Я не против, я всегда рад компании. Особенно если твоя компания – лучший друг и ровесник, с которым вас объединяет много общего. Мне нравится Стен. Он умный, решительный и дружелюбный. Обычно, я привык видеть ребят нашего университета высокомерными и серьёзными зубрилами, но Стен к ним не относился. С первого дня он проявил ко мне интерес и внимание. И я благодарен ему за это, ведь он стал моим первым настоящим другом. Наслаждаясь свободой после тяжёлого учебного дня, я впитываю в себя солнечные лучи, что греют мою кожу, пока лёгкий ветерок путается в волосах. Я закрываю глаза и расплываюсь в улыбке. Яркий свет вдруг накрывает темнота, и я понимаю, что передо мной кто-то встал, прервав мои солнечные ванны. С довольной физиономией Ричи взирает на меня сверху. -Чё такой довольный? Меня увидел? -Придурок, у меня глаза закрыты были. -Ага-ага, говори. - Он подсиживается рядом, заставляя меня подвинуться. - Что делаешь завтра вечером? Я удивляюсь этому вопросу, ведь дальше шуток наши разговоры с ним не заходили. -Хочешь пригласить меня на свидание? – парирую я, ожидая громогласный отказ. Но Ричи произносит совсем другое. -А что, если да? – выпаливает он, и я давлюсь собственной слюной, что непонятным образом скопилась у меня в горле.       Я понимаю, что он шутит. Всё, что делает Ричи – несерьёзно и глупо. Я не понимаю мотивов таких людей, но вести себя как ребёнок в двадцать лет, являясь студентом медицинского университета, ну уж очень ненормально! -Слушай, Тозиер..- начал я. -Тозиер. Как официально, - он нахмурил брови. -Хорошо. Ричи. Я не понимаю, что ты от меня хочешь. Зачем ты шутишь про свидания, пялишься на меня на парах. Если тебе это забавно, я рад, но пойми меня тоже, мне это не интересно. Я не разделяю твоё праздное настроение. Чувак, да нам уже третий десяток идёт, а ты пытаешься задеть меня как в пятом классе, - выпаливаю я. Не знаю, что на меня нашло. -Фу, нельзя быть таким нудным старпёром, Эдс, - говорит Ричи и поправляет свои очки. -Не называй меня так.       Он склоняется над моим ухом и шепчет тихо, нежно, так, что по телу разбегается волна мурашек от его тёплого дыхания. Никогда не испытывал таких чувств. -Я буду называть тебя так, как ты меня попросишь. Только скажи.       Моё лицо вновь заливает краска, и я пытаюсь отстраниться от Ричи, у которого любое действие – это нелепость, вводящая окружающих в недоумение. -Отвали. -Не-а. -Что мне сделать, чтобы ты отстал? Ричи чешет за шеей и переводит взгляд на ботинки. -Боюсь, малыш, что ты до этого ещё не дорос.       Он издевается? Нет, он определённо издевается. Как же он меня бесит! Я не хочу больше разговаривать с ним, беру свою сумку и направляюсь в сторону парковки. Подожду Стена там, пусть только Ричи увидит, что я направляюсь домой, он сразу от меня отстанет. Встав со скамьи, я делаю резкий шаг, но тут же приземляюсь на пятую точку, потому что сильная рука Ричи обхватывает мою и тянет на себя. -Я лишь хочу, чтобы ты стал хорошим врачом, Эдди. -Правда? А как это связано с твоими шутками? -Правило первое: ни один начальник, коллега, пациент или его родственник не должны вывести тебя из себя. Ты должен быть спокойным и хладнокровным, даже если ты совершил ошибку.       Он сказал это настолько серьёзно, что я оцепенел. Я никогда не видел, чтобы Ричи произносил что-то неглупое и правильное. Но сейчас в его взгляде читалась важность, рассудительность и осознанность. -Пока ты уязвим, к тебе так и будут цепляться. -Как ты? Ричи кивает головой: -Именно. -И ты хочешь сказать, что всё это время приставал ко мне, только чтобы я научился на тебя не реагировать? Чтобы этого не повторилось в будущем, когда я буду работать? Ричи снова кивнул. Это какая-то глупость. Он кто такой, чтобы меня учить? -Зачем тебе это? -Скажем так, я хочу, чтобы ты поставил диагноз. -Что? Какой диагноз?       Наш разговор прерывает Стен, что незаметно оказался рядом, пока Ричи играл со мной в доктора. -У вас всё в порядке?       Ричи вскакивает с лавки, моментально меняясь в лице. Он улыбается во все белоснежные зубы моему другу и хлопает того по плечу. -Всё отлично, Стенни. У Эдди вшей нет. Проведён личный осмотр, - он отдаёт честь. – Можешь с ним дружить. -Спасибо, Ричи, я как-нибудь сам разберусь, - мягко отвечает Стен, и я завидую его сдержанности. Мы стоим с ним минуту, провожая худую фигуру Ричи, что направляется в сторону парка. -Что он от тебя хотел? -Право, Стен, не знаю…