2013, Амстердам
С Сеула Хоби съехал уже давно, лет семь назад. Может быть, он ещё вернётся обратно, но пока его мечта не исполнилась, он будет писать только письма своим родным. Ему нравится Европа, и он живёт в Голландии. Он был в Праге, Минске, Вене, в Риме. Все эти путешествия захватывают дух. Он видел много памятников культуры, архитектуру, пейзажи, людей разной нации, все эти впечатления и информация заседают приятным воспоминанием в голове. Иногда ему получалось попасть на увлекательные экскурсии, и он ходил вместе с увлеченными историей людьми, поправляя наушник со встроенным переводчиком. А еще ему нравится Милан, он хочет отправиться туда, если даже не переехать. Побывать во всех кварталах, погулять по узким улочкам, наполненными красотой и уютом. Он хочет порассекать по дорогам на своем мотоцикле, хочет остановиться на территории альтернативной моды и эпицентра ночных попоек — Порта-Тичинезе. Нет, он не увлекается алкоголем. Его привлекает красочное и насыщенное эмоциями описание. Хосок рассматривал внимательно карту в Интернете и даже выделил в заметках те места, которые ему хочется увидеть больше всего. Да, ему интересен весь город, но несмотря на это желание, Чон выделил на первое место Кафедральную площадь. Нельзя назвать парня атеистом, но и верующим тоже. Но в его планы входит посетить Миланский собор и церковь Санта-Мария. Также ему интересна Пинакотека Амброзиана — замечательная галерея, где хранятся коллекции кардинала Федерико Борромео: манускрипты, старинные книги, произведения живописи и скульптуры; работы Леонардо да Винчи, Тициана, Веронезе, Дюрера, Рафаэля. А еще главную картинную галерею Милана с одной из самых ценных коллекцией итальянской живописи. Это Пинакотека Брера. Чон в предвкушении закрывает мечтательно глаза и вздыхает, желая побыстрее заказать билет, вместе с перевозкой его излюбленного чёрного мотоцикла. Хосок любит театр. Ла Скала обязан своим происхождением австрийской императрице Марии Терезии, которая выстроила его взамен сгоревшего миланского королевского театра. Стиль неоклассицизма поразил черноволосого своим исполнением, а античные статуи так манят собой в город, чтобы рассмотреть это своими глазами и коснуться рукой. Этот список можно продолжить дальше, но все эти длинные, мудреные названия вызывают головокружение. Хосок обязательно наткнется на эти достопримечательности, когда остановится в самом городе, положит чемодан на кровати в комнате отеля, и когда запрыгнет на свой мото, и объездит все улицы, пробежится по всем улочкам, где нельзя забрести на машине. Билет он покупает на следующую неделю. Его чемодан уже покрылся слоем пыли — как ему скучно было в шкафу. — Мама, да, — Хосок снимает пальто с вешалки и аккуратно складывает его на кровати, когда доходит до спальни. Парень закатывает глаза, когда мать снова начинает петь серенаду о трате денег, — мама! Я не попусту трачу деньги, я просто хочу посетить этот город, мне же на пользу пойдет, я когда закончу учебу, то из меня выйдет неплохой экскурсовод. Почему тебе не нравится то, что я испытываю тягу к своей будущей профессии? — он кладет телефон на столешницу и включает громкоговоритель. — Лучше бы на врача шёл, в стране дефицит. Я всё ещё расстроена, что ты поступил не вовремя. Где ты видел человека, который получает высшее с двадцати пяти? — Мама, не начинай, пожалуйста, почему ты так реагируешь, когда я куда-то собираюсь? А если бы я в Корею собрался, ты бы тоже меня упрекнула? — с обидой в голосе говорит Чон и выбирает пару футболок, которые начинает окладывать в раскрытый чемодан. — Вот! Лучше бы домой ехал, а то посмотри, уже не замечаешь, как мне приходится звать твою сестру, чтобы она мне переводила твою речь. Надо было тебя дома запирать и мотоцикл не покупать, все это твои машины, вот попадешь в аварию, — женщине не дают договорить. — Мама, я не настолько слепой или неуклюжий, чтобы попадать в аварии, я прекрасно сдал экзамен по вождению, и даже выиграл шесть гонок, — хмыкает парень и поправляет очки. — Ах, ты уже себе и зрение посадил? — миссис Чон взрывается и сын пугается этого тона, но, глубоко вздохнув, решает продолжать собираться. — У меня минус ноль семьдесят пять, я вижу и без очков, почему ты всё время драматизируешь? — И угробил семь лет своими мотоциклами! Я же волнуюсь о твоём будущем, как ты не понимаешь? — Да понимаю, мам, но тогда мне это было интереснее, сейчас я хочу продолжить образование, просто успокойся. Чон Хосок вздыхает, подходя к столу, где покоится его мобильник, и сбрасывает вызов, потому что желания разговаривать с родительницей уже нет, и чемодан сам себя не соберет — ему выезжать в четыре утра. В поезде было несколько шумно из-за детей, которые бегают с криками по плацкарту, и какие-то подростки, которые, как кажется Хосоку, поехали без разрешения своих родителей, слишком громко разговаривали, хотя поезд еще стоял, и стук рельсов не беспокоил. Ему попался вагон, который занимают в частности ребята, которые отправляются в какую-то экскурсию, и, чисто из интереса, Чон узнает, что их везут дальше, чем его — в Рим. Он располагается сбоку, и засовывает свой чемодан на самую высокую полку, так как желает спать наверху. К нему скоро подходит женщина, и он показывает ей свой билет и документы, и его оставляют вскоре в покое.***
2015, Италия
Намджуну не понравилось то, что их соревнования перенесли из Софии в Милан. Просто один вопрос — зачем? Чем их не устроила Болгария? Нет, это, конечно, круто, покататься по Европе, возможность получить красивые снимки, но он тратит снова кучу денег на один бензин. Хорошо, что он сменил шины на машине, и никаких проблем не возникает. Тренер договорился, чтобы в первый день играли другие команды, так как пара участников не сможет приехать вовремя. И на второй день Намджун произвёл первую подачу, тем самым принеся команде очко. Со второго раза они уже начали хорошо разыгрываться. Намджун комфортно себя чувствует, когда в его руках оказывается волейбольный мяч. Попасть на кубок мира по волейболу — его мечта со старших классов. Они побывали много где на соревнованиях. Много и травм он получал, в частности он выбивал себе колени, потому что не было возможности купить обычные наколенники. Раз ударился головой, но даже с лёгким сотрясением продолжал играть, пока с последней передачей за сетку не потерял сознание. Он становился лидером их команды. Он был высоким, у него были сильные ноги и прекрасная координация. Его тело подтянутое, а ещё он подстригся, чтобы волосы не лезли в глаза, но всё равно, не смог обойтись без банданы. Его лоб, несмотря на челку, остаётся чистым. Тренер просит отдать ему кольцо, отчего Намджун вприпрыжку, с особым настроением движется к своему учителю и стягивает украшения — в спешке забыл это сделать. Но одно всё ещё остаётся на его руке: его фаланги оказываются толще. Сейчас, поправляя голубую майку и одергивая шортину, он наблюдает боковым зрением за тем, как девушка натягивает наколенник, и бежит к пустующей зоне, чтобы принять мяч, подняв его в воздух. Это так смешно, когда его отбивают затылком прямо в твое лицо, но ты успеваешь отстранить его ладонью, но как жаль, что мяч не перелетает. Противник идёт вперёд с отрывом в очко, они ещё смогут отыграться, партия ещё не закончена. Намджун чувствует себя хорошо, несмотря на то, что они находятся в зале, в котором из зрителей только команды, с которыми они ещё будут играть. В последнем раунде Сыншик выворачивает себе ногу, а Каташи царапает локти. Эта игра состоялась с сильным соперником, но они выигрывают, на одно очко. Когда на поле выходит другая команда, Ким тащит на руках своего напарника к трибунам. Девушки просто дают друг другу пять и выдыхают облегчённо. После трёх игр других команд они соревнуются с командой Амстердама, и, присвоив себе победу, их распускают. Джун здоровается со своими знакомыми и так непринужденно интересуется событиями в их жизнях. В отеле Намджун останавливается лишь в девятом часу вечера, и, успев только принять горячий душ, сразу усыпает, обнимая подушку. — Нам, у тебя на волосах что-то белое, — Квансок тычет пальцем в высохшую маску для лица, которую Ким не так аккуратно нанёс с утра. — Я знаю, кого это волнует? Мне кажется, нам нужно что-то делать с Сыном, он ведь домой улетел, со своей ногой. — Надо попросить Яна, чтобы он Ходжону позвонил, он же тоже хотел с нами поехать, почему не взяли?.. — замечает Нуна, которая немного ускорилась, потому что они уже немного опаздывают в зал. — Придумаем что-нибудь, сейчас главное не испортить ситуацию. Впереди сложная игра, — Намджун потирает глаза. Намджун правда волнуется за игру. Ты бы не смог сказать этого, если бы он не заплакал, когда они проиграли игру за первое место. Он так хотел уйти с поля, но последний, бессмысленный раунд лишь прервали передышкой, и тренер хлопал мужчину по щекам, чтобы тот пришёл в себя. Он вцепился пальцами в сиденье, потому что ему кажется, что делать на площадке нечего. Практически в сухую, это очень унизительно. Сын играл главную роль в их коллективе, и его так не хочется разочаровывать этим смешным проигрышем. — Подумай, что чувствуют другие, когда проигрывают. Джун, самый рассудительный здесь ты, но почему ты сейчас не можешь просто собраться с силами? — вздыхает Каташи. — Это сильный игрок, и я просто…не могу, — он закрывает лицо руками, он выдохся. — Он утомлён, он просто утомлён, ребята, успокоится, и мы продолжим, — машет рукой тренер. В виски долбило очень сильно, но с этой головной болью нужно было как-то справиться. Джун совершает удачную для команды подачу, и сразу бежит к сетке, чтобы не дать перелететь мячу с поля противника. Его глазное яблоко порозовело, и щеки красные. Ему показывают знаки одобрения, и он просто кивает, пытаясь настроить себя на игру. Они вторые, это неплохо. Ужасно будет тогда, когда послезавтра они будут бороться за второе и третье, и проиграют. Намджун пустил смешок, тем самым вызвав у себя же самого глупую улыбку, почему же он так расстроился на игре? Главное не начать винить себя, потому что он не виноват в этом. Следующий день он просто проспал, до самого вечера, а потом с парнями и девчонками из команды решил пойти в зал, чтобы попрактиковаться. Не взять наколенники было плохим решением, но если рассудить, они и при игре не особо помогают — коленки все равно будут побиты. — Завтра в четыре? — уточняет мужчина. — В три, а Ходжон приедет завтра в час. — Он успеет? — трет брови Намджун, и девушка кивает. — Ты, главное, успей. Намджун едет к зданию. Эта улица такая длинная, даже в машине он утомился уже наблюдать её протяжение. Он лениво смотрит на часы, а потом на свою сумку, из которой выпала бутылка воды. На дороге пусто, людей нет, это так странно, но Ким хотя бы поднять её может. Следующая улица даже длиннее. Но здесь людно, и он скоро выезжает на трассу, где половину часа проводит в небольшой пробке. А ещё ему надоедает вилять на машине по этим улицам, но по-другому здесь никак, где-нибудь всё равно нужно завернуть два или три раза. Телефонный разговор снимает некоторое напряжение. Намджун что-то рассказывает Ходжо, и тот с удовольствием поддерживает мужчину. Намджун отвлекается на другую сторону, не замечая ничего со стороны, в которую поворачивает, но когда оглядывается, уже становится поздно, и еле он успевает нажать на тормоз: какой-то чертов мотоциклист врезается в его машину, а сам перелетает через неё. Ким в испуге матерится, сбрасывая трубку, явно вызвав недопонимание у своего собеседника. Он видит, как парень ударяется шлемом об асфальт, оказываясь на спине. Ким видит мотоцикл, всё ещё прижатый к его капоту и бамперу, наблюдает мигающие фары, и выскакивает из салона. — Хэй! — Намджун опускается на колени рядом с человеком, облаченным в черные одеяния, так подчёркивающие его телосложение: худые ноги, тонкая талия и красивый разворот плеч. Парень имеет тонкую шею, запястья и лодыжки. На его коленях наколенники, а на руках печатки. Намджун пытается аккуратно снять с того шлем, и парень помогает ему одной рукой. У незнакомца милое лицо, и какое удивление, он — азиат, но довольно не радостное. — Чёрт, — он тяжело выдыхает и жмурится. Ким удерживает того за затылок и пытается придержать за плечо, но тот лишь стонет болезненно. О, только перелома не хватало. Что-то опускается внутри Нама. — Дерьмо! Как ты вообще тут выскочил? — Джун проводит руку дальше по спине и садит мотоциклиста на асфальте, и тот закашливается, всё ещё держась за свою голову, — Ты как? — Дышать, — парень показывает жестом на грудь и плечо, — жутко болит, — он приглушённо хнычет, открывая глаза. Парень шокирован. — Ну хоть не все себе кости переломал. Чёрт! Кто ты вообще? Сильно головой ударился? — Намджуна потихоньку накатывает паника, и он впивается обеспокоенным взглядом в мотоциклиста, на чьи глаза спала челка. Ким бережно убирает её в сторону. — Хосок, тошнит, — парень падает грудью на свои колени, которые он успел поджать к себе, и кашляет ещё раз, задыхаясь. Намджун закрывает глаза, в попытке успокоить себя, и кладет свою ладонь на спину Хосока вновь. Он скоро находит в кармане свой мобильник и набирает номер службы помощи, чтобы их смятую технику побыстрее забрали. Его соревнования уходят на второй план — перед ним пострадавший человек, который, по-видимому, сломал себе руку. Ну и вывихнул лодыжку. — Знаешь, где ближайшая больница? — Намджун сам задыхается от волнения, его руки розовеют, он встречается взглядом с Хосоком, который смущён и расстроен данной ситуацией. — Как с этой улицы в ту сторону двигаться, — он кивает головой по направлении, — через два здания, чёрт. Джун повторяет это ужасное слово и ему ничего не остаётся сделать, как после прибытия спецработников, трактовки проблемы, и после того, как он закидывает сумку себе на плечо, поднять человека на руки и понести в госпиталь. — Что будем говорить полиции? Они ведь точно приедут разбираться, — Ким усаживает всё ещё находившегося в прострации парня на стул, возле кабинета хирурга. — Да какая полиция? Я ещё на какой скорости ехал. — Ага, ты смял мне весь перёд и разбил фару, — выводит Нам, скрестив руки на груди. Он чувствует тяжесть сумки и вибрацию мобильника в кармане. У него соревнование, а он с незнакомым гонщиком в больнице сидит. — Ну, а вообще, это ты выехал, а не я тупица, — открывает глаза, — да кто тебе звонит?! Бесит уже, выключи! Или иди уже, спасибо, что донес до кабинета. — Не нервничай, успокойся, — Намджун кладет свою ладонь на левую височную часть черепной коробки того относительно себя, и трепетно массирует пальцами, не ожидая от себя такой заботы к незнакомому парню, — я тебя до палаты доведу и уйду. А потом посмотрим, как дела с машиной и твоим скутером, и что мы будем делать в полиции, нужно ли через суд выплачивать компенсации. — Какие компенсации? У меня перелом и сотрясение, смятый мотоцикл! — он выделяет это слово, раздраженный тем, что его черного красавца называют не своим именем, — А ты выехал, ничего не видя, и у тебя смят бампер, на этом всё. Поэтому я даже в выигрыше этого дела! Но я не собираюсь ничего подавать в суд, так что мы в рас, — не договаривает. — Не в расчёте, наши утраты не равны, — спорит Ким, отвечающий на звонок, он просит подождать, — алло? Да я в больнице, нет! Я сейчас приду, постараюсь, да! Потерпите немного! — парень скидывает. — Тебе куда-то надо? Так ты… — Хосок держится за голову, подавляя свою тошноту. Джун видит, как кто-то с костылями выходит из кабинета, а потом, несмотря на возгласы из очереди, говорит звонко, что у парня сотрясение и это слишком важно. Для Хосока это было несколько удивительно, как Джун, то есть, парень, имени чьего он не знает, так ловко договорился с главным врачом, и его забрали в кабинет, сразу же. — Вот визитка, позвоните мне, когда его определят в палату, пожалуйста! — Намджун убегает, оставляя черноволосого парня наедине с хирургом, немного озадаченным этим поведением молодого человека. Ким бежал на максимальной скорости к зданию, очень часто поглядывая на наручные часы. Они уже практически отыграли первую игру. Джуну очень хотелось бы знать, что они выигрывают. Мужчина успевает перебежать дорогу, до того, как загорается красный цвет. Он один раз запнулся за бордюр, но, слава богу, что носом не уткнулся в тротуар. Он с извинениями проскакивал мимо людей, и, честно, его могли принять за какого-то странного. Он распахнул двери в холл с высоким потолком под кульминацию второй игры. В раздевалке было довольно холодно, но разве это его должно волновать, когда в команде нет святой подачи? Он переодевается, не завязывает шнурки на кроссовках, просто запихивая их внутрь, натягивает наколенники, не расправляя должным образом, и одежда висит на нём небрежно. Стягивая любую бижутерию, он сразу стартует в зал, и его встречает недовольный тренер. Он видит, как Нуна запускает птичку на сторону противника, и как выдыхает Ходжон — его мина перестает быть такой взволнованной. Его толкают на поле, когда синие забивают, и подают мужчине мяч. Намджун подаёт. Второе место. Они забирают с собой серебро, и это довольно неплохо для Европы. Вечером, до самой глубокой ночи они отмечали свой выигрыш. Только Намджун не трогал алкоголь, обходившись стаканом воды. А морепродукты, которые они заказали, оказались невкусными, но выпившего тренера это не заботило.***
Ему позвонили лишь сегодня утром, два дня прошло. Семьдесят три — палата, в которой оказался гонщик, который получил травму, но зато научился летать. Про авто ещё ничего не было ясно, но на утреннем трамвае он благополучно и спокойно докатил до больницы. Конечно, не прилично идти с пустыми руками, но пока что Ким может преподнести парню чудный разговор. Хосок был несколько раздражён. Он ещё не видел того, как Намджун рассматривает мотоциклиста через стекло в его палату, но он реально был недоволен. Когда Джун коснулся ручки двери, Чон медленно повернул голову в сторону её. А ещё удивленно вскинул бровями, когда незнакомец просто прошел к его койке, одиноко стоящей в палате, и сел на край. Хосок смущён. — Как тебя зовут? — первое, что выдал Чон. — Намджун, я извиняюсь. — Так вот, Намджун, тебя так волнует мое состояние? Мне лучше, ты можешь уйти, — он говорит это спокойно, но Киму кажется, что он просто напуган этой заботой. — Нет, погоди, я практически сбил тебя, в суд ты подавать не хочешь, а мне нужно сравнять наши утраты, поэтому я обязан навещать тебя, по сути, — Ким лениво жестикулирует, помогая себе. — Ты не обязан. Зачем тебе это нужно, — Чон попытался найти рукой кнопку, которая поднимает его кушетку и он окажется в полусидячем положении. — Ну, я же только сказал. Не стоит меня выгонять, — Намджун улыбается, и помогает Хосоку, отчего тот смотрит на мужчину обиженно, ощущая себя беспомощным. Хотя, имея лёгкое сотрясение и перелом ключицы, он на самом деле выглядит так, — как твоя рука? — Через месяц заживёт. Что насчёт твоей машины? — то, что он не интересуется своим мотоциклом, от этого Намджун сбивается с мысли. — Нет, я не знаю, мне сказали, что твой мотоцикл застрахован, и тебе его на неделе восстановят. Про машину не знаю, — он качает головой, его голос довольно приятный, — извини, правда. — Все нормально, почему бы тебе не успокоиться? — предлагает черноволосый и стряхивает свою чёлку с глаз. — Да. Кстати, прошу прощения, — Чон цокает языком, а Намджун легко трогает его в уцелевшее плечо, что, дай мне договорить, — я сегодня с пустыми руками. — Апельсины не носи, у меня сыпь на них появляется, — Чон улыбается коротко, сводя взгляд с лица Намджуна на плечи, — ты кто? — В смысле? Нация? Или… — он намного запутался. — Нация. Я кореец. — О, — Намджун удивляется, а потом улыбается, надеясь, что эта эмоция даст понять гонщику, что они из одной страны, — да, ты живёшь в Милане? Это весьма… — Я здесь два года, я жил в Нидерландах. Уехал в Европу чисто из-за интереса к памятникам культуры. Остался тут жить. — У тебя есть образование? — ловит интерес Джун. — Естественно, я закончил старшие классы. А сейчас я заочно на четвертом курсе, — кивает парень, и, почему-то, ему хочется сесть ровно, создать своим телом угол прямоугольный. — Стой, тебе двадцать? — Семь, двадцать семь, — Хосок смеётся на ошарашенное лицо собеседника, — о, нет! Я просто не сразу поступил, я хотел продолжить развиваться как мотоциклист, типа, в гонках участвовать, и в двадцать пять я только продолжил получать себе профессию. Надеюсь, ты не как моя мама и не станешь возмущаться по поводу моего решения. — Так, все в порядке. Мне, кстати, мы одногодки, какую ты профессию хочешь? — У меня история и иностранный. Я на гида хочу, а ты, ты ведь закончил? — он получает кивок, — На кого? — Я учился на юриста. Но, как и ты, имею другой уклон. Я волейболист. Вчера, кстати, я пропустил одну игру. — А, ты на Европу? — более лениво интересуется одногодка. — Да, теперь на мировые хочу, — делится Ким. Хосок, всё же, садится, подпирая голову коленом. Он немного утомлён, не из-за разговора, — У меня сестра тоже этим занимается. — Ага, — он просто соглашается, хотя понятия не имеет, кто эта девчонка, — кстати, ты здесь вообще жить собираешься или… — Не знаю. Но домой нужно будет съездить. Не знаю когда, а ты в Корею поедешь, да? — Да, но, из-за тебя, я поеду домой только через две недели, — Хосок дуется, потому что, извините меня, кто ещё виноват в этом?***
Хосок парень интересный, на самом деле. Намджун, порой, засиживался с самого утра, увлеченный беседой, до восьми, когда уже приём гостей не был разрешён. Хотя, его должны были выводить из палаты во время тихого часа, но, почему-то, этого не происходило. Хосок чувствует себя лучше, в плане головы. Его по крайней мере больше не тошнит и не шатает в разные стороны, будто он залил в себя пару бутылок крепкого алкоголя. Да, Ким осведомлен непереносимостью алкоголя мотоциклистом. Раз уж Намджун вызвался на помощь, то будь добр испытывать все тяжести и на себе. В особенности, когда Чону нужно было переодеваться, а руку тревожить максимально нельзя. Волейболисту никогда не приходилось слышать столько мата лишь когда ты пытаешься помочь снять больничную рубашку, а потом минутный бубнёж об неаккуратности Кима. Трудно было мыть голову, да и в целом стоять под душем. А как-то надо было это делать. Сильно вгоняет в краску щеки и уши, когда тебе приходится стоять в одной кабинке вместе с малознакомым человеком, да еще при том, когда он оказывается без одежды. Нельзя сказать, что Намджун запал на гонщика, но в пальцах покалывает, потому что хочется дотронуться по груди, плеч, плоского живота, просто придержать. Намджун лишь помогает с головой и со спиной, он просто стоит рядом, ощущает кипяток на своей коже, шортах, которые он принес, хотя, если бы он находился и без них, то Хосоку было бы без разницы, он кажется безразличным к таким вещам. Намджун задается вопросом про чужую ориентацию, почему он это делает? Насколько быстро сменяет эмоции этот человек, просто: минуту назад ты практически был в отчаянии из-за своего положения, а потом смеёшься, смотря в потолок, насколько та ситуация была глупой. Намджун привыкает к этому мужчине. Чон милый, и его лицо до сих пор выглядит молодым, кожа светлая, хотя здесь можно очень хорошо приобрести смуглость. Глаза блестящие, наполненные жизненной энергией, хотя к концу первой недели, как Чон пребывает в клинике, он находил нежелание жить. Когда Хосока собирались выписывать, Намджун перепутал дни. Целый вечер перед выпиской мужчины он все думал, что он будет делать в следующий день, как он придёт через день в клинику, что ему говорить, он волновался. Только утром того дня, когда Ким вышел из душа, его осенило, что он дурак. Купить цветы — было спонтанным решением. Он не знает предпочтений этого мужчины, он даже не знает его отношения к такому подарку, а может быть он воспримет это как домогательство. Просто было волнительно. Но юрист с довольно радостным лицом проскочил мимо медсестер на посту, вызвав мечтательные вздохи. В палате Чон собирал свои вещи, которых, кстати, и не было. Только его одежда, в которой он в тот день был, ботинки к кровати ближе поставил, и телефон с намджуновой зарядки снял. Потому что парень не мог отправить незнакомого человека к себе в дом. И до друзей дозвониться было крайне трудно, хотя, тут даже он ни с кем и не знакомился, просто знакомый-знакомый, и номер телефона лишь по какой-либо работе. — Привет, — Ким входит в комнату. Хосок уже хочет кивнуть, но из-за того, что он видит в руках Нама, он превращается в статую. — Это что? — он указывает на букет пальцем, а потом поднимает взгляд на Кима, и его брови ломаются в вопросе. — Эм, как видишь, цветы? Разве это не так, в честь выписки, я должен поздравить тебя, — Намджун подходит ближе к Хосоку и протягивает букет тому. Хосок чуть ли не с открытым ртом пялится на розы, которые дарит ему Ким, и через мгновенье ладонью закрывает половину лица. Его губы растягиваются в глупой улыбке, и Намджун просто не может улыбнуться в ответ. — Ты придурок, мало того, что ты меня сбил, так теперь заставляешь думать, сколько они стоят, — Чон принимает букет, а потом кладёт его на кровать, потому что больше не куда, и это был самый близкий объект. — Всё в порядке, тебе не стоит задумываться об этом. Кстати, твой скутер привели в порядок, ты можешь забрать его, когда твоя рука восстановится. — Мотоцикл! Намджун, мотоцикл, почему скутер-то? — парень возмущенно смотрит на волейболиста и просто вздыхает, закрывая устало глаза.***
2019, Сеул
На улице не такая погода, о которой мечтал байкер. Хосок чувствует, как ветер вместе с мелкими каплями дождя врезается в его тело, но это настолько приятное для него чувство, что мужчина готов ловить чёртовы оргазмы просто от того, что сидит на мотоцикле и вот-вот рванётся в путь. Он едет очень быстро, обгоняя некоторые тачки, и так резко останавливается, что сестра с визгом хватается за его талию сильнее. Это было не самой лучшей идеей для его сестры, потому что для неё это первый раз, а парней у неё, которые гоняют на мото, не имелось. А ещё сегодня у Чона соревнования, первые за семь лет после перерыва. Это достаточно волнительно, он даже не настроен на пятёрку первых, но то, что ты участвуешь без подготовки — уже есть хорошо и прилично. Миа визжит позади Чона, и, кажется, начинает хныкать, потому что пугается, когда Хосок сильно наклоняет мотоцикл при повороте. А Хосоку даже мало, но, нужно заботиться о своей любимой сестре, которая на каждом шагу бубнит про святую подачу одного очень выдающегося игрока из главной команды Сеула. Хосок даже знать ничего не хочет. Они прибывают на место через полчаса. Девушка соскакивает первая, впихивает в руки Чона шлем и, утирая влагу под глазами, убегает к зданию ближе. Сам мужчина не находит маминой машины взглядом. Они прибыли раньше. Миа поднимается по крыльцу, всё ещё приходя в себя, она не может успокоиться. Ещё щеки красные, и голова немного кружится, она теперь точно знает, что больше с Хосоком никуда не поедет. — Хэй, что случилось? — задаётся вопросом мужчина, который повернулся на усталый всхлип, — Аккуратнее, здесь скользко. — Да блин, чертов брат! — девушка топает ногой, когда её попытка не упасть терпит неудачу, хотя она неплохо держит равновесие, смеша ещё одного человека, облаченного в похожий костюм, что на её брате, — Просто…я согласилась поехать с ним сюда и очень крупно пожалела, потому что, чёрт, как же он… — она выпучивает глаза, — Это было слишком быстро! Лучше бы его скутер разбился полностью, — опускает плечи она, а русый лишь улыбается, одергивая манжеты рубашки. — Мотоцикл! — обижается друг Кима, стоявший рядом. — Почему вы все так реагируете на то, что мы неправильно называем ваши машины? — Ким смотрит на своего друга, который немного ошарашен таким глупым вопросом. — Ха! — опережает застывшего байкера Миа, — Да потому что их «красавчиков» нужно называть своими именами, они ещё имя какое-нибудь дадут, так вообще, — смахивает челку девица, и вскоре решает пойти внутрь. Ким посмеялся. Чон Хосок не особо торопился. Родительницы ещё не было, а тот просто хотел насладиться влажным воздухом. Да, для соревнований такая погода неудачна, но любовь к дождю Хосок не отвергает. Он сидит ещё пару минут на припаркованном мотоцикле, а потом, убирая телефон в карман комбеза, забирает свой шлем с собой, так как на ручке его оставлять довольно рискованно. Его взгляд устремлен под ноги, в его ухе покоится наушник, дарящий мужчине успокаивающую мелодию. Он здоровается с кем-то по пути к крыльцу, а потом ему стоило поднять голову, чтобы подняться по ступеням вверх. На крыльце стояло два человека рядом со входом, и какие-то дамы, более тихо беседующие, иногда поглядывающие на тех. Хосок улавливает легкий запах туалетной воды от одного, и даже удивленно, но тихо хмыкает на то, что здесь есть кто-то ещё, который отправляется на соревнования. Но это не то, чего ожидал Хосок, когда из-за неаккуратности, кто-то поворачивается и немного пихает своим плечом мотоциклиста, и тот поскальзывается на плитке. Моторика у мужчины была неплоха, раз уже Чону не дали отбить пятую точку. Они встречаются взглядами, и Хосок ещё не до конца понимает ту вещь, что чужая широкая ладонь всё ещё обвивает его талию и удерживает. И то, что они точно где-то могли видеться. Чон, если честно, не очень хорошо помнит (хотя, такое вряд ли можно забыть, но сделаем поблажку — он загружен). — В этот раз ничего себе не сломай, — спокойно выдает мужчина, и Хосок ослабляет хватку за рукав белой рубашки, ровно вставая на ноги. — Ага, — Хосок кивает, опуская голову, но потом поднимает её и улыбается, решая пройти внутрь. Хосок ощущает неловкость. Хосок облокотился о стену плечом, и головой тоже. В одном ухе у него наушник, и он практически спит. Его сестра сидит на стуле, но для Чона места нет, поэтому лишь его шлем может удобно расположиться на коленках Мии. Он трётся лбом о стену, и выдыхает устало, потому что все эти странные походы по всяким кабинетам психиатров да психологов его раздражают. Здесь идут парные приемы. Мать Хосока совершенно непонятная женщина. Почему им надо идти сюда, когда они могли просто сходить к семейному? Здесь много народу. — Хосок-и! Смотри, какая фотка, — девушка щипает за бедро брата, и потом показывает тому это, на что тот лишь фыркает и закрывает глаза снова. Почему эта девчонка показывает ему этого человека, которого он видел четыре года, да полчаса назад? Мама Чонов пришла уже как минут двадцать назад, и она разговаривала с какой-то женщиной, которую и сама впервые видит. И, как представляет себе Хосок, главная задача его матери — рассказать про то, какой у неё золотой ребенок, которого она так хотела рожать. Мия лишь смеётся с этих нелепых историй, привлекая к себе много непонятных взглядов. Только один парень, сидящий в более парадной одежде, улыбается, а его друг, по-видимому, смотрит на Чона. Мужчина чувствует, что его щеки розовеют. — Ким Намджун, проходите, — женщина зовёт парня к себе, и тот немного теряется, но скоро собирается, и поднимается с кресла, чтобы пойти к кабинету, — и… Чон Хосок, правильно произнесла? Чон Хосок на самом деле не слышит, он практически спит, и его лишь будит его сестра, и возглас недовольной мамы. — А мы вместе должны были идти! — мама Чона уже начинает бушевать. — А с ним должен идти был я, — хмыкает байкер, который скрестил руки на груди. Хосок не совсем понимает ситуацию. Ему, правда, без разницы, что и с кем, поэтому, что-то пробубнив себе под нос, заходит в кабинет, пока женщина всё ещё пытается объяснить его матери то, что списки составляет компьютер, и они могли перепутать имена. — Ёну, кстати, ты… — Ким поворачивается к парню, ожидая, что увидит там своего друга, но тормозит, не входя в ситуацию. — Ага, — спокойно выдает Хосок и садится рядом с тем, направляя свои колени в сторону Кима. Тот, кажется, проникся изучением лица Чона, отчего кимовы уши начинают краснеть. Мужчина улыбается скромно. — Итак, ребята. У нас идёт разработка нового проекта и созданы вопросы для вас. Давайте посмотрим, может быть вы уже когда-либо встречались? — В Милане, — выдает Хосок. — Вы познакомились там? — всё ещё невозмутимо спрашивает психолог. — Ты помял мне бампер в Милане, — смотрит на Чона Джун, прикусывая щеку изнутри, вспоминая. — Я из-за тебя сломал ключицу, — отвечает тому Чон, который также серьёзно настроен на этот диалог.***
Хосок четвертый. Это неплохо. Он и без награды счастлив. Его радуют встречи с его старыми друзьями, с которыми он когда-то общался. Конечно, это не свойственно для мужчин, вести себя как девчонка, столь долгое время не видавшая свою подружку, но Чон просто не мог не подбежать с радостным визгом и не обнять кого-либо из знакомых лиц. Ему правда двадцать девять лет. — Где ты был вообще? — возмущается один, — Я уже подумал, что ты испарился! — ах, Ёну! Иди сюда, познакомитесь хоть, — зовет самый высокий в этой компании парень. Хосок помнит, что он был младше Чона на три года. — О-о! Это и есть ваш самый быстрый гонщик? Что-то не видно, — подшучивает над Чоном мотоциклист, и протягивает руку для пожатия. — Я бы посмотрел на тебя! Если бы ты просто так сел на мотоцикл через семь лет после отставки, — смеется Кино. — Меняет дело, извиняюсь, — тот этично кланяется, меняя свою манеру речи. Они поговорили не долго, а потом, после награждения, решили расходиться. Хосок также встретился с его любимым дядей, который вёл эти гонки и так усердно вдалбливал Хосоку что-то про мотивацию и «на газ нажал и гони, тебе должно быть похуй, слетишь ты или нет, главное — обгони и прибудь первым. Такие как ты не сдыхают на таких соревнованиях». Когда они вышли с трассы и вообще зоны провождения гонки, Хосока, увлеченного своим телефоном, догнал новый приятель, и отвлёк его хлопком по плечу, — Чувак, ты реально знаком с Намджуном? — Э? Почему тебе так интересно? — черноволосый смахивает чёлку на бок, флегматично осматривая Ёну. — Но просто тогда на лестнице вы разговаривали так, будто уже виделись, мне интересно, — он пошел рядом. — Да, было дело, но не думаю, что это что-то значит сейчас. — Он всё ещё поражён вашей встречей, вот, что я хотел сказать. Не знаю, что у него на душе, но не хочешь ли ты сходить с нами поужинать в ресторан? Отметим и твоё возвращение, и мое третье место. — Недалеко уехали. Ну, не знаю, надеюсь, мы платим все за себя.***
— Наконец Ёну ушел, — выдыхает Ким, провожая взглядом мотоциклиста, удаляющегося на своем мото. Стекло оконное отражает приглушенный свет ламп в ресторане, придавая помещению, выполненному в тёмно-коричневый тонах, уюта и интимности. Приятный живой звук на фоне, и приятная персона напротив тебя, а на столе охлажденный гранатовый сок, что может быть лучше? — Он же твой друг, не так ли? — выгибает бровь Хосок, проверяя время на телефоне. — С замашками, — Ким крутит жест у головы, вызывая смешок, — раздражающий слишком. — Есть такое, — соглашается Чон и отпивает немного из своего стакана, — как, кстати, жизнь? Волейбол? Чем ты там занимаешься, — вспоминает Хосок. — Да всё в норме, ничего такого не было. Два кубка привезли недавно, — он жмёт плечами. — О, — тянет Хосок, приятно улыбаясь. Он переносит вес на руки, которые сложил перед собой на столе. — Лучше бы здесь было вино, но, как жаль, что мы оба за рулём. — О, да, зачем ты напомнил? — Хосок сделался грустным. И Джун посмеялся. — О, — волейболист почесал свою бровь, немного задумавшись, — можно поинтересоваться? Ты би? — Думал над этим вопросом четыре года, да? — Хосок смотрит на свой шлем, его лицо расслабленное, умиротворенное. — Может быть и так, — Намджун заинтересован. — Гей. — хмыкает байкер, а потом смотрит на Кима, — Потому что женщин мне в своей жизни хватает, — он имеет в виду свою маму и сестру, вечно достающую мужчину. Намджун просто улыбается в ответ на это заявление. Минута молчания проходит, но Джун рассеивает её стуком ноготков по столешнице, — Если я скажу, что я интересуюсь тобой, как ты отреагируешь? — Я всё ещё помню твои цветы! — выпрямляется Хосок, заставляя Нама повторить это действие. — Вау, твоя голова всё-таки неплохо работает после ушиба, — оригинальный подкол от юриста, Хосок кривит спину. — О, я отвешу тебе звонкую пощечину, чтобы и мысли обо мне у тебя пропали! — Хосок возбужден ситуацией. — И в итоге мы придем к тому, что будем целоваться на парковке, — выводит своё утверждение с ухмылкой Ким, отчего Хосок просто пинает того в большую берцовую. Ким ударяется коленкой впридачу, и просто сгибается пополам, скрываясь под столом. Хосок смеётся, кусая свой палец. Он веселее становится, и снова смотрит на время. Намджун приходит в себя и немного обиженно смотрит на своего визави. — Мы ещё посмотрим. Они уходят в полуночи из ресторана. Намджун реально серьёзен, а Хосок смущённо улыбается, представляя в голове то, что может произойти через считанные мгновения. Они идут не спеша, а Хосок немного устало вздохнул и отстал он одногодки на два шага. Он качает своими бедрами, перенося вес с одной ноги на другую, и отвлекается на телефонный звонок, привлекая внимание русого. Они тормозят у мотоцикла Чона, и хозяин перекидывает ногу, усаживаясь. И ставит шлем на согнутое колено, пока он никуда не едет. Ким немного сгибается, чтобы быть наравне с мужчиной, и опускает свою ладонь на чужое плечо, проводя по спине далее — к лопатке. — Я обещал тебе, — он выдыхает через нос, заставляя Хосока самую малость покраснеть. — Я не контактировал ни с кем, представляешь? — жалостливо тянет Чон, вскидывая печально бровями. Намджун удивляется, и его рука, лежавшая на шлеме, соскальзывает, а волейболист не может не сместиться — он касается своими губами подбородка того, в испуге сжимая чужое бедро. Хосок дёргается, схватывая свой шлем и прижимая к груди, создавая некоторое расстояние между ним и мужчиной. — Ты привлекательный, — успокаивает Джун, и Хосок хмыкает. — Ты тоже, — он соглашается с этим, мужчина реально имеет эту ауру. — Значит, — он не договаривает, так как в его грудь пихают шлем. — Не значит, нет, — Хосок не сразу понимает, отчего его ноги свело, и в лёгких стало жарко. Но губы Кима очень мягкие. Он спокойно выдыхает через нос, и лицо Чона обдает теплом, мужчина не пытается сопротивляться, ведь это волшебное чувство ему хочется испробовать так, чтобы можно было вспомнить позже, во всей красе, немного покраснеть, но улыбнуться. Он не умеет целоваться, но размыкает свои губы, подстраиваясь под размеренные движения Нама. Когда мужчина отстраняется, Хосок спешит оттолкнуть того подальше, потому что его охватывает некоторый испуг. Ким смеется, потирая глаза. — Придурок, — Чон фыркает и заводит мотоцикл, и уже практически надевает свой шлем, как рука Намджуна мешает сделать это. — Дай мне свой номер телефона.