***
Куноичи с Отогакуре откровенно скучала. Гнев на коноховцев, пытающихся покопаться в головах у сдававших экзамен, прошел добрых полчаса назад. Отвратительный способ завладеть секретами других шиноби. До этого момента часть слухов о Листе казалось ей чересчур преувеличенными, но теперь два ушедших клана-основателя, прямых потомков Рикудо не смотрелись дико. У этих придурков, похоже, и не такое возможно. Задание выдалось не сказать, чтобы сложным. Закинув ногу на бедро она методично ей покачивала. Хотелось зайти в то состояние транса, когда ты занят хоть чем-то, кроме своих мыслей. Монотонные движения как-то успокаивали. Вся группа прошла «десятое» испытание и сидела в зале, наполненном шиноби в отключке. На доске размашисто белело: Член команды, издавший звук, или совершающий попытки разбудить кого-либо, дисквалифицируется со всей командой. Их деревню представляли только они. Зак и Досу общались с помощью новой техники на неслышимых для уха человека звуках. Оба сокрушались, что сейчас экзаменаторы не дадут убить Саске Учиху, а на других этапах такого шанса может и не подвернуться. Тем временем, первых спящих уже начали выносить из помещения. Кто-то скрипел зубами, видя выносимого напарника и тем самым, уменьшаемого шанса на прохождение этапа. А то, что будут и другие части мало кто сомневался, уж слишком узкоспециализированной была проверка. Песочные часы, давно замерли и очнувшиеся ждали, пока все не справившиеся с десятым вопросом покинут стараниями экзаменаторов помещение. Резко сонность обстановки согнала волна первобытной злобы, нехило ударившая по чувствам. Кин чуть не упала на очередном взмахе ногой и вышла из себя. Парнишка, которого экзаменаторы уже собирались выносить из помещения, прижал к горлу одного из них кунай и волком смотрел на мир. Какие же коноховцы все-таки дикие.***
Чистый передник изо льна занял свое место в одежде. Несколько печатей в помещении давали стабильный свет. Жесткозастланная кожаная кушетка приняла на себя голое тело девушки. Черные волосы цвета воронова крыла были аккуратно откинуты назад, чтобы не мешать. Дыхание девушки было спокойно, а глаза не подрагивали. Печать, помещенная на спину, обеспечивала глубокий сон без сновидений, а также отсутствие болевых и нервных ощущений вниз по позвоночнику после себя. Раздроби ей сейчас кто-то палец на ноге, девушка и не вздрогнула бы. Пока один носитель льняного фартука раздвигал ей ноги и укладывал их на жесткие подушки, набитые тканью и поэтому сохраняющие форму, второй заканчивал приготовления с инструментом. В небольшое корытце выкладывались ватные тампоны, зажимы, распорки, и скальпеля. После приготовлений все трое замерли возле девушки и принялись за дело. Второй человек так и остался у инструмента, ожидая развития события и своей возможной роли, два других действовали без оглядки на него. Изменив держатель с печатью, чтобы все было видно, третий, аккуратно растянув влагалище, давал обзор, игравшему роль хирургу. Одна рука хирурга замерла у живота, выпустив невидимые щупы энергии, проходящие сквозь организм и создающие картину расположения невидимых для глаза внутренностей. Длинная игла аккуратно прошла стенку влагалища и прошла внутрь организма, направляемая рукой хирурга. Несмотря на все предосторожности, пришлось процедуру проделывать еще дважды, чтобы достичь результата. Третий носитель фартука, так и остался не у дел. Скальпели и остальной инструмент был сложен обратно в ящики, где до этого и лежал. С нескрываемым удовольствием скинул с себя шапочку, прикрывающую лицо ткань, фартук и остальную сменную одежду, оставаясь в одних трусах. Наверное, забавное со стороны зрелище и ворвись чужак сюда, понял бы меня не так. Тот, кто схожим образом провел не одну сотню операций поймет меня, что испытывать влечение к осточертевшей, привычной работе невозможно чисто физически. Максимум оценить эстетику тренированного тела шиноби. — Часов через восемь убери ее в печать, организму нужно немного регенерировать. Клон понятливо кивнул. До чего сложно делать даже простые действия без привычной лаборатории. Артефактов поддерживающих чистоту в лаборатории и создающих нужные заклинания не было. А здесь ощущаешь себя деревенским лекарем. Спасибо, что есть иглы. Местные умельцы изготовляют их используя чакру. Или сказать что умелец. Какой-то мужик из Хьюг только и занимается, что производит их для больницы Конохи, и для тех придурков, у которых хватит разума купить изделие стоимостью выше алхимически чистого золота. Я был из таких. К сожалению, девчонка из Учих оказалась не такой полезной, как могло ранее показаться. Кроме пособия по анатомии для озабоченных подростков, она мало что могла из себя представить. Шаринган с одним томое, знаний клановых техник или еще чего-то в ее полупустой голове не было. Внутренняя кухня клана уже неактуальна из-за гибели его как такового. Шаринган девушка активировала рано, но при активации часто падала в обмороки и его почти не развивала. На побочную ветвь забили в этом плане и учителя, так что от Саске о развитии шарингана с нескольких обмолвок, я знал больше, чем со всей прочтенной памяти Изуми. Как можно быть такой бесперспективной? Сама развить шаринган не может. С одним томое штука пусть и полезная, но совершенно не даст того прироста, чтобы проводить рискованную замену себе и обращать всеобщее внимание на себя. Неразвитый шаринга. Уж лучше было выпотрошить заклятого друга Саске, как сына главы клана его обучали всяко лучше. Хотя чему его могли обучить в таком раннем возрасте? Не поймите меня неправильно, я не жаловался. Даже в таком виде Изуми представляла уникальный живой товар и генофонд Учих, который красноглазые демоны берегли и не давали уводить на сторону. А чем не давать, у них было хоть отбавляй. Но репродуктор шаринганов и уникальное гендзюцу сразу это разные вещи. Моим главным врагом всегда было время. Раз пятнадцать-двадцать лет шиноби воспроизводятся в достаточном количестве, чтобы начать мешать друг другу свободно дышать, и наступает общий пиздец. Выжить в таком пиздеце задача нетривиальная и участвовать в нем не очень-то и хочется. Было бы интересно, что будет если к уникальному геному Учих добавить живучесть и колоссальный запас чакры Узумаки, но если начать сейчас, то когда будут результаты? Если когда-то и будет желание поиграться в селекцию, у уважаемой Изуми я взял яйцеклетки. А лабораторию по выращиванию чудолюдей создам позже, если будет много свободных средств, времени и желания. Короче шанс такого события рассматриваю как маловероятный. По-хорошему спихнуть бы эту самую Изуми кому-то, кто предложит хорошую цену и не кинет. Но я таких людей не знаю. Нет контактов, нет доверия. А еще есть где-то еще живой ее возлюбленный Итачи. И что он сделает, если узнает, что кто-то из клана выжил, и его продают, я не знаю. Даже если скрыть то, что это Изуми — все равно выходит фигня. Блин, как содержание чердака — и выкинуть жалко и место занимает, а если не избавиться от громоздкой ненужной вещи, она рискует обрушится со старыми досками прямо тебе на голову. Мысленно спросил у клона, что с яйцеклеткой. Ведь я переодевался. И тишина. Обернулся на клона, но старый приказ не выполнен. Молодая девушка также лежит, как я ее оставил с расставленными ногами. Странно. Я попытался развеять клона привычным импульсом и ничего не вышло. Рука сама потянулась к кунаю. Словивший удар клон развеялся, оставив меня одного. Я замер. Несколько минут сознание бегало по порочному кругу. Что-то с клонами и окружением не так. Отточенная, улучшенная мной техника давала сбои. Очередное аккуратное легкое вмешательство в сознание не было проигнорировано. Часть памяти блокировалась, и почти на физическом уровне ощущались барьеры, не спеша, возводимые кем-то достаточно ловким в работе с памятью. Ооо сука! До чего знакомая школа. На заре своего становления я точно таким образом на ходу переписывал память Наруто. Но противостоял мне ребенок и понятия не имел, что происходило. Пытаясь понять, как бы я противостоял сам себе, я понял что делал противник, кем бы он ни был. Злым клоном — слетевшим заклинанием, одержимым духом, пытающимся захватить тело или сферой Маркуса, которую на меня наложил дистанционно противник. В течении пару минут неловкая борьба за сознание между двумя противниками начинала принимать неприятный оборот. Противник пытался отрезать вместо новых слоев, которые имели не такие плотные связи, совсем старые. Те, которые хранили знания о противостоянии в ментальной области. Мне удалось вытащить несколько старых фрагментов борьбы и понять, что это воспоминание далеко не первое, но из-за сосредоточенности на формировании сферы, противник так и не понял недочет, который мне позволил из нее выскочить. У него просто не было времени для анализа еще и протекающих воспоминаний, формируемых из памяти. Вместо привычной тактики противник начал делать лихое. Этого я боялся. Просто, применить раньше сей способ — слишком заметно для скрытого противостояния. Из моей личности пошли попытки выбить, стереть, уничтожить, фрагменты методов ментального противостояния. Лишить меня защиты и оружия. Это последняя иллюзия. Или я найду способ избежать сферы или эта хуйня пожрет мой разум. Судя по методам, которые начал применять противник, переход от точечного и аккуратных атак к атакам эффективным этой дряни ранее нужен был мой разум, но теперь она не чувствовала преимущества. Перейдя в глухую защиту, я перестал контролировать дыхание. Происходящие, в ставшей статичной иллюзии, никого не волновало. Шла схватка насмерть. Закрывая доступ к своим фрагментам памяти, и вырезая некоторые дублирующие, но очень узкие места удалось сбавить темп противника. Пусть и ненадолго, но есть передышка. Если так пойдет и дальше мое сознание превратится в ту же кашу, которую я оставил Кураме. Курама! Чакра девятихвостого. Ту дрянь, которую я так настойчиво выводил из тела и минимизировал выработку, чтобы создавать техники без малейших помех. Эта самая дрянь неплохо аннигилировала любые конструкты и техники, применяемые по владельцу сего чуда. Агрессивность чакры самого сильного Биджу могла поспорить только еще с несколькими некроритуалами по умению уничтожать заклинания или выступать проклятьем, ослабляющим и уничтожающим существо изнутри. Целый пласт знаний куском вырвали из меня а затем еще один. И хреново было то, что я не помнил, что забыл. Тварь подошла комплексно. Незащищенный мной кусок мог быть просто посчитан низкоперспектывным в борьбе, но мог содержать и что-то важное. Решение было принято. Короткий сигнал внутрь открыл ранее выстраиваемые фильтры и заслоны. Яд девятихвостого потек изнутри, наполняя СЧК, ломая тонкие щиты, неприспособленные против этого, выворачивая мои заготовки для атаки на противника, снося диагностические заклинания, и уничтожая все, что не было сделано с расчетом на дополнительные потоки и составляющие, имеющиеся в чакре Биджу. Мир вздрогнул. Вздрогнул битым стеклом. Разгоряченное сознание фиксировало, как за сотые доли секунд оставленная двумя сражающимися сторонами иллюзия поплыла и растаяла. Иглами вонзились в сознание нити, ведущие к клонам и напарникам. Молотом по голове обрушился контроль над собственным затекшим телом. Внутреннее ухо, отвечавшее за положение в пространстве, взбесилось. Все осколки памяти, покинутое поле боя внутри одного сознания разом стало принадлежать одному. Разрушенные замки, форты, бывшая ставка противостоящей армии или вернее машины войны, стала покинута. Но испорченные колодцы, сгоревшие деревни, заброшенные трупами солдат реки — остались. И разом навалились на победителя ставшим неожиданно для себя хозяином всей этой благодати и не знавшим, что с этим делать и как поступать, чтобы оставшиеся после сражений не пострадало сильнее. Здесь нельзя было медлить. Вспыхнувший голод в городе приводил к развитию заболеваний и мог подорвать весь регион. Именно такие мысли мельком пробегали после единения сознания, разделенного гражданской войной. Все происходило слишком быстро. Сигнал и мозг свободен. Поток чакры Биджу и обостренные чувства возвращаются мне. Противник даже не успел понять, что сфера Маркуса в сознании была повержена. Бой и победа над самим собой был долог только для мага менталиста. Безвольное тело куда-то несли враги. Проклятые имперцы таки смогли достать ученика немертвого. По жизненной энергии магов было различен ранг магистров. Много энергии, хватит на ритуал быстрого воскрешения хорошей нежити после его убийства. Ритуальный кинжал был непривычно легко вынут из-за бедра, и понесся к горлу имперца. Из-за бедра? Кинжал же должен быть у пояса? А ощутимый фон вокруг говорил, что магистров штук шесть и около полусотни мастеров. Зрачок, наконец, сфокусировался на шее, куда летел четырехгранный кинжал. Кунай — подсказала в резком темпе сшиваемая память. Табличка с кракозяброй называлась протектором деревни. Какой металлический протектор у деревни? Максимум тряпка. Или нет. Передо мной шиноби. А я в академии. На экзамене чунина. Кинжал был остановлен до того, как он разрезал артерию экзаменатора с Конохи. Параллельно вновь сползающемуся сознанию, аки песчаный голем, попытался найти в мире признаки ментального построения. Видимых изъянов почти не было. Если это и иллюзия то на этот раз противник превосходил мой уровень и я не смогу ее преодолеть, следовательно, нехуй трепыхаться. Ошеломленный моей реакцией противник замер на пол секунды, а потом отпрянул как и второй, бросая тело в свободный полет. Шипение и лопанье тянущейся от ладоней противника кожи к моим конечностям было однозначно изъяном мира. Я не применял никаких защит и артефактов сейчас был лишен. Поправка. Почти видимая чакра Биджу дымкой окружающая пару сантиметров тело, была не изъяном мира, а наплевательским отношением моего распадающегося я к мерам самообороны. Нерегулируемый океан энергии входил в тело из печати и не находя выхода в техниках, продолжал струится в мир через мое тело. Попытка создать клонов провалилась, и пришлось отвлечь часть потоков с латания памяти и на анализ. Вывод позволял вздохнуть. Нарушение структуры техники и инь оболочки чакрой девятихвостого. — Покров Биджу? — с недоверием и удивлением очень медленно для моего сознания протянул женский голос откуда-то спереди, где находились лишь экзаменаторы. По лицам державших меня шиноби Листа было понятно, что они сейчас поминают и Биджу и Шинигами и всех демонов Мира, но при этом не пикнули, хоть кожа на ладонях державших меня сварилась почти сразу. Один даже неодобрительно посмотрел в сторону нестандартно одетой особы, что сказала это вслух. Надпись на стене бросилась в глаза, когда я всеми силами и несилами перекрывал поток чакры лиса. То, что для остальных заняло пару секунд, у меня в сознании происходило очередную вечность. Битва с последствиями применения секретного противоментального оружия была более удачной. Хотя бы по последствиям. Организм удивительно хорошо латал дыры, создаваемые чакрой лиса, используя же ее саму для регенерации. Ну просто заебись полное самообеспечение. Сам покалечил, сам полечил. Всегда бы все так просто происходило. Я сел на лавку, сделав очень кроткий вид. И поминал Бездну, чтобы ближайшие пять минут мне дали посидеть спокойно и поймать разбегающихся тараканов в клетку.