Обречённый на желание

      Псы смирно расположились у камина и исподлобья глядели на мужчину. Их морды лежали на передних лапах, а чьи-то и на задних. Они находились в разных позах, но всё ещё сочувствующе наблюдали за хозяином, который собирался отдыхать после столь тяжёлого дня.       Уилл, ссутулившись, сидел на краю кровати. Он почти не чувствовал своё тело. Руки свисали между ног. Ему было так неприятно внутри: он ощущал всю тяжесть органов, какую-то загруженность в голове. С запястий будто бы свисали кандалы, а его грудь обматывали железные узы. Он ощущал себя сейфом с горьким осадком и болью внутри, от которого кто-то забыл пароль, и теперь Уиллу придётся ходить с этим тяжёлым эмоциональным грузом.       Он устало прошёлся рукой по кровати, по такой грязной, как тогда посчитал Грэм. Ему не хотелось отдыхать на этом, он хотел умиротворения, но даже постель не ассоциировалась сейчас у него с чем-то чистым и спокойным. Он устало закидывал ноги под одеяло, потянувшись спиной вниз. Улегшись головой, он не мог сомкнуть глаза, беспрерывно глядя в пустую серую стену, такую же как его рутина. Из приоткрытого рта по обсохшим губам скользнул язык. Уилл был точно тёмная фарфоровая кукла, апатично глядящая в пустоту под покровом ночи. Тёмное и безжизненное тело, заполненная чёрными красками душа, скверна, наполненная с головы до ног. Он устало выдохнул, ощущая раздражающий ком в горле.       Он больше так не мог, усталость от сердечных терзаний уже серьезно добивала разум Уилла. Он немедленно вылез из-под одеяла, свесив ноги с края его постели. Как только ступни коснулись холодного пола, собаки, лежащие у камина, тут же подняли свои головы.       Уилл накинул на себя футболку, облегающую его тело. Мышцы груди и рук эстетично и крепко выпирали из-под ткани. Его не терзали сомнения, он лишь хотел очистить разум, потому, невзирая на ночь и незамедлительно накинув вещи, отправился к своему психотерапевту, ведь его приятель, с которым он общается, дабы улучшить своё состояние, как никто другой подходил сейчас для собеседника, которому можно будет открыться. В конце концов, Ганнибал единственный из его окружения, кто не относится к нему как к фарфоровой кукле и не пускается в долгие нотации, узнав о его проблемах, а пытается помочь их разрешить.       Такси послушно довозит Уилла до места назначения, а потом быстро растворяется в полумраке. Мужчина смотрит машине вслед, а после поднимает глаза: множество красок наверху, что смешиваются воедино. Над крышами многоэтажек за верхушками деревьев, где-то совсем далеко, устрашающе, не сдвигаясь с места, висела громада тьмы. Тучи смело сужались ещё тогда, когда Уилл пытался разобраться с бессонницей, и даже заметив это, он решил всё же не брать зонт. Как-никак всё равно на машине. Но сейчас дождь отбивал свою симфонию. Он априори должен успокаивать, но на стрессоустойчивость Уилла он действовал очень отрицательно. Природное явление вселяло ужас своим шумом разбивающихся капель. В настоящем времени суицидальное мышление Грэмма вычерчивало непристойные убийства этой ледяной воды, причиной которых были преграды такие, как асфальт. Он одиноко стоял посреди всей этой природной стихии, совсем один, апатично глядя на дверь дома. Мужчина прожигал взглядом ручку двери, изредка тяжко моргая, когда дождь лился ручьём по его лицу, стекая с кучерявых волос и случайно пробегая по векам, заставляя того прикрывать глаза. Листья деревьев нескончаемо танцевали под действием ветра, а Уилл, дожидаясь, стоял у владений Лектера. Он ждал помощи, заботы, душевного спокойствия. Выглядел так, будто одна из его потерявшихся собак под дождём.       Куртка давно промокла, впитав в себя все до последней капли, но за свитер было обидно больше всего. Он так шёл Уиллу, выглядел таким дорогим для него, но мужчине было сейчас плевать, как на этот свитер, так и на себя в целом. Уилл пришёл в себя лишь когда услышал звук толчка двери. Ганнибал явно был удивлён неожиданному визиту гостей в раннюю ночь, а особенно таким помятым, как Уилл. Он не был большим любителем неожиданностей, но с некоторых пор появление профайлера вызывало исключительно приятные чувства. Тот молча глядел на хозяина дома, будто читая его и подозревая в каком-то деле.       Лектер, увидев стопорное положение Уилла, не церемонился - взяв первый попавшийся плащ, пустился прямиком к мужчине, попутно просовывая руки в рукава. Он томно глядел, выглядел очень серьёзно, ощущая отчуждённость Уилла. Лектер поджал губы, по которым тотчас стали стекать капли воды. Дождь всё также яростно лил, а потому, чувствуя его на себе, Ганнибал сделал более обеспокоенное лицо. Грэм, не двигаясь, стоял под оравой крупных холодных капель. Да, он был довольно странным, не таким как все, что иногда даже пугало, но сейчас на его прибытие была весомая причина, Лектер это чувствовал. Эти двое мужчин почему-то всегда молча понимали друг друга с одного взгляда, с одного вдоха или движения губ.       Ганнибал молча направлялся широким шагом к нему, дабы быстрее до него добраться и потянуть в дом. Так и произошло. Уилл не мог самостоятельно идти, его ноги просто отказались выполнять свою функцию. Он был почти обездвижен. Всё также молча направляя его, Лектер положил тому руку на плечо и повёл в помещение, сразу же отмечая бледность лица и нездоровый блеск в глазах мужчины.       Уилл стоял как вкопанный, он не поворачивался к хозяину дома, когда тот стоял позади него, сначала закрывая дверь, а после разуваясь. Лишь когда мужчина встал напротив вплотную, почти дотрагиваясь своим дыханием до лица Уилла, тот держал взгляд не выше его подбородка. Рыдания вдруг захлестнули Уилла словно сильное течение. Ощутив руку Ганнибала у себя на плече, он подался вперед и позволил Лектеру себя обнять. Уткнувшись лицом в тонкую ткань, он глубоко, прерывисто вдыхал, и постепенно свитер Ганнибала стал мокрым от слез. Он прятал своё лицо, поворачивая его в сторону. Мужчина, молча успокаивая, положил ладонь тому на голову, прижав к себе. Он чувствовал как сжимались кулаки на его плечах, как Уилл царапал его кожу сквозь ткань. Тот открывал свою душу, показывал как сильно устал от этой невыносимой боли. Уилл держался за Ганнибала, скручивал тёплый домашний свитер мужчины в руках. Сжимал его, чтобы перекрыть и утихомирить душевную боль.       Он знал, что так и будет, что потихоньку, но верно шагает к тому, чтобы сойти с ума. Он знал, что при его анализе, люди ужаснутся, что он потеряет, когда другие начнут лезть к нему в голову, а потом, не доверяя рассудку мужчины, и вовсе оттолкнут его. Он не верил самому себе, что с ним становится. Но обида за себя ела его изнутри, точно так же как и его здравомыслие исчезало с каждым беспокойным сном. Тихий задыхающийся тон нарушил композицию из надрывных рыданий: — Она отшила меня, — почти что взвыл он срывающимся, страстно-жалким тоном. — Алана? — скорее уточнил, чем спросил Ганнибал.       В ответ Уилл закивал и от признания самому себе, что его чувства растоптали, его сердце защемило с двойной болью. Лектер чувствовал, как напряжен живот Уилла, как тот захлебывается в слезах, сильно при том подрагивая. Он ощущал вину, это несладкое чувство, которое заполнило его разум. Уголки губ были тяжело опущены от одной мысли, что он не защитил Уилла. Лишь спустя несколько минут, Грэм стал чувствовать тепло, жар не от своего разгоряченного тела, а от Ганнибала. Тот приятно прижимал его к себе, положив чужую голову к себе на плечо. Он поглаживал Уилла, успокаивая его, пятерней зарывшись в мокрые волосы и невзначай расчесывая их.       Уилл размякнув, расслабил хватку и спустился телом так, что его голова находилась на уровне груди, и он бесшумно, успокаиваясь, дышал ртом, смотря куда-то в сторону, в пустоту. Взгляд был таким же неживым, Уилл не чувствовал своего тела, ощущал лишь то, как сильно бьётся его сердце, как мягко на груди Лектера, и какое-то опустошение.       Двое взрослых мужчин стояли посреди широкого коридора. Ганнибал сочувственно поглаживал по голове и спине Грэма, немного покачиваясь, он удерживал тяжёлое тело пациента. Уилл слышал, как отбивает сердце мужчины за рёбрами, с каким напором оно распределяет горячую кровь по артериям. Напряжение сходило с каждым ударом, когда он вслушивался в жизнь в теле Лектера.       Как бы Уиллу не хотелось, оторваться от чужого тела всё же пришлось. Он сначала слегка стал двигаться, а после взял обеими руками за плечи Ганнибала и отодвинулся от него, держа притупленный взгляд на всё том же подбородке, а после пятно от его мокрых волос на солнечном сплетении мужчины привлекло взгляд. Ему стало стыдно. Утерев лицо ладонями, он стал закрываться за ними, пока рука психотерапевта не накрыла лоб Грэмма. Уилл всё так же стоял, дышал ртом, порядком задыхаясь после импульсивных рыданий. Его немного потряхивало. Он прикрыв глаза, ощущал тёплую большую руку Ганнибала. — Тебе стоит скинуть с себя эту мокрую одежду, Уилл, — проговорил мужчина. Его взгляд держался на приопущенных, подрагивающихся ресницах. Уилл был благодарен за понимание Лектера и за то, что тот мало говорил. Если он сам по себе был каким-то отдалённым и закрытым, то в таком стрессовом состоянии он желал находиться поодаль ото всех, наедине с самим собой, но сейчас что-то тянуло к Ганнибалу, словно к спасательной шлюпке посреди океана душевной тоски. И даже так, Грэм ощущал, что он хочет побыть один, но был не против компании молчаливого Лектера, если он конечно не станет анализировать его каждый шаг. Но Ганнибал, кажется, понял, чего сейчас не хватает Уиллу. Он боялся остаться один и просто сойти с ума, а потому пришёл к нему.       Тело мужчины до сего момента было покрыто мурашками из-за столь ледяной одежды, что ненароком клеилась к оголенной коже. А потому, когда он через голову снимал с себя верх, Лектер не удержался и скользнул рукой по нагому участку вдоль ключицы и до плеча, мягко задевая подушечками пальцев каждый пупырышек. Это был столь интимный момент, когда Уилл стоял с голым торсом, а Ганнибал, нависая, словно та громада туч на небе, касался его оголённого тела. Душа ушла в пятки, а сердце замерло. Ладони вмиг похолодели. Лектер приоткрыл рот, дабы выдать что-то, но успел лишь заметить настороженный взгляд профайлера. Уилл высунул руки из рукавов и, передав свитер Ганнибалу, потянулся за полотенцем и отправился в душ. Уилл всё ещё чувствовал затылком, что Ганнибал так и не сдвинулся, прожигая и изучая его взглядом. Он даже и представить себе не мог, что уголки губ Лектера то и дело хотели растянуться в кривой улыбке.       Холод не отпускал, а когда Уилл полностью обнажил своё тело, ему стало ещё прохладнее, потому, невзирая на неловкость, которая должна была присутствовать, так как мужчины не были настолько близки, чтобы Уилл так спокойно мог наведаться к Ганнибалу и пользоваться его душем, Грэм всё же поспешил задёрнуть шторки и насладиться одиночеством с тёплой освежающей мысли водой. Хотя наслаждением тут и не пахло, Уилл всё так же переживал то, что Алана не приняла его чувства, ссылаясь на неуравновешенность. Мужчина потёр виски, давя на них указательными и средними пальцами. Ладони то и дело опускались на лицо. Он и тут закрывался, пытался отгородиться, страдальчески потирая лицо, зачёсывая мокрые волосы назад. Это стало привычкой, когда Уилл чувствовал напряжение. Оперевшись о стену, он просто стоял под душем, смывая с себя, и так оставшуюся на дне, трезвость ума.       Вдруг, шторы раздвинулись и Уиллу почудилась Блум, стоящая напротив него, жалко держась правой рукой за другую, и разочарованно глядя на Грэма. — Ты правильно поступил, что пошёл к Ганнибалу. Уиллу этот тон показался отчитывающим. Он не в первый раз слышал как с ним обращаются как с больным. Ему это определённо не нравилось. — Я помню твои слова, не надо мне их напоминать. — Он тебе нужен сейчас больше чем я. Взгляд Аланы потупился, будто она врала сама себе.       Ничего так и не ответив, Уилл повлёкся за словами, уходя в размышления и Блум исчезла. Светло-голубые шторы всё также были закрыты, а вода обжигающе лилась на распаленную жаром кожу. Алана не давала прийти в себя, даже у Лектера, всё мешая и мешая расслабиться. Забыться. Мужчина начал придумывать обвинения против неё, но быстро остыл, заметив вещички Лектера. Перед выходом его уже ждала сменная одежда.

***

— Прелестно пахнешь. — Ты только что сам сделал себе комплимент, — голос немного дрогнул, когда Лектер подкрался ближе, и Уилл смог почувствовать, как тот рядом втягивает аромат. — Признаюсь, этот гель пахнет приятнее чем мой, — Грэм старался смягчить голос, поворачиваясь к собеседнику, но не глядя ему напрямик в глаза. — Всё лучше того лосьона после бритья, Уилл. В ответ Грэм рассмеялся и подцепил смехом психотерапевта.       На такую реакцию Уилл забавно подметил для себя, что какое-то время назад он рыдал, зарываясь носом в чужое плечо, а сейчас его настроение куда лучше. Ганнибал будто просек его мысли. — Я вижу, тебе лучше. Большинство людей чувствуют облегчение после плача. Они искренне улыбаются после слёз, как никогда обычно. — Важно плакать с тем, кому ты доверяешь, тогда и сомнений не будет, что состояние улучшится.       От признания Ганнибал слегка залип, смотря на Уилла, не скрывая приятной улыбки. Грэм уловил его взгляд. — Но не стоит забывать, что слёзы в обмен на облегчение, которое и не всегда бывает, забирают силы, — сказал Лектер, подводя к тому, чтобы вместе отдохнуть от того, что навалилось. Профайлер знал это, а потому не стал возражать.       Уилл медленно передвигался, повторяя неспешные движения Ганнибала и в который раз замечая сколько в них грации. Он так устал. Так смертельно устал, что пригубив чашку мелиссового чая, сделанного до этого Лектером для успокоения нервов, больше его за этот вечер не трогает. Грэм опускает веки, и перед ним проскальзывает образ мокрой от дождя дороги, освещенной уличными фонарями. Дождь все так же неустанно лил, и запомнив его запах, тот жадно потянул воздух. Спокойствие и уют, короткое мгновение, когда не нужно ничего решать, позволено отдыхать и перестать пользоваться головой, давая ей хоть какой-то перерыв. Он, все так же прикрыв глаза, начинает тонуть в безопасности, пока не ощущает руку Ганнибала на его колене.       Они сидят так вместе на кожаном диване. Их разговор движется плавно и необременительно. Они обсуждают возможное психологическое состояние Уилла, и тот так легко рассказывает ему о своей проблеме. Грэм понемногу расслабляется и позволяет себе потянуться, сидя рядом с мужчиной. Он наслаждается приятным чувством и блаженной тишиной, что в его голове, что в доме Ганнибала.       Когда Уилл начинает клевать носом, Ганнибал, заметив это, пригласил того положить голову ему на колени и продолжить разговор так, но он состоялся недолгим. Грэм не обращал внимание на неловкость. Ему было достаточно удобно, а когда Ганнибал вдобавок стал прокручивать каждый закуток волос, профайлер, поджав ноги, прикрыл глаза, поддаваясь сну. Уилл ощущал, что он, как и одна из своих забредших собак, нуждается в том, чтобы его приручили, расположили к себе, чтобы он стал чьим-то особенным и важным лицом.       Ганнибал походил больше на властного человека. Профессиональная деятельность доктора Лектера производила на людей впечатление о нем, как о человеке, которому можно доверять. Он был таким же большим, как и его величие, а потому лёжа на его ногах, Уилл ощущал какое-то выигрышное чувство ублажения, будто он нашёл человека, который обращается с ним не как с больным, а искренне заботясь, как о любимом человеке.       Эмоциональный всплеск забрал все силы мужчины, да и на дворе была уже давно глубокая ночь, потому долго мучиться ему не пришлось. Впервые он уснул безо всяких лишних задних мыслей.       До того как Ганнибал поднял ручку, он услышал тихое сопение Уилла, больше похожее на рычание пса. Ганнибал, вдохновившись картиной, стал зарисовывать фигуру, лежащую на нём и повёрнутой к нему затылком. Он быстро чиркал ручкой по листу бумаги, вкладывая чувственность в изображение.       Так какое-то время Ганнибал одной рукой поглаживал по волосам Уилла, а другой зарисовывал его в своём блокноте, лежащим на подставке у дивана. Лист бумаги ему освещал тусклый свет от лампы, передающий тёплый медовый оттенок. Почти закончив зарисовку, тот почувствовал мелкое копошение.       Уилл открыл глаза, как ему казалось, сразу же после того, как он в последний раз их закрыл, он даже не заметил как подремал всего пару минут. Обхватывая свои плечи руками, тот осмеливается поднять взгляд на Ганнибала, всё так же лёжа на его коленях. Ноги стали порядком затекать, но Лектер не подавал виду.       Ганнибал делает глоток чужого зелёного чая, не сводя глаз с Уилла. Он не замечает, что выпил из кружки пациента, когда раньше он был куда более внимательным. — Я практически не сплю в последнее время. Засыпаю на несколько часов перед рассветом, будто падаю в пропасть, но не отдыхаю, — признаётся на том Уилл. Грэму хочется привстать на локтях, присесть рядом с Ганнибалом и положить ему голову на грудь. Почувствовать щекой сердцебиение, как тогда в коридоре, чтобы наверняка уснуть под эту мелодию. Хочется вжаться настолько тесно, чтобы стать одним целым. Но Уилл этого не делает, он не может позволить себе такого, слишком высока цена этих отношений. — Что ты чувствовал, когда целовал Алану?  — Ганнибал прервал тишину. — Желание? Я хотел сближения с ней, не контролируя свои мысли, льющиеся потоком. Мне хотелось слиться с ней, никогда не отпускать, — Уилл сделал небольшую паузу, раздумывая, что ответит Ганнибал, — я кажусь одиноким, мне просто не хватало тепла в тот момент, я посчитал, что поцелуй вернёт меня в реальность, но Алана лишь оттолкнула меня, заставляя хотеть её ещё сильнее, а потом её слова, как осколком стекла по сердцу. Я хотел, чтобы она вернула меня настоящего, но Блум убедила меня, я уже давно не в себе.       Глаза Лектера поблёскивают в неярком свете комнаты. Уилл замечает за собой, что уже долгое время смотрит в его глаза, когда обычно и мгновения не хватало, как тот отводил взгляд. Быстрое движение языка по верхней губе стало почти отправной точкой самообладания Ганнибала.       Его янтарные глаза с золотым ободком вокруг черного зрачка пленили и отвлекали, но не так сильно, чтобы Уилл не смог почувствовать неловкость. Он незамедлительно приподнялся на локтях и теперь был почти на одном уровне с глазами психотерапевта. Он, не спуская ноги, присел на диван рядом с Ганнибалом, и его взгляд скользнул по тонким поджатым губам, а после по широким мужественным плечам, опускаясь ниже по рукам к длинным жилистым пальцам. Уилл молча рассматривал его, больше не поддаваясь зрительному контакту, как и подобает его обычной манере общения, когда Ганнибал медленно поднимал руку к лицу мужчины. Грэм почувствовал тепло на щеке, и как жар стал расползаться по всему лицу; сердце начинало отбивать с приятной нарастающей силой, прямо как тогда, когда Уилл остался наедине с Аланой и поцеловал её.       Подушечкой большого пальца Ганнибал ласково поглаживал Уилла, после зачёсывая выбившийся завиток волос за ухо. Он вновь пересёкся глазами с Уиллом, и тот думает о том, как всё же легко завоевать доверие собак обычной лаской. Как легко завоевать его собственное доверие такими же методами. А Ганнибал уже находится слишком близко. Он прикрывая глаза, мягко целует Уилла.       На секунду пациент удивленно приоткрывает губы и Ганнибал считает это позволением, а потому не останавливается, невесомо перебирая пальцами кучерявые волосы. Чужие бархатные губы вызывают трепет сердца, что волнительно билось. Каждое прикосновение ощущалось слишком точно. Резкое осмысление происходящего. Профайлер был совершенно растерян, его глаза лихорадочно блуждали по чужому лицу, ища хоть какой-то оплот реальности, за который можно уцепиться. Мужчина опускается вновь, напрашиваясь на ещё один контакт, целует не настойчиво, будто боясь спугнуть, наоборот, нежно и шелковисто. Уилл отвечает, сплетает их губы, чувствуя, какие у Ганнибала они мягкие и приятные. Ему хочется сбежать, но только с ним он ощущал себя в безопасности. Замкнутый круг.       Грэм глубоко вздыхает и чувствует, что при тесном контакте с доктором, его сознание перестаёт блуждать по тем местам преступлений. Он не слышит тени голосов убийц, в частности, убитого Хоббса. Не считает себя сумасшедшим.       Уилл кладёт свои руки на чужую крепкую грудь и вкладывает в поцелуй больше чувственности и напора. Упираясь ладонями в грудь Ганнибалу, нависая, подталкивает его лечь и, находясь чуть ли не на мужчине, углубляет поцелуй.       Его сознание больше не упоминало о безумных вещах, что творятся вокруг его жизни, оно никогда не мутилось так сильно лишь от чужих упругих губ.       Лектер уступает место Уиллу, будто не он сделал первый шаг, а Грэм, изголодавшись, находит рот психотерапевта очень притягательным. Они сплетают языки, пошло и громко целуясь, а после Уилл нехотя отодвигается, смотря на ниточку слюны, отходящую от чужих, слегка опухших и собственных губ, говорит: — Только не говори мне, что я нестабилен, — усмехается Грэм. — Это ты мне скажи, насколько ты нестабилен. — Не настолько чтобы не осознавать, что я делаю, Ганнибал, — шепчет Уилл, обжигая дыханием и язычком поддевая чужую мочку уха, он возвращает взгляд к его глазам, в которых уже давно пляшут черти. — Зря ты так уверен в своих действиях, — хитро улыбается Ганнибал и, обводя руками чужую талию, переворачивает Уилла под себя, нависая сверху, и притягивается к открытой шее.       Ганнибал целует шею, покрывая её мокрыми следами и небольшими укусами, на месте которых под утро скорее всего останутся багровые метки. Грэм прикрыв глаза, тяжело дышит, ощущая горячее дыхание на чувствительных местах, а когда Ганнибал коленом заводит тому между ног и не случайно касается его возбуждённой плоти, с языка Уилла срывается тяжёлый выдох. Он обводит руками его широкую спину, длинными пальцами находя края домашней кофты, и приподнимает её, оголяя лопатки. Всё так же пальцами скользя по нагой коже, пока Ганнибал, не отставая, поддевает его свитер, позволяя руками блуждать по его животу, вычерчивая кривые линии. Он пробегает пальцами по рельефным кубикам, по рёбрам, а после играя с бусинками сосков. Уилл, давно не сдерживаясь, обхватывает руками его шею, задрав кофту, и старается бёдрами коснуться чужого тела. На мгновение Лектер опускает чужие губы и шею, чтобы через верх снять кофту. Грэм задерживает дыхание, смотря на подкаченное тело Ганнибала. Ему не удавалось видеть его голый торс, потому сейчас он, бегая глазами, в мыслях облизывает каждую выпирающую вену.       Ганнибал возвращается к чужим губам, одну руку занося вниз и кладя её на чужое выпирающее возбуждение через джинсы Уилла. Живот Грэма моментально напрягается, а дыхание становится тяжелее. Лектер сначала слегка поглаживает, чувствуя, что чужие губы уже перестают откликаться, и рот остаётся в немом стоне, а после начинает надавливать, слыша, как Уилл вдыхает воздух через сжатые зубы, а потом сладко выдыхает. Бедра сами толкаются в руку, желая большего, и Уилл тянет пальцы к ширинке, но его останавливают. Слыша разочарованный рваный выдох, Ганнибал сам пробегает по ширинке, оттягивая джинсы вместе с бельём. Уилл судорожно втянул воздух, когда его горячий член обдало прохладным воздухом. Длинные пальцы Ганнибала обхватили плоть, и Грэм вскрикнул, испугавшись, что кончит от одного лишь прикосновения. Лектер большим пальцем надавливает на уретру. От неожиданности Уилл распахивает глаза и хватается за чужую руку. Ганнибал, не сводя взгляда с чужих глаз, начинает двигать рукой по всей длине, замечая, как закатываются от наслаждения голубые глаза, а брови, умоляющие продолжать, приподнимаются домиком. Тогда Ганнибал встаёт, чтобы снять штаны, но профайлер перехватывает его, садится, ставя ноги на пол, находясь как раз на уровне чужого паха. Он, решаясь поиграть, дьявольски улыбается, смотря снизу вверх на Ганнибала. Его руки медленно стягивают штаны. Натянутое возбуждение показывается чужому взору и Уилл через белье прикасается к нему. Член, поддаваясь ласке, вытягивается, сильнее натягивая ткань, а после Грэм находит его привлекательным, когда выпускает наружу. Лектер, наблюдающий все это время за действиями Уилла, запрокидывает голову в полустоне, когда чувствует губы на головке. Пациент никогда ранее этого не делал, но мысленно представляя дальнейшие действия, подул на уретру, обхватывая рукой у основания. Ганнибала забило мелкой дрожью. Но профайлер попытался заглотить слишком много, и едва не подавился, когда Ганнибал, не в силах сдерживаться, толкнулся в его рот. — Ааах, Уилл… — почти с благоговением выдохнул Лектер, и затем начал бормотать что-то на неизвестном Уиллу языке. Но он понимал по интонации хриплого голоса Ганнибала, как долго тому приходилось сдерживаться, не поддаваясь своим желаниям.       Втянув щеки, Уилл продолжил сосать, ощутив, как в ответ дернулись бедра мужчины. Какое-то время они двигались в общем синхронном ритме. Когда достаточно большая плоть начала упираться в горло, а Уилл стал подавлять в себе рвотные позывы, Ганнибал выгнул спину, оскалил зубы и похотливо раздвинул ноги. Он чувствовал себя до невыносимого желанным, пока мужчина сосал, лизал и глубоко заглатывал, мягко поигрывая рукой с яйцами. Член Уилла подергивался, пытаясь привлечь к себе внимание. От жарких действий, которые он сам же делал, ему хотелось откинуться на кровать и громко застонать. С громким звуком тот выпустил чужой член изо рта. Ганнибал уцепился за края свитера, потянул его вверх и, не встретив сопротивления, снял и бросил к его джинсам на полу. Сам выбравшись из своих штанов, вновь вовлёк Уилла в поцелуй.       В сплетении языков было больше борьбы и ярости, чем ласки, они изучали рты друг друга с неприкрытым желанием, затем Ганнибал поволок Уилла за собой в спальню и устроил на кровати. Когда профайлер ощутил упирающуюся в его бёдра эрекцию, то попытался оседлать её, пошире раздвигая ноги в попытке удобнее обхватить Ганнибала, лёжа на спине. Уилл чувствует ладони Ганнибала на своих боках и дрожит будто от холода, когда они касаются кожи, но ему все равно кажется, будто он сейчас расплавится от прикосновений. — Мне было интересно, что ты для себя примешь, когда я позволю случиться тому же, что и в тот момент. Что ты ощущал, когда целовал меня? — Ганнибал… — Уилл не мог отчётливо говорить, только ласково сладостным тоном тянуть имя мужчины. То, как обращался к нему Ганнибал в перерыве между тем, что произошло, и чем продолжится, нарушало все принципы Уилла, но он искренне отдавался процессу. — Желание… Это желание продолжить и насладиться тобой, — выдыхая признался Уилл.       Он снова вцепился в него, как щепка, долго дрейфовавшая на воде и, наконец, прибившаяся к берегу. Ганнибал обхватил рукой оба их члена, уже скользкие от предэякулята. Сперва темп его движений показался Уиллу мучительно-сдержанным. Почти сразу он жалостно-отчаянным тоном вскрикнул: — Ганнибал… Ганнибал…       Быстрым движением терапевт открывает комод, доставая оттуда смазку, и надавливает себе на пальцы, опуская их к натянутому и напряженному колечку мышц. Он смотрит в глаза Уиллу, безмолвно спрашивая о разрешении и видя в чужих зрачках предвкушение, вставляет сначала один палец, ощущая как сильно напрягся мужчина под ним. — Расслабься, скоро будет приятно.       Ганнибал начинает медленно задавать движение, беспокоясь за то, что может сделать очень больно своему профайлеру. Он туго его натягивает, то сгибая палец, то выпрямляя, двигаясь в нем уже легче. К первому добавляется и второй, тогда Уилл сдавленно хрипит, но сам насаживается на пальцы. От сей картины у Ганнибала так тянет низ живота, что в глазах все начинает плыть, а член сочится предэякулятом.       Грэм откидывает голову назад, полностью отдаваясь новым ощущениям. А Ганнибал добавляет 3 палец, надавливая на ту самую точку, и тепло распускается по телу. Уилл гортанно стонет, сильнее разводя ноги, чтобы Ганнибал мог вбиваться под этим углом, но тот лишь вытаскивает пальцы и протерев член рукой со смазкой, пристаёт к чужим губам, оттягивая момент, хотя в податливое тело давно хотелось впиться.       Терапевт, наклонясь, страстно целует, ведёт губами по обнажённой коже вниз — к шее, плечам. Глубоко вздыхает, когда головкой находит вход, проходит по коже языком, потому что хочет чувствовать её на вкус. Прикусывает её не до крови и входит по основание.       Уилл, захлебнувшись ощущениями, гортанно стонет, а когда после первого толчка тут же следом идет и второй, в глазах уже пляшут не только черти, но и узоры, с непонятными краями. Перед ним всё плывёт, он теряется во времени и в собственных стонах. Сознание уходит на второй план, когда Ганнибал берет под руки чужие ноги и, переставая сдерживаться, вбивается в податливое тело. Профайлер срывается на крик, когда Лектер каждый раз задевает чувствительное место. Он блуждает руками по спине, по шее и плечам, царапая чужую кожу, оставляя красные полосы.       Уилл перед приливом оргазма распахивает глаза, видя, как волосы Ганнибала растрепанно лежат на лбу, а чёлка еле прикрывает очи. Мужчины более грубы чем женщины, и Уиллу даётся шанс узнать это. Когда Лектер поворачивает Уилла на колени, продолжая наращивать темп, а Уилл сильнее раздвигает ноги, насаживаясь на стоячий член, Ганнибал, не сдерживаясь рычит тому в спину. Профайлер не сдерживает стонов, обхватывая пальцами член, доводя себя почти до разрядки. — Не останавливайся, я почти, уже.. — хрипит мужчина, выгибая спину.       Они кончают одновременно. Уилл вскрикивает, подрагиваясь под телом, которое продолжало в нем двигаться для полноты ощущений, а потом обессилено падает на кровать, чувствуя разливающееся семя внутри. — Уилл.. — кончая внутрь, тянет Ганнибал и после ложится рядом с ним, шепча что-то тому на ухо и распаляя ободранную кожу на плечах своим дыханием.       Они вместе подрагивают какое-то время от оргазма, а потом от нахлынувшего холода. Мужчины тянутся друг к другу в объятья, чтобы хоть как-то согреться. Ганнибал накрывает их одеялом, притягивает к себе Уилла, убедившись, что сейчас всё хорошо. Грэм, уткнувшись другу в шею, прикрывает глаза, все ещё тяжело дыша. Уилл отдался ему. И сейчас, находясь на плече взрослого мужчины, он убеждает себя, что это для его же блага. Ганнибал был тем, к кому он в первую очередь обращался за помощью и защитой, кто помогал ему в поисках спокойствия и к кому бежал он от самого себя. Грэм, задумавшись, задирает подбородок, невольно всматриваясь в чужое лицо. Ганнибал ловит чужой взгляд, приподнимая брови в вопросе. Вздымающаяся грудь привлекла внимание Уилла. Он положил на неё руку, чувствуя размеренное биение сердца. — Моё сердце бьётся только для тебя. От неожиданного признания на душе будто расцвело, он посмотрел в серьёзные глаза Ганнибала и не сдержал улыбку. Взаимной улыбки сдержать не получилось, доктор даже не старался её прятать. Одной рукой он прижал его к себе ещё крепче, а другой проходился подушечками пальцев по мягким локонам кучерявых волос. — Кого ты желаешь больше? Вопрос был задан подобно тому, как Лектер анализирует состояние и поведение Уилла на сеансах. Возможно, выбор был очевидным и простым, но даже так Уилл был точно уверен, что Лектер ему в этом поможет. Он разрешает стать его собственностью и частью него самого. И эта близость — первый шаг на пути его становления.