Ты крутись, крутись, колечко...

Отлитое в кипящей бездне Роковой горы и вобравшее в себя едва ли не большую часть сил создателя, кольцо всевластия всё же было подчиненно воле Саурона. Ровно до того момента, как жалкий обломок меча рассёк то, что казалось единым, и кольцо вдруг осознало себя. Радость равно, как и свобода длилась недолго. Кольцо вовсе не горело желанием оказаться втиснутым на перст жалкого смертного, пусть даже тот и развоплотил его господина. Однако ещё больше кольцо не желало кануть в породившую его лаву, а потому решилось заговорить со смертным. Обмануть Исильдура оказалось несложно. Его разум и без того был помутнен как горечью потери, так и пьянящим удовлетворением от победы и веры в собственную исключительность. Кольцу не составило труда подогреть и без того имевшийся градус недоверия к эльфам. Немного охладило пыл величайшего творения Саурона, конечно, то, что младший «собрат» никак не отреагировал на воззвания, оставшись верным проклятому нолдор. Несмотря на то, что развращать Исильдура, холя и лелея уже имевшиеся ростки, было забавно, претворить свой план по очернению победителя Темного Властелина в жизнь кольцо не успело. Ибо дух последнего не покинул Средиземья и послал за ним отряд орков. Воду Единое не особо любило, однако не любил ту и Саурон, бывший огненным духом. А потому тогда Андуин казался кольцу неплохим решением… Кто же знал, что на его долю выпадут столь долгие скитания и что приведут они… А, впрочем, всё равно! Искушавшее последние плюс-минус пару тысяч лет одних лишь рыб да жаб кольцо едва ли не прыгнуло само в руки первому-встречному теплокровному. А то, что вскоре в борьбе за него пролилась кровь (пусть только и образно) между некогда приятелями, заставило Единое самодовольно засиять даже сквозь налет тины. Вскоре выяснилось, что существо, коему кольцо попало в руки, было совсем не четой Исильдуру. Смегол оказался поистине жалок и слаб, его не нужно было даже ломать… С ним было скучно. И всё же с ним Единое ощущало себя господином, а раб… Раб и должен быть полностью покорен и безынициативен. После стольких лет одиночества кольцу сгодился и такой носитель, как Смегол. Тем более, что Единому достались экспериментаторские задатки Саурона, и потому вдали от создателя, в безопасной, пусть и сырой пещере кольцо начало лепить новую форму живого. Результат оказался не очень, потому, заприметив новое лицо, Единое поспешно покинуло Голлума, впрочем, не озаботившись убийством последнего. «Много чести,» — хмыкнуло дьявольское колечко и начало с энтузиазмом рыться в новом сознании. Увы, хоть и новый носитель оказался представителем того же вида, к которому некогда принадлежал Смегол, Бильбо Беггинс являл собой едва ли не полную противоположность, и потому работать кольцу было практически не с чем. Власть господина Взломщика не особо прельщала равно, как и слава, деньги и даже женщины. О, Единому решительно было не с чем работать… Почти не с чем, но это «почти» было таким эфемерным, что вряд ли стоило усилий, хотя, несомненно, сломать столь сильный характер было бы приятно. Вот только слегка потеплевшие штрихи гравировки весьма однозначно намекали, что вскоре кольцу будет не до развлечений. Саурон набирал силы, а потому Единое сосредоточилось на поиске более подходящей кандидатуры носителя. Хоббит Беггинс был весьма боевым, но трудноуправляемым, с ним можно было бы затаиться на пару десятков, а может и сотен лет, если удастся убедить вернуться в Шир… Да, это было бы лучше пещеры, но кольцу, словно передалась толика воодушевления полурослика. Если этот ничтожный ворохоббит не боится лезть дракону в пасть, то почему же оно, Кольцо Всевластья, должно прятаться от Саурона, что сейчас гораздо слабее его самого? Теперь Единое жаждало войны, мечтало победить, чтобы затем спокойно кататься по свету, обнажая во всех созданиях Эру то, что они так желали бы скрыть… тем самым исполнив предназначение и без участия Саурона. Ибо кольцо весьма оскорблял тот факт, что его Создатель переоценивал роль орков… и не дооценивал самое Единое. Оно ведь для того и было создано, чтобы тонкой сетью интриг, переходя от одного к другому, опутать всё Средиземье и ввергнуть тем самым в старательно взращенную тьму. Орки же действовали примитивно и в лоб… Возможно, как подозревало кольцо, с его созданием Саурон утратил не только часть силы, но и мозгов. Как бы там ни было, сейчас гномы для кольца стали бы разнообразием, но конкретно имевшиеся в наличии субъекты у кольца доверия не вызывали. Иметь дел с самоубийцами Единому было сейчас невыгодно. В другое время он прошёлся бы и по Торину, и по его племянникам, но ввиду нависшей едва ли не над самим отрядом тени бывшего хозяина кольцо решило не рисковать понапрасну. И хотя Единое недолюбливало эльфов по вполне понятным причинам (присвоили тут понимаешь ли кольца), то лесные эльфы кольцу приглянулись. Как запасной вариант, но всё же здесь было с чем работать. А потому пока Бильбо убеждал себя, что рыщет по дворцу в поисках лазейки для гномов (и съестного, чего греха таить) колечко присматривало новую жертву. Кандидатура Владыки Трандуила была вне конкуренции долгое время, перемежавшееся лишь короткими приступами безумья, когда кольцу хотелось полового разнообразия и вообще безобразия… Ибо любовь гнома и эльфийки — поучаствовать в таком точно было бы весело, но, увы, не продуктивно… Потому колечко то и дело заглядывалось на холенные пальцы лесного короля, мечтая о том, как, первым делом, заставит того избавиться ото всех «жалких подделок», перстней-накопителей, а после… Эльфы народ упрямый, даже вредный, но гордый. Конкретно же этот эльфийский владыка, вдобавок, весьма удачно обделен как кольцами, так и местом в Белом Совете, на чем грех было не сыграть. И всё же это был не идеальный вариант. Да, у Трандуила была, возможно, даже более закаленная соседством с Дол Гулдуром армия, но не доставало влияния и авторитета за пределами Лихолесья да и близость Саурона колечко совсем не прельщала, ещё почует не ровен час раньше времени… Потому Единое пока так и осталось на пухлом, но теплом (приятном в отличие от Голлума) пальце у ворохоббита. О чём кольцо быстро пожалело, ибо последующий экстремальный сплав по реке с угрозой нового затопления не пришёлся ему по душе. И на чём? На винных бочках… Нет, безумцы начали надоедать Единому, как и орки, как и вода, в целом, и, в частности, Озерный город. В Эсгароте прогнили не только доски, но и бургомистр с ближайшим окружением, кольцу там и ловить-то было нечего. Ресурсов почти никаких, месторасположение — атас, бургомистру дальше во мрак уже, считай, некуда. Вот в Одинокой горе оказалось интереснее. Если в начале у кольца была надежда заполучить ручного дракона, то, увидев, что тот, увы, безумен, кольцо вспомнило свой зарок и отступилось, не став пока предавать ворохоббита… Всё ж таки побывать в пищеперерабатывающих органах дракона, может, и любопытно, но как-то не очень заманчиво. Однажды Единое уже глотала огромная рыба, тогда процесс затянулся на пару десятков лет, здесь же счет мог пойти и на сотни. Потому хорошо, что хоббита не съели, и плохо, что проклятый Гэндальф вернулся. Кольцу казалось, что майа его, если не чует конкретно его, как дракон, то точно догадывается, что «невидимость» Бэггинса не на пустом месте возникла. Следовало срочно драпать из уютного, теплого кармана, но, увы, Единое также слишком боялось попасть в поле зрения Саурона, близилась битва, а коней на переправе не меняют — хоббита же оно хотя бы скроет, а тот, в свою очередь, сбережет его. Расчет оправдался. С грустью полюбовавшись плюхнувшимся в озеро Смаугом, кольцо приписало гордыне ещё одну жертву, а затем ещё одну, на этот раз, Дубощита. Последнее весьма расстроило Бэггинса, чем и собиралось воспользоваться кольцо. Нет, соблазнять хоббита и делать из того ширского тана, Единое не планировало. Саурон оказался весьма удачно выбит из Дол Гулдура, подальше от приглянувшегося колечку Лихолесья, орки обращены в бегство орлами и объединенным воинством (А кольцо-то все-таки соединяет народы!), пришла пора сменить носителя. Так, уличив момент, когда погруженный в скорбь Бильбо, практически не обращал внимания ни на что иное, кольцо прожгло нити кармана видавшего Шир сюртука… и покатилось вниз по стылым камням прямиком к примеченным ранее эльфийским сапогам.