Ты крутись, крутись, колечко...

В лесу, позже — У-у, наел тут, понимаешь ли, бока у Элронда на харчах! — ворчал Трандуил, прямо противореча своим недавним заявлениям в стиле: «Бедный мальчик так исхудал, что даже щёк никаких не осталось». Однако здесь владыку можно было простить, ибо он битый час волок на себе сына едва ли не через пол леса по пресеченной местности, будучи сам в глубоком подпитии. Впрочем, это не мешало Тауриэль, также пострадавшей в ночной вылазке, безнадежно от них отставать. Так как, в отличие от Леголаса, король не мог не думать о последствиях, пусть даже недолго исчезновения столь важных персон, а потому спешил, как мог, попутно сожалея о том, что нельзя позвать Пирожка, не спалившись перед детьми, и без того подозревавших его во всех мыслимых и немыслимых грехах. Последнее обстоятельство никак не желало укладываться в и без того трещавшей голове владыки. Мало ему было сегодня проблем. Вот мало… Разбираться с кольцом, взрывом, сыном, старым другом, тремя назгулами, помощницей и снова сыном! Нет уж, лучше снова трёх нечестивых на деревьях развесить, чем отбиваться от нападок неугомонных деток! — Будто б ты без меня справился! Кто тебе доступ к энергии даёт? А ты меня в проблемы заносишь! Смотри, эльф, обижусь… В Лориэн укачусь — будешь сам тут всё расхлебывать! — насупилось кольцо но, немного подумав, согласилось: — Допустим, насчет деток ты прав… Удачно ведь всё совпало — никто нам мешать не должен был: все бы на взрыв отвлеклись, на месяц вперёд пищи для обсуждений бы хватило, а твои, вишь, ушлые, какие оказались… Э-нет, Трандуил, к взрыву я не причастно! — спешно прибавило Единое. — Понимаю, поверить сложно, но я лишь увидело возможность и немного подтолкнуло тебя! Да, Моргот тебя в драмкружок забери, я бы не стало ставить под угрозу будущее твоего маленького и гордого королевства. Твой сын сам прекрасно с этим справляется. — Замолчи, пожалуйста, пока я тебя не закинул вон в тот темный овраг! — мысленно прошипел король, чувствуя что вот-вот взорвётся от переполнявшего его гнева: на Единое, на сына, на Тауриэль и на себя самого. А ведь сейчас выкидывать хоть что-то подозрительное было не с руки… И не важно, кто виноват в взрыве, Трандуил сам должен был знать с кем заключал сделку, понимать, что пострадать от этого может не только он. И да — по возвращении следует устроить аттестацию всем сотрудникам лабораторий — мало ли… Нельзя было исключать ничего, даже ту маленькую вероятность, что Единое не пыталось оправдать себя, а говорило правду. Страшно. Его едва не заловили с поличным. Если бы не появление Келеборна — вот уж точно звёзды сошлись, то, пожалуй, единственные, на чьё мнение ему было максимально не всё равно, уличили бы его в сговоре с тьмой. Леголас и Тауриэль слишком наивны, чтобы даже просто понять, не то, что принять необходимость такого шага. И всё же неизвестно ещё, что именно те услышали из их с Келеборном переговоров. — Ничего пугающего… Все в королевстве и без того знали, что ты рано или поздно попрёшь на Мордор, сейчас же твои детки знают, что в этом будет замешан ещё и Лориэн. Каким именно способом — подслушать, к счастью, не успели, — хмуро проинформировало его Единое. — Зато подозрения появились у Радагаста! Он видел твоих дружков! — Они мне не… — начало было кольцо, однако замолчало, осознав тщетность подобных доводов. — Айвендила никогда особо серьезно не воспринимали. Скорее всего, скоро сюда пожалует Гэндальф, вот кого следует опасаться, но это будет потом. Пока на тебя ничего нет. Даже у нашего птичника, одни домыслы и толки — пока без доказательные, наше счастье. Мало ли к кому и почему направлялись назгулы по кромке леса. И рыжая вполне могла обознаться и принять песца за волколака, видано ли дело, белый волколак! — Ещё как могла… Ночью все звери волколаки… И всё же Леголас испугался за меня, — владыка непроизвольно сжал талию сына сильнее обычного, от чего тот сдавленно охнул. Они шли уже дольше часа, гораздо дольше — на востоке потихоньку зачинался рассвет. За это время едва ли обменялись больше пары слов. Трандуил двигался вперед, не давая отдыха ни себе, ни другим — Леголас терпел это молча, лишь иногда прерывисто вздыхая да сильнее приваливаясь к нему, король на это лишь слегка замедлял шаг… Тауриэль едва поспевала за ними, однако заикнуться о привале не смела. — Всё равно не успеешь! — сообщило очевидное Единое. — Попустись, теперь уже десятью минутами больше, меньше — всё одно; скажешь, защиту обновлял, а детки сами по себе в неприятности вписались, а ты их вытащил. — Ну конечно, я молодец! — зло пробормотал Трандуил, однако оценив оттенок лица сына, сравнимый разве что с бледной поганкой, а также наткнувшись на измученную безнадежность, что прочно закрепилась у рыжей, сдался. — Привал. Распорядившись таким образом, король намеривался хоть ненадолго вернуть личное пространство, пристроив сына спиной к раскидистому дереву, однако его не обделённое жирком тело оказалось куда менее болезненной опорой, нежели твёрдая кора. Сдавленно выругавшись в ответ на перекошенную гримасу, Трандуил поспешил вновь притянуть Леголаса к себе, не обращая внимания на вялый протест последнего. Кое-как вытянув свои длинные ноги, владыка недовольно хмурясь, поискал взглядом Тауриэль. — Вы никакие мази захватить с собой не догадались? — нисколько не рассчитывая на утвердительный ответ, всё ж-таки поинтересовался он. — Так я и думал, тогда беги — в трёхстах метрах к северо-западу отсюда есть одна из лёжек Радагаста, если и не найдешь ничего полезного внутри, то хотя бы листьев лопуха, растущего там неподалеку, оторви. Поняла? — дождавшись кивка, Трандуил отпустил помощницу и только тогда понял, что остался один на один с сыном. — Мой король, не беспокойтесь. Это лишнее. Я в порядке, — в доказательство своих слов Леголас дернул плечом, пытаясь освободится из его захвата, но не тут-то было. Трандуил был твёрдо намерен не дать тому навредить себе. — Вижу я, насколько ты в порядке, — пожалуй, сегодня король обновил свой личный рекорд по ворчанию. — Сиди смирно, не то снова голову вправлять придется. Пару минут они сидели вот так молча, король прикидывал через сколько их хватятся в замке и каковыми будут действия его охраны, подбородок его лежал на пугающее горячей макушке сына, что было сделано во избежание лишних движений последнего. Леголас же, пользуясь случаем, рассматривал перстни отца, силясь узнать в одном из них, казалось бы, уже увиденное им ранее кольцо Всевластия. — Врёшь, не найдешь! — думало Единое, притворяясь сияющим перстнем с ящеркой. Наконец устав от своего занятия, принц спросил прямо: — Почему я жив? Осколок ведь попал мне в шею, повредив артерию… Я помню твой страх, потому не ври мне, пожалуйста. Ты сам носишься сейчас со мной так, потому что я, действительно, чуть не умер. Отец, скажи мне правду! Я сыт по горло историей с растворенными в воздухе ядами от продуктов горения и… — Листик, радость моя! — начал было Трандуил, пряча за язвительностью отчаяние, но осёкся, не зная, что тут можно сказать. — Пойми, я… — Во что ты ввязался? — упорствовал принц. — Можно попытаться откорректировать его память, — неуверенно предложило кольцо. — Нет! — вслух ощетинился король, чем немало напугал сына. — Ни во что я не ввязался. Кровотечение я тебе остановил, а вот кровопотерю частично возместил своей — метод не то, что бы новый, но эльфами не приветствуемый. Потому и пытался скрыть. — Складно врёшь, эльф. А порез куда делся? — поинтересовалось колечко. — Эх, чтобы ты без меня делал… Скажи, чтоб шею проверил. — Но должен же был остаться след! — рука Леголаса потянулась к шее и к изумлению ощупала тонкий рванный шрам. — Его там не было! — Иллюзия, что скрывает мой ожог, также, когда нужно осязаема, и вполне качественна, — не моргнув и глазом солгал Трандуил, нагло пользуясь тем, что сын навряд ли пожелает убедиться в этом сам. — А если пожелает? — против всякого здравого смысла вовсю веселилось кольцо. — Не веришь отцу, можешь сам потрогать! — вовсю блефовал король, с готовностью подставляя покалеченную щёку. — Прости, — разом сник убежденный принц, чьи уши заметно покраснели. — Я вовсе не хотел выказывать недоверие к тебе, я… — Но ты выказал, — владыка продолжал строить из себя оскорбленную невинность, не забывая вкладывать металла в голос. — Подставил под сомнение слово своего короля. Будь ты обычным мои подданных, безнаказанным не остался бы ни твой пассаж до и после Битвы Пяти Воинств, ни нынешний побег, ни тем более твоя дерзость и сомнения! — Мне не нужно особое отношение! — тут же взвился принц, выворачивая больную голову так, чтобы видеть лицо Трандуила. — Я готов ответить за свои поступки. — Ха, а это идея, — усмехнулось Единое. — Запри-ка его в какой-нибудь темный уголок, чтоб никто не уволок, да и сам не убежал… А рыжую оставь, ещё пригодится. Да и смотреть приятно… — Ответишь… Обязательно ответишь, — вновь проворчал король, едва ли не вручную возвращая непокорную макушку на занимаемое ею ранее место. — Не сейчас только. Лежи смирно — приказ короля. Больше попыток нарушить тишину принц не предпринимал, даже почти не ерзая на месте. Тауриэль вернулась через пару минут с охапкой огромных, пушистых листьев. — Владыка, ни зелий, ни трав. Лопух принесла. — Хоть на это сгодилась, — нет, ворчал в то утро король совсем не на свой возраст, а может и на свой, только всяко больше обычного. — Чистые хоть? Ладно, клади ему на спину… Дальнейший путь прошёл без приключений. Сюрпризы, впрочем, для короля таковыми не являющимися, ожидали их по выходу из леса.

***

Замок, утро Утро летом — едва ли не единственное время, когда при свете дня можно высунуться из дому, не рискуя спечься с жары или быть сожранным мелкой мошкарой, что так любит прятаться в спасительной тени деревьев. Потому неудивительно, что королевство просыпалось рано, стремясь урвать часы относительной прохлады. Впрочем, так было не со всеми. К примеру, предававшийся накануне бурным возлияниям караул принца спокойно спал, игнорируя бьющий им в глаза солнечный луч. Стражей можно было понять, ибо от своеобразной магии Радагаста тянуло выпить, однако нужно было и выдержку какую-то иметь, дабы противостоять столь гнусному колдовству. Впрочем, кое-кому и противостоять ничему не нужно было. Кого другого после пьянства на посту во время печально известного побега гномов из подземелий, может быть, и уволили, но не Галиона. Этот дворецкий — единственный в замке, кто мог вот так, наклюкавшись в зюзю, расслабленно плевать в потолок. Ещё бы! Ведь если владыка Трандуил был стар и умудрен опытом, то у Галиона всего этого было на порядок больше, потому как начинал тот свою светскую карьеру ещё в Дориате гувернером первого. Потому на сегодняшний день Галион был единственным придворным, знававшим своего короля совсем ещё несмышленым недорослем. А так как трюки недоросль Трандуил откалывал будь здоров, то неприкосновенность бывшего гувернера не казалась чем-то сверхъестественным. Про то даже шутили, что у Галиона волосы не по природе серебряные, а последствия занимаемой ранее нервной должности. Такие же, впрочем, предположения высказывались и насчет Орофера и даже самого Трандуила, ибо оттенок волос ещё не столь потрепанного жизнью Леголаса отливал теплым золотом. Как бы то ни было Галиону было, что вспомнить… Мелкий гадёныш снова куда-то запропастился. Это такой мальчишка, что вот ты дурень, Галион, на минуту, ну ладно на пять минут отвлекся, чтобы поздороваться и обменяться свежими новостями с любезной Лавет, заведующей погребом №1. Ох, вот это работа! Знай себе пересчитывай бочонки да бутылки, окорочка да заготовки… Железная воля у эльфа должна быть, чтобы всем этим добром не польститься, железная… Потому немудренное дело Галион Лавет восхищался да и откровенно заигрывал, грозная заведующая против не была, а потому порой делилась «пробой». Пробу было необходимо снимать, дабы убедиться, что продукт не испорчен и что его можно поднимать наверх на дворцовую кухню. Особенно Галион любил пробовать вино. Из бочек отливали немного, чтобы понять вызрело ли. Зная примерные дни, когда проводятся такие проверки, гувернер притащился в погреб вместе со своим подопечным, дабы развести Лавет на литр-другой отличного, хотя быть может и не вполне спелого продукта. Однако Галион привередливым не был. И вот сейчас, когда всё получилось, в отложенной годами схеме что-то пошло не так. Малолетнее бедствие не пожелало тихо-мирно пожирать взглядом своих невинных голубых глазок содержимое близлежащих полок, тем более, что обычно такое смирное поведение вознаграждалось стаканом вишневого компота или сока. Ибо в выборе напитков Трандуил стремился походить на взрослых хотя бы цветом. Впрочем, не всё было так просто. И перед тем, как протянуть угощение, Лавет обычно не удерживалась и трепала это маленькое исчадие по щеке. Что-что, а щёки у сына Орофера были выдающимися… Пухлость эта значительно осложняла жизнь не только самому их обладателю, но и Галиону, которого столь повышенное внимание милых дам, даримое не ему, а какому-то мелкому гадёнышу, раздражало. Вот и сейчас в исчезновении Трандуила виделся смысл, вот только искать маленького, юркого, умеющего мастерски исчезать из поля зрения мальчишку среди бесконечных полок и рядов, тянувшихся на добрых полкилометра — занятие не из простых. Ладно, что Лавет вызвалась помочь. Её мысль о бесконтрольно шныряющем по её вотчине ребенке, пусть и таком милом, тоже не прельщала и вводила в ужас. Путем не долгих размышлений они двинулись к стеллажу с компотами, а затем и соками, однако следов пребывания Трандуила так и не обнаружили. Проведя больше двух часов за тщетными поисками, Галион чувствовал, как понемногу расползается внутри липкий страх. Обшарен был каждый уголок — взмыленная Лавет, уже не стесняясь выражений, высказывала что-то о том, что вход в погреба для Галиона теперь закрыт на век, но не это волновало незадачливо гувернера. К поиску пропавшего ребенка уже стоило подключать стражу, а это значит, обо всем неминуемо узнает Орофер. — Погоди, — вдруг радостно закричала Лавет, совершенно бесцеремонно сгребая его за рукав. — Здесь отлито! — Это что? Вишневка? — округлил глаза Галион, уже в принципе понимая в чём тут дело… Вишневка в пятнадцатилитровом бутыле уже почти перебродила, однако вишни по-прежнему смотрелись привлекательно и вполне могли приманить его гадё… подопечного. При мысли о шатающемся по дворцу пьяном мальчике поплохело всем. Особенно позеленел Галион, представивший, что будет, если Трандуил наткнется на отца… или на короля. — В погребе его нет, — констатировала очевидное Лавет. Мысленно проклиная всё на свете, в том числе и собственную недальновидность, Галион помчал к выходу из подземелий. Следующий час он рыскал по дворцу, чем несомненно привлек к себе внимание. Трандуила никто не видел. Наконец, заставив себя хоть сколько-нибудь мыслить логически, Галион решил поступить так, как сделал бы он сам в неглубоком подпитии — выйти проветрится. В садах Дориата какой только живности мохнатой, пернатой и рогатой не водилось. Но его подопечный любил павлинов, однако те Трандуила не любили. Возможно, потому что тот периодически щипал их за хвосты, стремясь добыть перьев себе на шляпу… Вот и сейчас Галион рассчитывал найти его здесь, либо идти сдаваться и хорошо, если искать новую работу, а не гроб. Первым делом ему попались две безвольно лежащие тушки павлинов, чьи абсолютно нетронутые прекрасные перышки трепал ветер. По спине пробежали крупные мураши, Галион ускорил шаг и вскоре наткнулся на панически пытавшегося реанимировать одну из птичек Трандуила. Рядом с ними обнаружились разбросанные пьяные вишни. Судя по слабому движению лапок павлины были просто в глубокой отключке, а бледный Трандуил с алеющими ушами явно сам хватил лишнего градуса, чтобы сообразить, что те живы. Галион замер, не зная, что ему делать: смеяться или кричать на этого оболтуса. Стремление заполучить вишен в обход Лавет было понятно, как и то, что в общем-то Трандуил — добрый мальчик, стремящийся поделиться с птичками, но… Галион не выдержал и заржал, не в силах больше молча наблюдать за тем, как горестно трясутся у мальчонки поджатые губы. В общем, Галион мог не волноваться за свое положение при дворе, ибо подобных компрометирующих владыку случаев он помнил ещё достаточно много. Однако сегодня пришлось проснуться раньше обычного: около девяти утра его разбудила совершенно нехарактерная для его укромного уголка (прямо на бочке с превосходным вином) возня. Дворец стоял на ушах. Вот уже около часа, как медиками было замечено отсутствие принца. Однако короля будить побоялись, начав поиски самостоятельно. Вскоре было решено опросить Тауриэль, которая, о ужас, тоже испарилась. Поиски продолжились уже с новой истерией, круг расширили до ближних границ леса. Когда Галиона разбудили, то уже начали прочесывать погреб, хотя мало вероятно, что раненный наследник решил заныкаться туда, хотя, зная его отца, вполне возможно. Дворецкий, выслушав доклад, принял милостивое решение взять огонь на себя и отправиться сообщить королю. Вот только Трандуила в опочивальне не оказалось. За всё время правления Орофериона такого не случалось ни разу, не удивительно, что вскоре совпредом было объявлено чрезвычайное положение. Была поднята регулярная армия, и к моменту возвращения короля, принца и Тауриэль в десять утра лес прочесывало уже больше тысячи эльфов. И только Галион с невозмутимым видом поставил кувшин с винном на стол к доведённому до крайней точке кипения владыке, когда тот, взмыленный от своего похода, расспросов и разруливания начавшегося было действа, наконец вернулся в свой кабинет. На часах было пятнадцать минут первого, и день только начинался.