Ты крутись, крутись, колечко...

Ночь. Тонкие перья облаков закрывали собой звезды и медленно накрывали своим пуховым одеялом Луну. Ветер шатал краснолистные макушки деревьев. В этой части некогда Зелёного леса лучше было не останавливаться на ночлег. Впрочем, отряд эльфов и не собирался. Придти в Дейл заранее не позволяли срочные внутренние дела королевства, требующие высочайшего решения. Опаздывать же на столь важные переговоры — плохой тон. Уж это-то отцу удалось вбить в голову Леголаса. Потому, так и не сомкнув глаз после ночной ловли на «живца», утром злой на себя, Тауриэль и на Радагаста король скомандовал сбор. Пожалуй, он начинал понимать тягу отца к вину. От обилия важных, сверхважных и просто срочных дел пухла голова, потому хотелось напиться и забыться. В его голове пока не срабатывал встроенный переключатель, позволявший «отключать тревогу за державу» во время сна или краткого отдыха. Потому Леголас и прокручивал в голове проблемы и чаяния королевства двадцать четыре часа в сутки. Во время завтрака, обеда и ужина. А, забываясь коротким сном, он продолжал видеть в кошмарах то, чем может обернуться для Темнолесья его безграмотная политика. Либо же он видел отца, странно побелевшего и иссохшего, тот рвал на части его выстраданные указы и распоряжения, приговаривая, что это никуда не годится! Просыпался юный король в холодном поту и бешено колотящимся сердцем. Потому, чем спать вот так, лучше не спать вовсе… Или спать совсем чуть-чуть, потому как в полном изнеможении сны, как правило, не запоминаются. Наверняка, у отца был этот «переключатель», иначе бы тот столько не выдюжил. Либо же со временем Владыка оброс толстым слоем пофигизма и научился глушить, некстати, вспыхивающие чаяния крепким вином. Впрочем, судя по подкроватным запасам, в последнее время вино уже не справлялось. Сказывалось, наверняка, и привыкание организма, воспринимавшего слабое вино как воду, так и возросшее обилие проблем, сыплющихся, как из рога изобилия, единственным решением которых был поход на Мордор. До которого отец так и не дожил, оставив Леголаса разгребать навороченные им грандиозные планы. Причем ситуация усугубилась. Слух о кольце Всевластия, что якобы было у его отца, наверняка, уже дошёл до Мордора. Либо скоро дойдет. Вопрос времени, когда сюда явится орда орков. Сыграть на опережение, как предлагал Радагаст, можно было лишь, заручившись поддержкой гномов и людей. Вот только, как её получить? Вопрос был открыт. Особенно, если учитывать, что и в собственном королевстве юному королю только предстояло заслужить доверие. Несмотря на это, он недавно получил послание из Лориэна. Лорд Келеборн писал о том, что их договоренность с его отцом остается в силе. Знать бы ещё что за договоренности! Письмо это было неожиданным, а вместе с тем вызывало странные эмоции. С одной стороны Леголас догадывался, кто является источником большинства самых немыслимых и выставляющих его королевство в неприглядном свете слухов… И он знал, кто был виновен в гибели отца, кроме него самого, разумеется. И как бы сильно он не злился и не проклинал своего короля, в каких грехах только бы не подозревал — простить Галадриэль он не мог. С другой сам лорд Келеборн был ни в чем не виноват. Да и приходился ему и отцу каким-то дальним родственником и, если Леголас правильно понял пьяные бредни Галиона, довольно близким другом. Потому после нескольких бесплодных попыток написать ответ без использования ненормативной лексики и обвинений в духе «сжечь бы твою ведьму вместе с её лесом», Леголас сдался и обратился к Тауриэль с просьбой написать нечто нейтральное и поинтересоваться, о каких именно договоренностях идет речь. Подруга написала, и написала так хорошо, что король невольно изумился. Правда, быстро объяснил это себе тем, что та слишком много времени провела в личных секретарях отца и переняла от него, помимо дурных привычек, и что-то полезное. Расписавшись на письме и отправив того в Лориэн, Леголас задумался о том, а не стоило ли ему вместо переговоров с гномами и людьми, попытаться договориться сперва со своими сородичами? Впрочем, та идея была быстро отринута. Эльфы золотого леса, уцелевшие нолдор и синдар, по большей части, открыто презирали его народ, состоявший в большинстве своем из нандор. Они изображали дикарем и поливали грязью его отца. Навряд ли темнолесцы это оценят. Всё же авторитет бывшего Владыки до сих пор в разы превышал то, что сумел наскрести Леголас. И пусть так и будет дальше. Ни к чему марать тень отца грязными слухами… А уж допускать того, чтобы кому-то стала известна правда об участи Галадриэль — и вовсе было нельзя. Велика вероятность, что дело кончилось бы войной, а они же не нолдор какие в самом-то деле? Нет, к черту Лориэн. Какие бы там договоренности отец в тайне не заключал с ними, скоро Леголас об этом узнает. И подумает стоит ли в это ввязываться. А пока… Он обязан был удержать тот союз, что был заключен под Одинокой горой. Просто обязан. И всё же сейчас после нескольких бессонных ночей, целого дня и половины ночи в пути, Леголас ощущал, что смертельно устал. Делать привал в этом кишащем тьмой месте не следовало. Но и не делать было нельзя. Валился с ног не только молодой король, но и его спутники, хоть и не показывали этого столь открыто. «Я вздремну лишь пару часов… Ничего плохого не случиться. До переправы в Озерном городе ещё три часа ходом. Мы успеем. Встреча только в полдень», — успокаивал себя Леголас, располагаясь на лежаке. Спали под открытым небом, так как в метеорологическом отчете исследовательского центра осадков не значилось, а они торопились, идя налегке. Король улыбнулся, вспоминая, как с утра с пеной у горла доказывал Галиону, что ему не нужны те огромные тюки с палатками его отца, без которых тот не мыслил даже непродолжительную поездку. И даже: «Вы ж теперь король и не можете спать под крытым небом и голой земле!» не подействовали. Леголас остался непреклонен и теперь страшно гордился этим… Правда, сейчас, когда вокруг неслабый ветер шатал могучие ветви пораженных тьмой деревьев и выдувал остатки тепла из-под легких летний одежд, несвойственная ему мысль о том, что «а мог бы сейчас дрыхать в отапливаемом шатре», никак не хотела покидать головы. Стремясь поскорее выкинуть её, а также заснуть, владыка отхлебнул из фляжки немного вина. Он принципиально почти не пил, стремясь показать, что в этом он отличается от «старого, горького пьяницы», но сейчас он успокоил себя тем. что это необходимо для согревания… И осушил всю флягу. Засыпая, он жалел, что Тауриэль осталась «на хозяйстве». Как было бы хорошо зарыться сейчас в её прекрасные огненные волосы, согреться их теплом и энергией! Пусть даже он и был несколько зол на неё и на истари — за всякие россказни и откровенную дурость… После неудавшейся «ловли» подруга вернулась в замок лишь под утро, он не спал и слышал, как она вернулась, а затем отправилась куда-то. Очевидно в погреб. На утро перед отъездом Тауриэль была бледна и непривычно тиха, на все его вопросы отвечала крайне уклончиво, а в глазах её поселилось нечто, похожее на смирение. Эти недомолвки и легкий алкоголизм невесты, приведший к тому, что по замку начали ходить слухи о призраке его отца, откровенно выводили Леголаса из себя. Однако было пора ехать на переговоры, а оставить кого-то, кроме Тауриэль он не был готов… Да и её статус невесты позволял. К тому же не следовала показывать её гномам. Мало ли. Они поговорят, когда он вернётся. «Если вернется,» — добавила его пессимистично настроенная часть подсознания и он провалился в сон. Впервые за долгое время ему снилась наполненная светом картина. Удивленно охнув, король улыбнулся. Ясное небо без единого облачка, трава зеленее не встретишь, какие-то цветы названия, которых он даже и не знал. Раскидистый дуб — очень большой и старый, но вполне живой, так что казалось приложи к стволу ухо — и услышишь, как течет древесный сок. Приятный стрекот цикад наполнял слух, Леголас потянулся и без всякой задней мысли привалился к дубу, запрокинув голову и глядя на синее-синее небо, чьи клочки пробирались сквозь зелень листвы. В зубы он взял махоньку, но сочную травинку… Убаюканный он почти засыпал в собственном сне — так хорошо и спокойно было у него на душе. Пока грозный окрик: «Трандуил!» не распугал цикад и не разрушил иллюзию. Вздрогнув всем телом, Леголас медленно повернул голову к обратной стороне дерева. Там, самозабвенно развалившись у могучих корней непривычно, сладко дремал его отец, на кой-то черт засунувший себе за ухо бутон красной лилии. С трудом подавив рвущийся наружу возглас, юный король обернулся в поисках того, чей окрик он слышал. — Трандуил! — кто бы не искал сейчас его отца, почтительности в нем было немного. Точнее не наблюдалось вовсе. Разыскивающий отца эльф был либо самоубийцей, либо… О другом варианте Леголас как-то и не задумывался. Потому как уж больно чудным тот был даже для сна. Между тем некогда великий владыка Лихолесья и не думал просыпаться. Более того, он отвернулся в сторону прямо противоположную доносившемуся окрику и продолжил сопеть, прижимая к себе внушительных размеров бутыль, где на дне ещё плескалась багряная жидкость. Какие-то вещи оставались неизменными даже, несмотря на полную внешнюю расслабленность отца. Покачав головой, Леголас внимательнее всмотрелся в местность, в которой очутился. Легкий звоночек осознания потянул его за усталый ум. Время стерло, не пощадило даже ту звонкую речку, что журчала звонким потоком невдалеке, этой ночью же, устраиваясь на привал, они обнаружили лишь полузасохший ручей. Однако этот дуб… Леголас ещё раз окинул внимательным взором исполина. Кажется, он потемнев и сменив зелень одежд на кроваво-красные листья, по-прежнему, высился над поляной. Именно под ним молодой король и провалился в свой недолгий сон, что решил явить ему картины не то прошлого, не то просто являлся отражением его горячего, но тайного желания вновь увидеть отца. Мысленно устыдившись этого малоприятного факта, он со всей дури ущипнул себя за запястье. Не помогло, на сей раз вознамерившись защипнуть посильнее, он пораженно замер. Ближайшие ветки разъехались в сторону, и вот на поляну вышел высокий. очень высокий эльф. Его длинные серебряные волосы свидетельствовали о принадлежности к роду синдар, а затянутость последних в высокий хвост — о внутренней строгости и собранности. Одет эльф был также безо всякой вычурности или изысков вроде вышивки, однако ткани, следует отдать должное дворцовому воспитанию, Леголас определил, как дорогущие. — Встань. Ты позоришь меня, — коротко потребовал эльф тоном, не терпящим пререканий. На поясе его ярко поблескивал незамеченный ранее молодым королем тяжелый гондольский меч. Такой только отряд удачливых гномов в пещере мог найти, а никак не приобрести обычный эльф. Тем более то, как он обращался к его отцу… По спине у Леголаса пробежал холодок. Владыка же Лихолесья нисколько не реагировал на эти слова. Ни вскакивал в гневе и не стремился покарать наглеца. Он лишь только перевернулся на другой бок, из-за чего убаюканный им бутыль громко булькнул. Тогда бесстрашный эльф сделал то, от чего у Леголаса на затылке привстали волосы. Он стремительно подошёл к дрыхнущему Ужасу Темнолесья и бесцеремонно поднял того, ухватив за ухо. К чести Трандуила и отпавшей челюсти его сына, то Владыка не заорал дурным голосом. Только чуть ошалело заозирался по сторонам, а, уперевшись в разгневанное лицо державшего его эльфа, как-то обречено вздохнул, прижимая к себе бутыль с вином покрепче, словно опасаясь, что тот у него сейчас же изымут. — Тебя не было на построении, — ледяным тоном прошелестел эльф, отпуская побагровевшее ухо Трандуила. — Ты ушёл из лагеря и пил. Снова. — Отец… — устало начал было очевидно сейчас ещё не Владыка этих мест, но был грубо прерван. — Это ещё что такое? — цепко вырвал эльф, судя по-всему король Орофер из волос сына цветок. — Мы идем на войну, а ты всё веселишься! Пьешь да цветочки в волосы впрядаешь! Ещё и разоделся как эллет какая! — король задохнулся от возмущения. Леголас тихонечко сполз по стволу дуба. Король Орофер. К такому он готов не был. И пока его отца отчитывали, он вновь попытался проснуться, на сей раз легонько порезав ладонь ножичком. От нереальности картины подташнивала, а у него самого появились вопросы к сохранности собственного рассудка. Ну не могло такого быть, чтоб… Молодой король замер, вновь обернувшись. Разговор между двумя его прямыми родственниками между тем набирал обороты. — Ты совершаешь ошибку, — упорно твердил его отец, в глазах которого Леголас с удивлением обнаружил отблеск собственного упрямства. — Зачем ты ведешь нас к Черным вратам? Ради чего? Потому что какой-то нолдор Гил-Галад позвал? Это не наша война. Они даже не хотели знаться с нами до тех пор, пока им не потребовались наши стрелы и мечи. Оружие дикарей, — он горько улыбнулся. — Чтобы прикрыть их более цивилизованные и видившие свет древ задницы. Они позвали, а ты откликнулся, рассчитывая на что? Прославиться? Да они все славу загребут себе, оставив тебе лишь горы тел и ворох похоронок, которые необходимо отправить родным. Гневная тирада была прервана звонким стуком пощёчины. Леголас тихо охнул, не отрываясь, глядя на то, как пораженно расширяются глаза его отца. — Мы это уже обсуждали, никчему снова к этому возвращаться. Зеленолесье вступит в союз, хочешь ты того или нет. Ты не король… Пока. И сейчас твой долг принца и сына повиноваться мне. Живо выбрось это и возвращайся в лагерь. Мы выдвигаемся. Нас ждут, — с этими словами Орофер вырвал из рук не сопротивляющегося сына бутыль и яростно отшвырнул его в кусты. Тонкий звон возвестил о том. что бутылка не выдержала. После чего взметнув полами простого плаща, не оглядываясь, ушёл прочь. — А лес-то зачем засорять? — растерянно потирая горящую алым щёку, пробормотал его отец, лицо которого внезапно изменилось. Легонько крутанувшись, он посмотрел прямо на Леголаса. — Порой родителям не мешает хоть иногда слушать своих детей, — мягко склонив голову, произнес он. — Были времена, когда я его ненавидел, но после не было ни дня, чтобы я не жалел о том, что не сумел переубедить, настоять на своем. Он был прав. По-своему. разумеется, — он горько усмехнулся. — Как и считал себя правым я, Леголас. А уж кто из нас был по-настоящему прав, рассудит лишь время, верно? Сердце молодого короля ушло куда-то в пятки. Этот сон окончательно его запутал и открыл только-только начавшие подживать раны. — Можешь не отвечать, — всё тот же властный жест и уверенный взгляд. — Главное, не жалей о прошлом, а смотри всегда вперед. Не грузи голову лишним, научись отделять важное от несущественного и филигранно откашивать от последнего. Делегируй полномочия. Паши Тауриэль — она ломовая лошадка. Главное, не забывай лично контролировать все вопросы, что касаются больших денег, внешней политики и налогов. Людей и гномов — не бойся. Как и старую нолдорскую ведьму. Об этом я позаботился. Держись уверенно, но чересчур не наглей, иначе Даин совсем взорвётся. И ничему не удивляйся. Радагасту особо не доверяй, но его предложение на совете поддержи, — Трандуил сделал короткую передышку, словно собираясь с мыслями. После чего как-то странно посмотрел на него, то ли оценивая, то ли ещё что. — Бывай, Листик, — едва донёс до него поднявшийся порыв ветра. Леголас проснулся оттого, что деревья вокруг ходили ходуном. Ветер порядком окреп, пока он спал. Вокруг уже зачинался рассвет, а в его небольшом лагере царило оживление. — Дракон Смауг восстал из озера! Я сам видел! — донеслось до молодого короля.