«One more kiss — before we die Еще один поцелуй — перед нашей смертью, Face to face — and dream of flying Лицом к лицу — мечта о полетах, Who are you? — who am I? Кто ты — а кто я? Wind in wings — two angels falling Ветер в крылья — два падающих ангела, To die like this — with a last kiss Чтобы умереть именно так — в последнем поцелуе...» Siouxsie And The Banshees — Face to face.
1850 год. Его голос… Он был таким же, каким Сара его запомнила. Спокойный, но с оттенками собственного превосходства над простыми, смертными душами. Она ненавидела этот голос. Как же она его ненавидела! Он пробирался в самые клетки мозга, мучил, вызывая одну сплошную боль. От него О’Нил страдала даже сильнее, чем от физической раны, и от этого осознания ей становилось не по себе. Но помимо превосходства Сара чувствовала в этом голосе что-то ещё. То, что прежде в нём не было, ведь прежний Лоэнгрин был куда более… чувственный по отношению к ней. Сейчас же это был другой человек, и испытывал он к ней ответную ненависть. Он ненавидел её за то, что она предала его. Сделала уродом! Монстром! Он надеялся на понимание, а в итоге? Получил только адскую боль. Отчего-то Саре стало даже приятно это знать. Очень проблематично противостоять тому, кто по-прежнему тебя любит. Он её изучал. И был таким расслабленным, словно всё происходящее — обычный мираж, шутка, чтобы над ней, собравшись вместе, посмеяться как в былые времена. Как же. От подступившего страха Сара перестала дышать. Она долго прокручивала в своей голове возможный исход, когда он найдёт её. И каждый раз ей казалось, что она сможет выстоять, что не подаст ни единый признак того, как по-настоящему она напугана. О’Нил думала, что давно пережила этот период, что смирилась со своей судьбой и больше не волновалась за свой поступок, который она была вынуждена совершить. Однако воспоминания так просто не желали её покидать. Сара несколько раз поморгала, и последняя надежда на то, что это всего лишь галлюцинация её больного воображения — испарилась. Всё было чересчур реалистичным даже для неё. О'Нил в какой-то глупой попытке спастись сделала шаг назад, однако потусторонняя сила вернула её обратно, полностью обездвижив. — Знаешь, горький опыт научил меня, что тебя не нужно, скажем так, недооценивать. Даже на грани смерти ты можешь учудить что-то нереальное. Мужчина опустил голову вниз, равнодушно осматривая старушку, находившуюся без сознания, и расцепил пальцы. Женщина с глухим звуком повалилась на пол, и Сара, испуганно наблюдая за этой сценой, нервно задышала. За такой промежуток времени она стала для неё практически близким человеком, которого О'Нил даже по-своему ценила. И видеть сейчас её в таком состоянии — было очень сложно. Мужчина, потеряв к старушке всякий интерес, повернулся к Саре. Если бы не маска, он бы улыбался. Даже не так. Он бы скалился, упиваясь беспомощностью этой проклятой девчонки, принёсшей ему одни проблемы. Зачем он вообще её приютил? Подохла бы — и всем стало бы намного проще. — А ты совсем не изменилась. Не могу сказать, что рад этому, — он предвзято оглядел комнату. — Наверное, ты хотела спокойно зажить. Избавиться от всего прошлого… А тут к вашей семейной идиллии присоединился я. Я всё испортил, не так ли? Как печально! Он засмотрелся на небольшой жёлтый букет одуванчиков в вазе, который очень выделялся на общем фоне. Взяв цветы, мужчина медленно провёл пальцами по нежным лепесткам, а потом поднёс их к носу маски, вдыхая приятный аромат. — Ты по-прежнему такая банальная, Сара. Любишь такие наивные растения. Один из цветков стал быстро терять свою желтизну. Прямо на глазах лепестки становились бледнее и бледнее, а потом и вовсе чёрными. Но на этом гниение не остановилось. Оно начало распространяться на весь оставшийся букет, превращая его в безжизненную черноту. — Теперь он куда красивее, не думаешь? — мужчина бросил мёртвые растения на пол и осторожно подошёл к Саре. — Я так долго размышлял над тем, что буду говорить тебе, когда мы встретимся вновь, моя дорогая. Я думал, я буду злиться за твой, — он приподнял её подбородок, принуждая смотреть исключительно на него, — поступок, но я не злюсь. Почему так происходит, Сара? О'Нил захотела отстраниться, но чужая магия, держащая её в тисках, не позволяла даже дёрнуться. Она зло следила за своим ожившим кошмаром, не имея никакой возможности противостоять. Он рассмеялся от её бессилия. — Мне всегда нравился твой боевой нрав. Твоё рвение добиться справедливости, даже когда в мире её попросту нет, — его ладонь с нежностью прошлась по её волосам, однако само движение не несло в себе ничего тёплого, это была просто попытка вселить жертве шанс на позитивный исход. — Особенно мне нравится, как ты реагируешь на то, когда вокруг нет ничего, что смогло бы тебе помочь. — Что тебе от меня, — Саре с трудом давались слова, она почти задыхалась, — нужно? — Ничего особенного, — мужчина провёл носом по её щеке и бодро отошёл назад. — Только то, что ты нагло украла у меня. Мою маску, Сара. Она слишком долго у тебя задержалась, тебе так не кажется? — Я ни за что не отд-д-д..! Напряжение на грудную клетку ещё сильнее увеличилось, и из горла вырвался раздирающий кашель. О'Нил зажмурилась, пытаясь сделать хоть маленький вдох, чтобы не задохнуться. — Наша история повторяется, — он безразлично повёл указательным пальцем в сторону, и Сара, ударившись затылком, прижалась к стене. — Только на этот раз, моя дорогая, мы будем играть исключительно по моим правилам. И ты не посмеешь снова застать меня в врасплох. — Ты называешь наивной меня, но из-за своей самоуверенности ты не видишь одну очевидную суть: наивный здесь только ты! Мужчина с преувеличенным недовольством цокнул языком и приложил палец к губам О’Нил, не желая слышать её очередные обидные слова. Он так долго искал эту несносную девчонку не ради того, чтобы она ему грубила или говорила свои немыслимые глупости, от которых ему становилось тошно. О нет. В этот раз преимущество на его стороне, и ни при каких обстоятельствах его не обыграют. — Иногда я поражаюсь твоему упорству. Все люди давно бы уже поняли, что в этой битве им не победить, — он наклонил голову чуть набок, будто по-новому изучая Сару. — Человечество так предсказуемо: все хотят спасти собственную шкуру, и ради пары годков бессмысленного существования они готовы даже убить своих близких. Но ты… ты не перестаёшь меня удивлять. Даже в такой безвыходной ситуации ты не испытываешь ни малейшего уважения ко мне — к тому, кто в один миг может прикончить тебя, навсегда стереть со страниц этого жестокого мира. Но я очень хорошо чувствую твой страх. Ты боишься того, что может произойти совсем скоро. Однако скажи мне честно: твой страх вызван за себя или за жизнь твоей дорогой старухи? — Ты слишком высокого о себе мнения, если всерьёз думаешь, — она с усилием усмехнулась, — что я боюсь тебя. Возможно, на его лице действительно отразилось удивление. По крайней мере, Сара очень надеялась на это и ей было крайне досадно, что чёртова маска скрывала все его эмоции. Его душу. — Ты не заслуживаешь никакого уважения. Ты — чудовище, которое упивается тем, что может обижать слабых, чтобы потешить свою гордыню, — она с трудом набрала нового воздуха. — Сейчас ты так слеп, что не видишь свои пороки, которые и сделали тебя таким же, как все. Ты думаешь, ты был лучше того священника, которого ты изуродовал? Или лучше тех, кто убивает просто потому, что это приносит им удовольствие? Так спешу тебя огорчить: ты даже хуже. И именно поэтому я убежала тогда от тебя. Я надеялась, что без маски ты станешь прежним, но без неё ты чувствовал себя слабым. Ты стал зависим от неё и не видел больше своей жизни без этой проклятой вещи, — глаза слезились от нахлынувших воспоминаний, но Сара до последнего старалась показать себя с сильной стороны. — Дело было не в твоей внешности. Я бы любила тебя любым, ведь ты был самым дорогим для меня человеком. Но ты хотел меня убить. Как я могла к тебе относиться? Ей бы очень хотелось уметь читать мысли, чтобы понимать окружающих её людей. Возможно, если бы у неё была такая способность, она бы смогла предотвратить всё то, что сейчас происходило? Или он был действительно прав, и её наивная натура всегда рассчитывала на что-то хорошее, когда этого просто не могло быть? Что же ей делать? — Люди так охотно хотят верить в то, что сами себе придумали. Мне жалко осознавать, что и ты живёшь в воображаемом мире, где нет места реальности. Она закричала, когда тиски ещё сильнее сдавили её. Давление на тело было таким невыносимым, что Саре невольно показалось, что на неё обвалился целый дом. Не в силах больше терпеть, О’Нил попыталась воспользоваться собственными способностями, и у неё это почти получилось — чужая хватка постепенно ослабевала, но мужчина заметил её старания и в мгновенье ока лишил Сару всякой возможности спастись. — Твоя старуха такая неразговорчивая. Она мне так и не сказала, где находится маска… Но, может быть, ты одумаешься? О’Нил с неприязнью скривилась. Она погибнет, но никогда в жизни не покажет ни ему, никому другому шкатулку. Сара будет стоять до последнего, но никто не получит эту дьявольскую вещь, из-за которой она настрадалась по горло. — Даже… не мечтай! — Я надеялся на то, что ты продолжишь противиться. Так будет даже интереснее, чем я предполагал изначально. Саре не понравился его тон. Она настороженно наблюдала за тем, как он вальяжно развернулся на каблуках туфель и… направился прямиком к старушке. Нет, нет, это слишком подло! Мужчина бестактно взял женщину за шею и без капли жалости начал её сдавливать. Его голова была повёрнута к Саре, которая только и могла, что прикусывать губы до крови, чтобы не закричать от происходившей бесчеловечности. О’Нил не сомневалась, что он проверял её на прочность, мучая эту ничем неповинную старушку. Он желал добиться своего любыми методами — и это ещё больше укрепляло в ней мысль, что этого человека больше не спасти. Теперь он видел удовольствие в чужих страданиях, он питался ими, словно демон. И боль была его единственной усладой. Уверенность Сары испарялась с каждой секундой. Она не могла смотреть за страданиями тётушки, которая столько лет помогала, отдавала всю себя ради совершенно чужого человека… О'Нил не хотела брать на свою совесть смерть того, кто этого вовсе не заслуживал. Кто был чуть ли не самым безгреховным в этой треклятой комнате. Но она не имела права оступиться. Маска обладала великой силой, и если она вернётся обратно в его руки, то конец для всего человечества неминуем. Он превратит каждого в монстра, в убогое чудовище, вывернет наружу и будет потешаться. Нет! Сара не могла это позволить. Ни тогда, ни сейчас. Она закрыла глаза, чтобы хотя бы не смотреть на этот ужас. — Как это неуважительно, — сразу же подал голос мужчина. — Ты пропускаешь самое важное. То, к чему привела твоя бессмысленная упёртость. Если бы ты просто согласилась отдать мою маску, то никто никого бы не убивал. Все жили бы в гармонии. Но ты же у нас особенная, верно? Так смотри же! Наслаждайся тем, до чего ты доводишь близких людей! Сара замотала головой. Ей хотелось провалиться сквозь землю, чтобы больше не находиться здесь и не участвовать в этой противной игре на выживание. Она желала уменьшиться до таких размеров, чтобы пропасть из этого мира. По щекам потекли слёзы. Мысль, что из-за неё всегда происходили проблемы, закралась в душу, доставляя больше моральной боли. На мгновенье Сара почувствовала себя маленькой девочкой, решения которой приносили всем окружающим её людям одно сплошное разочарование. Она всё больше понимала, что совершенно не знала ничего ни о жизни, ни о чём. За окном послышался новый гром, а следом мелькнула ярко-белая молния. Неожиданно все горящие свечки мигом погасли, погружая помещение в кромешную тьму и тишину. Однако долго ступор не продлился, и совсем близко раздался отчаянный женский крик, вызвавший в Саре целую бурю противоречивых эмоций: — Беги! Живо беги! Магические оковы, держащие О’Нил, также спали. Мигом мелькнули красные, ослепляющие огни, а следом — светлые, защищавшиеся от внезапной атаки. Сара, прикрыв рот, хотела что-то сказать, ответить, на худой конец — помочь, но перед её глазами двигались два силуэта, освещённые магией, и она не была уверена, что от неё будет хоть какой-то прок в этой схватке. Жизненный опыт подсказывал ей, чтобы Сара прекратила попусту терять время, чтобы она воспользовалась последним шансом и исчезла раз и навсегда из этого места. Так, впрочем, она и сделала. Ей почудилось, что старушка махнула ей рукой, но О'Нил было совсем не до этого. Тихо поблагодарив её за всё, что она сделала для неё, за все риски, за очередное спасение, Сара выскользнула из злополучный гостиной и рванула в сторону кухни. Что было самое паршивое, она до сих пор не могла смириться с мыслью, что из-за неё вечно происходили человеческие жертвы. Руки Сары дрожали от страха, а пальцы путались, однако несмотря на это, ей удалось вытащить половицу и достать заветную шкатулку, из-за которой было столько проблем. Лучше бы она это уничтожила, а не хранила. О'Нил услышала новый женский вскрик, больно резанувший ей по сердцу. И, как бы не боролось в ней желание прийти на помощь, она, сжав губы, выбежала на улицу, чтобы впопыхах взять свою гнедую кобылу и вновь покинуть этот ад. Сара очень хотела просто спрятаться там, где никто и никогда бы её больше не нашёл. Отдаляясь от несчастливого дома, она не увидела, как мужчина, стоя на крыльце, разъярённо бросил оторванную голову женщины прямо на мокрую землю.***
1986 год, осень. Когда Сара впервые очутилась в Сентфоре, ей здесь не понравилось. Всё дело было в том, что этот город буквально впитывал всё самое ужасное и проецировал весь кошмар на простых людях. Он словно играл с ними, и они, сами того не осознавая, послушно подчинялись. Однако стоит признать, что помимо плохого в Сентфоре было что-то такое, что цепляло. О'Нил почему-то захотелось здесь остаться, стать частью этого странного местечка, и она сама не могла себе объяснить, чем было вызвано подобное рвение. Сначала Саре было сложно привыкнуть ко всем изменениям и, конечно, к людям. Долгие скитания заставили её отгородиться от социума, чтобы не нарваться на новые неприятности и не погубить очередного человека. Она привыкла жить для себя, но Сентфор стал для неё некоторым спасением. Он изменил её, хоть она долго и не поддавалась этому. Сара даже пошла в школу, чтобы более тесно познакомиться со всеми. Несмотря на приличный возраст, она выглядела прямо как подросток, и это было для неё очень выигрышно. Однако познакомиться с кем-то так просто не вышло. О'Нил просто не могла пойти ни с кем на контакт. Она смотрела на беседующих людей, на то, какими беззаботными они казались, как радовались мелочам, и чувствовала укол зависти. Ей тоже очень хотелось просто стереть всю память, чтобы оставить только настоящее, без кровожадного прошлого. Сара уныло перемешивала еду. Аппетита у неё не было никакого уже который день, и, чтобы не чувствовать голод, ей приходилось насильно запихивать в себя пищу. Не сказать, что от этого ей становилось легче, но желудок хотя бы не урчал во время уроков — и ради этого, пожалуй, стоило себя пытать. Обычно она редко задерживалась в столовой. Всё своё время она, как правило, проводила в библиотеке: ей не только нравилась миловидная женщина, которая всегда ей подсказывала с выбором литературы, но и сама атмосфера места, которую поистине можно было назвать умиротворённой. А что ещё нужно было для счастья, как не спокойствие и хорошая книжка? Вот и сейчас, устав от вида еды, Сара собиралась вставать. Но, увидев, как ней подходила её одноклассница, Кэнди, вроде бы, она поубавила свой пыл уйти отсюда и придвинула поднос поближе к себе. Кэнди, приветливо улыбнувшись О'Нил, села рядышком с ней. Она осмотрела почти нетронутую еду и понимающе кивнула. — Мне тоже не нравится еда в столовой. По крайней мере, очень часто она, ну, так себе. Какая-то водянистая. Одним словом: мерзость. В классе Сара сидела рядом с ней, но чаще всего их диалог состоял из пары уважительных фраз, реже они разговаривали о личных делах, а практически никогда — о собственных проблемах. В общем, отношения были чисто как у обычных одноклассников, которых кроме школы ничего не связывало. — Вообще я предпочитаю брать с собой шоколад в качестве перекуса, особенно когда в столовой еда полный отстой, — Кэнди довольно достала запакованную плитку. — Конечно, это не заменит полноценный обед и вообще сладости вредны, но так хочется побаловать себя! Хочешь тоже? — Я не очень люблю шоколад, прости. — Если тебе неловко, то можешь не переживать. Я же угощаю! Сара мотнула головой, и Нельсон неловко улыбнулась, очевидно, не рассчитывая на отказ. Она вообще считала О’Нил немного странноватой из-за того, что та вечно чего-то сторонилась, была будто нелюдимой и ни с кем толком не общалась. Да даже Дерек, который тоже славился натурой социопата, хотя бы разговаривал, когда его о чём-то спрашивали. Ну или он в открытую просил списать домашнюю работу или, того гляди, самостоятельную с контрольной. Сара же ни просила ни того, ни другого, и Кэнди этому поражалась. Нет, с одной стороны, она была и не обязана вовсе чего-то допытываться у О’Нил — они же были не лучшими подружками. Они и подружками-то, собственно, не были. Но её пробирало любопытство. В Сентфоре обо всех новичках узнавали в первую очередь, а если они ещё были и загадочными, то здесь всё — пиши пропало. Все секреты раскроют, всё грязное бельё — поднимут. С Сарой, разумеется, такого пока не произошло, но особо любопытных это не отталкивало, наоборот, только сильнее притягивало. Кэнди тоже не была исключением, и она хотела чуть побольше узнать о своей соседке по парте. — У нас сейчас математика — та ещё жуть. Ненавижу её, — Нельсон поёжилась. — И учитель тоже… та ещё маньячка. Любит доставать всех своей долбаной математикой, особенно когда к доске вызывает. Сара вопросительно взглянула на неё, и Кэнди поспешила объяснить: — Меня она однажды вызвала, так я думала, что со стыда на месте умру. Она допытывалась у меня до такого, что я в принципе не могла знать! Мы это ещё даже не проходили, но она считала, что мы должны были догадаться и подготовиться к её расспросам. О’Нил не знала, насколько правдивая была эта информация, но, признаться честно, на математику ей также расхотелось идти. — Звучит жутко, — прокомментировала Сара, чтобы поддержать диалог. — И на деле тоже жутко! Ставит свои двойки ни за что, а потом не исправишь — завалит по самое не хочу. С ней нереально договориться. Она никого просто не щадит. — Кошмар. Кэнди согласно закивала. Она уже полностью распаковала шоколадку и, отломав небольшой кусочек, съела. Сара, с любопытством наблюдавшая за Нельсон и её довольно-таки быстрым поглощением сладости, невольно тоже захотела попробовать. — Кэнди? Она повернула к ней голову и хитро сощурила глаза, догадываясь о том, о чём её собираются попросить. — Шоколадку? — Если ты не возражаешь. Нельсон потянула половину плитки Саре, и та, тоже взяв себе кусочек, закинула в рот. Сказать, что это было вкусно — не сказать ничего. Молочный, сладкий, но не слишком приторный, с кусочками ореха… После неприятной и на вид, и на запах школьной еды шоколадка оказалась для неё настоящим спасением. — Круто! — не сдержалась Сара от похвалы. — Ничего лучше не пробовала! — А то! После этого теперь ты обязана со мной сидеть за одним столом! — Кэнди быстро подумала, как это звучит, и переправила себя: — Ну, если ты хочешь. У некоторых дружба зарождается после списывания домашки, а у нас могла бы в столовке! Считаю это достижением. — Тогда с тебя побольше шоколадок, — поддержала идею Нельсон и Сара. — Много шоколадок. — Как я могу отказать? Никак! Последующий учебный день прошёл быстро. На уроке Кэнди не умолкая болтала с Сарой, а та, шустро сориентировавшись, также обменивалась с ней различной информацией. Кэнди даже сделали замечание, и Сару, посмеявшуюся над её невезением, настигла, впрочем, такая же участь: на уроке математики её вызвали к доске. Тогда настала очередь Нельсон подкалывать О’Нил, и Саре, не ожидавшей такой подлянки, стало совсем не до шуток: в журнале учителя теперь красовалась красная двойка, которая была ещё и несколько раз обведена.***
Как Сара и ожидала, в библиотеке была тишина. Людей не было, и она в полной мере могла насладиться чтением в заветном одиночестве. Конечно, даже будь здесь кто-то, он бы всё равно ей не мешал — по правилам не полагалось, но знание, что здесь она в самом деле одна, отчасти её успокаивало. Для настоящего счастья Саре необходимо было всего лишь найти какую-нибудь подходящую литературу. Что-то, пожалуй, мистическое. Её в последнее время потянуло на это, что было, впрочем, в её духе. Касаясь корешков книг, О'Нил, бегло рассматривая полки, прошлась вдоль шкафов с книгами. Большинство произведений она прочла, и как бы сильно не было желание вернуться к ним вновь, Сара упорно следовала дальше в надежде найти что-то новое и интересное. Она, конечно, любила перечитывать. В этом была даже своя изюминка: понимаются по-новому некоторые детали, поступки героев кажутся более осознанными, однако с другой стороны сюжет уже был известен наперёд, и каким бы шедевральным он не был, это утомляло. Сара же была совсем в другом настроении. Ей хотелось отвлечься и погрузиться если не в историю со счастливым концом, то хотя бы в то, что ей было неизвестно. Пройдя ещё немного, она остановилась на букве «Б». Одни корешки книг отличались друг от друга, другие же были совершенно идентичными и скучными. Сара понимала, что по обложке было выбирать очень опрометчиво, но желание испытать свою книжную удачу всё свело на нет. Высунув первую попавшуюся книгу, она прочитала автора, а следом — название. Брэм Стокер, «Дракула». Звучало интригующе, поэтому, остановив свой выбор на этом произведении, О'Нил направилась к читательскому столу. Первые строчки увлекали, и она с головой погрузилась в мир Стокера, целиком отгородившись от реальности. Для неё в этот миг существовала только книга и история, которую она повествовала, и все окружающие факторы: уборщик, моющий полы в коридоре, практически рядом с входом в библиотеку, какой-то скрип, жужжание мухи… Всё это отошло на второй план. Ей стало не до этого. И пока Сара читала, на противоположную сторону от неё подсел другой человек. Он, тоже с книгой, пытался подсмотреть, что так заинтересовало девушку, но, сколько бы он не старался, его усилия были бесполезны. Когда Сара наконец-то оторвалась от текста, она подняла глаза, замечая… как же его там звали? Она точно помнила его имя! — Привет? — поприветствовала его О'Нил, неуверенная до конца, что ей вообще стоило это делать. — Да, да. Привет, — небрежно ответил тот, имя которого Сара всё же благополучно забыла, и как бы невзначай открыл свою толстую книгу, напоминавшую энциклопедию, и принялся читать. Она, понаблюдав за ним с недоумением, решила не допытываться до сути и уж тем более не нервировать. О'Нил вернулась обратно к своему произведению, однако спокойно продолжить она не смогла. Этот человек поглядывал на неё, изучал, и она определённо не намеревалась мириться с неприятным чувством дискомфорта от этого излишнего внимания к её скромной персоне! — Что-то не так? — С чего вдруг что-то должно быть не так? — ответил он несколько грубо. — Ты мешаешь мне читать. Сара только и смогла, что открыть рот и нелепо посмотреть на этого наглеца, который, на минуточку, подсел именно за её стол, когда вокруг было немало других! — Извини, конечно, но это ты мне мешаешь читать. Ты смотришь на меня. — А что мне ещё делать? Танцевать? — в такой же манере ответил он. — Танцевать я не умею, поэтому здесь увы. Не прокатит. — О'кей, скажу иначе. Ты пялишься на меня. Что за ерунда? — А, ты об этом, — он указал на книгу. — Я пытаюсь понять, что ты читаешь. Какую-то сопливую историю с любовью на всю жизнь, да? — Что?.. Нет. Я не знаю. Я только начала. — Покажи обложку. Сара сделала то, что ей сказали, и её собеседник одобрительно присвистнул. — Помимо того, что я увлекаюсь растениями, я просто обожаю мистику, — гордо произнёс он. — Вампиры, ведьмы, оборотни и прочая нечисть — моя вторая страсть! О'Нил вновь поразилась. Она закрыла книгу, осмотрела её зачем-то с разных сторон, будто желая в чём-то убедиться, а потом подняла голову, встречаясь с таким же любопытным взглядом. Как же его звали-то, а? — На самом деле, я никому не рассказываю о своих увлечениях, ибо эти узколобые тугодумы смеются над тем, что мне нравится, но мне кажется, что ты этой ерундой заниматься точно не будешь. Хотя первое впечатление может быть обманчиво. — Ты увлекаешься… ведьмами? — Мне нравятся про них легенды, — довольно ответил он. — Вообще вся эта паранормальщина очень интересная. Я, конечно, не верю в это, но, знаешь, страховка не повредит. Мало ли, вдруг что-то такое в самом деле существует? Хотя я очень надеюсь, что нет… — Я тоже в это не верю, — сказала Сара, до сих пор пытаясь вспомнить имя своего собеседника. — Но читать про то, как по-разному представляют одно и то же писатели, очень даже любопытно. — Во! И я о том же! — он заулыбался, определённо испытывая счастье от чужого понимания. — Вот Дерек и Кэнди считают меня ребёнком из-за того, что мне это нравится. Ха! Не тут-то было. Если мы объединился, то мы докажем им свою правоту! — Так знаешь Кэнди? — К несчастью! С такими друзьями далеко не уйдёшь! Бобби! Точно! Или нет? Сара призадумалась, но больше ничего на ум не шло. Разумеется, разумно было бы спросить его имя, но ей не хотелось показывать себя с глупой стороны. По этому короткому общению она успела понять, что этот вроде как Бобби был тем ещё ненавистником узколобости людей. — Просто каждый по-своему смотрит на мир. Не стоит из-за этого обижаться или злиться. Бобби недовольно посмотрел на Сару, огорчённый её словами. Он-то надеялся, что у них наконец-то наладилось полное понимание, а оно вон как! Понимание на половину. Его такой исход не устраивал! — Ну пусть и дальше смотрят, а уважать мои взгляды надо. На то они и друзья, — Бобби фыркнул. — Хотя они мне даже не нужны. Я спокойно справляюсь сам. Сара решила только согласно кивнуть, чтобы не нарваться на новое негодование и, конечно, на очередной осуждающий взгляд. — Ладно. Мне пора, — он, взяв книгу, поправил очки и поднялся. — Почитай ещё обязательно «Кентервильское привидение». Оно короткое и не нагружает особо мозги. А если тебя вдруг заинтересуют растения..! Ты знаешь, к кому обращаться. Специально для тебя даже найду время в своём плотном графике. Оно очень плотное, да! — Спасибо? — Пожалуйста. Предложение, кстати, утереть нос Дереку и Кэнди ещё в силе. Подумай. Бобби развернулся, и Сара, оставшаяся опять в полном одиночестве, даже не знала, как на всё реагировать. Она посмотрела на книгу, потом — на выход из библиотеки. Всё желание читать у неё пропало, поэтому, собрав все свои вещи, она вернула «Дракулу» на место. А так хотелось спокойствия. Но, к несчастью, спокойствие никак не хотело её. Ну что за напасть.***
Звонок прозвенел пару минут назад, и Сара, петляя по коридорам, никак не могла найти свой класс. Несмотря на почти неделю школьной жизни, она умудрялась плохо ориентироваться в кабинетах, из-за чего часто опаздывала на уроки, получая ко всему прочему от учителей замечания. Иной раз О'Нил думала над тем, чтобы плюнуть на всё и просто уйти домой. А что? Списать на плохое самочувствие — и вуаля! Идеальная отмазка. Но её злополучная совесть не позволяла такой халатности, и Сара, в который раз гневно выдыхая, продолжала бесцельные поиски не пойми чего. В очередной раз завернув, она каким-то чудом вышла прямиком к туалету. Зараза! В её голове пронеслась мимолётная мысль о том, чтобы без всякой жалости куда-нибудь бросить портфель. Например, в окно. Но от этой идеи Сара сразу же отказалась, а вот пропустить урок она действительно намеревалась. Прошло уже пять минут, и для учителя математики это считалось концом света. Впрочем, даже если бы О'Нил опоздала хотя бы на миллисекунду, что не так уж и критично, если посудить, то ей бы всё равно обеспечили мучительный выговор. А тут целых пять минут! Её точно не оставят в живых. А жить Сара хотела, поэтому она, окинув грустным взглядом пустой коридор, безрадостно поплелась дальше. Кэнди наверняка будет допытываться у неё до сути. И что О'Нил стоило говорить? Позориться тем, что она в самом деле потерялась в этой не особо большой школе, ей совершенно не хотелось. Зная её натуру, Сара была убеждена, что Нельсон обязательно ещё об этом припомнит. И это было совсем не весело. Сзади послышался звук закрывающейся двери. Она резко развернулась, рассчитывая встретиться с уборщиком, но вместо этого странного человека, которого Сара хоть и уважала, но остерегалась, вышел, вытирая руки о рукава одежды, Дерек. Благодаря Кэнди, да и Бобби тоже, она его очень хорошо запомнила. Дерек, удивлённо проследив за растерянной Сарой, приветливо махнул рукой. Не найдя ничего лучше, она повторила его движение, искренне надеясь, что сделала всё правильно и не создала о себе какое-то странное впечатление. — Ты чего не на уроке? — поинтересовался он, поравнявшись с ней. — Уже звонок давно был. — А ты чего не на уроке? — по глупости задала аналогичный вопрос Сара и прикусила себе язык за свою торопливость. — Точнее… Ладно. Прости. Его бровь недоумевающе поднялась. Дерек, определённо желавший что-то сказать, только скрестил руки на груди и посмотрел в сторону. Он выглядел довольно по-взрослому. — Я-то на уроке. Но я отпросился. А о тебе такое не скажешь. Сара коснулась своего плеча, неловко его массируя. Она же не собиралась в самом деле рассказывать о своей проблеме, верно? Её явно засмеют. И не поймут, разумеется. А ей не нужно было лишнее внимание. Не любила она все эти… подростковые штучки. — Так что? Поделишься? — Дерек посмотрел на её лицо и улыбнулся кончиками губ, почти незаметно. — Ты сейчас выглядишь так, словно съела что-то острое. Расслабься! Может быть, я смогу даже помочь? Мало ли. — Ага, сможешь, если дашь мне таблетки для памяти, — шуточным тоном ответила Сара. — Я до сих пор не могу запомнить, где находится класс математики. Вот позор! Дерек удивлённо присвистнул, и О'Нил прекрасно распознала в этом свой конец. Учитель точно её прикончит. Замурует, а после сделает ещё какие-то ужасные действия. Она не хотела вдаваться во всё это: ей было и без того довольно некомфортно от горького осознания своей печальной участи. — Я могу пожелать тебе только удачи. — Да я бы тоже хотела пожелать себе удачи… — нервно посмеялась Сара. — Но, боюсь, этого будет мало. — Тебе помочь найти класс? Просто у меня сейчас химия. Она практически рядом находится. — Было бы неплохо! Дерек кивнул и направился по коридору. Сара следовала за ним и чувствовала, что ей стоило что-то сказать, чтобы нарушить эту тишину. Она, конечно, не нагнетала и была вполне уместной, но О'Нил считала должной заговорить хотя бы о каких-то мелочах. — Погода… — Ты… Они сказали практически одновременно. Никсон повернулся к Саре, а та в свою очередь — к нему, и они, смотря на недоумевающие лица друг друга, не сдержались и рассмеялись от нелепости ситуации. — Так что ты хотела сказать? — спросил Дерек. — Я тебя перебил. Прости. — Это я тебя перебила. Говори лучше ты. — Ладно, — Дерек кивнул, не видя никакого смысла возражать. — Я хотел тебя успокоить. Блуждать по школе новичкам — в порядке вещей. Я тоже поначалу, когда мелким был, постоянно путался и заходил не туда. Сара улыбнулась, представляя забавные картины того, как на Дерека ругались учителя из-за его невнимательности, а он, не обращая на них никакого внимания, тихо закрывал дверь и следовал дальше на поиски нужного класса. — Но нужно быть тем ещё смельчаком, чтобы опоздать на урок этой старой… — Никсон одёрнул себя от оскорбления, переживая, что его может кто-то подслушать. — Этой женщины. — Я уже знаю это на собственном опыте. К сожалению. Дерек остановился рядом с классом. Он посмотрел на закрытую дверь, а потом обречённо взглянул на Сару. — Ну что ж… было приятно пообщаться. Свидимся ещё? — Думаю, да. — Хорошо. Удачи пережить этот ад. Дерек ободряюще улыбнулся и, не задерживаясь долго, направился на свой урок. О'Нил, потоптавшись на месте ещё некоторое время, с трудом набралась решительности, вздохнула и, постучавшись, открыла дверь. Она очень надеялась, что всё пройдёт не так унизительно. Рассчитывать, что всё обойдётся — было опрометчиво, поэтому о таком варианте Сара даже не задумывалась. Но это было бы так идеально… Однако встретившись с недовольным лицом женщины, О'Нил сразу поняла: она пережила своё прошлое только ради того, чтобы в настоящем её по самое не хочу отчитала строгая, мерзкая учительница самого бесполезного предмета. Вот же чёрт.***
Сара, слушая разговоры друзей, спокойно пила газировку. Они находились в кафе, в котором часто собирались, чтобы, например, в куда более дружественной обстановке обсудить насущные дела. Однако серьёзные с первого взгляда разговоры постоянно перерастали в шутки, а после и вовсе обсуждалось что-то глупое, никак не относящееся к тому, ради чего они вообще первоначально решили собраться. — …И вот открываю я учебник. А там, — Дерек сделал паузу, растягивая удовольствие, — очень отчётливая надпись: иди в задницу! Я дальше начал листать чисто из любопытства, и знаете что? На каждой последующей странице была такая же надпись. Только под конец она изменилась на «кусок говна». — Мне больно слышать об этом, — Бобби с умным видом поправил очки. — Оторвать бы руки этому вандалу! — Да ладно тебе. У человека истерика была. Все дела. Можно понять. — Нет, нельзя! Пусть свои идиотские надписи пишет на листочках, раз такой умный. Кэнди, выпившая весь свой молочный клубничный коктейль, водила трубочкой по дну стакана и, подперев подбородок, со скучающим видом слушала от Бобби очередную нравоучительную речь о том, что книги — всему голова. Их надо беречь, а не относиться так халатно. Он говорил, что его бесила манера ровесников от скуки заниматься вандализмом, из-за чего не только книги страдали, но и, например, парты. Они тоже все были изрисованы! — Именно поэтому такие гении заслуживают отдельный котёл, — буркнул напоследок Бобби. — Сколько-о много слов! — Дерек, пародируя манеру Тёрнера, закатил для пущей эффектности глаза. — Мог бы просто сказать, что в следующий раз эти книги окажутся в их заднице. — Ха-ха, браво, — Бобби, нахмурившись, похлопал в ладоши. — Язвительность сегодня так и прёт из тебя. — Поддержу Дерека, — подала голос Кэнди. — Ты порой слишком увлекаешься, Бобби. — Ой, да ну вас. Тёрнер раздражённо уткнулся в свою порцию картофеля фри. Он обмакнул один тонкий кусочек в соус и, с таким же недовольным выражением лица, съел его. Сара, ненароком следя за ним, улыбнулась. Обиженный Бобби — это была чистая комедия, на которую без смешка смотреть просто невозможно. Он упорно всех игнорировал и, если поблизости была еда, уделял всё внимание лишь ей. Таким поведением Бобби показывал всем, что слова друзей его задели, и стоит перед ним извиниться, чтобы он вновь втянулся в диалог. Однако редко когда у него просили прощение. С его перепадами настроения все давно свыклись, к тому же он довольно быстро отходил. — Какая вкусная газировка! — Сара, допив весь напиток, подняла голову. — О да, здесь она шикарна, — одобрительно произнёс Дерек. — И уж явно лучше всяких детских молочных коктейлей. — Эй! — возмутилась Кэнди, недовольно глянув на Никсона. — Между прочим, газировка вредна для желудка. А вот молоко — нет. Поэтому что бы ты не говорил, ты будешь глубоко заблуждаться. — То же мне аргумент. Повсюду вредная пища, но ничего же. Живём как-то. — Ага, и страдаем от несварения, — фыркнула Нельсон. — Сразу видно, что ты не следишь за своим здоровьем. — Поддерживаю! — с победоносной ухмылкой подал голос Бобби. — Учитывая не особо приятный состав, газировка очень быстро распределяет вредные вещества по организму. К тому же приличное содержание сахара может привести к не менее печальным последствиям! Дерек возмущённо глянул на Бобби, а Кэнди — одобрительно. Она была довольна тем, что Тёрнер буквально на фактах доказал Никсону вред газировки. Хотя, на самом деле, ей просто было приятно знать, что она была абсолютно права. — Ну вот. Весь аппетит испортил, — Сара, с огорчением скривившись, глянула на друзей. — Если уж так судить, то молочные коктейли тоже вредны. В них такое же огромное количество сахара. Теперь Дерек, с гордостью выпрямившись, самодовольно глянул на удивлённых Кэнди и Бобби. Может, в команде Нельсон и был всезнайка Тёрнер, но зато вместе с ним была О'Нил, которая могла очень достойно утереть нос Бобби. Сара, заметив развеселившегося Дерека, только закатила глаза. Вот же… ребёнок! — Ну вот знаете… — промямлил Бобби, не зная, что ещё можно добавить. — Газировка всё равно вреднее. — Не-а, — Никсон решил идти до конца, не намереваясь так быстро сдавать позиции. — Ты проводил эксперимент, чтобы так утверждать? — А вот и проведу! И докажу! Дерек прыснул, и Бобби разозлился ещё сильнее. Он не позволит, чтобы над ним так потешались! Особенно когда правда была полностью на его стороне. — Когда мы свернули не туда и начали обсуждать эту ерунду? — полюбопытствовала Сара, уставшая наблюдать за бессмысленным доказыванием собственной позиции. — Всё по-своему прекрасно, и если не увлекаться, то всё будет в норме. — Но… — Никаких «но». Давайте просто сделаем новый заказ и обсудим что-то более спокойное? — Да! Скоро же вечеринка в школе в честь открытия Колумбом Америки! — Кэнди широко заулыбалась. — Я уже подобрала наряд. Он чертовски классный! — Если это спокойная тема, то я сваливаю, — сказал Дерек. — Мне неинтересны все эти женские пристрастия. — Не будь такой букой! Платья и костюмы — это прекрасно, а когда это ещё нужно для вечеринки, то вообще полный улёт! — Да ну тебя. Дерек без разрешения взял у Бобби кусочек картофеля фри, обмакнул его в соус и быстро съел. Тёрнер мигом начал ругаться, а следом к нему присоединилась и Кэнди, которая выпытывала у всех их одежду на предстоящее мероприятия. Было шумно, но Сара, смотря на их ребяческую перепалку, отчего-то испытывала только долгожданное спокойствие. Она чувствовала себя на месте.***
Они нашли домик. Дерек, знавший довольно немало из рассказов от отца, поведал, что раньше здесь жил лесник вместе со своей семьёй. Однако произошло что-то трагическое и странное, чуть ли не мистическое, и его жена буквально иссохла, превратившись в труп. Ребёнка такая участь не обошла, и спустя некоторое время он тоже погиб. Мужчина, не сумев смириться с потерей близких людей, совершил самоубийство. Бобби, поражённый до глубины души этой информацией, начал отговаривать всех от идеи остаться тут. Ему было настолько страшно находиться в этом пробиравшем до мурашек месте, что на эмоциях он увидел даже прозрачный силуэт этого самого лесника, который держал топор. Насколько это было реально — никто так и не решил, поскольку кроме Бобби так называемого призрака больше никому не посчастливилось найти. Однако вместе с ним напряглась и Кэнди, которая в каждом шорохе начала слышать что-то потустороннее. Сара постаралась всех успокоить. Она предложила остаться совсем на чуть-чуть, чтобы переждать ненастную погоду. Выбора ни у кого не было, и они остались. Одна комната, из которой состоял весь дом, выглядела вполне уютно. Могло сложиться даже впечатление, что совсем скоро придёт хозяин, заварит чашечку горячего чая и сядет на диван, чтобы поразмышлять над жизнью. Тем не менее, несмотря на загадочность места, они стали приходить сюда сначала один раз в неделю, а потом и вовсе каждый день. Бобби притащил побольше книг, посчитав, что здесь не хватает мини-библиотеки для полного веселья. Кэнди, а иногда и Дерек, приносили различную еду. Атмосфера этого дома всегда благоволила на какие-то жуткие рассказы, после которых, как правило, было невероятно страшно заснуть. Но, возможно, именно поэтому они решили сделать его своим штабом по нахождению проблем на пятую точку. Так прозвала его Сара, и все с улыбкой поддержали. В этот день погода также была дождливой и ветреной. На столе горела крупная свечка и придавала тусклым освещением помещению особую зловещность. Бобби и Кэнди сидели на диване, Дерек предпочёл отдельный стул, а Сара же, постелив одеяло на пол, разместилась на нём. Говорил Бобби, и его вечно перебивало фырканье Дерека, который скептично относился к очередному рассказу о пришельцах. — Ты не мог их видеть. Они просто не существуют. — О, да брось! Я видел их летающую тарелку в небе! Они определённо что-то искали! Дерек закатил глаза, а Кэнди хихикнула. Они никак не могли поверить всерьёз в эти детские россказни, которые обычно рассказывали своим младшим сёстрам или братьям старшие, чтобы как следует напугать. — Да, они искали маленьких детей, чтобы выкрасть их и отправить на опыты, — насмешливо произнёс Дерек, открывая новую банку газировки. — Они же так хотят поработить человеческую расу. — Вот знаешь, если однажды ты исчезнешь, то во всём будут виноваты именно инопланетяне, — сердито ответил Бобби. — И скучать уж я точно не буду. — Пойду повешу табличку, чтобы меня забрали очередные сверхразумы. Бобби показал Дереку язык и скорчил рожицу. Никсон решил никак это не комментировать и, откинувшись на спинку стула, продолжил как ни в чём не бывало наслаждаться газировкой. — А я вот зеркало разбила… — грустно сказала Кэнди, подперев подбородок и уставившись на чёрную точку на полу. — Самое любимое, между прочим. — Ты не смотрелась в осколки? — быстро среагировала Сара, повернувшись к Кэнди. — Зеркало — это не шутки. — О, Сара! Ну ты-то куда! — Дерек раздосадовано развёл руки в сторону. — Все эти суеверия — чистейший бред. Вся мистическая дребедень может быть в ваших с Бобби несерьёзных книжках, но в реальности такого нет. Сара, поджав губу, задержала на нём серьёзный взгляд. Она смотрела на Никсона довольно долго, изучающе. — Зеркала не шутки, — О'Нил наконец подала голос. — Они в самом деле могут быть причиной несчастья. — Чем больше люди в это верят, тем это и реальнее, — недовольно проговорил Дерек, которого откровенно раздражала вся эта мистичность. — У суеверного человека на всё найдётся оправдание — и это настоящий маразм. — А вот в литературе про ведьм зеркало очень часто выступало как проводник злых сил, — влез в диалог Бобби. — Вообще ведьмы в книгах те ещё злодейки. — Как будто колдуны все такие лапочки… — фыркнула Сара, отворачиваясь. — Чаще всё же ведьм поливают грязью. Но, знаете, это добавляет им только изюминки! — Тёрнер мечтательно вздохнул. — В книгах так круто всё это описывается. Как они приворотные зелья варят, как мужчин соблазняют… — О, всё. Этого человека не спасти. — В книгах часто всё преувеличено! — подобрав под себя ноги, возмущённо ответила О'Нил. — Очень преувеличено. — Ну мало ли? Вдруг поэтому их и сжигали. — Из сжигали потому, что люди опрометчиво считали, что они были дьявольскими отребьями, которых для поддержания несуществующего баланса следовало уничтожать, — Сара осеклась. — В одной хорошей книге была такая теория. — Кстати, скоро же Хэллоуин! — Кэнди, слушавшая до этого без особого интереса, вдруг повеселела. — И я думаю над тем, взять костюм ведьмы или пчёлки. — Пчёлки? — недоверчиво переспросил Дерек. — Ничего глупее не слышал! — Между прочим, он очень милый! Мне его специально на заказ делали. — Хэллоуин — идиотский праздник. — У тебя всё идиотское, Дерек, — Кэнди нахмурилась. — Хватит быть таким скептичным. — А вы знали, что вампиров можно сжечь? — вмешался Бобби со своей информацией, которая никак не соотносилась с тем, о чём говорили остальные. — И серебром убить! Дерек что-то ответил Бобби, тот огрызнулся. Кэнди, взяв коробку сока, тактично предложила его Саре, и та с удовольствием приняла предложение. Она налила напиток в кружку, чокнулась с Нельсон и, улыбнувшись, сделала пару глотков. За окном лил дождь, а Дерек и Бобби никак не могли определиться, кто же был всё-таки сильнее: вампир или оборотень.***
1986 год, зима. Снежок попал прямо в лицо Саре. Она шустро вытерла глаза, моргнула несколько раз, но не успела опомниться, как в неё вновь прилетел очередной снежок. Послышался отчаянный крик Бобби, а потом и Кэнди. Очевидно, им тоже посчастливилось ощутить на собственной коже холодный снег. — Дерек, чёрт возьми! Хватит! — Я не виноват, что вы такие слабаки! И снова раздался девичий визг. Сара почувствовала прямо под курткой злополучный снег, от которого по всему телу прошлась дрожь. Она попыталась его достать, но у неё ничего не вышло. Тогда, плюнув на это гиблое дело, О'Нил, воспользовавшись моментом, когда на неё никто не обращал внимания, сделала свой снежок и, немного выждав, кинула его и попала прямо в Бобби. Он беспомощно вскрикнул и, очевидно, устав постоянно быть мишенью, со злостью топнул ногой и скрестил руки на груди, не желая больше продолжать эту глупую детскую игру. Дерек, явно не оценивший его порыва, опять бросил в него снег. — Да ну хватит! Всё! — Бобби откашливался и вытирал красный нос. — Я больше не играю. Отстань! — Здесь нет правил, так что играем до последнего! Тёрнер уязвлённо посмотрел на довольного Дерека, а после с надеждой на Сару. Одним взглядом он молил её, чтобы она влезла в эту ситуацию и предложила наконец-то зайти обратно в дом, чтобы выпить кружку горячего чая и поесть печенье… О да, там его ждали вкуснейшие крекеры, которые он лично принёс. — Да ладно, мы же не на поле битвы, — с улыбкой сказала Сара. — Я тоже устала и хочу отдохнуть. — Какие же вы слабаки, — насупившись, Дерек недовольно бросил заранее подготовленный снежок куда-то в сторону. — Нет бы поддержать! — Чтобы с тобой играть, нужно как минимум быть в броне, — О'Нил поправила шапку, чтобы та не лезла ей в глаза. — Ты больно бьёшь! — Поддерживаю! — Вы просто мягкотелые, — упёрто продолжил давить на своё Дерек. — Кто бы говорил, Никсон. — Кто бы говорил, О'Нил! — перекривляя Сару, недовольно произнёс Дерек. — Если вам как всегда ничего не нравится, то в следующий раз будете без меня. Кэнди печально вздохнула, наблюдая за перепалкой. Она раздумывала над тем, как бы перевести тему в более мирное русло, чтобы всех успокоить, и заветная идея пришла довольно быстро. — Вы слышали, кстати, кто к нам приезжает? — Боюсь даже представить, — Дерек показательно фыркнул. — Какие-то идиотские клоуны? А, может быть, инопланетяне решили нас посетить? — Очень смешно, — обиженно надула губы Кэнди. — К нам приезжает цирк уродов! Моя мама помогает в организации, поэтому считайте, что вы узнали всё с первых уст. — Цирк… уродов? — недоумевающе переспросила Сара. — В смысле… настоящий? Разве сейчас это не запрещено? — Да какая разница? Главное, что он — настоящий! К тому же мама сказала, что директор цирка о-очень таинственный! Можно туда пойти хотя бы ради него! Сердцебиение ускорилось. Тошнота подступала к горлу, а ноги подкашивались. Проклятое запястье впервые защипало за такой огромный промежуток времени. — Да ну, это аморально, — не одобрил Дерек. — Я обычные цирки не переношу, а тут ещё и уроды. Сплошное издевательство над более слабыми. — Может быть, но в Сентфоре так редко что-то происходит! Мы должны сходить туда хотя бы один раз. — А можно отказаться? — неловко поинтересовался Бобби, сразу встретившись с злым взглядом Кэнди. — Ладно. Один раз можно. — Мне не нравится это, — несколько нервозно поделилась Сара. — Зачем нам туда идти? Дерек прав — это аморально. Я не хочу… смотреть на это. — Весь город пойдёт, чем мы хуже? — Мы не хуже, мы лучше. И поэтому мы не пойдём туда. Кэнди нахмурилась. Она казалась впервые такой злой, даже разъярённой. Сара, ощущая дискомфорт, потопталась на одном месте, ища поддержку хотя бы в Дереке, который был также негативно настроен на всё это мероприятие. Но тот отмалчивался и смотрел, как и Бобби, куда угодно, но только не на неё с Нельсон. Предатели! — Чёрт, Кэнди, — О‘Нил раздражённо потёрла переносицу. — Это правда плохая идея. Какое удовольствие смотреть и потешаться над теми, кто отличается от основной массы? Это бесчеловечно. — Если хочешь, то можешь не идти. Я тебя не принуждаю. — Но ты настаиваешь! — повысила тон Сара, раздосадованная тем, что её не просто не понимали, в её слова не хотели даже вникать. — Давайте лучше обсудим это в спокойной обстановке? — подув на ладони, предложил Бобби. — В теплоте, желательно. Я замёрз. Кэнди резко развернулась и направилась прямиком в сторону домика. Бобби, немного застопорившись, тоже побежал. Дерек же, взглянув на Сару, грустно ей улыбнулся. Он хотел поддержать её, но О'Нил, разочарованная окружающей глупостью, закипала от злости. Она не могла объяснить, но шестое чувство, которое также давно её не беспокоило, напомнило о себе. Сара ощущала противную тревожность где-то внутри себя. Оно о чём-то предупреждало, но О'Нил упорно пыталась его подавить, спрятать в глубине подсознания, чтобы как можно меньше на этом зацикливаться. Ей, право, очень не хотелось волноваться из-за всего происходящего. Потому что она так полюбила спокойствие и эту безмятежную подростковую жизнь.***
Шатёр. И так много людей. Кэнди от предвкушения подпрыгивала на месте и с весёлостью поглядывала на серьёзную Сару, а Дерек и Бобби, сидевшие чуть впереди, просто ждали. Дерек, по крайней мере, желал отсюда уйти и больше никогда не возвращаться. Он не испытывал никакого интереса, в отличие от Бобби, который пытался это тщательно скрыть. Но его дёрганное переглядывание, изучение места — всё говорило о том, что он хотел побыстрее увидеть так называемое представление. Чисто из человеческого любопытства. Сара фыркнула, скрестила руки на груди. Люди всё пребывали и пребывали, а мест с каждой минутой становилось меньше и меньше. О’Нил слышала перешёптывания, кто-то, не стесняясь, во весь голос обсуждал в грубой манере уродство. Позиция таких одарённых сводилась к тому, что таким несчастным только и стоит, что выступать в цирке, чтобы хоть как-то прокормить своё деформированное тело. Саре становилось противно находиться рядом с этим неправильным, узкомыслящим обществом, которое всерьёз считало, что люди, отличающиеся малейшей деталью от них, не имеют права жить полноценной жизнью. Это напомнило ей прошлое. Такое же мерзкое, противное, с лицемерами, которые делали зло ради мнимого добра, которые наслаждались собственным величием, вседозволенностью, и не понимали, что из-за своих корыстных амбиций они делали окружающим больно. Сара не знала, почему люди из века в век оставались такими же убогими существами, преследовавшими лишь свои цели. Она никак не могла осознать, почему все стремились к собственному благополучию и не стеснялись идти по головам чужих или, того хуже, своих близких. В чём было удовольствие? Ради секундного триумфа? Так мелочно. Неожиданно голоса стихли, когда на сцену выбежало существо, напоминавшее своими искривлёнными конечностями раздавленного паука, лапки которого, закрученные в разные стороны, подрагивали в предсмертной судороге. Зал ужаснулся, а потом, когда шок прошёл, на их лицах появилась широкая улыбка, и они захлопали. — Р-р-рады видеть вас у нас! Я Жоззи! — она звонко рассмеялась. — И сегодня вас будет ожидать невероятное зрелище! Кэнди, неотрывно наблюдавшая за сценой, развернулась к Саре. О'Нил могла поклясться, что в её выражении лица, в этих глазах промелькнуло что-то безумное, нечеловеческое. — Она такая забавная! И уродливая! — Кэнди… — Нет, нет! Ты посмотри! Она показала обратно на сцену, где недавно стояла одна Жоззи. Однако теперь рядом с ней были сиамские близнецы, выглядевшие крайне болезненно, а внизу, катаясь, словно какой-то мячик, находился мужчина. — Что будет, если пнуть человека? — с пугающим оскалом спросила Жоззи. — Он засмеётся? — предположила одна голова. — Нет! Ему будет больно, идиотка! Он будет кричать! — ответила другая. — Неправильно! — во весь голос закричал мужчина без конечностей. — Он покатится, ха-ха! Жоззи с сиамскими близнецами подхватили его смех, а за ними, когда пнули бедного уродца, заголосили и зрители. Саре было совершенно не до смеха. Она смотрела на людей, на их радость от разворачивающейся на сцене жестокости. Она по-новому глядела на Кэнди, которая также счастливо хлопала в ладоши, прося большего. О'Нил следила за Бобби, который тоже принимал в этом участие и что-то кричал, активно поднимал руки и показывал замысловатые знаки. Потом Сара заметила Дерека, и он, по-прежнему сидя на скамейке, не шевелился. Совсем. О'Нил намеревалась коснуться его плеча, чтобы поинтересоваться, в чём дело, но на сцене кто-то громко шлёпнулся, и она, дёрнувшись, перевела всё внимание обратно на уродцев. — Мистер Эрик, какой же вы неаккуратный! — с притворной досадой, прижав руки к груди, возмутилась Жоззи. — Надо же уметь работать своими ногами! Хотя… Я же совсем забыла: у вас их нет! Зал взорвался новым смехом, и сиамские близнецы, одновременно вздохнув, подхватили Мистера Эрика, чтобы в следующий миг безжалостно бросить. — Ах! Я же сейчас отдавлю себе все руки! — Но, Мистер Эрик!.. — Нет, нет, не продолжай! Я уже начинаю что-то чувствовать! Жоззи кивком указала на тело мужчины и, прикрыв рот, мерзко захихикала. — Наверное, вы чувствуете пустоту? — О да! Мне словно чего-то не хватает! — грустно протянул Мистер Эрик. — Какая печаль! Сару прошиб озноб. Она посмотрела на выход, прикинула наиболее выгодный путь, чтобы пробраться мимо людей и не потревожить их. В её голове было столько мыслей, от которых она старательно стремилась избавиться. Ей хотелось об этом как можно быстрее забыть, чтобы продолжить жить как ни в чём не бывало. Но она прекрасно понимала, что больше не сможет смотреть на всех этих людей с таким же наивным благодушием. — Сара, Сара, гляди! Кэнди опять засмеялась, и О'Нил скривилась. — Это так смешно! Сара закрыла глаза, чтобы больше не наблюдать за творившимся кошмаром. Она не могла пересилить себя, чтобы продолжить смотреть. Она не могла сделать вид, что в этом цирке уродов происходило что-то совершенно нормальное и обыденное. Чувство чего-то неизбежного становилось всё отчётливее. По меркам Сары, представление длилось целую вечность. Мистер Эрик то катался, то падал, а близнецы вместо того, чтобы помочь ему подняться, насколько это было вообще реально, только усугубляли ситуацию. Но вот Жоззи артистично поклонилась, а следом послышались овации и свист. Люди просили ещё больше уродцев, ещё больше жестокости, но их пыл утих, когда на сцену неторопливой походкой вышел человек, чьё лицо украшала очень изысканная маска. — Добрый вечер, — он, сложив впереди руки, обвёл взглядом всех присутствующих, заострив особое внимание на одной девушке, которая сразу же привлекла его. — Приятно знать, что чудики по-прежнему пользуются популярностью в таком удивительном месте, как Сентфор. Тук. Тук, тук, тук. Зрачки сузились, адреналин хлынул по крови. Сара не могла дышать. Она чувствовала острую нехватку воздуха. Она задыхалась. Грудную клетку что-то сдавливало, и мучительная боль охватывала каждое нервное окончание. О'Нил вцепилась мёртвой хваткой в ткань джинсов, ошарашенно смотря вперёд. Вся здравость, и без того висевшая на волоске, окончательно покинула её, оставляя только страх и панику. Сара немощно открывала рот, пытаясь что-то произнести, но из её горла выходил только беспомощный, жалкий хрип. Её руки так дрожали, что это походило на нервный припадок. — Не менее поразительно, что люди по-прежнему готовы насмехаться над этими убогими созданиями, когда те ещё больше уродуют себя своей неполноценностью. Инстинкт самосохранения заставлял её подняться и убежать, снова спрятаться, покинуть город и больше никогда в жизни не возвращаться. Саре приходило в голову столько позорных, но обнадёживающих мыслей, от которых ей становилось стыдно, досадно. Она винила себя в слабости, в наивности — во всём, в чём только можно, и от этого ей становилось ещё паршивее. Сара, уязвлённо смотря на директора цирка, сглатывала слюну, чувствуя себя загнанным в угол и парализованным от страха зверьком. — Люди не меняются, верно? — казалось, что мужчина задавал вопрос всем, но на деле же он был обращён лишь О'Нил. — Какие старания не прикладывай, какое добро не совершай, одна неприятная ситуация — и они будут видеть в тебе только врага. Чистейшее зло. Монстра. Люди вокруг затихли. Никто ничего не говорил, даже не двигался. На их лицах была глупая, блаженная улыбка, словно они находились в мире прекрасных сновидений. Впрочем, не исключено, что они были просто под мощным гипнозом. — Как, однако, интересно получается, — он спустился со сцены и прошёлся вдоль рядов, осматривая каждого человека презрительным взглядом. — Все надевают маски и общаются так мило с теми, кого ненавидят всей душой. Они втираются в доверие к тем, кто нужен им для достижения собственного успеха, а когда они добиваются своей корыстной цели, то забывают про тех, кто помог им. Это так лицемерно. Сара пристально следила, как директор небрежно касался плеч людей, как медленно двигался по направлению к ней. Он не переживал, что от него убегут. Всё было в его руках — и он это прекрасно знал. Мужчина остановился прямо напротив заворожённой Кэнди, которая была ему совершенно неинтересна. Его проклятая маска смотрела на Сару. В этот миг её сердцебиение было невероятно быстрым. Она глядела на него в ответ широко раскрытыми глазами и не верила, что он в самом деле стоял перед ней. Что он снова её нашёл. — Я не верю в судьбу, но наша, кажется, переплелась уже давно, Сара. — Ты не… ты… — Я знаю, ты очень рада, — он усмехнулся. — Но мы же не хотим, чтобы из-за твоей безалаберности появились новые жертвы? — Ты чудовище! Директор рассмеялся. — Ты совсем не изменилась. Такая же бойкая. И глупая. Я не чудовище. А вот ты… Пожалуй, я намного честнее тебя самой. Подумай над этим. А пока… мы продолжим нашу с тобой увлекательную игру. Погас свет, и в следующий миг на сцене появились новые уроды. Они унижались, били друг друга, насмехались. А люди как ни в чём не бывало хохотали.***
Никто не хотел это признавать. Даже Дерек, тот ещё борец за справедливость, упорно старался делать вид, что всё было в полном порядке. А на фонарных столбах всё появлялись и появлялись фотографии с людьми, объявленные в розыск. Сара, проходя мимо них, чувствовала укол совести. Она была уверена, что всё творившееся происходило из-за неё, из-за слабости, которую она не могла побороть. Человек в маске. Он представился так, и Сара, с болью в сердце от нахлынувших воспоминаний, не видела в нём больше никого, кроме монстра. Он стал для неё чужим, прогнившим душой существом, которое не видело ничего ужасного в своих отвратительных поступках. Человек в маске готов был убивать, обращать в урода каждого, кто встанет у него на пути. Все границы его морального устоя давно расплылись, и теперь то, что было добром, его больной разум превращал в зло. И во всём была виновата Сара. Когда после недели со встречи с Человеком в маске пропал Бобби, а следом — Дерек, она поняла, что больше не может смотреть на это сквозь пальцы. Сара была не в силах игнорировать эту серьёзную проблему, которая обострялась с каждым днём. И она не могла допустить того, чтобы из-за неё погибли друзья, с которыми она так сильно сблизилась. Набравшись храбрости, О'Нил решила вновь посетить цирк, ставший за такой короткий промежуток самым ненавистным местом на всей планете. Не доходя до шатра, она сразу же захотела вернуться домой, в тепло и уют. Сара представляла, что её ждало там, какой кошмар ей предстояло пережить, и она начинала чувствовать подступающую тошноту. В этот миг она просто мечтала об обычной жизни, без этой чёртовой магии, которая портила ей абсолютно всё. И тогда, и сейчас. Был день. Хлопья снега пали на землю, покрывая её белым ковром. Перед самым входом в цирк стояла Жоззи. Она, собирая снег в руку, с детским любопытством рассматривала, как он таял от прикосновения с тёплой кожей, и улыбалась, когда на ладони оказывалась лишь вода. Сару Жоззи заметила только тогда, когда та подошла к ней почти вплотную. Она подняла голову, и вместо прежней почти доброй улыбки на её лице появился глумливый оскал. — А я знала, что ты вернёшься! — Жоззи рассмеялась, пугливо закрыла рот, а потом продолжила хохотать. — Мы все знали. — Мне нужно встретиться с Человеком в маске. Жоззи скривилась и осуждающе взглянула на Сару. О’Нил предположила, что эти чудики просто ненавидели, когда директора цирка беспокоили без нужды. — Не понимаю, что хозяин нашёл в тебе. Ты же обычная! Он должен был тебя уже давно прикончить, чтобы ты не приносила ему столько проблем. — Я не собираюсь разговаривать с тобой на эту тему, — огрызнулась Сара и, не дожидаясь реакции, сама направилась внутрь шатра. — А ну остановись! Тебе нельзя! Жоззи передвигалась легко, несмотря на физическое уродство. Она была словно настоящей проворной букашкой, способной пролезть в любую щель. Однако каждый её шаг сопровождался мерзким хрустом, от которого любому бы захотелось закрыть уши, чтобы не слышать этот гадкий звук. Жоззи без труда схватила Сару за плечо, принуждая остановиться. — У тебя нет никакого права здесь находиться, — грубо сказала она и ухмыльнулась, обнажая свои удивительно белые зубы. — Ты всего лишь зазнавшаяся девчонка! — Отвали от меня! Жоззи сильнее сжала плечо Сары, и та, ощущая сильную боль, зашипела. Но, не растерявшись, О'Нил грубо ударила её локтём, угодив прямо в живот. Жоззи согнулась, насколько позволяло это сделать деформированное тело, и Сара, шустро отскочив от неё, выставила руки вперёд, намереваясь в случае чего защищаться. — Ты дрянь! Ненавижу! Хозяин тебя убьёт! — Иди к чёрту! Мне нужно с ним поговорить! В чём ваша проблема?! Почему вы его так защищаете? Он же вас изуродовал! Жоззи гневно бросилась на неё. Сара не успела среагировать на это молниеносное движение и, не удержавшись на ногах, провалилась на пол. Чужие пальцы жёстко вцепились ей в волосы, и Жоззи, не церемонясь, впечатала О'Нил затылком прямо в пол. В голове зазвенело. Сара на интуитивном уровне потянула руки, но перед глазами плыли круги, мешавшие ей ориентироваться в пространстве. Она схватила ткань костюма Жоззи, чтобы попытаться ситуацию перевернуть в свою пользу, но это было настолько ничтожно и слабо, что ладони с лёгкостью откинули. — Хозяин тебя жалеет. Ты должна была умереть! Но ты жива! Маленькая дрянь! — Жоззи. Она отстранилась от Сары и испуганно посмотрела в сторону, увидев Человека в маске. Он махнул рукой, и та, повиновавшись, в последний раз окинула презрительным взглядом О'Нил и поднялась. — Разве так поступают с гостями? — с притворной добротой поинтересовался он. — Мы должны уважать их, даже если они нам не нравятся. Жоззи виновато опустила голову. — Уходи. Не испытывая терпение Человека на прочность, она мигом убежала, оставляя его один на один с Сарой. — Ты теряешь сноровку, моя дорогая. Он подошёл к О'Нил и протянул ей руку, намереваясь помочь. Человек в маске казался очень галантным, но Сара видела в нём очередной обман. Желание втереться в доверие, чтобы выждать подходящий момент и нанести удар прямо в спину. Она, мысленно ругаясь на сильную боль в спине и на свихнувшуюся Жоззи, отказалась от предложения мужчины и сама, хоть и с трудом, поднялась. — Как же мне нравится твоя жажда показать себя сильной, даже когда ты в абсолютном проигрыше. — Я не хочу слушать тебя, — огрызнулась Сара, с прищуром глядя на Человека в маске. — Ты испоганил мне жизнь! Я до последнего верила, что ты отстал от меня. Но я снова вижу твою уродливую маску, снова вижу тебя! Ты ведёшь себя так, словно ничего не произошло. Но ты убил и украл близких мне людей... Я ненавижу тебя! — Ненависть… как прекрасно. Она является фактором, заставляющим человека двигаться вперёд, придумывать настоящие злодейские планы, чтобы уничтожить того, кто ему насолил, а порой это превращается в смысл жизни, — мужчина обошёл Сару со стороны, но та, пристально следя за ним, повернулась к нему лицом. — Я долго думал над тем, что я чувствую к тебе. Сначала, признаюсь, я хотел тебя убить. Прихлопнуть как надоедливое насекомое. Но проходило время, и я всё больше осознавал, что одной смерти для тебя будет недостаточно. Это слишком просто. Я не желаю тебе зла, но и не могу допустить, чтобы ты так легко отделалась. Справедливость должна восторжествовать. — Ты поехавший! Я пыталась тебе помочь, но ты не делал ничего для того, чтобы измениться. Ты не замечал меня! И как я должна была до тебя достучаться?! Ты стал чудовищем, ты не видел никаких границ. И после этого ты меня обвиняешь во всём? — её голос был наполнен неконтролируемой злобой и разочарованием. — Я не желаю иметь ничего общего с Человеком в маске! Он провёл ладонью по её щеке, но Сара отбросила его руку, не позволяя к себе прикасаться. Мужчина печально вздохнул, но больше не предпринял попытку к ней приблизиться. — Когда ты впервые увидела моих чудиков, о чём ты подумала? — Это вопрос с подвохом? Или от этого снова зависит моя жизнь? — Я не собираюсь тебя пока убивать, — спокойно, почти гипнотизирующе проговорил он и прошёлся чуть вперёд. — Но твои друзья… Как иронично! Никогда бы не подумал, что ты подружишься с кем-то. — Ты плохо меня знал. — Ах, да. Конечно. Я плохо тебя знал, — теперь его тон был саркастичным, из-за чего Сара почувствовала новый прилив агрессии. — Ты неплохо знакома с Жоззи. А раньше она была прекрасной балериной. Но, к несчастью, вечно второй. И что происходит с людьми, когда они не лучшие в своём деле? Зависть. Она завидовала, ненавидела, презирала. Прекрасная палитра эмоций! А потом пошла на подлый поступок. Подставив свою конкурентку, она стала первой. Но какой ценой? Человечность — единственное, что делает нас людьми. И когда мы теряем её, мы становимся не лучше животных, убивающих благодаря инстинктам. — И ты решил, что лучше будет превратить её в урода? — Я только помог ей понять себя, — Человек в маске усмехнулся. — Как и Мистеру Эрику, пережившему войну. Он мучил людей, получал от этого удовольствие. А я всего лишь подтолкнул его на правильный путь. — Ты изуродовал его! — Хватит повторять это. Я не уродую людей, я позволяю им увидеть собственные пороки, которые они так старательно скрывают за маской лицемерия. Я с самого начала стремился очистить мир, и я это делаю. — Твоё извращённое понятие об очищении мира давно не несёт ничего хорошего. Ты хочешь устроить массовый геноцид, а не спасти всё человечество. — Я не сомневался в том, что ты меня не поймёшь, — он развернулся к ней спиной. — Но я говорил это не для того, чтобы ты расчувствовалась. Твоих друзей ожидает такая же судьба, если ты не вернёшь мне маску. Мою маску. Не заставляй меня забирать у тебя её насильно. Сара, уязвлённая его словами, нервно выдохнула. Она старалась не размышлять глубоко над тем, как плохо было Бобби и Дереку находиться в этом месте без всякого проблеска надежды. — Ч-что… что ты хочешь с ними сделать?! — Ничего особенного. Из одного выйдет трусливый уродец, которого на сцене будут вечно унижать. А другой… — Человек в маске показательно задумался, словно он только сейчас решал дальнейшие судьбы пленников. — Его можно сделать атлетом, на которого будут вечно давить мышцы, причиняя сильную боль… — Нет, не надо. Пожалуйста! — Всё можно с лёгкостью подправить, — он развернулся к ней, чтобы увидеть мольбу в её глазах. — Тебе просто необходимо отдать мне маску. Очень легко, не так ли? Сара взволнованно сжала руки в кулаки. Она хотела пожертвовать этой несносной вещью, чтобы выручить своих друзей, но… О'Нил не могла. Она не позволила себе сдаться тогда, не позволит и сейчас. И как бы не жгло её отвращение к себе, как бы ей не хотелось разрыдаться от этой безвыходной ситуации, Сара, обречённо отвернув голову, стойко подавляла в себе все слабости, вырывавшиеся наружу. — Очень легко для других. Но не для тебя, — продолжил Человек в маске. — Кем ты являешься на самом деле, Сара? Жестокой и расчётливой или идущей даже на самые ужасные поступки ради добра? Я знаю ответ. Но тебе пора определиться самой. О'Нил дрогнула, когда на её плечо неожиданно опустилась рука. — Реши всего лишь одну дилемму, и твои друзья вернуться к тебе. Ты будешь жить счастливой, беззаботной жизнью. Разве это не та радость, к которой стремится каждый? Он постоял с ней совсем немного, прежде чем покинул её. Ему была интересна эта игра, имевшая, к несчастью, очевидный исход событий.***
Из цирка Сара бежала. Её никто не остановил, да и, впрочем, не догонял, но она всё равно чувствовала, что за ней кто-то наблюдал. Пристально, выжидающе. О'Нил раздирали противоречия. Ей было плохо. Снова также, как и тогда, когда она приняла решение сбежать от проблем. Но сейчас была другая ситуация. Человек в маске уничтожит её друзей, а если понадобится — и весь город. Он не будет церемониться, не будет никого жалеть. Он тот, за кем всегда по пятам следует смерть. А Сара не могла это допустить. Но где были гарантии, что даже после этого он не убьёт на её глазах каждого жителя? Где была надежда, что он раз и навсегда отстанет от неё, а не продолжит мстить? У Сары невыносимо разболелась голова. Ультиматум, который ей так беспардонно выставили, был сложный для неё. В последнее время для него всё стало слишком сложным. Темнело. Каждый шаг сопровождался хрустом снега, и она оглядывалась, переживая, что её всё-таки кто-то преследовал. Когда Сара стала такой пугливой? Когда из уверенной и сильной девушки она превратилось… в это? Человек в маске морально мучил её. Его бархатный, но такой ненавистный голос врывался ей в сердце, преследовал и медленно, но верно уничтожал всё живое в ней, оставляя только человеческую, бренную оболочку. Из-за него она потеряла весь вкус жизни, превратилась в иссохшую марионетку, которая была не способна принимать серьёзные решения. Дышать становилось всё труднее, но Саре оставалось совсем немного до дома, и это придавало ей сил. Когда она была практически у цели, послышалось карканье ворона. О'Нил резко остановилось, огляделась. На фонарном столбе сидела птица и пристально, своими коричневыми глазами, глядела на человека. Саре пришлось прищуриться, чтобы разглядеть её необычное оперение: чёрный переходил в серый, кончик клюва — белый и был, пожалуй, самым выделяющимся. Ворон ещё раз каркнул и, махнув крыльями, опустился на снег. Его пробирающий до мурашек взгляд по-прежнему был направлен на неё, и Сара невольно подумала, что он хотел ей что-то сказать. — Привет, — она присела на корточки и потянула руку к птице. — Ты же здесь не просто так, верно? Ворон, подскочив к ней, громко каркнул, будто подтверждая её слова. Сара любила этих таинственных птиц, которых было принято считать предвестниками смерти. Но для неё они являлись очень могущественными созданиями, проводниками в потусторонний мир и вечными, верными помощниками. У О'Нил никогда не была ворона, но зато он был у тётушки Грэзиэны. Птица была очень умной и проворной, и она не раз выручала женщину из трудных жизненных ситуаций. Ещё он был, к слову, незаменимым компаньоном в делах ведьм, и без него не проходил ни один ритуал. — Ты очень красивый, — Сара улыбнулась ворону, и тот, будто смутившись комплимента, прикрыл крылом клюв. — Ты такой артист! Птица немного поскакала на снегу, пару раз на пробу взмахнула крыльями. Она повернула голову в сторону леса, и О'Нил, проследив за этим движением, недоумевающе обратилась к нему: — Там есть что-то такое, что ты должен мне показать? Ворон каркнул и взлетел. Сара, не теряя лишнего времени, метнулась за ним. Ей с трудом удавалось успевать за ним, но тот, понимая это, специально замедлял свою скорость и старался находиться поблизости с девушкой. Она снова преодолевала буреломы, которые мешали ей и постоянно цеплялись за её ноги, тормозя. Тем не менее, Сара совсем не заботилась о том, что она могла упасть, поэтому все её движения были неосторожными, но зато — быстрыми. До нужного места она добралась за считанное время. Шумел водопад. Он выглядел так чужеродно среди старых, заснеженных деревьев, но, тем не менее, очень красиво. Создавалось ощущение, что вода, будто живая, не обращала никакого внимания на все окружающие факторы. Ей ничего не мешало — погодные условия, зима, которая заставляла людей утепляться, а природу — сбрасывать листья, была для неё ничем. Пустым звуком. Ворон вновь каркнул, и Сара, залюбовавшаяся водопадом, удивленно повернулась на чужеродный звук. Птица сидела рядом с толстыми корнями очень большого дерева. — И что здесь должно быть? Ворон постучал по земле. — Оно там? Мне нужно… что-то раскопать? Он каркнул, подтверждая её мысли. — Но как мне это сделать? — Сара понимала, что сходила с ума, раз задавала такие сложные вопросы хоть и умной, но всё же птице. — У меня нет даже лопаты! Ворон, взлетев на ближайшую ветку дерева, никак не отреагировал на вопросы человека. Он предпочёл продолжить за ней наблюдать, очевидно, рассчитывая на людскую сообразительность. — Чёрт! Сара, фыркнув, начала копать руками, не имея никакого представления о том, что она вообще искала. Хоть она и была в перчатках, её пальцы всё равно замерзали. Но О'Нил, преодолевая эти неприятные ощущения, настойчиво брала горстки снега и земли и откидывала всё это в другую сторону. Сара надеялась, что здесь действительно было что-то стоящее, и её страдания окупятся. Но, в противном случае, разве ворон стал бы её беспокоить без причины? Маловероятно. Он хотел ей что-то показать, и это что-то было, по всей видимости, очень важным. Дело продвигались крайне медленно и с болью. Она уже не чувствовала собственные пальцы и все её действия стали механическими, бездумными. Она прикусывала губу до крови, но всё равно продолжала копать. Птица же, не улетая, молча следила за её стараниями. Ей было крайне любопытно, к чему вообще могло привести упорство отчаявшегося человека. Когда под землёй показались первые очертания чего-то неизвестного, у Сары появилась долгожданная надежда. Она потёрла руки, пытаясь их согреть, и, собравшись с последними силами, ещё активнее начала расширять маленькую ямку. Наконец, подхватив небольшую вещь, напоминавшую шкатулку, О'Нил вытащила её и положила рядом с собой. Это действительно оказалась шкатулка. Старинная, красивая, с изящной резьбой. Сара ощущала защитную магию, которая окутывала её, но она не отталкивала, а, наоборот, будто желала, чтобы к ней прикоснулась именно О'Нил. Шкатулка ждала её. Сара, равномерно выдохнув, без проблем приподняла крышку и сразу же увидела небольшой свёрток, завязанный верёвкой. Под ним лежала чёрная, рельефная книга, очень заинтересовавшая О’Нил. Она была довольно необычной и казалась достаточно толстой. В первую очередь Сара взяла свёрток. Пальца дрожали, когда она распутывала верёвку, а чувство волнение с каждой секундой возрастало. Но, справившись, ей удалось развернуть бумагу, на которой размашистым почерком на старом языке было выведено послание.«Дорогая Сара! Иногда в нашей жизни происходят сложные этапы, которые приводят нас к тому, что мы имеем в настоящем. Маска, которая хранится у тебя, прежде передавалась из рук в руки. Люди творили при помощи неё зло, но они были слабы духом. Их удавалось побеждать. А вот маску... её невозможно было уничтожить, поэтому эту дьявольскую вещь прятали, но ты же знаешь, что человеческая натура очень любопытна. Её находили. У меня было видение, в котором один человек вновь овладевает ей. И он, к несчастью, оказывается куда могущественнее всех предыдущих обладателей. Его судьба — погубить мир. Ещё я видела тебя. Я знала, что ты встретишься с чистейшим злом. И я знала, что ты полюбишь его. Я очень надеялась, что это поможет исправить будущее, но зло не изменить никогда. Даже любовь, светлое чувство, само добро, может в один момент стать воплощением зла. Я потратила всю свою жизнь, чтобы узнать, как уничтожить маску раз и навсегда. И каково же было моё удивление, когда всё сошлось на тебе! Ты должна покончить с этим, Сара. Без меня. В одиночку. Я знаю, что ты сейчас растеряна, но ты — храбрая девочка. Когда я впервые тебя увидела, я поняла, что не хочу обрекать тебя на эту участь, но... другого выбора у меня нет. Я предвидела, где будет борьба света и тьмы, поэтому я спрятала сундук здесь. Также я сохранила для тебя свой гримуар. В нём хранится вся необходимая информация, которая понадобится тебе для того, чтобы провести важнейший в твоей жизни ритуал. Это крайне могущественная магия, которая не под силу даже мне. Однако ты справишься. Я верю в тебя. Пожалуйста, прости меня за всё. С искренним сожалением, Твоя тётушка Грэзиэна.»
Сара перечитала строчки несколько раз. Она читала и читала, вытирала предательские слёзы и не могла поверить, что всё изначально было… обречено на провал. Её затрясло. Сара хотела закричать, выплеснуть все эмоции, которые она так долго подавляла, наружу. Её охватила злость на всех живых существ, она чувствовала разочарование и ненависть к себе. Она должна была погибнуть на том костре, чтобы сейчас на неё не вываливалось столько дерьма. Сара, сжав губы, устало взяла тяжёлый гримуар. Она открыла его и вместо того, чтобы увидеть пустые страницы (книги ведьм никто не мог прочитать, это было своего рода заколдованным личным дневником, хранившим в себе много всего), её взору предстал текст. Много текста. О'Нил пролистнула в самый конец, где находилась закладка, и наткнулась на зарисовку той самой маски. Она прочитала несколько строк и… Чёрт.***
Кошка, которую Сара приютила совсем недавно, ластилась о ноги, выпрашивая, чтобы её погладили. Но О'Нил, как бы не хотела уделить ей чуточку внимания, была слишком занята. Она читала и более детально изучала гримуар, пытаясь в нём найти все интересующие вопросы. За один день Сара узнала столько всего, что мозги напрочь отказывались функционировать, из-за чего ей приходилось постоянно проделывать двойную работу: она всё перечитывала и перечитывала один и тот же текст, вникала в суть, но бесполезно. Перенапряжение брало своё: глаза слипались, руки дрожали как в припадке. Сара засыпала на ходу, но она считала важным понять эту информацию прямо сейчас, поэтому все мысли о желанной кровати ей приходилось упорно игнорировать. Кошка жалобно мяукнула, и только тогда О'Нил перевела на неё взгляд. — Малышка, извини. У меня много дел, — она ласково провела по голове животного. — Я правда хочу отвлечься, но не могу. Это очень важно. Кошка посмотрела своими желтоватыми глазами на хозяйку и, пренебрегая её занятностью, прыгнула к ней на колени и довольно замурчала. Она полностью обезоружила Сару, собиравшуюся было возмутиться. — Да ты, должно быть, издеваешься! Это правда не шутки, мне нужно работать. Животное, разместившись как можно удобнее, положило голову на лапки, не намереваясь покидать это уютное и тёплое место. О'Нил, безнадёжно посмотрев на это наглое создание, со вздохом начала гладить её по шёрстке. — Если я не смогу спасти мир, то во всём будешь виновата исключительно ты, а не я. Потому что в отличие от некоторых я действительно занималась очень серьёзным делом. У кошки дрогнуло ухо, но никакого мяуканья, которое выражало бы раскаяние, не последовало. Сара, нервно рассмеявшись, нерешительно потёрла затёкшую шею. — Не притворяйся, что ты меня слушаешь! Я же вижу, что ты нагло игнорируешь мои проблемы. Животное, вяло подняв голову, зевнуло, обнажая белые острые клыки. На миг в глазах кошки промелькнуло понимание и сочувствие. Она смотрела на неё так по-особенному. Ей просто не хотелось, чтобы её хозяйка этим занималась. Животное предчувствовало что-то плохое, связанное с этой книгой. — Я знаю, что ты меня предостерегаешь. Но я справлюсь, если ты мне позволишь дочитать. Прошу. Кошка не спрыгнула, а Сара так и не смогла притронуться к гримуару. Каждый раз, когда она отвлекалась на него, животное начинало вертеться и мяукать, вынуждая обращать на себя внимание. Тогда О’Нил, скрипя зубами, была вынуждена выставить её за дверь. Она скреблась, издавала странные звуки, но Сара, закрыв уши и отгородившись от всего мира, продолжила изучение злополучной книги.***
Кэнди пугливо глядела на вялую Сару. Всё же ночь без сна не прошла для неё бесследно. — Мне так страшно! А вдруг… вдруг в следующий раз пропаду я? Я боюсь представить, как меня будут пытать! Сара, подперев подбородок, неохотно слушала, как паниковала Кэнди. Конечно, с одной стороны, стоило переживать за свою жизнь, но с другой это было так мерзко. Пропали Бобби и Дерек. Их друзья! И если О’Нил действительно поднимала не раз этот вопрос хотя бы в диалоге с ней, то Нельсон же демонстративно игнорировала их пропажу, будто они никогда и не существовали для неё. Возможно, во всём был виноват человеческий фактор, и Кэнди просто боялась думать о том, в каком состоянии они сейчас были, как держались и живы ли вообще. — Я не думаю, что похитивших пытают. Скорее их просто держат в своеобразной ловушке, — предположила Сара, изо всех сил веря в это. — У нас ещё есть шанс хоть как-то их спасти! — У нас нет никакого шанса! Мы просто подростки, что мы можем сделать? Этот маньяк может быть чертовски сильным! Ты думаешь, мы справимся с ним? Да никогда! — Хватит, Кэнди! Мы должны хотя бы попытаться! — О’Нил обвела взглядом порядком опустевший класс. — Я не могу сидеть сложа руки и надеяться на постороннюю помощь. Никто не сможет вытащить Дерека и Бобби, если не подтолкнуть в нужном направлении. — Откуда такая уверенность? Моя мама говорила, что дело продвигается! Сара обозлённо посмотрела на Кэнди. Её поражала эта наивность, которая была слишком раздражающей! Как можно было не понимать, что ничего не изменяется? Что люди всё пропадают и пропадают, а никто, совершенно никто в этом проклятом городе не мог точно сказать, в чём было дело? Она даже удивлялась тому, что ни один полицейский не проверил этот цирк уродов, из-за которого всё это и не началось. Неужели они были такими глупыми? Или Человек в маске снова прибегнул к своей магии, погрузив Сентфор в полудрём? Что вообще происходило? — Кэнди… они не найдут их. Ничего не продвигается. Все эти слова лишь слабая попытка поверить в то, что не всё потеряно, но если мы ничего не сделаем, то Дерек и Бобби будут обречены. — Нет, нет! Не говори мне ничего! — Кэнди закрыла лицо руками и истерично замаха головой. — Ты не можешь ничего знать! Всё будет прекрасно! — Почему ты такая глупая! Ты должна наконец-то посмотреть на мир без этих ложных надежд! Ничего не будет прекрасно, когда мы бездействуем и рассчитываем на помощь свыше! Кэнди выбежала из класса, не желая больше ничего слышать. Сара хотела её догнать, чтобы извиниться за излишне грубые слова, сказанные в порыве эмоций, но к ним зашёл шериф Никсон, усталый, весь вымотанный, с большими синяками под глазами, и она осталась сидеть на своём месте, порядком изумлённая этим визитом. Все подростки, занимавшиеся прежде своими делами, тоже отвлеклись и заинтересованно взглянули на представителя закона. — Не вижу смысла в прелюдиях, поэтому я начну сразу с самого главного, — его голос был хриплым и таким же покинутым, как и его плачевная, запущенная внешность. — Объявлен комендантский час. По распоряжению мэра. По всему району будут патрулировать полицейские машины, чтобы сократить количество пропавших людей. — А если даже это не поможет? — подал голос один из одноклассников Сары. — Где гарантии, что к нам не ворвутся в дом? А вдруг меня убьют прямо тогда, когда я буду спать?! — Пока не было найдено ни единого тела, поэтому, насколько я могу судить, — шериф прокашлялся, — преступник не убивает. — Ха-ха! Как убого звучит! — насмешливо проговорил уже другой подросток. — И теперь нам что, сплясать? Его может перемкнуть, и тогда он убьёт нас всех! — Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Паникой вы не поможете делу. — Конечно! — теперь это была белобрысая девочка. — Моего брата уже нет неделю! Я-я не знаю, что мне делать! — Мы… — попытался вставить слово Никсон, но его бестактно перебили. — А у меня похитили мать! Она ушла позавчера и до сих пор не пришла! — Каждый из нас может завтра больше не прийти в школу! — выкрикнул самый голосистый паренёк. — И во всём будете виноваты вы! Из-за вас преступник ещё не нашёлся! — Повторюсь… — снова заговорил шериф, но закончить предложение у него не вышло. — Я больше не хочу выходить на улицу. Я не хочу умирать из-за этой долбаной школы! — Да! Именно! Так не может больше продолжаться! — поддержала половина класса. — Этот комендантский час никогда не приносил пользу. Нас всё равно могут похитить! — Даже не верится, что людей крадут прямо из-под носа чёртовых копов! Подростки кричали, перебивали друг друга, паниковали. Сара наблюдала за их страхом, за их неконтролируемыми эмоциями. Их можно было понять. Каждый, кто попал бы в такую ситуацию, впал бы в истерику от безысходности. От осознания, что даже те, кто призваны были их защищать, не могли сделать ничего, чтобы спасти их жизни от неизвестного зла. Шериф Никсон хлопнул со всей дури кулаком по столу, и все люди, забывшие про него, наконец-то утихомирились и повернулись к нему. В классе повисло напряжённое молчание. — Я не собираюсь участвовать в этом дерьме. Да, признаюсь, пока нам известно непозволительно мало, но мы стараемся. Мы работаем день и ночь не ради того, что такие малолетки, как вы, осуждали нашу работу. — Да как вы смеете! — Заткни свою пасть и не смей перебивать меня! — гневно гаркнул шериф, но сразу пришёл в чувства и более спокойно продолжил: — Мы все переживаем за тех, кто пропал. Поэтому, прошу, не думайте, что мы бездействуем. Всё куда сложнее, чем есть на самом деле. Саре стало жалко отца Дерека. На него было взвалено столько ответственности, его обвиняли во всём, в чём только можно и нельзя, хотя он был таким же пострадавшим. Он чувствовал себя также паршиво, немощно. Мужчина не мог смириться со своей бесполезностью, и он не мог принять факт, что фотография его сына также висела на фонарных столбах. Ему было так плохо. — Повторюсь: я надеюсь на понимание. А теперь прошу извинить, но мне пора. Вслед шерифу бросали колкие замечание, его без всяких стеснений оскорбляли. Подростки выкрикивали проклятья, осуждали полицию за ненужность и за беспредел, который творился из-за неё на улице. Сара, наблюдая за этим с невыносимой досадой, окончательно поняла, что больше так продолжаться не может.***
В этот раз не было Жоззи или других уродов, которые встретили бы её на входе. Цирк казался таким безжизненным, что Сара невольно поёжилась от этого унылого и одновременно с этим жуткого вида. О'Нил, сжав руки, собралась с духом и зашла внутрь шатра. Она огляделась, но освещение было тусклым и ей с трудом удавалось различать очертания предметов, находившихся в помещении. Где-то что-то шумело. Это было похоже на человеческие, душераздирающие крики. Сара повернулась на звуки и побежала в ту сторону, но наткнулась на тупик. Стараясь сохранить самообладание и не поддаваться рвущимся наружу эмоциям, она медленно, неторопливо направилась обратно ближе к выходу. Но теперь и на этом месте был тупик. Всё помещение стало одной большой замкнутой комнатой, в которой не было ничего, кроме преграждающих путь стен. — Когда люди находятся в безысходном положении, они как жалкие, мерзкие черви, пытающиеся выбраться из западни. Но сколько бы они не извивались, что бы не делали — это всё бесполезно. Человеческое тело слишком слабое. Оно подобно глине, из которой можно вылепить всё, что угодно. Сара побежала вперёд, но она вновь наткнулась на проклятую стену, которая не позволяла ей выйти из этого ужасного места. Она безнадёжно заметалась по помещению, но не было ничего, что смогло бы ей помочь. — Сентфор — уникальный город, а люди здесь особенно лицемерны. Ты думаешь, что твои так называемые друзья ценили тебя, Сара? Или, может быть, твоя судьба вообще кого-то волнует? Человек не заботится ни о ком, кроме себя. Вспомни свою дражайшую подругу. Ей плевать на тебя, она волнуется только за свою шкуру. Паника нарастала. Замкнутое пространство невыносимо напрягало, а истерика всё отчётливее подступала к ней. Сара беспомощно оглядывалась, но ничего не видела. Кромешная тьма, воцарившаяся в помещении, полностью дезориентировала. — На самом деле, очень забавно наблюдать за тобой. Ты убегаешь, прячешься, надеешься, что твоя жалкая жизнь наконец-то наладится. Но твои кошмары оживают, и из сильной и уверенной девушки ты превращаешься в своё убогое подобие. — Заткнись! Слышишь?! Заткнись! — закричала Сара, падая на колени и хватаясь за голову. Она не могла больше слышать этот голос, эти ужасные речи! Сара чувствовала ком в горле, её охватывала сильная дрожь. Она пыталась успокоиться, но накалившиеся до предела нервы доводили до обморочного состояния. О'Нил, зажмурив глаза, рвано задышала. Девушка прикусывала губы до крови, чтобы это подействовало хоть как-то отрезвляюще, но галлюцинация только укреплялась, становилась жёстче. — Твоя ненависть ко мне восхитительна. — Ты слабак, если боишься показаться! Грёбаный фрик! — За это время ты совершенно разучилась разговаривать. Ты ранила меня в самое сердце. — Пошёл ты к чёрту! — Как-нибудь потом. Резкая боль пронзила голову. Сара закричала и повалилась набок, чувствуя, как по всему тело прошёлся неприятный импульс, заставивший выгнуться. Она схватилась за волосы и зашептала что-то невнятное. — Я уважаю тебя за твою дерзость. Она отличает тебя от остальной покорной массы. Но ты совсем перестала знать меру. — О-отвали! — дрожащим голосом сказала Сара, ощущая, как по щекам покатились слёзы. — Прекрати! В помещении загорелся свет. Больше не было тупиков, стен — цирк стал прежним. Таким, каким он был всегда. О’Нил почувствовала пристальный, изучающий взгляд, из-за которого ей стало не по себе. С трудом встав на колени, она вытерла глаза и зло уставилась на Человека в маске, который стоял совсем неподалёку от неё. — Даже спустя столько времени ты по-прежнему для меня загадка, — спокойным тоном проговорил он. — Ты подумала над моим предложением, Сара? Она нахмурилась. О’Нил так и рвалась сделать этому человеку что-то подлое и ужасное, чтобы он навсегда запомнил, что играть с ней — себе дороже. Но она тактично притворялась слабой и немощной, боявшейся его гнева. — Поклянись, что ты опустишь моих друзей и всех людей, которых ты так нагло похитил. — Как растут твои аппетиты, — с усмешкой сказал Человек в маске. — Ты очень многое на себя берёшь. — Если тебе так важна твоя идиотская маска, то ты согласишься на мои условия, — ответила Сара и яростно посмотрела на мужчину. — Иначе ни ты, ни я ничего не получим. — Ты так думаешь? Люди очень хрупки. Одно движение, — он показательно щёлкнул пальцами, и в мгновение раздался крик, полный боли, — и человека нет. О’Нил взволнованно повернула голову в сторону звука. Она давала слабину, и сейчас это могло вполне сыграть с ней в злую шутку. Пообещав себе, что скоро всего этого не будет, Сара перевела всё внимание обратно на Человека в маске. — Я сказала свои условия. Либо ты отпускаешь всех, либо не получаешь ничего. Наклонив голову, он молчаливо наблюдал за ней. Такая решительная и жестокая. Она могла бы стать кем-то больше, чем вымышленным подростком в глупой школе. Она бы могла быть сейчас рядом с ним, а не за чертой. Они бы построили такой мир, который никому бы и не снился… Но, к несчастью, Сара предала его. — Я принимаю условия. — Отлично. Мы встречаемся на поляне Фавна. На закате. — На поляне Фавна? — недоверчиво переспросил Человек в маске. — Что ты задумала? — Ничего особенного. В магическом месте маска станет ещё более мощной. Разве ты не хочешь в полной мере ощутить её силу? Это была ловушка. Ловушка! Но ему была нужна эта маска, и он не мог пойти на попятную, когда ради неё было сделано столько всего. Он просто не имел никакого права оступиться. В любом случае, даже если это и окажется ловушкой, он убьёт её. Да, определённо. Ей больше не жить. — Хорошо, моя дорогая. Я обязательно приду.***
Перед глазами мелькали образы. Вот улыбающееся лицо матери, вот, кажется, бабушка, которую Сара видела лишь один раз. Последующих женщин она не знала, но она была уверена, что их связывала кровная связь. О'Нил сидела в центре магического круга. Он светился ярким, насыщенным синим цветом, выделяясь на фиолетовом фоне поляны Фавна. Здесь не было понятия зимы, не было снега. Листва деревьев была особенной, наполненной потусторонними силами, из-за чего зелёный оттенок превратился в смесь красного и фиолетового. Но ей это было как раз и нужно. Чтобы провести необходимый обряд, она должна была впитать в себя всю силу. А ведь Сара так давно не пользовалась магией. Сколько лет она лишала себя этого удовольствия, чтобы не раскрыть себя? Наверное, слишком долго, чтобы позабыть эти прекрасные ощущения. Горели свечки, расставленные в строгом порядке, как и было написано в гримуаре. Сару не волновали последствия, она смирилась с тем, что её жизнь никогда не будет прежней, пока Человек в маске существовал в этом мире и совершал что-то совершенно ненормальное. Ей было предсказано его уничтожить, чтобы избавить человечество от очередного геноцида, она и следовала своей судьбе. Было бессмысленно противиться и сопротивляться. О'Нил устала быть вечной проблемой для окружающих её людей. Она устала быть причиной их смерти. Сара просто хотела принести пользу. Хотя бы один раз за всё своё существование. Круг вспыхнул оранжевым огнём. Она, не обращая внимание на то, что происходило вокруг неё, шептала заученное заклинание и мысленно хваталась за очертания предков, прося у них помощи. Ей нужны были их силы, их сокровенные знания. Завыл ветер, но свечки не погасли. Они воспламенились ещё сильнее, сливаясь в едином огне. Сара чувствовала обжигающий жар, но вместе с ним и новый поток магии, охватывавший сначала руки, а после плавно распространявшийся и по всему телу. Это было так… великолепно. Небывалая мощь вызывала у неё радостную улыбку, желание использовать её на людях. Но она сразу же отринула эту мысль, сконцентрировавшись на насущном. Сара воспарила над землёй. Её волосы развевал неторопливый магический поток, окутывавший её целиком. Она подняла голову, ощущая невероятную лёгкость и уверенность. Ведь предки её услышали. Круг погас, а вместе с ним и все свечки. Сара открыла глаза и, не оборачиваясь, улыбнулась. Он был, в самом деле, таким предсказуемым. — Я так и знал, что у тебя есть очередной коварный план. О'Нил потянула руку к сумке, лежавшей за кругом, и поднялась. Она не поворачивалась к нему лицом, считая себя выше этого. А вот он против воли засмотрелся. Эта гордая осанка, эта идеально прямая спина. Короткие волосы… Раньше они были такими длинными и густыми. — Ты никогда не умела сдаваться. И даже сейчас ты цепляешься за последние крохи надежды, чтобы снова всех спасти. Но как ты не поймёшь, что твоя помощь никому не нужна? Люди сами доводят себя до такого состояния, и сколько не спасай их — всё бесполезно. Он сделал небольшой шаг в её сторону. — Почему ты такая упёртая? Почему бы не сдаться? Или, может быть, ты наслаждаешься этим? Маленькая злодейка. Ещё шаг. И ещё. Человека в маске раздражала несвойственная молчаливость Сары, он хотел услышать, как она снова будет всё отрицать, как будет выстаивать свою наивную точку зрения. Ему нравилось с ней бороться, испытывать её на прочность и заставлять страдать. Это была особая любовь. — Ты определённо другая. В тебе есть зло, ненависть к тому, кто всё тебе испортил, — он заворожённо направлялся к О'Нил. — Просто ты не хочешь это признавать. Ты боишься потерять над собой контроль. Но разве имеет это смысл? Сара, мы могли бы попробовать начать всё сначала. Ради восстановления справедливости для этого жестокого мира. Уродство — это спасение для них. Все их пороки выходят наружу, и внутри они становятся чистыми и безгреховными. Не к этому ли мы стремились? Вновь вспыхнул красным огонь. Круг загорелся, образовывая барьер, из которого невозможно выйти. Человек в маске оглянулся. Он окончательно понял, что угодил по собственной воли в эту глупейшую ловушку. — Ты противоречишь сам себе, — Сара наконец-то развернулась к нему. — Ты запутался. — Что… что ты собираешься делать? Она протянула к нему руку. Человек в маске отбросил её, не позволяя до себя коснуться, но О'Нил, упорно игнорируя его попытки самозащиты, смогла дотронуться до его маски. — Я сниму её. — Нет! — Пожалуйста. Я не собираюсь делать ничего плохого. Он позволил. Не раздумывая, не опасаясь очередной подлянки. Она смотрела на него так проницательно, что он попросту не мог ей отказать. Сара осторожно приподнялась на носочки и расстегнула ремешок. Маска упала, позволяя в полной мере рассмотреть изуродованное лицо. С болью, но она улыбнулась. Почти тепло, почти нежно. Его глаза… Они так выделялись своей живостью. Он не отрывал от неё своего изучающего взгляда, следил за каждой дрожью губ, за её слезами и подрагивающими длинными ресницами. Какой же дурак. Сара ласково обхватила ладонью его деформированную щеку. Ей было так приятно видеть именно его, а не бездушного Человека в маске. — Я так по тебе скучала, Лоэнгрин… Зрачки расширились. Он не слышал этого имени так давно. Оно было связано со слабостью, с ненавистью, но сейчас… это звучало непозволительно приятно. — Сара... Она, вытерев слёзы, достала из сумки ту самую маску. О'Нил намеревалась идти до самого конца, и как бы ей не было больно, досадно, невыносимо, она не могла оплошать. — Я выполняю свои условия, — её улыбка дрогнула. — А ты? Мужчина не понимал. Он вопросительно на неё смотрел, старался разгадать в её действиях хоть чуточку логики, но бесполезно. Эти мотивы были странными. Неужели она в самом деле решила пожертвовать всем ради друзей? — Я помогу тебе её надеть. — Что ты… Она приложила палец к его губам. Сара в последний раз осматривала его лицо, ощущая себя самым гадким созданием. Её сердце буквально разрывалось от жгучей боли, она готова была закричать во всю глотку. Она так долго на это решалась. Маска, живое создание, нуждающееся в носителе, быстро почувствовала своего хозяина, и сама прирослась к лицу мужчины. Это проходило мучительно. Он, схватившись за края маски, согнулся, пытаясь её отцепить от себя, избавиться от неё. Но та была слишком изголодавшейся. Сара не могла за этим наблюдать. Её вновь охватили мысли, что, возможно, в этом не было даже никакой пользы. Вдруг был шанс всё вернуть? Вдруг у них всё бы обязательно наладилось? Предсказания могли быть ошибочными. Или утрированными. Почему она не подумала, прежде чем совершить что-то настолько ужасное? Но вот он выпрямился. И стал отвратительным Человеком в маске. Больше нет времени думать. — Прости меня. Сара не позволила ему насладиться триумфом. Она положила ладонь на его маску. Без прежней нежности, теплоты. О'Нил делала это для того, чтобы закончить ритуал. Образовались первые потоки магии. Усилился ветер, а поляна приобрела куда более мрачные оттенки. Но Саре было не до этого. Она смотрела прямо в тёмные прорези маски, желая её навсегда уничтожить. Испепелить. Мужчина схватился за её руку, стараясь убрать, но О'Нил, усилившая собственную магию благодаря предкам, не поддавалась. Она была похожа на каменную статую, которую никак не сдвинуть места. В этот момент до него дошло, на что она их обрекла. На маске начали появляться трещины. Сначала маленькие, но они быстро разрастались во что-то уродливое, жуткое. Из них потекла чёрная, похожая на смолу, кровь, что ещё больше подтверждало дьявольское происхождение этой вещи. Её создал такой же монстр. Отчаявшееся создание, для которого удовольствие было в том, чтобы смотреть за страданиями других. Магия опустошала Сару. Ей становилось всё труднее с этим справляться, но рука призрака матери на плече, её незаменимая поддержка в эту трудную минуту придавали О'Нил новых сил. Она должна это сделать. Это было её призвание. Послышались крики. Сара не знала — принадлежали они ей или им обоим, но маска, проклятый паразит, существование которого испоганило ей всё, с противным хрустом разломилась на множество маленьких кусочков. Они посыпались прямо в потухший круг. Мужчина замер на месте. Всё его лицо было заляпано кровью и чёрными сгустками. Он схватился за горло, словно ему не хватало воздуха, и рвано задышал. Он, обречённо смотря на Сару, оседал на землю, не в состоянии стоять на ногах. Потом в один миг из его глаз потекла кровь, зрачки с невероятной скоростью сузились, а радужка стала бледнее снега. Он, издав мучительный хрип, замертво повалился на землю. Его жизненную энергию высосала маска, которая, спасаясь из последних сил, цеплялась за любой шанс. Но это не вышло, и вместе с её уничтожением погиб и носитель. Вся магия, находившаяся прежде в теле Сары, испарилась, заменившись такой же пустотой. Из её носа потекла красная жидкость, и она, с трудом опустившись на колени рядом с мужчиной, в последний раз заправила прядку волос ему за ухо. — Я… — она закашляла кровью и не смогла закончить то, что хотела А потом Сара прикрыла глаза, чтобы передохнуть. И больше никогда их не открыла: спустя столько веков её сердце навсегда остановилось.***
Есть много удивительных легенд, передающихся из поколения в поколение. Некоторые из них гласят о рыцарских подвигах, другие — о светлой любви, где мужчина был готов на многие подвиги ради своей дамы сердца. Но есть одна особенная легенда, в которой влюблённый стал Дьяволом для своей возлюбленной. В которой нет счастливого конца. Теперь, как гласит легенда, на том странном месте, где они погибли, растут ярко-красные маки — символ крови. Осколки маски же превратились в чёрные цветки, которые, как сорняки, выросли между маками, разделяя их друг от друга. Признак вечного раздора. Говорят, что это вымышленная история, которая не имеет никакой связи с реальностью. И только некоторые знают наверняка, что это происходило на самом деле.