"Это мой путь ниндзя!"

Pov Итачи/       Слоняясь рассеянным призраком по пустым коридорам, я чувствовал себя как никогда одиноким. Это было необычно. Все кругом что-то бурно обсуждали, смеялись. Иными словами, жизнь била ключом, но я не чувствовал себя её частью. Мне чего-то не хватало, а если быть честным, то я не переставал думать о своей подруге.       Её нет уже практически месяц. Никто не знает где она и что с ней. Что-то произошло перед её исчезновением. Я пытался состыковать факты со своими предположениями и, вроде бы, всё благополучно сошлось. Но я чувствовал, что причина заключается в чём-то другом. Это меня гложило и не давало покоя… До определённого дня.       На седьмой день с момента её исчезновения в академию пришёл высокий молодой мужчина со спутанными черными длинными волосами, собранными в хвост. После его прихода поиски прекратились. Больше никто не искал Мику. Тот день прошёл в томительном ожидании новостей о ней.       Пропажа моего друга волновала меня больше всего. Так как нам ничего не сказали по этому поводу, я на следующий день, проигнорировав звонок на урок, пошёл в учительскую. Где Шино-сенсей с другими учителями заполняли бумаги. На моё появление отреагировали удивлённым видом, но это не помешало задать волнующий меня вопрос.       — С Микаэлой всё в порядке?       Учителя поначалу растерялись, но придя в себя, оставили нас одних. Вздыхая, Шино-сенсей сказал, что у неё множество травм. Сейчас она находится в другой деревне со своим мастером, где проходит лечение. После этих слов в кабинете стало душно, повисла неприятная тишина. Да и я больше ничего не хотел слушать. Развернулся и вышел.       Не знаю… Верить ли в то, что мне сказали? Насколько мне известно, тот мужчина не был её мастером. Он был скорее простым знакомым, которого она не очень-то и жаловала. Как только речь заходила о нём, её настроение портилось. Я не стал интересоваться и докучать вопросами. Ведь у каждого есть то, чем он не хочет с кем-то делиться.       С того дня я думаю о том, как меня всё достало. Но, по сути, всё хорошо. Просто кого-то не хватает… И когда я стал таким зависимым? Мне не первый десяток лет, а веду себя, как ребёнок. Всё вернётся на круги своя, когда она вновь будет рядом. Стоит лишь подождать.       Ха-х… Кажется у меня алекситимия. Не могу понять и выразить свои эмоции. Всё настолько паршиво и запутано. То мне грустно, то обидно, то ещё что-то. Ей всего стоило исчезнуть на месяц, чтобы я это осмыслил. А как я жил до встречи с ней? Радовался. Был счастлив. Ведь, на тот момент, была семья и знание того, что повстречаю человека, который будет рядом, несмотря ни на что.       А сейчас нет ни того, ни другого. Я волнуюсь. А вдруг то, что я видел про неё, всё не правда? Но тогда идёт не состыковка со встречей, разговорами и времяпрепровождением. Хоть и кусочками, но я это видел. И это стало явью. Возможно, не все видения воплотятся в жизнь, но мне бы очень хотелось, чтобы ярких моментов было больше.       Это эгоистично, но ничего не могу с собой поделать. Пройдя через столько боли, я бы не хотел проходить через неё вновь. Но… Если по обстоятельствам придётся сделать это вновь, я без колебаний пойду по такому же пути. Лишь бы защитить то, что дорого. Большего и не хочу.       — Ха-х… — Ещё один протяжный стон сошёл с моих губ.       — Чего вздыхаешь?        Сначала я от удивления вздрогнул, а после замер. Что-то внутри заклинило и не давало повернуться. Во мне разбушевался тайфун чувств. Волнение и радость так и хлестали. Сделав тихий вдох, отрываю глаза от книги и в спешке поворачиваюсь.       Она скинула рюкзак, села рядом и вяло улыбнулась. Её ранее слегка смуглая кожа сейчас была чертовски бледной, под глазами тёмные круги, на правой щеке красовался фиолетовый синяк, а левая рука перебинтованная.       Те тёплые чувства исчезли. Я был ошеломлён. Сердце сжалось, словно перестало биться. Чувствовал, как температура в моём теле постепенно падала, а сердце не было слышно. Нужно сделать вдох. Знаю, что нужно, но никак не могу. Вот-вот начну задыхаться.       Паника в её глазах так и искрила. Мика придвинулась ближе и приложила свои руки к моим щекам. В ту же секунду, как наша кожа соприкоснулась, я выдохнул и вновь начал дышать. Что это со мной?        — Да что с тобой сегодня? Сам на себя не похож. Ты плохо спал?        — …       Мне хотелось ей что-нибудь ответить. Я приоткрыл рот, но не смог издать ни одного звука. Это меня разозлило. Как можно изводить себя до такого? Иногда я ловлю себя на мыслях о том, что тебе вовсе плевать на себя. Почему ты так жестока с собой? Эти вопросы так и крутились на языке. Хотелось её хорошенько отругать, сделать выговор.       Я вновь тяжело вздохнул и прикрыл глаза. От её рук исходил сильный запах медикаментов, но даже он был не в силах перебить еле уловимый аромат цитруса. Как бы бредово это не было, но он меня успокаивал. Как бы ты отреагировала, узнав о том, что я зависим тобою? Я осознаю и не отрицаю этого. Может, моё перерождение было для того, чтобы я повстречал тебя? Помог тебе с чем-нибудь?        — Итачи-и, хватит в облаках витать.— Говорила моя подруга, медленно ступая к выходу из класса.— Если ты сейчас же не поднимешься, то я уйду в буфет без тебя.        Мика остановилась. Сказала, что уйдёт, а сама стоит и ждёт. Противоречит себе же. Забавно. И только хотел поднять зад, как на весь кабинет раздалось громкое, жалобное урчание. Это был не мой желудок.        — Итачи, блин.— Недовольно развернулась.— Я сегодня не завтракала и очень сильно проголодалась. Пошли скорее в буфет, пока ничего не раскупили.       Она надула губки и похлопала молящими глазками. Перед глазами всплыл образ маленького Саске. Я поднялся с места, на моём лице расплылась улыбка. И она, и он, в маленьком возрасте делают такое лицо, отчего становятся очень милые. Не хочу, чтобы кто-то ещё увидел её эмоции. Но это, к сожалению, не мне решать. Хотя…       — Моё терпение лопнуло.— На этой фразе она покинула кабинет.       — Мика, подожди!       Из кабинета я вылетел пулей, нагоняя свою подружку. Вместо того, чтобы идти спокойным и размеренным шагом, она, увидев меня, галопом побежала вперёд. Так, это вызов мне? Ну, ладушки.       Мы наперегонки мчались к буфету. Нам даже учителя делали замечания, но только из-за них мы и не намеревались останавливаться. Нас было уже не остановить. И вот, заветный вход. Я слегка замедлился, а Мика наоборот ускорилась. И как только ладошка дотронулась до дверцы, её радости не было ни конца и ни края.       Мика подпрыгивала и ярко улыбаясь. Столь небольшой проигрыш принёс мне намного больше радости, чем победа. Не передать словами мою радость от вида её улыбки, ямочек и румянца на лице. Стоит почаще поддаваться.       Ну, что можно сказать? Нам были рады не все учащиеся. Отстояв длинную очередь, купили обед. Кушали под пристальными взглядами остальных. Порой у меня возникает чувство, будто они смотрят на нас, как на какую-то диковинку в магазине. Ощущения не из приятных, но это не помешало весело поболтать и покушать.       — Я всё унесу.— Поднявшись, стал переставлять грязную посуду к себе.       — Спасибо, но я сама.— Робко улыбнувшись, покинула меня вместе со своим подносом.       Хотел, как джентльмен, поухаживать за леди, но она не позволила, так ещё и сбежала. Ну, ничего. Со временем позволит. Ей просто было неловко. Вот и всё. И вот, переступаю порог. Надеюсь увидеть радостную подругу, но моя надежда тут же треснула и разбилась вдребезги.       Мика поднималась с пола, немного подергиваясь. Вдали от неё стояла кучка мальчишек, весело хихикающих. Я рванул помогать ей. Стоило ей твёрдо встать, как от её плеча отлетел камень, и она тут же схватилась за место удара, немного шипя. Летел ещё один камень прямо в голову, но я перехватил его рукой.       — Это, по-вашему, весело?       — Слышь, не встревай и иди, куда шёл. Не твоего ума дело.— Огрызнулся русоволосый, пухлый парнишка.       — Ха-х. Не моё дело?— Я сжимал камень со всей злостью.— Только тронь моего друга ещё раз, и я вас в покое не оставлю.       — Так ты заодно с этим размазнёй? А я то думаю, чего же вы так похожи.— Злобно выцедив, развернулся.— Так уж и быть. Оставим вас, но только на этот раз. Пошлите, ребята.       — Ах, вы…       — Хакуя, у тебя кровь из носа хлыщет!       Внезапный голос остановил меня. В панике я повернулся. Микаэла склонилась вперёд. Из-за спадающих волос не видно лица. На полу образовалась лужица бордовой крови. Подойдя ближе, схватил её за плечи и приподнял. Она рукой сжимала нос. Вся её кисть была в крови.       — Нужно заткнуть ноздри салфетками.— Отталкивая меня в сторону. Сарада складывала сухие салфетки в трубочки и вставляла их в нос.       — Спасибо.— Поблагодарив, посмотрела на меня.— Проводишь домой?       — Хор…       — Лучше сначала сходите в медпункт, а после идите домой.— Вновь встряла Сарада, не дав и слова вставить.— Чего стоите? Шагом марш в лазарет. Я схожу в класс и принесу ваши сумки. Шино-сенсею сама всё объясню.       На этом Сарада закончила свой односторонний диалог и исчезла за поворотом коридора. Мы тоже не заставили себя долго ждать. Потихонечку двинулись к лазарету. В коридорах становилось всё оживлённее. Все взгляды и разговоры были про нас.       Добравшись до места назначения, открыли дверь. Врач, увидев нас, даже бровью не повёл. Попросил сесть и, достав что-то из шкафчика, начал свой осмотр. Задавал много вопросов. Внимательно всматривался ей в лицо.        Он попросил умыться над раковиной. Пока подруга смывала засохшую кровь, он достал замершую воду в пакетике. Подошёл и приложил пакет ей к носу. Задал ещё пару вопросов и смолк.       — Ничего страшного в этом нет. Обычное кровотечение из-за усталости. На вашем бы месте я бы больше спал, а не рубился бы в различные игрушки по ночам.       Этот мужчина продолжал ворчать что-то про современную молодёжь. Говорил, что мы делаем всё не должным образом, у нас совсем не такие взгляды на жизнь, что большую часть своей жизни тратим впустую, сидим в гаджетах и бла-бла-бла... Не такой уж и старый, но такой ворчун.       — Ну, что я могу вам сказать? Наладьте свой режим дня. И ещё… Старайтесь эту неделю кушать злаки. Гречневую, овсяную или ячневую кашу. Они будут восстанавливать состав крови. На этом всё. Можете быть свободны. Зевнув, он вновь вернулся к бумагам, лежащим на столе, и погрустнел. Нехотя взял ручку и стал чиркать в них. Мы тихо, чтобы не потревожить, вышли.       — Сарада, давай сходим в тот магазинчик, что недавно открыли?       Напротив двери стояла Сарада со своей компанией. Завидев нас, они перестали болтать о своём. Облюбовали со всех сторон, смотрели волнительно на Мику. Такое чувство возникло, будто бы это не просто кровотечение было.       — Держи.— Робко протянула сумки Сумире и опустила глаза.       — Спасибо.       Ещё раз поблагодарив, попрощались и пошли на выход. Было что-то не так. Она после этой ситуации молчит. Даже в лазарете просто кивала или качала из стороны в сторону головой, когда врач задавал вопросы.       — Итачи, можно сегодня у тебя переночевать?       Было необычно услышать её голос после случившегося. Он был слегка хриплым, слабым и тихим. А её кожа... Она стала ещё бледнее, чем была. Хорошо, что сумки несу я.       — Отличная идея. Мне нравится.       Она благодарно улыбнулась и вновь смолкла. Так. Нужно как-нибудь завести разговор. О чём бы её спросить? Может, о тех хулиганах? Нет. Это плохая идея… Скажет, что сама разберётся, а на самом деле оставит всё как есть.       — Подожди в гостиной.— Повернув ключ и открыв дверь, прошла внутрь.— Я сейчас соберу сумку.       У неё в доме я уже не первый раз, но всегда поражаюсь чистоте и аккуратности в нём. Нет каких- то любимых комнат, в её квартире мне нравится всё. С таким старанием и уютом они обустроены, что чувствуешь себя как дома.       В гостиной меня ожидал широкий диванчик. Обычно на нем я и коротал время в ожидании Мики. Несмотря на то, что ему уже не первый десяток лет, с виду такого не скажешь. А ещё он не такой жёсткий, так что уснуть на нем можно в мгновение ока.       Схватив мандаринку, плюхнулся на любимое местечко в квартире. И вместо того, чтобы поскорее слопать фрукт, я просто крутил его в руках, тем самым коротая времечко.       Что-то внутри говорило мне, что сегодняшняя ночёвка неспроста. Пускай я и не знаю причины такого внезапного предложения, но это мне лишь на руку. Она будет рядом и при постоянном присмотре. Волнения за её самочувствие немного утихли, но никуда не делись. Поскорее бы она восстановилась.       Есть ещё одна неприятная проблема, которая меня мучает — отношение жителей деревни к ней. Что она могла сделать такого, чтобы её ненавидели? Да, её способности и глаза пугают, но это не причина ненависти. Здесь дело в чём-то другом…       — Я готова.       Звонко и слегка радостно раздался голос на всю квартиру, при этом отдавало немного эхом. После этого у входа в комнату появилась Мика, держа сумку в руках. Я нехотя поднимался. Очень хотелось развалиться во весь рост и никуда не идти. Но почти щенячьи глазки, смотревшие на меня с ожиданием, так и упрашивали подняться. Я никак не мог сопротивляться.        Я осознаю, что у меня нет иммунитета на неё. Если Мика предложит какую-то незаконную аферу, я целиком и полностью отдамся ей и стану добровольным соучастником. Во-первых, это точно будет что-то интересное, а во-вторых, я её верный последователь, который на её стороне.       Аккуратно положив мандаринку на её первоначальное место, направился прямиком к выходу. Обувшись и покинув помещение, закрыли дверь. Спускаясь по лестнице, перехватил сумку, которая намеревалась упасть с плеча друга.       — Я понесу.       — Хорошо. Спасибо.       Стоило этому ребёнку заулыбаться, как моему счастью не стало предела. Что она творит со мной? Я снова в ступоре, слегка краснеющий с бешеным пульсом. Она говорит со мной, но я ничего не слышу.       Пускай улыбки уже и след простыл, но розоватый румянец так и остался, поблёскивая на щеках. Нас разделяют пара шагов. Вдруг за её спиной появился темный силуэт в плаще. Её глаза расширились, она стала разворачиваться, попутно отступая назад и из воздуха доставая клинок.       Враг молниеносно рванул вперёд, ударил. Микаэла ударила в ответ. Из-за чего искры кольцами брызнули во все стороны от столкновения клинков. Он наносил удар за ударом, Мика за доли секунды успевала увернуться.       Тогда он замахнулся, ударил наискось мечом, рассекая воздух. Однако подруга ловко уклонилась, на лице врага появилась нахальная улыбочка. Он вновь нанёс удар, лезвие пронеслось в миллиметрах от её шеи, заставив моё сердце больно вздрогнуть…       Она шикнула, и по её шее побежала струйка густой крови. Увидев кровь, я пришёл в себя от долго ступора. Задираю рукав кофты и касаюсь запечатывающий метки. В воздухе перехватываю сюрикены, подпрыгиваю и пускаю их во врага.       Он манёвренно уклоняется и отбивается от ударов подруги. Ничего не остаётся, кроме как воспользоваться шаринганом. Закрываю глаза, призываю клинок и в следующее мгновение вижу каждое движение противника наперёд.       Я уступаю им лишь в скорости, но никак не в мастерстве. Иду в наступление, взмах, удар, уклон. Его накалённый клинок несколько раз намеривался меня разрезать. Каждое моё уклонение от лезвия злило его.       Человек в гневе не осмысляет того, что делает. Этим можно воспользоваться в данный момент. Он делает взмах, я рвусь за спину и протыкаю его в правый бок насквозь. Противник резко присаживается и ударяет рукой об землю. Земля под ним сломалась на небольшие плиты, а от них пошла волна, которая отбросила меня к стене.       Удар пришёлся по позвоночнику и отдался неприятной болью. В ушах стоял гул, а из носа хлестала кровь. Мой противник скинул с себя плащ и смотрел на меня, словно на добычу, расплываясь в безумной улыбке. Всё его лицо было в непонятных татуировках.       — Эй, Хакуя! Смотри внимательно, как ещё один близкий человек подохнет на твоих глазах. Но теперь не от твоего незнания, а от твоей беспомощности.       Откашливаясь кровью, поднялся на ватные ноги. Враг сдавил моё горло, перекрывая кислород, поднял меня над землёй. Руками я пытался разомкнуть хватку. Его улыбающееся лицо сменилось на оскал. И мгновением позже он залился истерическим смехом.       — А мне вот интересно стало… Ты также убивал людей одним ударом? Типа, чтобы не мучались, безболезненно. Знаешь, я настолько тебя ненавижу, что хочу, чтобы ты увидел, как близкий тебе человек умирает в агонии и умоляет о смерти. Не прекрасно ли это?       После своей реплики он швырнул меня вперёд. Отлетел я далеко, несколько раз перевернувшись. Что пошло не так? Этот больной ублюдок с клинком в теле расхаживает и даже вида не показывает, что ему может быть больно.       — Не-е-ет…— Слабый, сдавленный, молящий голос раздался совсем рядом.       Приподнявшись на предплечьях, сплёвываю кровь. Чуть впереди от меня лежала Мика. С её губ капала чёрная жидкость, а кожа была, как у мертвеца. С её голубых глаз текли слезы.       Через силу, превозмогая себя, стал ползти к ней. Позади нас снова раздался истерический смех. Он прекратился также внезапно, как и начался. Раздался звонкий удар чего-то железного об землю, а после секундная тишина.       Звуки в голове отдалялись. Всё шло кругом и размывалось перед собою. Ещё один ползок, и я больше не в силах ползти, падаю на землю. Возможно, я больше не приду в себя. Скорее всего, я умру, но напоследок тянусь рукой к Мике. Её холодная рука касается моей и сжимает её.       Температура её тела заставила осознать, что я теряю её. Жжение в глазах и импульсивная боль в висках не позволяли распахнуть их. Шаринган менял свою форму. Но не передать словами насколько мне было больно душевно. Горечь потери — это ни с чем не сравнимая утрата, которую не восполнить ничем.       — Прости…— Это были последние слова, которые я успел сказать, перед тем как вырубиться.

***

       Хоть сейчас и было лето, но вечера всё-таки оставались холодными. Собирая по лесу сухие дрова, предвкушали, как от игристых языков пламени будет отходить согревающие тепло. После, так называемой «удачной» ручной ловли рыбы, я с подругой оказался до нитки мокрым. Это произошло из-за моей неосторожности. Я запнулся об свою же ногу и, летя вперёд, прихватил в реку и Мику. Она тогда так расхохоталась.        Несмотря на то, что это произошло во второй половине дня, одежда ещё не полностью высохла. И вот, пока мы обустраивались, солнце полностью скрылось за горизонтом, уступая своё место поднимающейся неполной луне. Мы собирали хворост не только для того, чтобы согреться, но и для того, чтобы приготовить рыбу.        Когда я подготовил место для розжига и стал собирать шалашик из дров, Мика возвращалась с ведёрком воды. Поначалу дрова плохо горели, да и вообще не хотели гореть. Но после упорных попыток, он наконец-то стал немного разгораться, а после хорошо гореть. Мы оба, как зачарованные, смотрели на костёр. Языки пламени так и завораживали.       — Итачи, можно тебя о кое-чём спросить?— Умиротворённо слетело с её губ.       — Конечно.— Дав ответ, задержал дыхание. Вспыхнул маленький огонёк волнения вперемешку с любопытством.       — Почему ты общаешься со мной?— На последнем слове она развернулась ко мне, смотря невинным взглядом. Возможно, она спросила это из любопытства.       — Ха-х…— Немного посмеявшись, переместил свои глаза на огонь, а после вновь повернулся к ней, широко улыбаясь.— Потому что это ты. Я не знаю, как тебе объяснить, но ты для меня, словно лучик света, за которым хочется следовать.       — Даже несмотря на то, что обо мне ходят много плохих слухов?— Немного поникнув после своих же слов, опустила глаза вниз.       — Эй.— Она откликнулась и вновь посмотрела на меня.— Мне не важно какие слухи про тебя там говорят. Пускай мы не так давно дружим, но ты совсем не такая как про тебя говорят.— Протянув руку к её голове, легонько стал поглаживать макушку.— Так что не беспокойся. Я не перестану с тобой дружить.       — … — Она молчала, слегка покраснела, но её взгляд так и остался грустным.       — А давай я пообещаю тебе, а ты мне, что мы будем дружить несмотря ни на что?       — Давай… А как?— Её глаза так горели, словно маленькая девочка смотрела на что-то невиданное.       — Смотри…— Беру её руку и скрещиваю наши мизинцы.— Нужно, вот так, сцепить пальцы и сказать: «Даю обещание на мизинце, что буду дружить с тобой несмотря ни на что, если совру, проглочу тысячу иголок. Клянусь.»       — Даю обещание на мизинце, что буду дружить с тобой несмотря ни на что, если совру, проглочу тысячу иголок. Клянусь.— Кротко повторила вслед и широко заулыбалась.       — Теперь это наша маленькая тайна.— Ласково улыбался, смотря в её прекрасные глаза.        Отдалённое трепыхание сердца помогло прийти в себя, но я никак не мог открыть глаза. Некий страх сковал меня. Понимание того, что открыв глаза, я всё потеряю… Пугал. Осознание того, что её больше нет, душило изнутри. Стиснув посильнее зубы, впившись руками в простынь, стал приоткрывать веки. Было темновато, но кажется начало светать, или заходить солнце.        Я не в силах сдержать слёзы. Они по одной скатываются вниз. В груди нарастал крик, но вместо того, чтобы кричать, я выл. Для меня это большое горе. Это не просто потеря. В какой-то степени я лишился частички себя. Что мне делать дальше? Как жить? А что если… Да. Так и есть. Это я виноват в её смерти.       — Несите успокоительное!        Неожиданный женский крик вырвал меня из пучины мыслей. Женщина нависла надо мною и, держа за руки, не давала мне сопротивляться. Её нежно-розовые волосы свисали с плеч, а большие светло-зелёные глаза бегали по мне. Жена Саске… От этой мысли я резко успокоился, на что она сильно удивилась. Меня всё ещё пробивала дрожь, но слёз, как таковых, не было.       — Успокоился?..       — Да.— Еле слышно ответил.       — Ты наверняка в ужасе, но сейчас всё хорошо…— Она убрала руки и отступила немного.— Тебя, наверное, сейчас волнует состояние твоего друга, но не…       — Она жива?!— Я достаточно громко произнёс этот волнующий вопрос.       — Ей досталось немного больше, чем тебе, но сейчас с ней всё хорошо. Она лежит напротив тебя.       От услышанного я подскочил и встал на ноги. Тело тут же стало тяжёлым. Сакура пыталась меня схватить, но я увернулся в сторону, двинулся вперёд и дёрнул шторку. За ней, на больничной койке, лежала Мика, подключённая к аппарату. На ней была ингаляторная маска, волосы распущены, лицо и руки бледные. Из-за бледности можно было увидеть выпирающие тёмно-зелёные вены.       С моих плеч упала тяжёлая ноша. Боль сменили облегчение и радость. Я не знаю, кого благодарить за то, что она жива. По моим щекам текли слёзы. В какой-то момент меня скрутили и вкололи что-то в шею.       Тело стало не моим. Не мог им шевелить, словно я уже не имел власти над ним. Меня вернули на кровать. Я стал засыпать, но мне не хотелось видеть потолок перед тем, как усну. Пускай это было очень сложно, но я смог перевернуться.       — Мы скоро увидимся…— Это было последнее, что я сказал, и тяжёлые веки закрыли мои глаза.