Chord Overstreet «Hold On»
Лиззи казалось, что она попала в какую-то идеальную версию своей жизни. Это не был Мистик-Фоллс, не пансион Сальваторе, даже не Новый Орлеан; почему-то юная ведьма была уверена, что это Париж, даже не смотря на то, что место, где она сейчас была, не походило ни на какие картинки или на открытки от мамы. Маленькие улочки были пусты, а солнце светило так ярко, что Лиззи сама не замечала, как млела в его лучах. И пусть еще несколько минут назад она была уверена, что на дворе поздняя осень, но сейчас, сейчас она чувствовала запах лаванды, так напоминающий ей о весне. Возможно, в ее душе всегда была весна. Лиззи зажмурилась от попавшего прямо ей в глаза солнечного луча и почувствовала, что теряет равновесие. Девушка приготовилась к падению, но этого не произошло: лишь сильные руки обхватили ее за талию, удерживая. Ведьмочка мгновенно распахнула глаза, и увидела Себастьяна; сердце ее затрепетало от того, как он смотрел на нее. Она уже замечала, что никто никогда так не смотрел на нее. Казалось, она целый мир для этого вампира, и, ей подумалось, может быть, он тоже самое для нее. Когда вампир приподнял ее, чтобы аккуратно поставить на ноги, в его дымчатых глазах было столько любви, что Лиззи сначала не поверила. Это все — этот город, эти улицы, даже Себастьян — было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. А потом Элизабет резко протянула руки к своей шее, где еще несколько минут назад чужие запястья пытались задушить ее. В голове вспыхнул образ Кассандры, что сумела поставить ее на колени и… убила ее. Неужели все закончилось именно так? Лиззи ощутила, что весь кислород будто выкачали, и она не может сделать следующий вздох. Ведьма испуганно взглянула на Себастьяна, в чьих глазах по прежнему плескалась нежность, такая нереальная для Лиззи. Жалкой ведьмы-сифона, которую постоянно отталкивали, предавали и не считались с ней. В общем, с той, кто явно не получает любовь принца в конце сказки. Но кто сказал, что эта сказка? — Ты должна вернуться, Элизабет, — мягкий голос Себастьяна сделался ее успокоением, и когда вампир провел пальцами по ее щеке, Лиззи невольно затаила дыхание, — Я жду тебя там. И, услышав это, все краски мгновенно смешались для юной ведьмы. Все растворялось и превращалось в пыль, и последнее, что она увидела — мальчишеская улыбка вампира, что покорил ее сердце.***
— Ты уверен, что твоя кровь вылечит ее? — обеспокоенно произнес Никлаус. Гибрид чуть не пришел в ярость от увиденного: пока он лежал со сломанной шеей, Кассандре почти удалось убить Элизабет. Клаус даже думать не хотел, чтобы было, если бы Себастьян не подоспел вовремя. Юная ведьмочка была бы окончательно и бесповоротно мертва, и все потому что он, Никлаус Майклсон, не воспринял угрозу в виде старой ведьмы всерьез. Если бы Лиззи умерла, Кэролайн никогда бы не простила ему этого. — На самом деле, — Себастьян вздохнул, когда Элизабет послушно приоткрыла губы и позволила целебной жидкости проникнуть в организм, — Она сейчас уже мертва. Клаус в оцепенении уставился на вампира: — Что, черт возьми, значит «уже мертва»? Себастьян проигнорировал вспышку гнева гибрида, лишь продолжил вливать кровь. — То и значит. Кассандра задушила ее. Но я уже разобрался с этим, — вампир кивнул в сторону валяющегося сердца, — Элизабет будет в порядке. — Черт, Себастьян, — Клаус пнул сердце ведьмы и уставился на вампира, сжав руки в кулаки, — Объясни, и как можно быстрее. Себастьян аккуратно вытер алые губки ведьмочки, приподнимая ее и устраивая на своих руках. Никлаус наблюдал за его действиями, силясь успокоиться. Дочь Кэролайн почти, или уже была мертва, но все должно быть в порядке. Должно быть. И будет. Черт возьми, если Лиззи не очнется, он поднимет всех сильнейших ведьм, чтобы вернуть ее обратно к жизни. — Мы связаны с Элизабет, — проговорил Себастьян, привлекая внимание гибрида, — Теми самыми узами, о которых слагали легенды. — То есть, ты хочешь сказать, — Клаус немного приподнял брови, чувствуя, что гнев затихает, — Что вы те самые родственные души, которые связывала та самая старая ведьма. Кэтсия, вроде бы. И что… Но Никлаус не договорил, так как был перебит Себастьяном: — Мы можем разделить все, Никлаус. Даже смерть. И словно в подтверждении его слов, Лиззи, лежащая на руках вампира, захныкала. И ярость Клауса окончательно испарилась. — В любом случае, — пробормотал гибрид, — Мы должны вернуться. Кэролайн… Себастьян хмыкнул: — Та милая юная вампирша, которая целый год носилась с твоим воскрешением? Глаза Клауса мгновенно приобрели желтоватый оттенок: — Да, Себастьян. И она — не твое дело. Поэтому даже не думай… Вампир перебил его, закатывая глаза: — Я уже нашел ту, что предназначена мне, Никлаус. Надеюсь, ты тоже.***
Когда Лиззи открыла глаза, первое, кого она увидела перед собой — взволнованная мама, судорожно сжимающая плед, накинутый на нее. — Лиззи, милая, — Кэролайн кинулась с объятиями прямо на нее, да с такими сильными, что, казалось, задушит. Ведьма внутренне вздрогнула: шутить с удушениями сейчас нельзя не в коем случае. — Мам, — Лиззи почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы, — Я жива? Кэролайн тоже смахнула жидкость с глаз, улыбаясь: — Все уже позади. Ты дома, Лиззи. Лиззи ошарашенно уставилась на маму, когда та освободила ее из цепкой хватки: — Но меня же… убила Кассандра. — Все хорошо, милая. Эта ведьма мертва. Тебя спасли. Лиззи сжала губы в тонкую линию, стараясь сдержать слезы: — Клаус меня спас, да? Прости меня, мама. Я подслушала вас с Ребеккой, — юная ведьма затараторила, стыдливо опустив голову, — И чуть не покалечила Хоуп. Я просто хотела найти… Но Кэр перебивает дочь раньше, поднимая ее голову, и заключая родное лицо в ладонях: — Тебя спас Себастьян. Лиззи смотрит на маму и не может поверить во все это. Слишком нереально, чтобы быть правдой. Как и в ее сне, который она по ошибке приняла за то, что ждет ее после смерти. Значит, Себастьян здесь; и только от этой мысли сердце юной ведьмочки ускорило ход. Кэролайн заметила это, и, оставив поцелуй на щеке дочери, прошептала: — Я позову его, милая. Вам нужно о многом поговорить. Джо и Хоуп зайдут чуть попозже. Лиззи кивает, и наблюдает, как мама выходит из ее комнаты, предварительно послав еще один воздушный поцелуй. На ее щеках блестят дорожки слез, но видно, что она счастлива. Юная Зальцман так безгранично рада счастью своей мамы; на душе так легко и спокойно, и все ее существо томится в ожидании чего-то до умопомрачения прекрасного, такого же, как Париж в ее сне. И когда дверь медленно приоткрывается, сердце девушки делает удар, а потом и вовсе застывает. В комнату заходит Себастьян; в той самой рубашке и темно-синих брюках, так же, как и в тот день, когда они лежали на ее кровати и целовались. Лиззи садится на своей кровати, и упирается взглядом в вампира. — Здравствуй, Элизабет, — Себастьян мгновенно оказывается перед ней, и, не думая, опускается на кровать рядом с ней. Лиззи невольно отмечает, что он совсем не изменился с их последнего расставания в Новом Орлеане; его рубашка расстегнута так же, легкие ямочки на его щеках такие же ослепительные, как и мальчишеская улыбка. Себастьян отмечает, что его Элизабет выглядит намного лучше, чем еще несколько часов назад в лесу. Ее светлые локоны забраны за ушки, а на шее все еще несколько маленьких синяков, от удушающих прикосновений Кассандры. — Я… — Лиззи выбирается из-под пледа, замечая взгляд Себастьяна на своих ногах и тут же отчаянно краснеет. Конечно, она не в той одежде, в которой ее настигла «смерть», а в домашней легкой пижаме, состоящей из коротких черных шорт и синей маечки. Не то чтобы Лиззи когда то стеснялась своего тела, но это же Себастьян… — Скучала по тебе, — справившись со смущением, заканчивает Лиззи. Вампир расплывается в улыбке; а потом медленно двигается к ней, легонько дотрагиваясь до подбородка, и юная ведьмочка, без слов понимая его, придвигается ближе. Себастьян смотрит в ее глаза и ему кажется, что он нашел все, что когда либо искал. И ему ничего не нужно, он готов даже отдать вечную жизнь, просто чтобы любоваться Элизабет, чтобы касаться ее, чтобы чувствовать ее. И он знает, что его ведьмочка хочет того же. — Мне нужно сказать тебе кое-что, — мягко произносит вампир, поглаживая бархатистую кожу девушки. Лиззи приподнимает брови в наигранном удивлении, но замечая его взгляд, осекается, плавясь от таких нежных и ласковых прикосновений. Нет, она никогда не смогла бы отпустить Себастьяна от себя. Она знала это с самого начала, когда наложила удерживающее заклятье и тогда, когда решила идти на поиски вампира. И теперь Лиззи даже не задумывалась о том, что он бы выбрал кого-то другого, или она нашла бы замену ему. Их связывало что-то гораздо древнее, чем просто заклинание. Магия, что соединила их души и позволила ему вторгнуться в ее голову, а ей прочесть его воспоминания. Юная Зальцман даже не знала, как описать это чувство: ей было хорошо с ним, как никогда в жизни. Словно она греется в лучах того самого солнца из ее сна. — Я знаю, что ты пошла вызволять меня. Я будто знал это всегда, — Себастьян подвинулся еще ближе, так, что между их лицами оставалось катастрофически мало места, — И, когда я увидел тебя в руках Кассандры, то… Я не задумываясь убил ее. Ради тебя, Элизабет. Это все было ради тебя. Лиззи почувствовала, как слезы снова готовы начать литься из ее глаз и закусила губу, не отрывая взгляда от вампира. Она не должна плакать; не сейчас, когда больше всего ей хочется поцеловать Себастьяна. — Я любил ее пятьсот лет назад, и думал, что буду любить всегда, — продолжал тем временем вампир, — Но, когда я увидел тебя, Элизабет, внутри меня словно разбилось что-то. И склеилось вновь, стоило тебе улыбнуться. Я сказал, что ты… — Околдовала тебя. И я ответила — «я же ведьма, помнишь», — не выдержав, перебила Лиззи, растягивая губы в самой искренней улыбке. Себастьян легонько провел ладошкой по ее щеке, и затем продолжил: — Мы с тобой родственные души, Элизабет. Мы связаны волшебными узами, которые никому не суждено разорвать. Даже самой смерти, — Лиззи вздрогнула после этих слов, — И я спас тебя, потому что знал, что ты — моя судьба. — Иногда я жалею, что мне не пятьсот лет, и я не умею говорить так, как ты, — все же смахнув одну предательски упавшую слезинку, пробормотала юная ведьма, — Ты знаешь столько вещей, а я не знаю даже сотую часть всего этого. Вдруг, я наскучу тебе, Себастьян? Себастьян шепчет «никогда» ей прямо в губы и наконец делает то, о чем так мечтала Элизабет — целует ее. Он нежно прикусывает нижнюю губу Лиззи, заставляя ту блаженно прикрыть глаза и следовать его же совету, данному еще в Новом Орлеане — просто наслаждаться. Его руки зарываются в ее светлые волосы, а ее пальчики медленно проводят по груди вампира, часть которой не скрыта из-за расстегнутой рубашки. Все тело юной ведьмочки покрывают предательские мурашки, а сердце увеличивает свой ритм. На секунду Лиззи в полной мере ощущает эффект «дежавю», правда, нехотя вспоминая о том, что в прошлый раз их прервали. Лиззи в нетерпении расстегивает оставшиеся пуговицы рубашки, не на секунду не отрываясь от Себастьяна. Вампир же, чуть оттянув ее волосы, открывает себе доступ к бархатистой коже шеи девушки. Но он не собирается кусать ее; лишь зализывает раны, что оставила Кассандра. Элизабет шепчет «я люблю тебя» слишком тихо, но она знает, что Себастьян все равно услышит это. И на душе становится так беззаботно и легко, а в груди так приятно щемит, что заставляет Лиззи лишь снова искать его губы. Ведь самого Себастьяна — она уже нашла. Навсегда и навечно.***
— Думаю, если мы их сейчас прервем, то Себастьян не простит мне, — лукаво усмехается Ребекка, смотря в маленькую шелку приоткрытой двери и бесшумно закрывая ее. Кэролайн закатывает глаза: — Я, вообще-то, как хорошая мама, должна прервать их. Но, боюсь, — вампирша разводит руками, — Лиззи мне тоже не простит. Ребекка понимающе улыбается, когда они, спустившись, продолжают разговор: — Я предала Себастьяна, ради брата, но все же. Кэролайн кладет ей руку на плечо, в знак поддержки и произносит: — Мне кажется, сейчас он будет готов простить тебе все. В любом случае, Себастьян не будет злиться вечно. Первородная пожимает плечами, но внутри ее греет такая забота от Кэролайн. Они действительно стали настоящей семьей, и теперь, после возвращения Ника, ее интересует кое-что. И не только ее, потому что перед ними возникает Клаус, как обычно неотразимо выглядящей в простой хенли. Он улыбается сестричке, а потом выразительным взглядом просит оставить их наедине. — Sweetheart, надеюсь хоть сейчас ты не откажешься от моего предложения, — произносит гибрид своим чарующим тембром, заставляя Кэролайн закатить глаза, но все же улыбнуться. — Поехать с тобой в Новый Орлеан? Или ты о том, чтобы показать мне весь мир? — театрально приподняв брови, интересуется вампирша, посылая игривый взгляд немного опешившему гибриду, правда быстро взявшему себя в руки, — Так вот, Клаус Майклсон. Я согласна на оба варианта. И, в этот момент, кажется, даже самое зачерствевшее мертвое сердце верит в то, что простые смертные называют «любовью».