Джерарду всегда было сложно разделять вещи на реальность и, скажем, сон. Когда Уэй был маленьким, его сновидения были настолько яркими, настолько близкими его детской душе, что он частенько верил всему, что придумывал его мозг. Это никогда не являлось проблемой для мальчишки, и об этом прекрасно знали родители Уэя. Правда, даже не задумывались, какие у этого могут быть последствия, просто ссылались на богатое воображение и своеобразный творческий потенциал сына.
Сегодня 20 сентября 2013 года Джерард Артур Уэй был переведён в психологический диспансер штата Нью-Джерси. Несмотря на то, что зачатки проблемы можно было разглядеть ещё в раннем детстве, по-настоящему болезнь проявила себя в подростковом возрасте. В 15 лет у мальчика начались проблемы со сном. Иногда он мог не спать 3 дня подряд, а иногда спал по 15 часов в сутки и никто не мог его разбудить. В 16 лет Уэй, по его словам, начал видеть вещие сны, которые впоследствии сменились ночными кошмарами. Походы к школьному психологу только усугубили ситуацию, после них над Джерардом начали подшучивать одноклассники. А после небольшого инцидента на уроке английского мальчик заперся в туалете и плакал около получаса. Именно тогда он впервые услышал голос Фрэнка.
Слуховые галлюцинации — таков был первоначальный диагноз нового психотерапевта Уэя. Регулярные сеансы психотерапии, где доктор расспрашивал про самочувствие Джерарда и, конечно, про Фрэнка, не особо помогали. Со временем мальчик привык к приятному звонкому голосу. Он смог разглядеть во Фрэнке друга, который, по сути, являлся всего лишь плодом его воображения. Хотя Джерард уже тогда ставил под сомнение факт существования парня с ореховыми глазами, в которых мог разглядеть собственное отражение.
— Почему мне нельзя рассказывать о тебе доктору? — спрашивает Джи.
— Потому, что никто не должен знать, что ты дружишь со мной. Ты ведь не хочешь делить своего лучшего друга с кем-то другим, верно? — Фрэнк мило улыбается подростку, такому личику сложно противостоять. Привязаться к нему было очень легко, ведь он всегда был так добр к Джерарду, поддерживал его, когда никому не было дела до несчастного школьника. Естественно, мальчик дорожил своим единственным другом, потому и выполнял все просьбы своего собеседника.
— Ладно, я не скажу.
— Я знал, что ты хороший друг, Джерард, — Фрэнк взъерошил волосы на голове парня. Даже если он всего лишь галлюцинация, то очень и очень красивая. Уэй может видеть каждую мелочь в его внешности, начиная от татуировок на руках и заканчивая маленькой вмятиной под губой, похожей на родинку. Как вообще можно думать, что он ненастоящий? Джерард может чувствовать каждое его прикосновение, от чего по телу пробегают мурашки, и становится даже жутковато. Но, конечно же, мальчишка искренне верит в то, что Фрэнки существует не только в его голове. А как иначе? Ведь если он перестанет верить, то разобьёт уже целых два сердечка.
Маленький секрет Фрэнка и Джерарда вскрылся, когда мать Уэя в очередной раз услышала, как сын разговаривает с кем-то в своей комнате. В этот раз они с другом сильно повздорили. На типичный вопрос мамы «С кем ты говорил?», Джерард отвечал коротко и ясно «С Фрэнком». На следующем приёме парень всё-таки решился сказать о том, что он до сих пор общается с Фрэнком. После этой беседы жизнь семнадцатилетнего Уэя начала стремительно скатываться по наклонной вниз. Сначала курс усиленной терапии, затем различные процедуры, а, в конце концов, таблетки, сильно влияющие на неустойчивую подростковую психику. Сказать, что Джерард устал от всего этого — ничего не сказать. Постоянные походы к врачу, строгий курс лечения, надоедливые упражнения и даже правильный рацион питания, который был просто отвратителен, — всё давило на хрупкий череп и он, казалось, вот-вот лопнет. Парня ни раз посещали мысли о том, что без Фрэнка ему было бы лучше, если бы не он, Джерарду не пришлось терпеть эти мучения. Только во время некоторых процедур, когда излюбленный образ полностью покидал голову Уэя, ему становилось страшно и крайне непривычно. Фрэнк уже успел стать неотъемлемой частью его жизни, без этого парня Джерард чувствовал себя опустошённым.
Стоит ли говорить, что ничего из вышеперечисленного не помогало мальчишке? А это означало лишь одно. Дальше — хуже. Никто уже и не сосчитает, сколько разных таблеток принимал парень, сколько сеансов терапии было позади, а сколько врачей считали своим долгом поставить новый непонятный диагноз, в котором сами не были до конца уверенны. Большинство склонялось к шизофрении. Само собой, для Уэя этот диагноз был максимально абсурдным. Он считал себя нормальным, раньше он чувствовал себя прекрасно, был обычным подростком с маленькой странностью, не более. Лечение препаратами рано или поздно должно было сказаться на состоянии подростка. Оно и сказалось. Джерард быстро устаёт, постоянно лежит в постели, он заметно похудел, а кожа стала ещё более бледной, на руках появились синяки от вечных капельниц и уколов, глаза стали будто стеклянными, в них уже нельзя было разглядеть каких-либо признаков жизни. Лечение медленно убивало тело мальчика, но почти никак не влияло на его восприятие реальности. Фрэнк продолжал приходить к Джерарду, можно сказать, что в этот промежуток времени они сблизились ещё сильнее. Он был единственным, кто мог утешить и поднять настроение Уэю. Родители и брат уже давно перестали понимать парня, ему казалось, что никто кроме Фрэнка не способен уловить ход его мыслей.
— Фрэнки, мне так надоело, — жалостливо протянул Джерард, — когда это всё закончится?
— Джи, всё будет хорошо.
— Откуда ты знаешь? — бормочет Уэй в подушку, пропитанную солёными слезами.
— Я верю в это. А почему ты не веришь? — он присел на край кровати и накрыл посиневшую руку мальчика своей большой холодной ладонью.
— Я устал верить, ты постоянно говоришь, что мне нужно верить, но ничего не меняется, — отчаянно произносит Джи, сжимая чужие пальцы.
— Ну, Джи-Джи, потерпи ещё немного. Скоро всё закончится. Ты мне веришь? — смотря прямо в мокрые изумрудные глаза, говорит Фрэнк.
Любые просьбы парня прекратить лечение пресекались врачами и, конечно, родителями. Его приравняли к душевнобольному, неспособному отвечать за свои действия, человеку.
— Верю, конечно, верю, — Джерард, наконец, успокаивается, кладёт голову на подушку и тихо засыпает. Фрэнк гладит своего друга по спине, напевая причудливую мелодию.
Сон — единственное, что спасает от суровой реальности. Только здесь подросток чувствует себя хорошо, здесь исчезает вся боль, а Фрэнк встречает его снова, но уже в другом мире. В этом чудесном месте он точно настоящий, живой и мягкий и такой тёплый. Он пришёл из сна, он живёт в одном из снов Джерарда, но тогда почему мальчик видит его даже, когда не спит?
***
— Спать — это как быть мёртвым, только по тебе никто не плачет, — монотонно произносит Уэй.
— Джерард, ты думаешь о смерти? — настороженно спрашивает врач.
— Да, иногда, — не отводя глаз от дождевых капель на стекле, отвечает мальчик.
— Ты думаешь о том, что хочешь умереть? — очень аккуратно, почти шёпотом, говорит психотерапевт.
— Нет, я просто хочу спать вечно, — он рисует пальцем интересные узоры на запотевшем стекле, пока мужчина делает пометки в своём блокноте.
— Почему ты хочешь спать вечно?
— Потому что я хочу, чтобы Фрэнк всегда был рядом. А ещё, я не хочу чувствовать боль, — с таким же безразличием в голосе мямлит Джерард.
— Джерард, если тебе больно, мы можем увеличить дозу обезболивающих или временно приостановить твои процедуры.
Ответа на такие предложения обычно не следует, Уэй давно смирился с тем, что его тело ему не принадлежит, они могут сделать что угодно, а он будет не в силах возразить. Пытаться скрывать своё состояние не имеет смысла.
— Фрэнки, когда ты заберёшь меня к себе? — Джи смотрит на него, полными надежды, грустными глазами.
— Малыш, я не могу забрать тебя, ты должен быть здесь, — Джерарду уже почти восемнадцать, но он всегда оставался для Фрэнка маленьким ребёнком, долгие годы он наблюдал, как растёт этот ребёнок и в какой-то степени принимал участие в его воспитании.
— Но мне здесь плохо. Они хотят разлучить нас, — парню не из этого мира остаётся только утешать Джи в своих объятиях. А что ещё он может? Он ведь понимает, что этот ад не закончится, пока врачи не ‘вылечат’ мальчишку. Но Фрэнк не может уйти. Просто не может.
***
Младший брат Джерарда чуть ли не плачет рядом с больничной койкой. Врачи предложили новое лечение. Что-то связанное со стимуляцией мозга, что-то непонятное простому человеку и явно не самое безопасное.
— Это наш шанс, Джери, это лечение может помочь тебе, — уговаривает Майки. Раньше братья были очень близки, наверное, так же, как сейчас близки Фрэнк и Джерард. Младшему не безразлично здоровье старшего Уэя, но как бы тот не пытался доказать, что Фрэнк существует, Майк лишь вопросительно покачивал головой и принимал сторону врачей. Уговоры длились долго, но и так было понятно, что исход один. Мнение больного не имело особого значения, хотя Майки настоял на том, чтобы получить согласие от самого Джерарда, сказав, что попытается уговорить брата.В итоге чувства взяли верх, было дано согласие. Джи слишком сильно любил брата, он просто не мог наблюдать за тем, как причиняет ему столько боли.
— Ты хоть понимаешь, на что согласился?! — вопит Фрэнк, хватаясь за голову.
— Прости, Фрэнки, но я так не могу, — прячет глаза мальчик.
Несколько дней до первой процедуры тянулись мучительно долго. Фрэнк не разговаривал с парнем, сидя целыми днями на подоконнике, и смотрел куда-то вдаль. Ни одна попытка разговорить молчаливого призрака не увенчалась успехом. Он делал больно обоим, ведь он тоже любил своего человека. Кто-то скажет, что Фрэнк мог оставить Джерарда в полном одиночестве, возможно, так решились бы все их проблемы. Но как бы ему не хотелось, он не мог. Обида и гнев переполняли Фрэнка в то время, как Уэя переполняло чувство страха. Боязнь не увидеть друга в своей палате, когда он вернётся с процедуры.
Молчание убивает. Оно убивало Джерарда, оно убивало и Фрэнка. Тишина, стоявшая в комнате, превращалась в белый шум, сверлящий твои уши. Белые стены начинали давить отсутствием какой-либо смысловой нагрузки. Яркий точечный свет разъедал радужку глаза, делая глаза такими же бесцветными, как и всё вокруг. Тяжёлый воздух сдавливал горло, оседал в лёгких, не давая возможности дышать полной грудью. Отсутствие возможности открыть окно нагнетало ещё больше. Засыпать стало сложнее. Бессонные ночи стали самым страшным врагом Уэя.
Утром к мальчику пришли мать с братом. Несколько часов медсестра старательно готовила его к предстоящей процедуре. Джерард даже не знал, что его ждёт. Грустный и, отчасти, осуждающий взгляд Фрэнка провожал парня из палаты. Ему было не по себе, но пути назад не было. Он чётко помнит, как сидел в неудобном кожаном кресле, как к его голове присоединяли какие-то электроды, помнит яркие вспышки, красный свет, шум аппаратов, пустоту… Может, это то, что ждёт его в будущем? А, может, это то, что люди видят после смерти? Или, может, это мир Джерарда, в котором Фрэнка никогда не существовало?
***
— Наконец, ты проснулся, — послышался знакомый голос. Уэй протёр глаза и увидел своего друга. Он всё ещё здесь. Всё та же приятная улыбка освещает комнату, в ореховых глазах проглядывается собственное отражение, чёрные короткие волосы купаются в лучах дневного света, многочисленные татуировки украшают руки Фрэнка. Но где та маленькая родинка под губой? Кажется, она исчезла или же просто стала не такой заметной, как раньше, — как себя чувствуешь?
— Голова немного кружится, — вполголоса говорит парень.
— Ты собираешься продолжить лечение?
— Да, наверное, — неуверенно отвечает Джерард, — я не хочу расстраивать Майки и маму. Не думаю, что это сможет повлиять на нашу дружбу, — лёгкая улыбка появилась на его лице, — Фрэнк, ты всё ещё здесь, и я всё ещё могу говорить с тобой.
Можно ли назвать это маленьким моментом счастья? Чему же тут радоваться. Наверное, просто затишье перед бурей…
