Мой инопланетянин

18:30. Стены больницы. Эрика ненавидит больницы: запах больниц, стены больницы, атмосферу больниц. В тоже время это возможность увидеть бабушку. Бабушке снова стало хуже, а ставить капельницы и делать уколы в больнице было куда удобнее и быстрее. К тому же, если состояние внезапно ухудшится, врачи будут рядом. «Уж от них-то побольше толку, чем от меня», - вздыхает про себя девушка, поправляя взлохмаченные волосы. Она заходит в палату. - Ох, солнышко, сколько много вы мне приготовили. Вы и пирожки сделали? Да мне такое одной и в жизнь не съесть, - хлопочет бабушка, разглядывая, что ей принесла внучка. - Да тут совсем немного, ба, - говорит Эрика, с улыбкой наблюдая за тем, как бабушка пытается пригладить её выбившиеся из хвоста волосы. - И что же ты, до сих пор не нашла себе кавалера? – приподнимает брови женщина. - Бабушка! Ну правда. Кому такая понравится-то, - смеётся девушка. - Да всем понравилась бы. И почему же не нашла ты своего человека до сих пор?.. Тебе-то, в конце концов, уже 32. «Почти 33», - едва не добавляет Эрика, но её день рождения через два месяца, а ведь так приятно, если в разговорах об этом не упоминают. - Ну что поделать… Разговор длится несколько часов, но время пролетает незаметно. Рядом с бабушкой девушка забывает о том, что это больница. Радует, что пока в палате они одни. Тут тихо и можно представить, будто бы во всём мире существует только эта комната и они вдвоём. Но вот бабушке пора на процедуры и время делать укол. Поэтому Эрика собирается под внимательным взглядом медсестры, и бабушка с внучкой нехотя отпускают друг друга. Эрика снова погружается в коридоры больницы, стараясь поскорее добраться до выхода и не задумываться о том, кого повезли в реанимацию и кто плачет возле одной из палат, кто взвизгнул в нескольких метрах от неё… Она старается абстрагироваться от всего и просто видеть горящую над дверью табличку «выход». Терять сознание в больнице Эрике совершенно не хочется. Внезапно она с кем-то сталкивается. Краем глаза она улавливает, что это парень. Когда Эрика, не сбавляя шага, извиняется, кажется, он и не замечает, просто продолжая идти вперёд. И тут девушка застывает на месте. Запах. Такой знакомый, который, кажется, она чувствовала очень часто… запах из детства. Пирожки?.. Бабушкин пирог? Не то. Не корица, не ванилин… не приправы. Запах ладана?.. Тоже не то… Эрика оборачивается. Она видит знакомые светло-русые кудряшки, отливающие золотом. Что-то такое она уже видела прежде. Не может быть… Она догоняет юношу и касается его плеча. Тот оборачивается к ней. Взгляд его не выражает никаких эмоций, но в целом, у него лицо человека, молившегося много дней и постигшего какую-то удручающую мудрость жизни. Как будто он только-только достиг просветления, но тут же осознал тленность бытия. - Габриэль, это ты? Парень на несколько мгновений останавливает взгляд на девушке. - Гхаб-ри… хъэ-ль, - повторяет он глухо и как будто бы с каким-то акцентом. – Этхо… ты… - Нет, я Эрика, - девушка касается ладонью своей груди. - Элри… ка, - с трудом выговаривает парень и, не опуская взгляда, кладёт свою руку поверх руки девушки. - Да, да! А ты, Габриэль, верно? – Эрика свободной рукой касается груди парня. Он повторяет жест и кладёт руку себе на грудь, накрывая ладонью пальцы девушки - Гхаб-лри-хъэ-ль… Тут рядом из потока персонала, посетителей и пациентов выныривает медсестра, с интересом разглядывает странную парочку. - Бесполезно. Он не разговаривает, - сообщает она Эрике. - Но он только что произнёс два имени. Медсестра непонимающе изучает сначала пациента в белых одеяниях, потом девушку, затем – их странную позу, когда юноша накрывает своими руками руки девушки. Медсестра касается пальцем наушника и, с трудом преодолевая удивление, произносит: - Мистер Гаррисон, пациент из 309-ой палаты заговорил. - фшфш… Ни с того ни с сего? - Тут пришла девушка… - Кем она ему приходится? Медсестра вопросительно смотрит на Эрику. - Друг… Друг детства, - рассеянно отвечает девушка. - Друг детства, - повторяет медсестра. - Что же, пусть продолжает приходить. Может, у неё есть какие-то сведения относительно его родственников, друзей, знакомых. Его состояние стабильно, есть только нарушения речи. Думаю, тут лучше поможет психотерапевт. Так что было бы неплохо выписать его через пару недель или перевести в другое отделение. Нехотя убрав руки от юноши, Эрика склоняет голову на бок и смотрит на медсестру, ожидая, когда та что-нибудь скажет. - У вас есть какие-нибудь сведения о его имени, адресе, родных? – отключая связь с доктором, интересуется медсестра. - Нет. Совсем ничего. Знаю только, что его зовут Габриэль. - Ни фамилии, ни номера телефона, ни имена родителей, ни род деятельности? – уточняет на всякий случай медсестра. - Абсолютно ничего… - Что же, - вздыхает девушка. – Тогда мне остаётся только попросить Вас приходить к нему. И… возможно, у вас будет возможность что-то выяснить относительно места его проживания. Мы не можем долго содержать пациентов, заболевания которых не находятся в нашей компетенции. - Я Вас поняла. Палата 309? - Да… И… Может, попросите его опустить руки? Эрика только тут осознаёт, что юноша всё ещё находится в той же позе – одна рука – на её груди, вторая – на его. Девушка мягко касается рук Габриэля (как она надеялась, что это правда он) и опускает их. Тот повинуется. Словно у марионетки, у которой разом отпустили все нитки – безвольно повисают вдоль тела руки юноши. У Эрики сжимается сердце. «И куда я ввязываюсь… А что, если я ошиблась? В конце концов, может, он тогда правда был просто плодом моего воображения. А так, свяжусь с каким-то психически нездоровым… себе же на голову», - пролетает в голове девушки рой мыслей. Но тут она снова чувствует запах. Тот самый запах, который когда-то окутал пятилетнюю девочку, плачущую из-за разбитых коленок. Да. Сначала был запах. А потом она увидела его – юношу, склонившегося над ней и положившего руки ей на плечи. У него за спиной были яркие крылья, и от него самого как будто бы исходило сияние. Он весь был как будто бы средоточием света. Он улыбнулся ей. А она, пятилетняя девочка тогда, была так удивлена, что забыла про саднящие коленки и просто смотрела во все глаза на чудо из чудес, представшее перед ней. - Вы… вы ангел? - Ангел? – удивленно переспросил юноша. - Да… У Вас крылья. И Вы… Вы светитесь! Вы знаете, что вы светитесь? - Хм… Ангел… Можно и так сказать, - проговорил с улыбкой парень, черты лица которого из-за света, исходящего от него, нельзя было разглядеть. – Будем считать, что я твой ангел-хранитель. Возможно, не зная того сами, они заключили какой-то бессловесный договор. Который, как думала Эрика, прекратился, когда ей стукнуло 16 лет, и Габриэль ушёл. На всякий случай, чтобы удостовериться, что она не ошиблась, девушка склоняется ближе к юноше и несколько раз втягивает воздух. Нет, ошибки быть не может. Этот тот самый запах. Вот только у этого Габриэля нет крыльев. И он не улыбается. И… он всё ещё смотрит в одну точку, как будто вглядывается в нечто недостижимое для чужого взгляда. - Если его психическое состояние не изменится в ближайшее время, мы направим его в другое отделение… или в клинику, специализирующуюся на работе с пациентами со схожими нарушениями, - на всякий случай уточняет медсестра. - Возможно, до этого времени я смогу забрать его. - Так как, вы говорите, его зовут? – девушка готовится записать имя. – Мы записали его как Фред Нёрк, когда он поступил к нам. - Габриэль. Его зовут Габриэль Альян.