однажды мир прогнётся под нас

Следуя указаниям мальчика-призрака, Ричи с топотом поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки и параллельно чуть не сбив стайку девочек, подозрительно маленького роста и кожей какого-то кислотно-желтоватого цвета, и оказался на втором этаже. Нужная аудитория обнаружилась сразу за углом, неподалёку от лестничной площадки. Рядом с ней к стене был прикреплён ряд железных сидений, и, подходя к двери, Ричи заметил рослого парня. Он сидел, скучающе прислонившись головой о стену, но взгляд его был направлен вниз, поэтому он не сразу заметил приближающегося Тозиера. Ричи же приковал к нему всё своё внимание, ведь парень совсем не выглядел как что-то сверхъестественное: бордовая рубашка, потёртые джинсы и измазанные ещё мокрой грязью с улицы ботинки. Он не был ни прозрачным, ни болезненно бледным, наоборот его кожа была тёмной, да и клыков с рогами у него тоже не наблюдалось. «Может и он оборотень?» — подумал Ричи, замечая как длинные рукава рубашки чуть ли не расползаются на выпирающих бицепсах сидящего. В каких-то паре метров от него, незнакомец, наконец, заметил приближающегося человека, и в его чёрных глазах тут же вспыхнула заинтересованность, а сам же он выпрямился, приподнялся на стуле и улыбнулся Ричи, как старому знакомому. Тозиер, хоть и совершенно не понимал с какой стати, посчитал это вполне милым, учитывая то как на него не очень доброжелательно все пялились в коридоре внизу, и не мог не улыбнуться в ответ. — Ричи Тозиер, так? — услышал Ричи голос парня. Тот, несмотря на юный возраст его обладателя, низкий, густой, обволакивающий каким-то подозрительно знакомым теплом настолько, что хочется вдруг задать такой простой и такой глупый вопрос: «Да, а как твоё имя?». Но вместо этого Ричи ехидно произносит ещё более глупое: — А я что похож на кого-то другого? Густые брови мальчика слегка приподнимаются — он видимо не ожидал такого ответа. Но в долгу не остаётся: — Что ты, я то как раз думаю, что именно так Ричи Тозиер и должен выглядеть! На его лице присутствует совершенно невозмутимое выражение, только глаза весело блестят, а сам же Ричи конкретно удивляется такому достойному ответу. Но не успевает он сказать что-то ещё, как собеседник продолжает: — Ты иди. Там тебя мистер Хокинг уже ждёт. — Ага… Спасибо. Ричи бросает последний взгляд на парня, не медля больше, отворяет скрипучую деревянную дверь и погружается в полумрак. Сумрачный кабинет директора встречает его едва заметным запахом сигар, старых книг и пыли. Ричи огляделся, прищурившись: по стенам комнаты стоят два одинаковых массивных шкафа с этими самыми старыми книгами, жёлтые страницы которых отражают тёплый свет яркой настольной лампы; в дальнем правом углу слегка приоткрыта маленькая дверь, такой же расцветки как и шкафы, ведущая очевидно в какую-нибудь кладовку с документами и различными бумагами; на противоположной от входа стене большое окно, по подоконнику которого всё сильнее стучат капли непрекращающегося дождя, а на фоне серого дневного света резко выделяется высокая человеческая фигура, сидящая за столом. — А-а-а, мистер Тозиер, — приветствует парня директор прямым приятным голосом. — Он самый, — кивает Ричи в ответ. — Что ж присаживайся, пожалуйста, — мистер Хокинг жестом приглашает школьника сесть, — Думаю этот разговор не займёт у нас много времени и ты ещё успеете на первый урок. — Я тоже надеюсь, — сказал Ричи почти без сарказма, но потом задумался: одной стороны он примерно уже представлял о чём его будет расспрашивать директор. Все люди в этом месте такие: постоянно спрашивают надоедливые однообразные вопросы. С другой стороны Ричи определённо знал, что лучше сидеть здесь с обычным человеком, каким он сам был до недавних пор, чем пойти в класс, где ему придётся находится среди сверхъестественных тварей, от которых он всё ещё дёргается, только завидев. — Тогда начнём! — добродушно воскликнул мужчина. — Для начала: скажи мне, Ричи, как ты себя чувствуешь? — Вам честно ответить? — саркастично протянул Тозиер, понимая, что его уже это всё начинает донимать. Вдруг протяжным и до жути громким звуком прозвенел школьный звонок, и парень аж подскочил от неожиданности. — Да уж лучше отвечай честно! — директор усмехнулся, словно вообще не обращая внимания на пресловутый звонок. — А вообще-то я имею ввиду коммуникации. Ты выходил из дома эти две недели? — Да. — Это была твоя инициатива? Или твоя опекун тебе посоветовала? — Сначала она, потом я сам начал гулять. Пару раз даже сходил в магазин… — Очень хорошо! — мистер Хокинг сказал это таким тоном, как если бы Ричи был обезьянкой и выполнил невероятно сложный трюк, — Как думаешь, ты привыкаешь к местным? — Эм-м-м… — Ричи задумался. Он не знал стоит ли говорить правду и насколько глупо и неразумно будет, если он попробует солгать о своих ощущениях. Впрочем, зачем ему это делать, если он хочет чтобы они прекратились? — Знаете… я всё ещё вздрагиваю когда вижу их. Я не могу спокойно смотреть им в лица без дрожи в руках. А ещё ладони начинают потеть и… — Так, я понял, — спокойно прервал его Хокинг, — Это абсолютно нормально поверь. У меня был такой же мандраж когда я впервые попал сюда. Вспомнить жутко. Но ты делаешь успехи! Правда. Прийти всего через две недели в школу это большое достижение. Обычно люди решаются через месяц или больше. Ты уже разговаривал с кем-нибудь? — С каким-то призраком, — парень вдруг почувствовал себя ещё более странно, осознавая это. — И что ты чувствовал? — Ну, вообще-то, он прошёл через меня… — Ох, неприятные ощущения, понимаю. — Да. Я ему сказал, чтобы больше так не делал, а потом он подсказал мне дорогу до вашего кабинета. — То есть ты сам заговорил с ним? — Да. Не знаю почему… Может прилив адреналина… — Ты знаешь, вполне может быть! — директор интенсивно закивал. — Но в течении разговора я всё-таки чувствовал эту дрожь по всему телу, влажность на руках, — Ричи крепко задумался, всё больше погружаясь в свои ощущения, — Мой язык как будто отделился от меня и сам знал что говорить… А впрочем… Впрочем, знаете, это обычная практика, — усмехнулся он, понимая насколько это ему на самом деле знакомо. — Ну я рад, что это для тебя не впервой, — мистер Хокинг улыбнулся. — Так ты хотя бы можешь разговаривать со своим окружением, а это безусловно важно. Ричи только молча кивнул. Он задумался над всей комичностью ситуации: то что с его развязным языком что-то не так, он знал всегда. «Что ж вот это и пригодилось» — заключил он. — Так с первым вопросом закончили. Хочу только тебе напомнить, Ричи, что ты должен зайти к психологу в конце недели — там тебе дадут пару советов, — директор подмигнул мальчику. — А теперь разберёмся с ещё более неприятными вещами. Мне пришёл список профильных предметов, которые ты изучал в прежней школе… На этом моменте у Ричи в груди что-то ёкнуло. — … так что держи своё расписание и учебники, — с этими словами мистер Хокинг протянул Ричи видимо только что распечатанный небольшой листок, а также придвинул достаточно высокую горку видавших виды учебников. Парень в очередной раз кивнул, посмотрел на первую строчку, стоявшую под словом «Понедельник» и поспешил запихать учебники с расписанием в рюкзак. — Помни, Ричи, что здесь всё как в самой обычной школе… Школьник не удержался и хмыкнул. — …Я имею ввиду всё, кроме учеников, — мужчина выразительно посмотрел на него. — Завтрак после второго урока, обед после шестого. Расписание звонков найдёшь у себя в листочке. А теперь последнее. Ответь мне пожалуйста: как ты думаешь, что может помочь тебе социализироваться в данной ситуации? — Э-э-э… — Ричи этот вопрос показался неожиданным, — Алкоголь? — Ну, Ричи… — Я просто предположил. Психолог? — Почти правильно, но я не об этом. Слово «социализация» образовалось от латинского слова «socialis», что означает — общество. А общество это что? — Люди… — со вздохом ответил Ричи, уже понимая к чему клонит директор. — Вот-вот! Знаешь, как говорят: «в омут с головой»? Так вот я думаю, что именно это тебе и нужно сделать… Хокинг вдруг пристально уставился в тёмные глаза своего ученика, и у того сразу создалось ощущение, будто он пытается увидеть в них что-то. Ричи не мог знать что, но из вежливости не стал отводить взгляд. — А теперь позволь тебя кое с кем познакомить. С этими словами директор вскочил со своего крутящегося, слегка ободранного кресла и быстрым шагом прошёл к двери. И ещё прежде чем тот коснулся холодной металлической ручки, Ричи понял, кто сейчас должен войти в комнату. И он не ошибся. Развернувшись вполоборота на своём стуле, парень увидел именно того мальчика, что сидел перед входом в кабинет. Он вошёл с тёплой улыбкой на губах, держась одной рукой за локоть другой и осторожно переступая ногами, словно Ричи был каким-то диковинным животным, которое легко спугнуть. — Это Майк Хэнлон. Он будет твоим просветителем. — Чего-о? Просветителем? Наставником? Приставучим всезнайкой? Только этого не хватало. — Не переживай, обещаю, что не буду сильно тебя донимать. Могу даже с уверенностью сказать, что всё будет наоборот, — заверил Майк, протягивая Ричи руку. Тот, в шоке уже успев подумать, что Майк наверно умеет читать мысли, подал ему ладонь в ответ и крепко пожал. — Майк будет отвечать на твои вопросы, помогать тебе адаптироваться, объяснять, что можно делать, а что нельзя. Это только на время, но я думаю, что вы найдёте общий язык, — директор улыбнулся обоим и вдруг резко сменил тон на более строгий, — Ну, а теперь, мне кажется, вам пора на урок. Удачи, мальчики! — До свидания, мистер Хокинг, — тут же ответил Майк. — Да… до свидания, — слишком растерянно для себя пробубнил Ричи. Захлопнув дверь директорского кабинета, Ричи вдруг почувствовал, что на него давят стены. Не верилось, что это действительно происходит с ним. Вся тяжесть прошедшего разговора вдруг начала ощущаться с невероятной силой, а едва знакомый человек, сейчас идущий рядом, только усиливал это ощущение. Оно сдавливало рёбра, наваливалось на голову, и в ней появлялась только одна уверенная мысль: «Надо закурить. Срочно. На хуй этот ебаный первый урок». Так, не дав уже раскрывшему рот Майку начать беседу, Ричи, до этого шедший за ним по пятам к лестнице, метнулся вперёд и, слёту сев на перила, проехался по ним вниз. — Ты куда рванул? — раздался позади него удивлённый возглас. — На улицу! — Ричи уже спрыгнул со вторых перил и направлялся к проходу на первый этаж. Майк, хоть и не стал повторять таких крутых манёвров, не отставал и быстро сбежал с лестничного пролёта вслед за парнем. — Ричи, прежде чем ты рванёшь по лужам на другую сторону дороги, послушай меня! — Я никуда не убегаю, — Ричи остановился, когда они незаметно выбежали из парадных дверей и уже было подумал, что идея очень даже заманчивая, но вовремя одёрнул себя и полез в карманы кожанки. — Что ты делаешь? — Дай мне просто закурить, мастер, — ответил парень с умело подстроенным японским акцентом, суя самокрут в рот, — Будешь? — Я не курю, — Майк облегченно выдохнул, даже не посмотрев на предложенную сигарету. — Что ж, тогда считай, что первый тест на доверие ты уже провалил, — ответил Ричи, несерьёзно пожимая плечами. Они стояли под небольшим навесом, образованным школьной стеной, и ярко-оранжевый кончик сигареты Ричи, да его рубашка, примерно такого же цвета, были единственными яркими пятнами наверно на много улиц и площадей вокруг. Дождь давно уже превратился в ливень, и его шум, рождающийся когда крупные длинные капли ударялись о подоконники окон, асфальт или крыши, совсем немного заглушал звенящую напряжённость, которая теперь возникла между двумя мальчиками. — Ты что-то хотел сказать? — напоминает Ричи. — Да. Слушай. Я понимаю, что скорее всего тебе досаждает моё навязанное общение, но… — Майк, я не настолько тупой, как может показаться, — поспешил сказать Ричи, — Я прекрасно понимаю, что ты мне нужен, иначе меня могут здесь сожрать прежде, чем я смогу сделать это сам через две недели… — Всё не так плохо, как ты думаешь, — немного раздражённо пробубнил Майк себе под нос. Видимо его задела такая пессимистичность. — Этого я ещё не знаю. А ещё я не понимаю какая тебе польза от общения со мной? — Ну, во-первых, каждый стремится завести новых друзей… — Смотря, какие друзья… — Конечно, — быстро перебивает Майк, как будто уже понимает, что Ричи легко может занести не в ту степь, — Во-вторых, это у меня что-то вроде… некой практики, — заканчивает он немного скомкано. — То есть? — У меня такая школьная программа. — Типа ты что на домашнем обучении? — Ага, — Майк с энтузиазмом кивает, — Вообще ты совсем не производишь впечатление тупого человека. — Хм, — Ричи невольно усмехается, и дым резким толчком выходит из его ноздрей, — Ну, а ты производишь впечатление человека, которому, если расскажет о себе побольше, можно довериться. Майк снова хватает локоть одной руки другой, ухмыляется, а затем без предупреждения говорит: — Я маг. Ричи сощуривает свои тёмные глазищи, думая, что парень пошутил. — Не смотри так. Я не тот маг, который взмахивает волшебной палочкой и превращает лошадь в единорога. Маги — один из самых древних мутировавших видов в сверхъестественном мире. Корни происхождения магов уходят ещё в первые века нашей эры. Магом нельзя стать, только родиться. — Получается ты был им всю свою жизнь? — Получается да. И жил здесь всю свою жизнь. Во взгляде Ричи вдруг появилось что-то подозрительно похожее на уважение, и Майк понял, что двигается в правильном направлении. Они проговорили ещё минут двадцать, пока не прозвенел звонок, в течении которых Ричи узнал, что Майк действительно находится на специальном обучении, что маги это те, кому люди доверяют больше всего, как бы парадоксально это не звучало, что именно магам в следствии этого надо знать всё о мире, в котором они живут, да и вообще маги — это что-то вроде титульной нации от сверхъестественного мира, только их число достаточно маленькое. Ричи на самом деле было приятно разговаривать с Майком. Хотя бы потому что ему кажется было действительно интересно разговаривать с Ричи и он не смотрел тем сочувственно озабоченным взглядом, как сейчас почти все на него. *** — У нас сейчас, насколько я помню, биология, — говорит Майк, когда они пробираются по первому этажу в дальний конец снова забитого учениками коридора. — Ты пойдёшь со мной? — Ну да. Во-первых, ты извини, но мне придётся следить за тобой какое-то время. Во-вторых, мне же тоже нужны эти предметы. Так что я уже год как на полудомашнем обучении, если так можно сказать. Когда они зашли в класс, Ричи вздохнул более спокойно, ведь теперь можно было сесть за парту, где никто скорее всего не будет на тебя пялиться, потому как будет идти урок. Майк жестом поманил Ричи и прошёл за вторую парту ряда возле окна. Пока Ричи доставал учебник по биологии, которая кстати была одним из его самых нелюбимых предметов, новый знакомый обернулся к каким-то мальчикам, сидевшим сзади них. Ричи не знал, хочет ли он проверять с кем здоровается Майк, так как там можно было увидеть кого угодно. Но любопытство пересилило и парень, положив тетрадку с ручкой, вполоборота повернулся к соседям сзади. И тут же узнал того самого мальчика-призрака, что подсказал ему дорогу до кабинета директора. Тот мгновенно узнал Ричи и исподтишка улыбнулся, когда Майк переключился на второго парня. Ричи в свою очередь махнул призраку рукой и тоже обратил внимание на его соседа. Тогда вдруг у него в животе зашевелилось что-то большое и ужасное. Руки начали потеть с новой силой, и Ричи судорожно сглотнул. Кожа у парня, сейчас разговаривающего с Майком, была настолько бледной, что казалась зеленоватой, а на руках кое-где выступали чуть жёлтые пятна, словно бы синяки в начальной стадии. Яркие пухлые губы какого-то фиолетового оттенка и примерно такого же шрам на левой щеке явно свидетельствовали о полном отсутствии нормальной работы кровеносной системы. Ещё какими-то оставшимися признаками жизни в этом теле являлись только густые идеально уложенные волосы, да огромные карие глаза, бегающие по лицу Майка. Однако становилось совершенно очевидно, что мальчик был мёртв. Но больше всего Ричи ввело в состояние транса скорее не то, что мальчик, несмотря на это, вполне спокойно разговаривал, дышал и даже иногда улыбался, а то, что Ричи вместе с неуёмной дрожью во всём теле почувствовал что-то ещё, не материальное, но отдающееся далеко в зачатках сознания. Видел он где этого мальчишку что ли… — Ричи! Голос Майка словно вернул в реальность. — А? Да, Майки? — Я говорю, познакомься с ребятами — вы же с ними в одной лодке… — Не понял. — Ну… Я тоже их просвещаю. Только более продолжительное количество времени. Это — Стэнли Урис… Призрак улыбнулся самыми уголками губ, от чего улыбка получилась чуточку пугающей и произнёс: — А мы, Майк, уже знакомы. — Серьёзно? — Майк выразительно посмотрел на Ричи. — Ага. Этот благородный человек любезно указал мне путь к рабочему кабинету вашей головы! — Тозиер увлечённо продекламировал акцент английского аристократа, лишь бы отвлечься от взгляда мальчика-зомби, который уже смотрел на него с нескрываемым интересом в прищуре огромных карих глаз. Брови у всех присутствующих предсказуемо поползли вверх. — Ну я рад, — продолжил Майк, всё ещё слегка удивлённым тоном. — А это, — он указал на соседа Стэна. — Эдди Каспбрак За Майка ответил сам Эдди. Его голос слегка надломился пока он произносил своё имя, а взгляд всё ещё был напрочь прицеплен к Тозиеру. Ричи уже в который раз за день почувствовал у себя в груди маленький электрический разряд. Не может быть. — К-Каспбрак? И то что отдавалось далеко в сознании теперь обрушилось с невероятной силой на и без того тяжёлую голову парня. Вихрь странных эмоций, вопросов, ответов и догадок завертелся в ней, и Ричи едва смог произнести это имя. — Да, — какое-то просветление появилось во взгляде Эдди и он придвинулся чуть ближе. — А ты же Ричи? Ричи… Тозиер? — Подождите вы что тоже знакомы? — Майк сказал это так, как будто уже устал от сюрпризов за сегодняшний день, но никто даже не обратил внимания на его вопрос. Ричи с энтузиазмом закивал головой, открывая и закрывая рот, как рыба, вытащенная из воды, и наверно впервые в жизни не знал, что сказать. Какие-то давно забытые образы появлялись перед глазами резкими вспышками света и мешали думать. Тозиер вдруг вспомнил. …Машина. Скрип мягких кожаных сидений. Заваленный вещами багажник. Заднее стекло. Бегущий за машиной мальчик в коротеньких красных шортах и размахивающий ингалятором в правой руке. И его большие-большие тёплые глаза, смотрящие с такой болью, что кажется сейчас наполнятся слезами… А теперь эти глаза испуганно снова смотрят на него из-под бледно-зелёных век. — Охренеть… — произносит Каспбрак, кажется не веря в происходящее так же сильно, как и Ричи. Тот находит в себе силы заговорить, но задаёт наверно самый тупой вопрос в данной ситуации. — Пиздец… Э-Эдди, какого хуя ты вообще здесь делаешь?! — Блять, ну живу наверное. — И как долго? — Почти полтора года. В их диалог внезапно вмешивается никому ненужный звонок, словно перебивая весь тот поток бессмысленных восклицаний, который они готовы выбросить друг на друга. Тут же в класс заходит преподаватель, который выглядит так, что сразу становится понятно, что все разговоры лучше прекратить. Хотя бы потому что рога, возвышающиеся на его голове, легко могут проткнуть человека насквозь. Нехотя, и Ричи и Эдди, и Стэн и Майк, наблюдающие за теми с огромным интересом, рассаживаются по местам. Но понятно, что никто из них не будет думать о биологии. Лично у Ричи голова пухнет от нахлынувших воспоминаний настолько, что ему впервые хочется разложить всё по полочкам. Необходимо спокойно осмыслить происходящее, даже если это кажется невозможным: «Да, Эдди Каспбрак тоже здесь. Да, он судя по всему стал зомби». И вдруг в голову приходит такое, от чего желудок делает болезненное сальто. «Если Эдди стал зомби, значит ему нужно было… умереть?» Тут же воображение проецирует сцену, в которой того самого маленького мальчика в коротких шортах, бегущего за машиной, сбивает другая, так резко и беспощадно, что Ричи не может выгнать это из головы ещё добрых тридцать минут. После звонка с самого длинного урока биологии на его памяти, Ричи отправился со всеми тремя парнями на завтрак. Эдди догнал его сразу как они вышли из дверей класса: — Чёрт, Ричи я… до сих пор не могу поверить, что ты тоже здесь, — честно признался он. — Да, я тоже, — Тозиер немного помедлил, и новая вспышка всколыхнулась в памяти, — Эдс. Тот чуть заметно вздрогнул, но тут же ответил: — Не зови меня так. Мне это никогда не нравилось, помнишь? — А я именно поэтому тебя так и называл. Несмотря на эту приятную деталь, Ричи было сложно улыбнуться. Он не мог отвести глаз от безжизненных губ Каспбрака, растянувшихся в ухмылке, да и в целом от его мертвенно-бледного лица. Так они дошли до входа в весьма обширную столовую, которая находилась совсем недалеко, когда их прервали: — Отлично выглядишь, Беверли. Стэн обращался к только что подошедшей с каким-то парнем к их компании девушке, которая при всём желании не могла выглядеть плохо. Ярко-рыжие короткие волосы аккуратно обнимали её красивое лицо, покрытое веснушками. Более того, при первом взгляде на бледную словно фарфоровую кожу, тоже кое-где с россыпью веснушек, большие глаза, которые, несмотря на свою небесную голубизну, отливали красным, и два чуть заметных небольших округлых шрама на шее сразу становилось понятно кто она такая. — Спасибо, Стэн, — Беверли мило улыбнулась и поспешила поздороваться с остальными ребятами, задержав заинтересованный взгляд на Ричи, который если честно не очень хотел смотреть вампиру в глаза. Однако, когда она словно прожгла его зрачки своим до жути проницательным взглядом, он не смог оторвать глаз. — Ричи, это Беверли Марш и Билл Денбро. Они тоже с нами. — Сколько же у тебя подопечных, Майки, — Тозиер почему-то очень надеялся, что немного, — Ричи Тозиер. А затем обратил внимание на парня, что пришёл вместе с Беверли. Тот сдержанно улыбнулся и подал руку. К слову, и он выглядел обычно по сравнению с остальными: ярко-красная клетчатая рубашка и кожаные ботинки — единственное, что обращало на него внимание. Однако, Билл излучал такой градус доверия, что сразу становилось понятно, что он вовсе не такой обычный, как может показаться. У него был прямой и пронзительный взгляд, но брови почти всё время были чуть нахмурены из-за чего он представлялся ещё более серьёзным. — Оч-чень п-приятно с тобой познакомиться, Р-Ричи. Сказать, что Ричи удивился, когда услышал, что такой человек, как Билл заикается — ничего не сказать. — Взаимно! Майк провёл их к дальнему столику у окна, как раз на шестерых человек, так что создалось впечатление будто за этот стол никто кроме них никогда не садится. Что вполне могло быть правдой. Ричи не мог перестать думать о том, почему он вдруг так сильно начал чувствовать людей. Конечно он догадывался, что дело скорее всего в его волчьей сущности, но это не переставало быть менее странным и непривычным. Его мозг, ориентируясь на эмоции других людей, звуки, запахи и визуальный контакт, словно проецировал готовый образ человека в его голове. Это и мешало и помогало одновременно, а Тозиеру ещё предстояло подумать, как это грамотно использовать. Положив рюкзаки, они двинулись набирать еду. Впрочем набирать это сильно сказано, скорее брать то, что стоит на столах. К слову, столов с едой было достаточно много и для каждого вида здешней нечисти предполагалась своя диета. Ричи сначала даже обрадовался когда увидел, что на нужном ему столе лежат бифштексы из говядины, но вернувшись к компании друзей почувствовал себя белой вороной: у Беверли в тарелке был рис с парой жалких овощей-гриль, а у Майка с Биллом обычные бобы с картошкой в сливочном соусе. Эдди же со Стэном, судя во всему даже не брали подносы. — А вы прям совсем-совсем ничего не едите? — спросил у них парень. — Иногда, — Стэнли видимо был не очень доволен этим вопросом, но снисходительно объяснил. — Дело в том, что для призраков здесь еды крайне мало, а выбор не радует глаз. Всё потому что она требует особой предварительной обработки, да и вообще все глубоко убеждены, что призракам еда не нужна вовсе. Но иногда скучаешь по тем ощущениям конечно… Он закончил несколько грустно, и Эдди поспешил рассказать про себя сам: — Мой желудок слишком слаб, чтобы переварить что-то существенное вообще-то. Но полезные вещества и энергия мне тоже нужна, так что кое-что я всё-таки ем. Но сегодня больше не буду уже. Вместо этого он вдруг закатал рукав бежевой толстовки на правой руке и взору всех предстал зашитый шрам, огибающий сустав чуть пониже локтя. Красные нити сильно выделялись на бледно-зелёной коже и плотно связывали куски кожной ткани между собой. Однако в местах где кожа ещё не срослась были видны просветы сырого человеческого мяса. Ричи поспешил отвести взгляд, но есть бифштекс уже расхотелось. — Бев, может перешьёшь мне руку? — обратился Эдди к Беверли, которая уже доедала свои овощи-гриль, но без особого энтузиазма. — Эдди, — вздохнула она, — Ты же знаешь, что если делать всё заново, я могу что-нибудь не так сшить или случайно оторвать тебе кусочек кожи. Давай не будем рисковать. — Но эти красные нити слишком привлекают внимание. — Ты всё равно ходишь с длинными рукавами. — Так они просвечивают сквозь светлую ткань! Эдди похоже не был готов сдаваться, а Бев уже устало закатывала глаза. Тогда Тозиер поспешил вмешаться: — Знаешь, некоторые люди же делают себе такие тату. Как по мне выглядит круто. — А как по мне, я бы никогда себе такую не сделал! — упрямо ответил Эдди. — У-у-у, я смотрю, кто-то у нас стал бука, — не удержался Ричи от едкого комментария. А что? Он попытался утешить Эдса, а тот не принял этого. Он и забыл какой тот оказывается вредный. Или переходный возраст так сказался? — Буки в Южной Америке обитают, — без заминки парировал Каспбрак, — А ты должно быть ехидна? — А ехидны, как я понимаю, где-нибудь в славянской части Евразии, правда Майк? — Именно, — тот немного удивился такой точности. — Вот я угадал! Ну да это было легко… Остальная компания наблюдала за их пререканиями с всё больше возрастающим интересом, однако Билл поспешил прервать грозящий никогда не закончится спор: — А в-вообще, Ричи, ты кто? — спросил он, как-то странно посмотрев на мясо в тарелке у Тозиера. Тот мгновенно прервался и, выдержав секундную паузу, ответил: — Оборотень. По столу вдруг пробежал мгновенный холодок. Внезапно ставшую намного более напряжённой атмосферу можно было бы резать столовым затупленным ножом. Билл уже заметно нахмурился и уставился взглядом в покрытую липкими пятнами поверхность стола. Беверли снова обратила свой пытливый взор в зрачки Ричи, от чего тот почувствовал себя ещё более неуютно. Эдди смотрел немного взволнованно и медленно убрал изуродованную руку под стол. Майк же, видя реакцию друзей, выразительно поднял брови и осмотрел всех, словно говоря: «Ну что вы в самом деле». И лишь только Стэн остался бесстрастным. Но это было и неудивительно. Остаток завтрака прошёл уже совсем не так бурно. Лишь изредка кто-то спрашивал что-то незначительное вроде «Можешь передать соль, пожалуйста?» или «Какой следующий урок?». Хорошо ещё, что до конца трапезы оставалось совсем немного времени и неприятное молчание пришлось вскоре прекратить. На перемене между четвёртым и пятым уроком, Майк, оставив Ричи в аудитории одного и вовсе куда-то исчез и появился только со звонком. Ричи сначала решил, что это он так практикует свои колдовские штучки и думать над этим долго не стал. Однако от Майка так веяло облегчением и надеждой, когда он опустился рядом с парнем на стул, что тот мгновенно почуял что-то неладное. Реакция на известие о том, что он оборотень Тозиеру совсем не понравилась. Он не был уверен хочет ли узнавать, что к чему, дабы не наткнуться на какие-нибудь неприятные подробности, типа того, что оборотни убивают или обращают здешних пачками. Впрочем все сомнения тут же исчезли когда он увидел поведение ребят на обеде. Видимо Майк после завтрака сказал им пару ласковых, чтобы они перестали так бурно реагировать. И теперь они вполне дружелюбно пытались узнать у Ричи какие-то подробности о его жизни. Тот рассказал пока не очень много, но позволил себе отпустить пару пошленьких шуточек, от которых кто-то из новых знакомых посмеялся от души, а кто-то лишь беззлобно закатил глаза. *** Когда, наконец, закончился этот бесконечный день, Ричи совсем не мог сказать, что он чувствует. Столько сюрпризов приятных и не очень навалилось так резко, что разболелась голова. Тозиер даже не стал накидывать капюшон, и теперь град холодных массивных капель воды приятно освежал макушку, мочил и без того не в лучшем состоянии волосы, заставлял иногда содрогаться от промозглых ощущений дождевой воды, случайно попадающей под куртку. Темнело ещё поздно, но вереницы фонарей горели уже почти на всех улицах, а часто попадающиеся в центре городка вывески магазинов отражались неоновыми лучами на асфальте и устраивали в лужах световое шоу. Ричи даже пожалел, что утром решил не брать с собой плеер, потому что тогда слушать музыку настроения не было никакого. Теперь же ему пришлось ускорить шаг, чтобы скорее прийти домой, врубить на полную громкость любимую «Under Pressure — Queen & David Bowie» и отвлечься от всего мира хотя бы на несколько минут. Из окон кухни на мокрую дорожку ведущую к крыльцу уже лились тёплые полоски света, а из приоткрытого окна звучали обрывки слов незнакомой песни, которая исходила из старого потрёпанного радиоприёмника, стоящего на подоконнике. Вытерев ноги о потёртый коврик у крыльца, Ричи со скрипом открыл дверь. И тут же услышал жизнерадостный звонкий голос: — Герой-студент вернулся! — Привет, Рони. В прихожую вышла женщина лет тридцати, небольшого роста, с очень коротко стриженными волосами и смеющимися глазами. От неё сильно пахло перегаром, какими-то странными цветочными духами и слегка кисловатым запахом пива. Впрочем как раз бутылку тёмного она и держала в руках, оперевшись о дверной косяк. — Как первый день? — Я думал будет лучше, — с усмешкой ответил Ричи, наскоро снимая кеды и проходя в гостиную, которая была соединена с кухней. Рони поспешила за ним. — Что всё настолько плохо? Тозиер хохотнул: — Да нет. Я в том смысле, что я думал он будет менее насыщен событиями. Парень достал из холодильника стоявшую там уже дня два китайскую лапшу и поставил в микроволновую печь. — Знаешь, я такого эмоционального передоза и непонимания, что происходит не чувствовал с вечеринки на мой шестнадцатый день рождения. Тогда мы с моим лучшим другом напились и на спор полезли друг к другу целоваться, а его девушка сильно переволновалась, думая, что мы педики. Как потом оказалось, ей нравился я и поэтому она так испугалась. Теперь уж настала очередь Рони хохотать: — Ну ты выдал, малыш! Она прошла к одному из двух массивных кресел и бухнулась в него, положив ноги на подлокотник. Ричи, доставая еду из микроволновки и садясь напротив Рони, думал о том, что это очень милое прозвище. Она часто называла его так с самой их первой встречи и было в этом что-то очень важное. Горящая лапша отогрела только остывшую голову, и боль, которая видимо этого и ждала, начала покалывать с новой силой. Ричи сморщился и откинулся на спинку дивана, потирая переносицу. — На вот, будешь? Он вернул голову в нормальное положение и открыл глаза: Рони протягивала ему вторую, непонятно откуда взявшуюся бутылку пива. Капли воды стекали по запотевшему стеклу, а в глазах женщины появилось выражение похожее на беспокойство. Ричи вдруг вспомнил своё первое знакомство с ней, которое казалось было вечность назад, хотя на самом деле прошло всего две недели. …Его привезли в этот дом какие-то уж очень серьёзные люди в скучных чёрных смокингах, которые были слишком чужими, чтобы пытаться запомнить не то что их имена, а хотя бы даже как они выглядели. Один из них помог Ричи занести вещи в дом и, указав на достаточно дружелюбную по виду женщину, сообщил: — Познакомься, парень, это Рони Харбор. Она — твой опекун. Что-то вроде мамы с папой в одном флаконе, так что по всем вопросам обращайся к ней. И ушёл, больше никогда не появившись. Они остались с Рони один на один. И к огромному изумлению Тозиера она не стала говорить никаких ненужных слащавых слов поддержки, которые в данный момент сделали бы только хуже. Лишь пригласила его в гостиную и вручила бутылку холодного как лёд пива. Ричи не знал, как отблагодарить её тогда, поэтому решил сделать то, что не хотел в тот момент вовсе — разговаривать: — Ну, а вы как здесь оказались? Та усмехнулась и пригрозила ему пальцем: — Так, малыш! Два правила: зови меня Рони и обращайся на ты. Мы же теперь свои люди! И подмигнула ему. Тогда парень впервые успел подумать какая она клёвая. — Любишь байки? — пытливо спросила Рони. — Мечтаю о сборнике… — О-о-о! Ну тогда садись и пиши, потому что моя жизнь — одна сплошная байка. И тогда она рассказала ему свою историю. О том, что до пяти лет жила с родителями, о том как однажды они выбрались на семейный поход и на них в полнолуние напали оборотни, о том как её мать с отцом не выжили, а она отделалась укусом и парой синяков и о том, наконец, как её нашли незнакомые люди и отвезли в больницу. Ричи слушал эту историю, затаив дыхание, и ему бы никогда в голову не пришло насколько ему повезло в его случае. Ведь его просто укусили в возрасте семнадцати лет. Никого из его родных не убили, никого из друзей тоже. И фраза, которую Рони произнесла под конец рассказа запомнилась ему навсегда: — Получается я стала тем, чем были убийцы моих родителей… Ну, а с тобой что стряслось?.. Тогда Тозиеру было даже стыдно рассказывать свою историю, не то неловко. И он попросил рассказать её ещё что-нибудь. И она рассказала, поняв, что ещё не время услышать что-то от Ричи. Так и повелась у них традиция рассказывать друг другу байки из жизни, и Ричи она безумно нравилась. Да и вообще он всё чаще понимал, как ему повезло с Рони, ведь сейчас по сути у него не осталось ничего, кроме его самого. А этого вряд ли будет достаточно хоть какому-нибудь человеку. Было ещё кое-что, что притягивало в Рони — Тозиер не мог перестать видеть в ней маму. Он знал, что это наверно жутко глупо и неправильно, но как можно было перестать думать об этом, тем более если он был уверен, что именно он виноват в том что с ней произошло… Кроме того Рони даже визуально была похожа на неё: большие, светло-карие глаза, такой же овал лица. Ричи был уверен, что если бы она отрастила волосы по плечи, то их легко можно было бы принять за сестёр. Он проклинал и благодарил одновременно кого-то там наверху за такое разительное сходство. И вот теперь Рони, уже такая вроде бы родная и домашняя, со своими безбашенными байками, с вечно припрятанной за ухом сигаретой, с запахом этих дурацких цветочных духов и заботливой, немного застенчивой улыбкой была единственным человеком, которая понимала Ричи и искренне хотела помочь. Так что он благодарно улыбнулся Рони, забрал у неё бутылку, глотнул прохладного горького напитка, который приятно щекотал язык пузырьками газа и принялся рассказывать новую байку под только что придуманным им самим названием — «Сумасшедший день в новой школе».