To be alone with you

— Мм, водка, прекрасно! — Пенелопе сейчас срочно нужно было выпить, что-то покрепче вина. Намного крепче. Делая второй глоток, Пен обводит взглядом своих братьев, что просто спокойно ждали пока она выплеснет свои эмоции и прийдет в себя. — Знаете, даже обидно, что вы меня зовёте исключительно в те случаи, когда что-то происходит... Я то думала, вот, устроим семейный ужин, а у нас тут... Напомни-ка, Клаус, что происходит? — бутылку она откладывает в сторону, а то, вдруг, ненароком сразу же всю и выпьет. Блондинка облизывает свои губы и, облокотившись о барную стойку – слава богу, что она в доме у них имелась, а то без неё бы Пен не смогла представить жизнь в этом дурдоме, честное слово – сложила руки на груди. Пен взирала на братьев с неким осуждением и... усталостью. Иногда выматывает факт, что являясь младшей сестрой она бывала умнее своих братьев. — Ребекку прокляли, — с тяжелым вздохом выдаёт Элайджа, устало потерев переносицу. Ситуация складывалась не из лучших, так ещё и этот спектакль сестры самую малость, но вызывал раздражение. Он и так на взводе. Впрочем, как и Никлаус. — Ты не Клаус, но ответ принят, — она фыркает, снова берясь за горлышко бутылки. — Чтож, счастливого Рождества, дорогие мои! — буквально залпом она опустошает половину бутылки — совершенно всё равно на последствия, особенно, когда происходит совершенно что-то в духе «обычного дня Майклсонов», когда их то и дело пытаются прикончить разными способами. Вообще, сейчас у неё было сильное желание найти Ребекку и крепко обнять, ибо мало того, что они с ней не виделись слишком много времени, так ещё и младшая сестра успела побывать на дне океана из-за бывшей Никлауса, но сейчас ей активно занималась Фрея, пытаясь как-то избавиться от проклятья. Мда. Как-то чертовски ужасно для их семьи легли карты. Видимо, как бы не хотелось этого признавать, но пророчество начинает исполняться. — Мы все решим, — с присущей себе уверенностью заявляет Клаус, забирая на вампирской скорости бутылку водки. — Не переживай ты так, — он сам делает пару глотков из бутылки и оглядывает все собравшихся, а точнее, Пен и Элайджу, взглядом. — Иначе я не сильнейшее существо в этом мире! — он поднимает за это бутылку, а затем таким же тоном что и Пен произносит: — И тебе счастливого Рождества сестренка. — Вау, уже вернулась, — Люсьен никогда не был скупым на эмоции и всегда делал всё более драматичным и театральным, поэтому, когда он почти на весь дом торжественно объявил это - она не удивилась. Скорее наоборот. Слишком ожидаемо и предсказуемо. — А я то думал ты задержишься на подольше в том захолустном городке, ради своего нового дружка, — Люсьен подходит к ней слишком близко, руша всевозможные границы приличного и дозволенного. Его даже не смущало наличие её братьев в доме. Хотя, впрочем, что-то ей подсказывает, что весь этот спектакль создан именно для них. Но вставал вопрос: для чего это? — Во-первых, — во-первых, и если честно, то Пенелопу возмущало молчание братьев, которые даже не собирались ничего предпринимать. Ну можно же было родную сестру поддержать то?! Нет, черт возьми, они лучше послушают, что происходит, дабы вмешаться в её жизнь - уж что-что, а это они обожали. Пенни уже видела в глаза Ника искру заинтересованности. — Я не понимаю к чему этот спектакль, — она медленно отходит от него, делая вид, что направляется в сторону бара, будто она хочет выпить, а не просто увеличить расстояние между ними. Удивительно, что Ник никак ревностно не отнёсся к этому. Особенно если учитывать, что это Люсьен... — А во-вторых, то откуда же в твоей прекрасной голове родились такие доводы насчёт дружка? — она резко поворачивается в его сторону на пятках и вздергивает бровь, уже держа в руках бутылку полусладкого. Водку то у неё беспардонно украли. — В-третьих, чудо мое, что ты здесь забыл? — Ну, знаешь, просто мне всегда казалось, что тебя всегда тянет на роскошь, а не такие места как этот... Мистик-Фоллс, да! Захолустье же!— он как-то брезгливо морщит нос, видимо, вспоминая своё удивительное путешествие, в ходе которого он посетил « удивительную» вечеринку Лили, где Пен сломала ему шею. — Поэтому тут два варианта: либо ты там ради тех кто убил твоего старшего и младшего брата, либо же... Либо же ради того брюнета, — он говорит это слишком будничным тоном. Пенелопа усмехается, опуская голову. Где-то на подкорках сознания ей казалось, что Касл, самую малость, ревнует, и это, признаться честно, поднимало ей настроение. Даже уменьшало желание убить собственных братьев — вот такие чудеса! — А ты ревнуешь, погляжу, — она расплывается в широкой улыбке и щурит глаза. Девушка секундно переводит свой взгляд на братьев, в надежде, что хотя бы сейчас кто-нибудь из них соизволит, что-нибудь сделать, но, увы и ах, Никлаус лишь невинно развёл руками и улыбнулся своей фирменной улыбкой, которая так и говорила: разбирайся с этим сама. Кажется, он даже придержал Элайджу, что всё же хотел сжалится над младшей сестрой. Она фыркает. — Как мило, — Пен кривится и, открыв бутылку, отпивает алой жидкости. — Я польщена, Люсьен. Люсьен беспардонно берет бутылку вина и так же отпивает из неё. Сегодня, видимо, ей никто не даст нормально выпить. Что за дурацкая у всех привычка забирать чужой алкоголь?! Что это за произвол, вообще, такой?! — Какая ревность, дорогая? — он делает вид, что сильно удивлён её словами. Настолько удивлён, что аж хватается за собственное сердце, которое, если честно, Пенелопа с удовольствием вырывала. Возможно она даже сделала бы это, если бы не пару но: Во-первых здесь стоит Клаус – который, сволочь такая, подслушивает – а во-вторых, ей, несмотря ни на что, всё равно его жалко. — Я даже таких слов не знаю! Где-то на периферии сознания она понимала, что он ей где-то нравится. Прямо как Энзо… Если была бы здесь Катерина, то начала бы свою любимую лекцию о том, что любить двоих это совершенно нормально. — Слушай, а ты не задумывался идти в актёры, а не кто ты там, — Майклсон сводит брови к переносице, усиленно пытаясь вспомнить чем же Люсьен решил зарабатывать. — Ах, да, точно, — она щёлкает пальцами. — Как я могла забыть! — наигранно ударяет себя по лбу, и усмехается. — Ты записываешь мотивационные видео и заливаешь их в интернет! — Пен тихо посмеивается. — Вообще-то у меня своя компания, — он, совершенно не следуя этикету, перебивает её и, кажется, даже пытается испепелить её взглядом. Забавно. Обычно она любила это проделывать. Что ж, он начал перенимать её привычки. Вдвойне мило. — И она не безызвестна! — он поднимает указательный палец к верху, показывая своё... превосходство? Честно говоря, Пен не до конца понимала, что он хочет сделать этим жестом. — А видео с моими лекциями на ютуб, это так - хобби. — Просто признай, что ты хочешь покрасоваться своим личиком! — громко выдаёт Майклсон, опираясь бедром о стол, принимая не совсем однозначную позу. Создавалось ощущение, что сейчас она просто пытается возвысится перед ним. Впрочем, где-то оно так и было. — И из-за этого я опять в ступоре, между прочим, ты же просто мог стать актером, — она закатывает глаза. — Да… Например порно-актером, — он пожимает плечами, хитро, по-лисьи улыбаясь, склонив голову и внимательно наблюдая за ней. Наблюдал за её реакцией, ну, конечно… Хочет вызвать у неё смущение. Интересный ход. — Правда, я бы подался туда только с тобой, ну, знаешь, у нас выходит итак неплохая команда, — вот интересно, он просто рассчитывал, что Клаус никак не будет на это реагировать, или что? Ибо она совсем не понимает откуда в нем столько смелости сейчас взялось. — Прости конечно, — она грустно выпячивает нижнюю губу, строя грустное лицо, словно ей действительно было жаль, — но это работа только для тебя, я не такой уж и нарцисс, чтобы идти на такое, — Пенелопа притупляет свой взгляд, нарочито громко вздыхая, как бы полностью доказывая свою печаль из-за этой темы. — Ой, да ладно, тебе, не стоит притворяться! — он громко начинает смеяться, а Пенелопу уже действительно начинает напрягать бездействие со стороны братьев. Ей конечно понятно, что им тупо интересно чем же закончится весь этот спектакль, но всё же.. Родной сестре можно было бы и помочь, а то и так одну плохо уберегли. — Твоё самомнение точно такое же как и у всех в вашей семье, а это значит, что его может хватить на весь мир. Возмутиться то хочется, но… Что правда, то правда. С этим как-то она и поспорить даже не сможет. — Это можно считать почти оскорблением, — как бы между прочим замечает Пенелопа, хмыкая. Она кидает, в этот раз, полный мольбы взгляд на братьев, ибо — она, честно признаться, устала уже от этой перепалки, которая не хотела заканчиваться вообще. — А оскорблять нас, в нашем же доме — моветон, — Майклсон снова возвращает взгляд к Каслу, который упивался всем этим. Черт возьми, его же можно было бы ещё причислить к энергетическим вампиром! — Не боишься получить от моих братьев? — она вопросительно вздергивает бровь. — Да ну, меня… В помещении раздаётся громкий хруст, и обмякшее тело Люсьена с глухим звуком падает на пол. Неужто, наконец-то, перед ней сжалились? Неужто её щенячий взгляд в действительности помог? Хотя, несмотря на то, что, всё же, не ей пришлось разбираться с Каслом на братьев она всё равно обижается. В особенности на Никлауса, который так же продолжал спокойно попивать водку с мерзкой ухмылкой на губах. Хорошо, что у неё по прежнему есть благородный брат Элайджа. — Вспомнили что у вас есть сестра? — иронично интересуется она, пронзительно смотря на Клауса. Сейчас она была готова вырвать ему печень, ну, или, сердце на крайний случай, ибо… Бездействие с его стороны действительно раздражало. И действительно обижало. Прямо как тот случай с тем, что он упрятал её в гроб. В конце концов, Пенелопа злопамятная, так что зря он так с ней. — Пен, — серьезно произнёс Элайджа, стараясь пресечь попытки Пенелопы создать конфликт. Впрочем, где-то, это было вполне действенно — на секунду ей перехотелось свернуть братьям шеи. — Да ладно тебе, сестренка! — торжественно начал Никлаус, хитро улыбаясь. Гребанный черт. Признаться честно, то она совершенно не понимала того, как Ник сохранял такое спокойствие – а это, вообще, точно ее брат?! – и позитив, когда буквально случалось то, чего они боялись. Раскол семьи и, возможно, смерть. А ведь она сразу знала, что возвращение Де Мартелей, в купе с Люсьеном, не значило ничего хорошего — её чуйка не подвела. — Зато сколько интересного за раз мы выяснили, например…Что за дружок? — он старается звучать как можно бесстрастнее и непринуждённо. Ну да, Конечно, гиперопека брата проснулась. Очень, как нельзя, вовремя. — Хочешь поиграть в счастливую семью? — иронично интересуется она, вздергивая брови, Пен складывает руки на груди, внимательно оглядывая Клауса с ног до головы — Младшая сестра и старший заботливый братик? Прости, но ты немного опоздал, — она притворно надувает губы. — веков, этак, на десять, — пожимает плечами. — Да и может если бы ты решил мне помочь, то я сама бы всё рассказала, но, увы и ах. Никлаус смеётся, почти что искренне – где-то внутри это даже трогает её, но виду, она конечно не подаст – и подходит к сестре с весьма нежным и неожиданным порывом — он её обнимает. Пен недоверчиво переводит взгляд на Элайджи, что так же растерялся. Может быть у Клауса просто припрятан кинжал, который он сейчас ей в спину вонзит? Хотя, ладно, он сделал бы это сразу, да и без зрителя в лице их старшего брата. Может быть вся тема с пророчеством действительно трогает его и он волнуется за всех их? Да нет, бред какой-то. Это же Клаус. Хотя, ладно, он не такой уж и бесчувственный, каким хочет иногда казаться. — Дорогуша, я рад, что ты всё же нашла время на собственную семью, — он широко улыбается, отстраняясь от неё. Пенелопа, если быть честным, до сих пор как-то не отошла от этих телячьих нежностей, просто такого не было уже слишком долго. — А теперь, — он выжидает паузу, — давайте проведём хотя бы одно нормальное Рождество, а затем продолжим решать все проблемы. Это было… сильно. Пенелопа улыбнулась краешком губ, на самом деле тронутая этой всей затеей. Да уж, как же все стало слишком сложно. — Думаю, некоторые проблемы стоит решить сейчас, — она не особо хотела рушить ту атмосферу, что уже успела образоваться, но… — В виде Люсьена со сломанной шеей на нашем полу, — она подходит к его телу и носком туфли пинает его, в надежде, что он сделает подарок, а если быть точнее, то оживёт и покинет их дом, но чуда не случилось. — Нужно было вспомнить об этом именно сейчас? — Да. *** Пенелопа никогда ещё не видела, чтобы их дом выглядел настолько уютно и по-домашнему, что ли. Это было слишком волшебно, где-то за пределами возможного — хотелось действительно стать обычной семьей, с обычными проблемами и бытовухой, но, к сожалению, судьба, тысячу лет назад, распорядилась немного по-другому. Что ж, ладно, она не особо то и жалуется. Уже привыкла, даже вошла во вкус, но семьи ей не хватает. В том смысле, в котором это слово было придуманно, а не в том, в котором у них в семье принято — то есть не в извращенном. — Пен, — к ней с объятиями бросается Ребекка, которая, буквально, накрывает её словно ураган. Младшая сестра стискивает её слишком сильно – сколько они там не виделись? – кажется, даже ломая кости, но сейчас это было абсолютно неважно. Серьезно. — Пенни, — тише добавляет она, зарываясь лицом в её волосы. Пенелопа готова плакать. Давно она такого на полном серьезе не ощущала. Слишком тепло. Слишком семейно. Слишком нереально. — Ребекка, — наконец-то выдавливает из себя слова блондинка. Говорить было немного затруднительно – хватку Ребекка не ослабляла, скорее наоборот. Не хотелось рушить этот момент, но сестра другого выбора ей не оставляла, — если не хочешь, чтобы я весь праздник провела на полу восстанавливаясь, советую меня отпустить. Бекка хихикнула, но сестру отпустила. Она широко улыбалась, во все тридцать два, создавалось даже ощущение, что это не она провела на дне океана долгое время, а затем выяснила, что проклята — всё же её сестра была сильной. Возможно, даже сильнее чем все они здесь. — Я рада тебя видеть, — на выдохе выдаёт Бекки, потирая своё запястье – скорее всего, именно там и находилась метка от проклятья – и рассматривая сестру. — Ощущение, будто бы не виделись с тобой пару веков. — Никогда не поздно наверстать, — усмехается Пенелопа. Вообще, ей хотелось сохранить всю ту идиллию, что творилась вокруг: Хейли с Хоуп, Джексоном и Элайджей у ёлки, Клаус и Камилла воркующие друг с другом, и, конечно же, они с Ребеккой — всё будто бы было на своих местах. В Мистик Фоллс, несмотря даже на присутствие Энзо – которому она успела настрочить поздравление пару минут назад – и Деймона со Стефаном, было довольно скучно. Ну, почти. Жизнь там, конечно кипела, за счёт еретиков Лили, но… это несравнимо с тем, что происходит сейчас. Хотя, наверное, она просто не те вещи сравнивает. Если что-то и нужно было сравнивать, то это было однозначно её неоднозначные отношения с Люсьеном и Энзо, и, возможно, она могла бы этим заняться сейчас, но, как никак, Рождество. И настроение себе портить не хотелось, да и голову забивать тоже… В общем, у неё была тысяча и одна отговорка, чтобы этого не делать. Впрочем, можно было бы обсудить это с Ребеккой, которая отреагировала бы весьма остро и, может быть – опыта у неё в этом намного больше – помогла бы даже, но сейчас младшей сестре было явно не до этого. — Знаешь, — загадочно начинает Ребекка, сверкнув глазами, и пряча руки за спину, сцепляя их в замок – она что-то задумала. — Я об этом уже сказала Элайдже и Клаусу, и пускай они отреагировали довольно скудно, но… Я там организовала подобие костра… — Неужели?… — Ага, — она пожимает плечами, и хватает сестру за руку, ведя за собой. Пенелопа покорно слушается. Ребекке она доверяла, наверное, больше чем братьям. Правда, не всегда. — Нужно возрождать некоторые традиции… Я, кстати, даже подготовила бумажки и ручки, чтобы записать наши желания. Желания. Это звучало сейчас как надежда, которой им не хватало. Может быть, хотя бы в этот раз они исполнятся?