невинная пташка

      Булаткин действительно возмущен. И не тем, что Данила чуть ли не каждый день подкалывает его, хотя и это тоже раздражает. Сатир, да он начал общаться с ним, однако это общение доходит только до приветствий и перебрасывания парочкой слов, так вот Шабельников сказал, что в скором времени Егор привыкнет к «недозаигрыванию» от рыжего. Впрочем больше всего его бесит, что он сам смеется с шуток Поперечного или нелепых рассказов и это невозможно скрыть. И вообще из Дани вышел бы неплохой комик, но эти мысли Егор будет держать глубоко в своей голове. — Как тебе тут, новичок? — Я тут с прошлого месяца, так что заткнись и дай поспать. — Не в этот раз, малыш, — после этого обращения Егор раздраженно шипит. — Ты целую ночь ворочался, издавая довольно непристойные звуки для нашего общества. — Что тебе надо? — Поговори со мной, — блондин резко свисает головой вниз, с сомнением смотря на собеседника. — Я серьезно, задавай вопросы. — Хорошо, — зевает парень, все еще оставаясь в неудобном положении. — Кто ты по гороскопу? Ладно, ладно, не смотри на меня так. Сколько тебе лет? — Будет двадцать семь в следующем месяце. А ты думал ско… — Тридцать. — Зато честно, — почесывая отросшую бороду, Поперечный садится на койке, скрестив ноги. — За что в карцер садили? — Немного порезал ручонку одному ублюдку за то, что он притронулся к моему обеду, — обыденным тоном чеканит Данила, смотря как Егор кивает и совсем не удивляется. — Окей, а как ты смог ограбить банк? Уже не стесняясь, Булаткин спускается с верхней кровати и усаживается по бок с Данилой. — Эта информация для тебя закрыта. — Ну давай, — тихо просит Егор. — Не ломайся, как девочка перед первым сексом. — Кто бы говорил. О ограблении расскажу попозже, когда вырастешь. — Да иди ты.       Через несколько секунд Егор показательно и резко отодвигается к правой стенке, облокачиваясь на нее и при этом больно задевая пяткой своего сожителя. Тюремная койка и так маленькая для двоих, а этот засранец свои клешни раскидывает, где ему захочется. «Невоспитанный», — думает голубоглазый, потирая ушибленное колено. — За что мне такое счастье? — говорит рыжий. — За все твои будущие и нынешние грешки. — В моей жизни были тысячи плохих дней, так что я переживу еще один.       Поперечный только пожимает плечами. Егор грустно улыбается и вытягивает ноги, кладя одну прямо на колени Дани, который почему-то от такой наглости не убирает ее. — Ты не уйдешь отсюда? — Не-а, я жду усыпляющий рассказ.

***

— Пожалуйста, не убивайте нас, — молвил какой-то седой мужчина. — Мы нужны нашим семьям.       Хочется напомнить, что ни к одному заложнику не было использовано физическое насилие, потому что Илья отказывался от хоть малейшего применения силы. Только запугивание. Именно за это Даня уважал Шабельникова. — Заткни свой ебальник, и никто не пострадает!       Перезаряжая свое оружие, Данила все больше и больше начинал нервничать. К главному входу уже как пять секунд должна подъехать черная машина и забрать трех сообщников, но никакой машины и подавно не было. — Она не приедет. — Что? — орал на рыжего Илья, заводясь от ситуации. — Что ты имеешь в виду? Твоя девушка нас кинула? — Похоже на то, переходим к плану Б.       Вслед за этим шел выстрел, направленный на место около молодой девушки, которая своими неумелыми ручками пыталась дотянуться до статуэтки. Невозмутимый Егор смотрел на нее, беззвучно говоря ей, что лучше бы она не двигалась вовсе. Боже, как же рыжий любил эту черту в Егоре. Такая серьезность в по-настоящему важных делах пугала их, ведь все участники понимали, что он может хладнокровно заебашить топором, а потом для проверки стрельнуть в бездыханное тело.       Они видели это однажды. — Не успеем, полиция была вызвана немного раньше, чем мы ожидали, та сука нажала кнопку, а никто из вас, зорких, этого не увидел, — твердым голосом язвил Поперечный, продумывая следующие шаги.       Было только два выхода: сдаться, чего ничуть не хотелось; или придумать гениальный план, он либо спасет всех, либо спасет деньги, с которыми вся команда не желала расставаться. У троих парней была надежда только на Данилу, как говорится, сам кашу заварил, сам и расхлебывай.       Время поджимало. — Егор.       Вместе с этими словами Илья с Данилой кидали ему сумки со слитками, и последний нашептывал надуманный за несколько секунд план. — Понял, но не знаю, смогу ли я все донести, тяжелые, что пиздец.       Три сумки висели на подтянутом теле. Шесть заложников боялись, что не выйдут живыми из ситуации. Три мужчины раз за разом сглатывали ком в горле. — Сука, пацаны буду скучать по вам, — искренне говорил Лоскутов, раздавая всем братские кулачки. — Встретимся еще. — Только попробуй просрать деньги, — серьезно произносил рыжий, поправляя чулок, некоторые думают, что они выглядели смешно, но лучше выглядеть так, чем быть узнанным по глазам. — Я тебе сердце выжгу.       Слышался звук полицейской мигалки, и оставшаяся часть команды переглядывалась и медленно шла к обширному выходу из банка. Все ближе и ближе к своему заточению в тюрьме. Поднимали руки, тем самым отбрасывая винтовки вниз, перед пятью полицейскими машинами, без приказаний садясь на колени. — Вау, а как тот парень ушел? — Это тайна останется со мной, но скажу одно, что в этом ограбление огромную роль сыграло везение. Очень, блять, большая удача.       Егор ухмыляется, одновременно зевая. Сокамерник повторяет заразное движение. — Я бы сейчас закурил для пущего эффекта, но зажигалка не работает, а спичками не хочу позориться.       Наступает тишина, которая окончательно умиротворяет это неприятное всем место и двух приятелей, заснувших в таком же положении.