На память

Я толкнула плечом тяжелую дверь. Она, как и все пять дней до этого, поддалась лишь спустя пару мгновений, жалобно скрипнув напоследок. В ту долю секунды этот звук показался мне таким привычным, что я мысленно содрогнулась. Как же быстро я начала привыкать ко всему здесь… Стоящая у окна Вэл обернулась, отчего ореол ее вьющихся темных волос блеснул в лучах восходящего солнца. Я не видела лица новой знакомой из-за бьющего позади нее света, но отчего-то была уверена: ее темные глаза по-прежнему были полны печали. — Ты сегодня рано, — учтиво улыбнулась Вэл. Она, эта вечно грустная девушка, всего на пару лет младше меня, вся была такой. В каждом жесте, ответной улыбке и слове сквозила одна лишь вежливость. Ни толики чувств, ни капли участия. Она была словно ожившая кукла, которую хозяин забыл научить жизни, но, вопреки этому, из всех многочисленных слуг этого мэнора только Вэл казалась мне настоящим человеком, а не бездушным механизмом. Наверное потому, что она была единственной здесь, кто не шарахался от меня в сторону каждый раз, когда я пыталась начать разговор. — Да, — согласилась я, затворяя за собой дверь. — Я хотела увидеть восход. — Мне показалось, ты боишься высоты. — Боюсь, — спокойно согласилась я. — Тогда?.. — протянула она своим вечно тихим и будто бы безразличным голосом, но я была уверена: ей не все равно. Стоило мне было подойти чуть ближе, Вэл тут же привычным движением задернула штору до конца; крохотный просвет, через который она смотрела на такую далекую свободу, исчез. А вместе с ним будто пропал и весь воздух. Зачем же здесь были такие высокие потолки, если те все равно давили на обитателей так, что начинало не хватать воздуха? Тихий вздох вырвался из моей груди. Не нарочно. Словно для того, чтобы убедиться, что я не задыхаюсь. — Не знаю, — честно ответила я, когда пауза затянулась на долгие минуты. — Может, мне хотелось убедиться, что за стенами этого дурацкого камня еще есть жизнь. А может, мне показалось, что я провела здесь достаточно времени, на высоте, чтобы перестать ее бояться. — Пять дней — не срок, — качнув головой, глухо отозвалась она. Теперь пришла моя очередь мотать головой. Я отвернулась, надеясь, что она не заметит зазмеившейся по моим губам болезненной улыбки. Я все пыталась зацепиться взглядом за что-нибудь в этой белокаменной клетке, но все усилия были тщетны. Белоснежные стены, шкафы из светлого дерева и безликие картины, словно облитые краской ради шутки детьми… Когда смотреть на все это сквозь пелену слез стало совсем невозможно, я просто прикрыла глаза, желая то ли провалиться под землю самой, то ли всему вокруг. — А что тогда срок, Вэл? — тихо спросила я, когда гнетущая тишина начала сводить с ума. — Месяц, год, декада лет? — Ты привыкнешь. — Но я не хочу привыкать! — Со временем станет легче, — упрямо повторила она. Тяжело вздохнув, Вэл взяла меня под руку и повела в сторону окна. Бархат штор приятно задел оголенное предплечье, когда Вэл слегка откинула тот в сторону. Мне пришлось на секунду зажмуриться: восходящее солнце безжалостно слепило глаза. Эта секундная заминка лишь сыграла мне на руку. Пары мгновений мне вполне хватило для того, чтобы собраться с силами и так смело, насколько я могла, поглядеть своему страху в глаза. Желудок тут же сжался, и я впервые за все время здесь благодарила судьбу за то, что завтракают слуги гораздо позже восхода. Мы находились на пятом этаже. Для многих могло бы показаться, что это — пустяки. Людские замки достигали куда больших размеров, а о высоте истинной обители Графа не хотелось и думать. Но для меня смотреть на открывающийся как на ладони лес и виднеющийся вдали крохотный городок у самых ворот было так пугающе и волнительно, словно глядела я в глаза самой Смерти, которая была одновременно и самым ужасным, и самым прекрасным зрелищем в моей жизни. — Красиво, да? — тихо протянула Вэл, словно боясь спугнуть всю магию этого утра. Я не нашла в себе сил ответить, лишь коротко кивнула головой, опасаясь, что, если открою рот, непременно струшу в ту же секунду и задерну шторы. — Я смотрю на восходы отсюда уже несколько лет. И, наверное, только благодаря этому и держусь. Нам всем здесь тоскливо и одиноко, Эрсель. Как бы Граф ни старался замаскировать это, но мы не гости и не слуги, а самые настоящие рабы. — Пусть ее голос и оставался таким же спокойным, как и минуты назад, я не могла не заметить, как дрогнула ее ладонь на моей руке. — Но я знаю, о чем говорю — ты привыкнешь. Со временем, слезами и ненавистью ко всему, но привыкнешь. Просто должна, если хочешь выжить. Ее речи обухом ударили меня по голове, вышибая весь воздух из легких. Правдивость услышанных слов пугала едва ли не сильнее высоты; мне показалось, что я вот-вот упаду, поэтому поспешила отойти от злополучных стекл подальше. За моей спиной зашуршала ткань, а в комнате вновь повис привычный полумрак — это Вэл зашторила окна. — Почему ты… — мой и без того охрипший от чувств голос и вовсе перешел на чуть различимый шепот. «Почему ты мне помогаешь, почему рассказываешь все это, почему оказалась выбрана на жатве?» — роились в голове вопросы, но я обнаружила, что не могу задать ни один из них. Мне казалось, будто в тот момент спрашивать хоть что-то было сродни преступлению. Благо, она поняла все сама. — Потому что я не могу оставить тебя одну, помня все то, через что я прошла в первые дни здесь. И потому, что ты очень похожа на одного близкого мне человека. Все оставшееся время до завтрака, в тысячный раз протирая несуществующую пыль в и без того чистой комнате, мы молчали. … Столовая для слуг ничем не отличалась от многих комнат этой громадины. Высокие своды потолков и мраморные полы. От всей окружающей напыщенности и помпезности начинало тошнить. Не обязательно было ведь каждую комнату делать подобной тронному залу! Сумасбродство и нерациональное использование пространства и средств! — Эрсель, — аккуратно пихнула меня в бок Вэл. — Перестань. — Что «перестань»? — не поняла я. — Смотреть на все с категоричностью старушки. Если Ромари увидит твое недовольство окружающим интерьером, пеняй на себя, — меланхолично заметила она. Мы как раз приближались ко входу в обеденный зал, поэтому мне пришлось чуть наклонить голову, чтобы скрыть улыбку на лице. — Еще подумает, что ты не уважаешь Графа и его вкус — тогда проживешь недолго. Все же не выдержав, я тихо рассмеялась. О Ромари и ее нездоровой привязанностью к Диамайту по замку, среди слуг, под руку с тихим подтруниванием, ходили настоящие легенды; пару раз мне даже удалось в живую услышать их от первоисточника всех сплетен — милой пожилой кухарки, помогать которой меня отправили еще в первый день моего заключения, и на следующий, когда меня попросту не знали, куда деть. Не сказать, что в те разы, да и сейчас, меня хоть как-то заботили фантазии взбалмошной особы, но слушать забавные истории, приправленные толикой сарказма и юмора, было действительно увлекательно. Но, увы, совсем не информативно. Что нового я почерпнула их тех разговоров кроме того, что особа на Графа едва ли не молилась? Ничего. Но спорить с тем, что знакомство с милой кухаркой помогло мне держаться на плаву в первые дни, я не могла. Впрочем, как и отрицать того, что изредка звучащие то тут то там шутки действительно поднимали мне настроение. Мелочность и любовь ко всякого рода сплетням и драмам, к сожалению, — болезнь. И больны мы с вами ею чуть ли не поголовно. — Смешно тебе, — фыркнула Вэл. — А вот мне было не до смеху, когда я случайно уронила какую-то вазу. И как уронила — ни трещинки, но такой скандал был… Ее глаза всегда были будто полны какой-то необъяснимой грусти. Словно выжженное клеймо на теле убийцы, ее взгляд ни на секунду не давал забыть о том, что вежливая и кроткая улыбка — лишь ширма, за которой скрывается глубокая печаль. Даже сейчас, когда она отпускала шутки, изредка размахивая руками, не в силах побороть наплыв эмоций, та не пропадала. Но как бы я ни хотела ей помочь, хотя бы потому, что чувствовала себя ей обязанной, сделать ничего не могла. Лезть к Вэл в душу было бы самым настоящим преступлением, сродни тем, которые совершают расхитители гробниц. Все, что мне оставалось делать — не обращать внимания на ее особенность и, если понадобится, быть готовой помочь. Мы прежде не говорили об этом, да и я сомневалась, что заговорили бы вообще, но каждый жест, слово и взгляд Вэл четко давал понять: в душу к себе пускать она никого не собиралась, а любое сожаление в глазах смотрящего ее оскорбляло. Крепко задумавшись, я и не заметила того, как совершила непростительную в этом месте оплошность. Невнимательность — неслыханная роскошь, позволить себе которую могли или глупцы, или исключительные счастливчики. И ко вторым я явно не относилась, ведь, не глядя вперед, в кого-то врезалась со всего размаху. Да так врезалась, что уже в следующую секунду зашипела от боли. На моем сером рабочем платье расползалось темное пятно. Я тут же оттянула ткань, чтобы не обжечься еще сильнее. В то же мгновение все вокруг было овеяно терпким запахом травяного отвара. — Ты как? — Тут же кинулась ко мне Вэл, отводя мои руки в сторону, чтобы повнимательнее рассмотреть пятно. — Какая же ты невнимательная! Глаз да глаз за тобой, только отвлеклась — и на тебе! — Не нужно за мной следить, — угрюмо отозвалась я. Легкий ожог на животе неприятно саднил, а все хорошее настроение вмиг испарилось, уступая место обиде и тихой злости. На себя, кончено, в первую и единственную очередь. Я оглянулась на замершую чуть поодаль женщину. Она испуганно смотрела на меня, крепко сжимая двумя руками кружку, которую чудом смогла удержать после столкновения со мной. Я шумно выдохнула, пытаясь успокоиться. Срываться на незнакомку я не имела никакого права, в конце концов виновата была лишь я. Впрочем, как и на Вэл. Тихо извинившись перед ней, я поспешила объясниться и с женщиной. Вокруг уже начинали собираться зеваки. Неужели так сложно остаться в стороне, не раздувая представления даже из обычной ситуации? Я не удивлюсь, что на следующий день смогу услышать про нашу ситуацию настоящую сказку с погибшими и ранеными! — Что здесь происходит? — раздался негромкий каркающий голос. Сначала я не узнала его обладателя, но стоило мне обернуться, как все снова встало на свои места. Позади нас, чудом пробравшись сквозь плотное кольцо толпы, состоящую из служанок двадцати, уперев руки в подпоясанные бока, стояла Хэроя. Я не видела ее с той самой первой ночи, и, сказать честно, совершенно забыла о ней. — Что за представление вы здесь устроили, и почему ты, — на сей раз вопрос был адресован лишь мне, — позволяешь себе ходить в таком виде? От прежней кротости, которую я видела перед Найтлэем, не осталось и следа. Пожилая женщина сейчас открылась мне совершенно с другой, властной и сильной стороны; стало понятно, что ее повиновение господам далеко не единственная причина главенствующий позиции среди слуг. Судя по тому, как притихла вся обеденная зала, спуску женщина явно не давала. Или все дело было лишь в том, что собравшиеся, как вороны, падали, ожидали нового витка скандала? Посмешищем становиться я точно не собиралась — мне хватило Ромари в первые сутки. Быстро обведя глазами всех столпившихся и поняв, что объясняться с ней явно никто не собирался, я спокойно пересказала минувшие события. Да что там «пересказала» — говорить-то особо было и не о чем. — Вечно вы можете из ничего сделать событие, — закатив глаза, проворчала Хэроя в ответ. — Довести меня до удару хотите, негодницы? Я уж подумала, опять драка, а тут… Иди, переодевайся!.. И, махнув рукой тем самым особым жестом, которым часто родители отмахиваются от своих непослушных детей, когда отчаиваются их исправить, женщина удалилась. Походка ее была тяжелой, а шаги — шаркающими, и их звук эхом отражался от высоких стен. Я смотрела ей вслед и никак не могла отпустить ее слова. Неужели драки здесь стали настолько привычным явлением, что никто больше не обращал на них внимания? Если это было так, то теперь я не увидела ничего удивительного в том, с каким скептицизмом и нездоровой недоверчивостью ко мне относились большинство слуг. Казалось, еще немного — и я сама стану сторониться людей. Пятно травяного отвара начало неприятно холодить кожу. Наскоро распрощавшись с Вэл, я поспешила прочь из залы. Все-таки хватило мне приключений на сегодня, не хватало еще наткнуться и на кого-нибудь из «господ» в таком виде. Но на сей раз удача была на моей стороне, и по дороге в прачечную мне встретилась лишь странного вида девушка. Ее длинные рыжие волосы небрежно спадали ей на лицо, руки отчего-то были заведены назад, словно она что-то прятала, а ноги — босы. Страшно было представить, насколько холодными должны были быть мраморные полы. — Тебе нужна помощь? — на всякий случай решила спросить я, чуть замедляясь. Девушка широко улыбнулась, тихо хихикнув в кулачок. Отчего-то мне вдруг стало не по себе, совсем как в тот раз, в коридоре, когда мне почудился чужой голос. Я поспешила отогнать от себя дурные мысли. Не могла же эта вполне дружелюбная, пусть и немного странная на вид девушка, прятать за спиной нож и нести мне угрозу. Да… До паранойи мне явно осталось немного… — Ты знаешь, что прячет Найтлэй? — вновь жутко рассмеявшись, спросила она. И голос ее мне показался смутно знакомым. — Нет. От неожиданности вопроса я и вовсе замерла. Рыжая тут же воспользовалась моим замешательством, подбежав ко мне так неожиданно и близко, что я непроизвольно сделала пару шагов назад. — Зря, очень зря… — она взглянула на меня пронзительными голубыми глазами, пугая все больше. Сердце колотилось так быстро, что я была уверена, еще немного — оно и вовсе выпрыгнет из груди. Моя реакция, казалось, только веселила ее. — Боишься, это весело. — Ничего не весело, перестань заниматься глупостями! — как можно строже постаралась осадить ее я. Мне помнилось, что так любила делать в детстве моя мама, и прием этот работал на всех нас безотказно, неизменно приводя лишь к одному — тишине и послушанию. Но то ли я была недостаточно убедительна — голос все же дрогнул в конце — то ли рыжую незнакомку этим детским фокусом пронять было нельзя — она таинственно улыбнулась, звонко цокнув языком. — Мы подружимся, вот увидишь! — Стоит ли упомянуть, что я надеялась, что наша первая встреча станет последней? — Будет весело! — с уверенностью протянула она. И, резко отвернувшись так, словно она и не пыталась напугать меня до полусмерти еще секунду назад, зашагала прочь своей дорогой, шлепая босыми ногами. Весело!.. Как же! Я чуть повела плечом, силясь скинуть этот липкий, необоснованный страх. Наверняка это была лишь глупая шутка, плохое чувство юмора в конце концов. Отчего-то я была уверена: Граф не допустил бы в свой мэнор сумасшедших и заведомо опасных. Или все же допустил бы?.. Я провела похолодевшей ладонью по волосам и поспешила продолжить путь. Эта новая жизнь явно пыталась свести меня с ума! На всякий случай я коротко обернулась. Не найдя глазами рыжей девушки, я тут же расслабилась, решив, что этот абсурд завершился вполне мирно. А зря. Как оказалось, это было лишь началом. — Отвратительные цветы! — раздался у самого моего уха насмешливый голос босой девушки. Я могла отчетливо чувствовать, как ее холодное дыхание обожгло шею. Земля мигом ушла из-под ног. Коротко вскрикнув, я отскочила в сторону, чудом не запутавшись в собственном грязном платье. Сердце стучало в ушах так громко, что я даже не могла слышать собственного сбитого дыхания. Но тот внезапный испуг был ничем, по сравнению с тем, что я испытала дальше: голова закружилась, и я была уверена, что вот-вот упаду в обморок; уперевшись рукой о стену, я беспомощно разглядывала широкий длинный коридор. Без громадных ваз, дверей и штор. Широкий длинный коридор, просматриваемый мной на добрые метров тридцать в обе стороны… Который был абсолютно пуст.