***
...Разделить сон – невероятно любопытная перспектива. Лонли-Локли не сомневался, что они с леди Мэрилин посмотрят его сон, а завтра благополучно к середине дня доедут до ворот Кеттари. А мальчик Шурф, которого Мастер пресекающий ненужные жизни все ещё помнил, ощущал игристое предвкушение неизвестности. Разве рядом с таким невероятным существом может быть что-то обычно и предсказуемо? Вот то-то и оно. ...А начиналось все достаточно банально. Сэр Джуффин однажды сообщил, что в скором времени у них появится новый сотрудник. Ночное лицо Почтеннейшего Начальника Малого Тайного Сыскного войска. Сэр Мелифаро тут же начал строить предположения, каким будет этот самый сотрудник – в их-то Приюте Безумных, по его собственному выражению. Леди Меламори предвкушающе зажмурилась – девочка до сих пор имеет нездоровый энтузиазм проверять силу коллег. Нелепое применение способностей и времени, впрочем, сэра Шурфа больше интересовал вышеназванный сэр Макс. Странное имя... Хотя он не такой большой специалист по личным именам и названиям Пустых Земель. Надо будет проконсультироваться при случае с сэром Мангой. Через пару дюжин дней сэр Джуффин объявил о начале нового дела и о том, что будущий коллега будет принимать в нем участие. По правде говоря, Лонли-Локли ожидал увидеть обычного человека, возможно, немного эксцентричного, но реальность превзошла все ожидания. Сэр Макс отчаянно стеснялся, смотрел на него, как начинающий поэт на Кибу Кимара, а простейшие магические действия вызывали неописуемый восторг. Конечно, жители Пустых Земель незнакомы с Очевидной магией, но не знать простейшие действия... Это очень странно. А поразительнее всего было то, что внутри этого существа – человека ли? – билась сила. Незнакомая, яростная, смеющаяся. Ее можно было сравнить разве только с ледяными и в то же время обжигающими порывами ветра. Невероятно. Давно сэру Шурфу не приходилось так удивляться. Только из-под маски невозмутимости не вырвалось ни одной эмоции. Определенно нужно узнать подробнее о магических способностях жителей Пустых Земель. А дальнейшее знакомство и совместные выезды на дела не переставали удивлять. Сэр Макс упорно считал убийство чем-то из ряда вон выходящим, даже справедливое возмездие. А ещё чувствовался нервный страх, скрытый под смехом и неловкостью, к перчаткам Лонли-Локли. Хотя это было как раз неудивительно: большинству людей будет как минимум тревожно от близости такого орудия убийства. И непонятный момент, что сэр Макс каждый раз при любом контакте со смертью и мертвыми людьми несся мыть руки. И не просто мыть, а скоблить ногтями кожу до красноты, дыша в три раза быстрее, чем нужно (и снова отчаянная неловкость при понимании, что Лонли-Локли стал этому свидетелем, хотя не заметить коллегу у соседнего умывальника – это надо суметь...) Вот такой реакции на смерть Шурф не видел в их Мире никогда. Другими словами, ни одно существо их Мира не могло так относиться к смерти. И уж точно сэр Макс появился не из Пустых Земель: ни один уважающий себя кочевник, даже тот, кто не воспитывался в своем племени, не начнет сомневаться, убивать врага или отпустить. Это впитывалось с молоком матери. А значит... Значит, нужно было признать то, что было самым невероятным. ...Магистр Махлилгл Аннох был одним из самых сильных Великих Магистров Эпохи Орденов. Так что сэр Макс проявил похвальную предусмотрительность, решив отправиться в Холоми вместе с сэром Шурфом. При всем уважении, это не то дело, которое новичок может решить в одиночку. Даже новичок из другого Мира, в чем Лонли-Локли уже почти не сомневался. Вот только Максовы способы решения проблемы оказались такими же удивительными, как он сам. Шурфу стоило большого труда пробиться к источнику силы, скрытому в недрах Холоми. Для этого пришлось немного ослабить контроль и дать немного воли Безумному Рыбнику, по привычке отодвинув на задний план ненужные сожаления о несбывшемся, когда полет был ему знаком чуть ли не с рождения, а чудеса манили и не грозили разрушить его. Сэр Шурф обрушил стену воды на призрака, а сэр Макс огорошенно заявил, что он совершенно другое имел в виду. На каком-то странном диалекте это был приказ убить. Из-за этого прискорбного происшествия Лонли-Локли не смог в достаточной мере быстро восстановить силы и отреагировать на нападение призрака на Макса. Сэр Макс справился сам. Сначала гримаса боли исказила его лицо, потом он закричал чужим гортанным голосом – сэр Шурф даже увидел, а не почувствовал, как сила, скрытая в его коллеге, начала вырываться наружу, как ветер ломает стеклянную клетку... А потом резко все закончилось. Призрак вернулся на свое место, сжавшись от злости и потери силы. А Макс самым обычным образом отключился. Убить Магистра оказалось делом доли секунды. Привести в себя сэра Макса тоже. Хвала Магистрам, бальзам Кахара оказался рядом. А вот дальнейшему снова пришлось удивляться – в три тысячи пятьсот сорок второй раз со дня знакомства с этим невероятным существом. Бальзам Кахара действовал на Макса иначе, чем на других людей. Возникал не столько тонизирующий эффект, сколько нервное возбуждение, граничащее с истерикой. ...Поразительно, сэр Шурф, иронично отметил он про себя, теперь ты обрёл друга. Осмыслить происшедшее до конца Лонли-Локли смог только несколько часов спустя, когда сэр Джуффин усыпил Макса и спросил о его мнении. Даже Безумный Рыбник не смог бы так быстро пробиться к Сердцу Мира, не смог вызвать воду, да ещё потом и не потерять силы. Главную роль сыграла безусловная вера Макса в его непобедимость?.. И, надо признать, Шурфу нравилось постоянно удивляться – освежающее ощущение. Почти как лёгкость и сила после ритуала с Дырявой Чашей (которая, к слову, в руках сэра Макса действовала так, словно тот состоял в Ордене ни на день меньше самого Шурфа, – и действию которой этот невероятный сэр Макс удивлялся в завидным постоянством и детским восторгом). ...И вот теперь у них новое совместное дело – Кеттари. Весьма любопытно, какие сны могут быть у ветра, с упоением играющего в человека?.. Синий город в горах с хрустально-чистым воздухом, где сама атмосфера шептала о чудесах, разлитых вокруг и гуляющих среди людей. Парк с незнакомыми деревьями. Странный вид транспорта в виде маленькой кабинки, подвешенной на канатах. К слову, передвигалась она самостоятельно. Ни кристаллов, ни следов магии Шурф не обнаружил. И – мир песчаных пляжей. Суровое море, которое бывает только на севере, свинцовое небо, зеркалом отражающее волны. И белые пенные пальцы волн, пожимающие невидимую руку ветра. А Макс шагал впереди и часто оборачивался, спрашивая смеющимися глазами – тебе же нравится? Не то слово, Макс, не то слово. Невероятное не нравится, оно ошеломляет, сбивает с ног, разрушает до основания – а потом собирает тебя незнакомым существом. И, кажется, именно оно и есть ты настоящий. ...Именно в этой прогулке сэр Шурф Лонли-Локли вспомнил себя настоящего, он вспомнил, как это – быть целым, а не расколотым и наспех склеенным из разрозненных частей. Откровенность Макса по дороге и эти сны полностью убрали сомнения в том, что Джуффин привел человека из другого Мира. Что ж, тем интереснее. ...Мертвый Магистр Киба Аццах действительно представлял серьезную угрозу. Если бы сэр Шурф понял раньше, что Кеттари – новорожденный Мир, а значит, похож на сон... А во сне он слабее младенца перед старым врагом. Зачем он доверился интуиции и позволил Максу пойти с ним?! Чтобы Магистр убил и его? Теперь поздно. Он не сможет ничего сделать... Он снова опоздал, как опаздывал всегда. Сон наплывает на него, как ласковый убийца с тончайшим лезвием, которое даже не сразу чувствуешь, а потом... Потом не чувствуешь уже ничего. – ...Работа у меня такая – быть на его стороне! Резкий и весёлый голос показался далёким, как те сны. Но, как ни странно, силы начали возвращаться. – Прячь его, Шурф! Привычка без раздумий выполнять приказы сыграла хорошую роль. Он все равно сейчас был не способен ни на одну мысль. Что чувствует приговоренный без малейшего шанса, который вдруг получил свободу?.. Шурф не чувствовал ничего. ...Они молча шли от гостиницы, и даже удивляться ее исчезновению уже не было сил. ...А потом были ожившие сны, и канатная дорога, и кофе со сливками, и нежная сладкая пена, тающая во рту, и улыбки, и приветливая радость официантки, и тихий смех, и невозможная скорость амобилера через синюю ночь, и дорога, теряющаяся в манящей чудесами пустоте, которая совсем не пустота. А ещё – невероятная и забытая лёгкость в сердце, когда сила перетекает в нем не в воспоминаниях, а наяву. Когда вспоминаешь, что умеешь летать. И глядя в веселые и бесшабашные ("Ты только скажи, я ему сам приснюсь, он у меня попляшет!"), постоянно меняющие цвет глаза, Шурф улыбался в ответ, – насколько позволяла его невозмутимая маска, – но улыбался. ...Ну, что, полетаем ещё, Шурф! Крылом к крылу, Макс, крылом к крылу.***
– И все-то ты про всех знаешь, Сотофа, – весело ухмыльнулся Джуффин, заходя в беседку и обнимая свою старинную подружку. – Не все и не про всех, – она, кажется, удивилась. – А то ты сам не подозреваешь, чем все закончится. Где появляется Макс, тут же начинают происходить безобразия. Очаровательные, своевременные, но форменные безобразия. – Сэр Шурф действительно засиделся в своей маске. А хорошие маски надо проветривать время от времени. Только парень-то не готов к таким разгонам – вот где беда! Сотофа рассмеялась и махнула рукой: – Ой, мне бы ваши беды. Если уж Шурфа угораздило сдружиться с Вершителем, да ещё и не понимающим собственного могущества, с ним все будет в порядке. Вот увидишь. "Я так хочу!" – самый действенный рецепт. Джуффин уставился в темноту сада задумчивым и тяжёлым взглядом, потом неохотно проговорил: – Вообще-то Макс ненавидит принуждение, и при этом... – ...И при этом все происходит так, как он захочет. Любопытно, мальчик, когда поймет это, будет страдать целую дюжину секунд? Или всё-таки две?.. – Ох, этот парень все делает быстро, что даже я не уверен на его счёт никогда, – рассмеялся Джуффин. – Счастье – и в то же время проблема – Макса, что он уже так любит Ехо, Мир и нас. Это привяжет его лохматую башку лучше всего, какой бы жадный до чужих чудес мир ни захотел им закусить. И желает он, в основном, цитирую: "Чтобы все и у всех было хорошо". Сотофа одобрительно рассмеялась. – Какой мудрый мальчик! Все и у всех – дёшево и сердито. Поверь, Джуф, он любит отпускать на волю гораздо больше своего глупого желания быть нужным. Но это пока его проблема, да. Ничего, мы ведь тоже не родились такими мудрыми, что впору самим ужасаться. – А как бы мы иначе умудрялись каждый раз улизнуть от твоей мамаши и моего отца? – расхохотался Джуффин. – О, – Сотофа махнула рукой, – так это удачливость. Вот без чего мы бы не выжили. Ты пирожки-то ешь, что, я зря пекла? Расстаралась для старого друга, орошающего слезами рукав лоохи без своего драгоценного заместителя. – Язва, – ухмыльнулся Джуффин. – У тебя под языком больше арварохских колючек, чем у той непоседливой девчонки, которая мне скандалы устраивала. – Конечно. Та смешная девчонка ещё не знала, с каким ужасным существом имеет дело. – Кто бы говорил, – возмутился Джуффин. – Куда нам, необразованным паренькам, до могущественных ведьм. Вот у кого ужасность зашкаливает! – Язва, – повторила Сотофа, рассмеявшись. – Вот отберу пирожки и отдам старику Нуфлину. Уж он-то оценит! Джуффин изобразил на своем лице смесь крайней жадности и упрямства и обхватил блюдо. – Все мое, никому не отдам. Ещё не хватало делиться... – Ой, Джуф, ты говоришь точь-в-точь как Магистр Нуфлин! – обрадовалась Сотофа. – Ладно, тогда не отдам. Со мной так легко договориться, – улыбка и стук два раза по носу, которые "простой кеттарийский паренёк" и сэр Почтеннейший Начальник всего происходящего отзеркалил, ухмыльнувшись.