Шепот Тьмы

      Иногда он чувствовал себя призраком в собственном доме. Особенно в такие дни, когда сквозь высокие окна лился свет алого заката, а ветер оставлял невесомые прикосновения на щеках. В дни, когда время словно утекало сквозь пальцы, так быстро, что Вергилий не успевал заметить, как снова подкралась ночь.       Вот и сейчас он очнулся лишь тогда, когда холодный закатный свет наполнил комнату, рисуя зловещие узоры на полу и стенах.       Он снова взглянул на старый, пожелтевший от времени свиток с планами дома. Все надписи здесь были на древнем языке, почти позабытом даже в Нижнем Мире. Вергилий весь день аккуратно переносил заметки на новый лист бумаги, записывая рядом перевод, изредка сверяясь с найденными в библиотеке книгами. Линия за линией, строка за строкой… Процесс давался нелегко, но постепенно загадочные надписи обретали смысл. Не зря же он в юности так старательно учил этот язык, надеясь найти в древних книгах путь к обретению силы.       Несколько часов утомительной работы уже принесли первый результат: постепенно демон начинал понимать схему заклинаний, на которых держалась защита дома. Но и усталость тоже брала свое – стало труднее сосредоточиться, в глазах темнело.       Вергилий отложил в сторону карандаш, откинулся на спинку высокого резного кресла и потер переносицу. Он все еще не понимал, как связаны его сны, защита особняка и необъяснимое предчувствие угрозы. Одного дня оказалось недостаточно, чтобы найти ответ.       Конечно, был более простой способ узнать всю нужную информацию – спросить напрямую у создателя защитного узора. Но Вергилий, по непонятным для него самого причинам, не хотел тревожить отца. Он скользнул задумчивым, невидящим взглядом по огромному старому зеркалу в углу комнаты – и вздрогнул, заметив в темной поверхности алые отсветы. Сердце пропустило удар, прежде чем демон понял, что это всего лишь луч почти скрывшегося за горизонтом солнца.       Прошло несколько месяцев, но он по-прежнему не мог заставить себя повернуться к зеркалам спиной.       Сильный порыв ветра ворвался в комнату, тревожно зашумел лес – и снова все стихло. Несмотря на солнечный вечер, в воздухе уже витало предчувствие новой грозы, и за окном стремительно темнело. Вергилий еще раз взглянул на схему перед собой и аккуратно убрал все записи в ящик стола. Как бы то ни было – на сегодня он закончил.       Он вдруг почувствовал что-то странное и поднял голову, прислушиваясь. И тут же поморщился от досады: в бывшем кабинете Спарды была прекрасная звукоизоляция, поглощавшая любой посторонний шум. Похоже, могущественному демону было достаточно связи с домом, чтобы быстро среагировать на опасность. Вергилий же слишком привык полагаться на слух. Демон бесшумно поднялся из-за стола и пересек комнату, распахнул дверь, одновременно призывая Ямато.       И ошеломленно замер, успев услышать, как смолкла гитарная мелодия.       – Привет, – Данте сидел на полу, прислонившись спиной к стене. – Я помешал?       Вергилий отрицательно покачал головой. Взгляд демона скользнул по гитаре в руках близнеца и полной крошек тарелке рядом.       – Давно ты здесь?       Данте неопределенно пожал плечами. То ли действительно не знал, то ли не хотел признаваться. И Вергилий решил не настаивать.       За несколько месяцев в их доме выработалось несколько негласных правил. Одно из них заключалось в том, что кабинет принадлежал только Вергилию. Данте ни разу не переступил порог этой комнаты, и демона такой расклад всегда более чем устраивал – он слишком ценил уединение и возможность побыть в тишине.       Но сегодня Вергилий впервые ощутил неловкость за то, что поставил подобные условия.       Помедлив, он вернулся в комнату – только чтобы закрыть окно.       Данте ждал его. На дне почти серых в полумраке глаз затаилась тревога, но Вергилий знал, что брат не станет задавать вопросов. Как и говорил Спарда, Данте повзрослел. Он научился сдерживать свои эмоции и порывы, и что самое удивительное – он удивительно чутко реагировал на состояние близнеца. Это смущало, часто выбивало из колеи. И заставляло самого Вергилия тоже смотреть на брата чуть иначе, чем он привык. Чуть больше сдерживаться. Слушать в ответ. И – хоть немного – доверять.       – Ты сегодня сам не свой, – Данте произнес это осторожно, готовый к вспышке раздражения. Но ее не последовало.       – И правда.       Вергилий помолчал, не зная, стоит ли посвящать близнеца в свои тревоги. Внутри уже привычно поднялась волна сопротивления и гнева, внутренний голос шептал, что брат только посмеется над его предчувствиями. Но власть этого голоса постепенно становилась слабее.       – Утром кто-то пытался проникнуть в дом, – через силу произнес демон намного позже, устроившись в кресле у камина. И как всегда после первых слов говорить стало легче. – По крайней мере, я почти уверен, что ощутил чужое присутствие на границе. Ты что-нибудь заметил?       Данте отрицательно покачал головой.       – Разве сюда можно подобраться так легко? – спросил он, снова усаживаясь на полу, поближе к брату. Вергилий рассеянно провел ладонью по волосам близнеца, запустил пальцы в мягкие, длинные пряди, перебирая их.       – Мне всегда казалось, что нет.       Он вздрогнул, только теперь осознав свои действия. Но руку не убрал.              Если бы не Данте, Вергилий вряд ли стал бы разжигать камин по вечерам. Он не замечал холода и не видел необходимости в том, чтобы проводить время вот так, вместе. И очень удивился, осознав, что для Данте это оказалось важно. Охотник никогда не говорил об этом прямо, но Вергилий научился замечать тоску в его глазах. А еще вдруг обратил внимание, что даже с наступлением лета Данте продолжал носить вещи с длинным рукавом, а по ночам чуть ли не с головой закутывался в одеяло. Удивительно, если учесть тот факт, что в холодную погоду сам младший полудемон становился горячим, словно печка.       Как-то вечером Вергилий пришел в гостиную, мимолетным движением ладони заставил вспыхнуть дрова в камине и устроился в своем любимом кресле с очередной книгой. И ничуть не удивился, когда спустя несколько минут появился Данте.       Тогда они не сказали друг другу ни слова. Охотник придвинул второе кресло поближе к огню и будто бы задремал под тихий треск пламени и шелест переворачиваемых страниц. Ничего особенного не произошло – но такие вечера негласно стали их новой традицией.       Данте не посягал на его кабинет, а демон в ответ на это проводил больше времени в обществе близнеца. И не мог сказать, что ему это не нравилось.              – Поправь меня, если я ошибаюсь, – Данте говорил осторожно, ощутив, как замерла рука брата. Словно боялся спугнуть. – Но мне кажется, что у тебя особая связь с этим домом. Ты можешь замечать больше, чем я. Так что не стоит полагаться только на мое мнение, Вердж.       Демон задумчиво кивнул. В словах Данте определенно была доля истины. Много лет назад Спарда не просто передал ему координаты особняка. Вместе с порталом он вложил магию, благодаря которой демон стал новым владельцем поместья – что бы это ни значило.       Сильный порыв ветра ударил в окно – да так, что зазвенели стекла. Вергилий ошибся: приближалась не гроза, а настоящая буря.                            – Подчинись мне.       Иногда он почти путал сон и реальность. Особенно в такие темные ночи, когда за окном стенал ветер, а глаза Данте горели во мраке рубиновым огнем. По рукам охотника струились узоры черной с алыми прожилками брони, острые когти едва-едва царапали кожу, заставляя вздрагивать в ожидании боли. И порой, на самой грани беспамятства, когда удавалось совсем отпустить контроль, Вергилий целовал горячие, чуть шершавые ладони близнеца, едва не обжигая губы.       «Ты – моя смерть».       Он никогда не произносил это вслух. Но мысль билась в голове пойманной птицей, стучала в груди, запертая в клетке ребер. Иррациональная, неправильная – позже, вспоминая о ней, Вергилий никак не мог понять, как ему в голову могли прийти такие слова. Вопреки всем опасениям, Данте ни разу не переступил невидимую черту, за которой демон мог слететь в ярость и ненависть. Даже в постели, когда исчезали все маски и условности, когда кровь в венах была готова вскипеть, когда...       И все же…       – Вердж, – голос Данте будто доносился откуда-то издалека, и Вергилий заставил себя сфокусировать взгляд. Он тут же заметил, что алое пламя в глазах охотника погасло, и даже в темноте Данте выглядел встревоженным.       – Все нормально, – хрипло выдохнул демон. – Нормально.       – Врешь, – Данте сердито мотнул головой, не замечая, что волосы снова лезут в глаза. – Ты будто не здесь.       Снова его непривычная проницательность.       Вергилий жестко усмехнулся – и вдруг оказался сверху. За спиной ледяного демона угрожающе раскрылись иссиня-черные крылья, закрывая собой комнату, длинный шипастый хвост хлестнул по бокам.       – По-прежнему думаешь, что я не здесь? – промурлыкал демон на ухо брату и улыбнулся, заметив охватившую его дрожь.       Он пока не был готов признать, что Данте снова оказался прав.              Ладони тьмы скользили по его телу – жадно, ненасытно, но без лишней спешки. Тьма как никто другой умела ждать.       – Ты слишком много думаешь… Как и всегда, – во мраке чудился смех, от которого все тело сладко вздрагивало в предвкушении. Вергилий закрыл глаза, стараясь сосредоточиться на своем дыхании, замедлить его, отрешиться от собственных эмоций.       Но не смог.       – Подчинись… – гипнотический зов волной прошел сквозь тело, заставив выгибаться дугой. Он почувствовал, как слезы обжигают глаза, и тряхнул головой, сопротивляясь.       Он ненавидел это ощущение чужой власти над собой, ненавидел собственную слабость. И ничего не мог сделать. Демон пытался вспомнить, вернуть ощущение силы, которое ему удалось восстановить в реальном мире. Но призрачная иллюзия таяла, стоило тьме вновь оказаться рядом.       – Сила – лишь видимость, – голос во мраке обрел новые нотки, и в нем прозвучало что-то похожее на сочувствие. – Я знаю, насколько ты устал.       – Да…       Слово против воли сорвалось с губ за мгновение до того, как ему удалось проснуться.              Это была правда, с которой демон не мог смириться.       Его усталость была следствием долгой, изматывающей борьбы. Но теперь ему больше не нужно было сражаться. И силы восстанавливались – медленно, по капле, словно после долгой и изнурительной болезни. Конечно, ему хотелось как можно скорее стать прежним – хотя Вергилий понимал, что прежним он уже не будет никогда. И перед братом старался казаться сильнее, чем был на самом деле.        Гордость не позволяла вести себя иначе.              ***              Он подскочил в постели, не понимая, что его разбудило.       За окном все еще было темно, и Данте понял, что проспал не больше пары часов. Шумел ливень – настолько сильный, что охотник даже не мог вспомнить, когда видел такую грозу в последний раз. Огромные капли выстукивали барабанную дробь по стеклу, ветки деревьев то и дело хлестали в окна. В безлюдных, темных горах буря казалась еще более жуткой и зловещей. Данте никогда не боялся непогоды, но даже ему на миг стало не по себе.       Вторая половина кровати оказалась пуста. Данте приподнялся на локте, всматриваясь в полумрак спальни, и почти сразу увидел темный силуэт у окна.       – Опять не спится? – спросил он, ничуть не удивившись. Уже привык к тому, что Вергилий не только практически ничего не ел, но и спал час или два в сутки. Словно не нуждался в большем после нескольких лет жизни в Нижнем Мире.       Демон молчал. Он не двигался, очертания силуэта казались зыбкими – хотя прежде Данте всегда прекрасно видел в темноте. Нахмурившись, охотник сел на кровати.       – Вердж?       Только теперь Вергилий чуть повернул голову на звук чужого голоса. В этот миг сверкнула молния – и Данте вскочил на ноги, не замечая, что одеяло оказалось на полу. В яркой вспышке ему показалось, что у брата алые глаза…       Через мгновение спальня вновь погрузилась во тьму.       Он остался один, словно в комнате никого и не было. Данте замер, чувствуя, как оглушительно колотится сердце. А спустя минуту вновь услышал приглушенный звук выстрела, почти утонувший в раскатах грома.       – Какого черта? – прошептал охотник, нашаривая в темноте свою одежду и пистолеты.       «На крыше», – шепнул внутренний голос, который никогда не ошибался, и Данте бегом устремился наверх.              Вергилий был там. Стоял на скользкой покатой крыше, с легкостью удерживая равновесие и словно не замечая бушующей вокруг стихии. Мокрая насквозь рубашка казалась почти прозрачной, вода стекала по лицу и капала с кончиков волос. В плечо упирался тяжелый приклад винтовки – и на фоне грозного оружия демон казался неожиданно хрупким. Казалось, отдача одного-единственного выстрела должна была раздробить ему плечо.       Демон чуть напрягся, ощутив чужое присутствие – но спустя миг вновь расслабился.       – Давно не практиковался, – пояснил он, не глядя на близнеца.       Данте перевел дыхание.       – Ладно. А то я уже подумал, что ты решил на этот раз оставить меня без приглашения на вечеринку.       Вергилий вздрогнул всем телом и поднял взгляд.       – Какую еще вечеринку, Данте?       Но охотник отрицательно покачал головой и улыбнулся, стараясь скрыть за улыбкой охватившую его нервную дрожь.       Несколько мгновений демон выжидал, внимательно наблюдая за братом. Потом снова вскинул винтовку, приник к прицелу, всматриваясь куда-то вдаль. Но через секунду опустил ее и покачал головой.       – Рассказывай, – в тихом, хриплом голосе сквозила усталость.       – Да нечего рассказывать, – с досадой отмахнулся Данте. Он уже успел прийти в себя и теперь чувствовал только раздражение. Подумаешь, привиделась в темноте спросонья какая-то хрень, с кем не бывает. Но на всякий случай охотник решил уточнить: – Ты ведь уже давно здесь?       Вергилий чуть прищурился. Внешне он оставался спокойным, но его ледяные глаза вдруг напомнили Данте океан перед штормом.       – Не меньше получаса.       «Проклятие».       Охотник вновь ощутил странную, ледяную дрожь, которая прошла по всей спине вдоль позвоночника – и зябко поежился.       – Пошли в дом. Ты снова промок насквозь, – пробурчал он, повернувшись к брату спиной.       Вергилий больше не сказал ни слова. Но взгляд демона был таким тяжелым, что Данте показалось, будто на его плечи обрушился десяток гранитных плит.                            Галлюцинация? Или всего лишь след сна, который он никак не мог вспомнить?       Или…       Данте яростно вытирал волосы полотенцем и думал о словах Вергилия – о том, что кто-то пытался проникнуть в поместье. Брат так и не рассказал, что навело его на подобные мысли, но охотник подозревал, что это было связано с его утренней прогулкой. Теперь это видение в спальне… И ведь он не почувствовал чужого присутствия.       В тот миг Данте был уверен, что Вергилий в одной с ним комнате. Даже мысли не допустил, что брат мог находиться где-то еще.       – Может, я тоже схожу с ума? – спросил охотник у зеркала и провел ладонью по его запотевшей поверхности.       Но отражение молчало и казалось самым обычным.              Когда он вышел из ванной, Вергилий как раз заканчивал приводить в порядок свое оружие.       – Дождь стихает, – негромко произнес демон, в последний раз проводя ладонью вдоль ствола винтовки. Странный, ласкающий жест, который Данте замечал уже не в первый раз. Обычно это движение вызывало у него жутковатые, темные желания, которые охотник не был готов даже осознать. Но сейчас всеми мыслями Данте был очень далеко, снова и снова возвращаясь в темную спальню. И против воли погружаясь в ощущение ужаса, которым его накрыло при виде зловещей усмешки на тонких губах.       Словно кошмар наяву. Даже страх – противоестественный и необъяснимый.        – Я уйду завтра, – вдруг произнес Вергилий, поглаживая кончиками пальцев сложную гравировку на прикладе, и Данте почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.       – Когда? – только и смог спросить он, совладав с голосом.       Рука Вергилия замерла. Демон несколько секунд странно смотрел на брата, потом покачал головой.       – Меня не будет пару дней, – пояснил он, и Данте наконец-то смог выдохнуть. Всего-то.       – Ладно.       Вот ведь… Привык ожидать от разговоров с братом самого худшего.       – Скорее всего, меня тоже не будет, – Данте подошел к окну. Гроза действительно заканчивалась, и раскаты далекого грома были едва слышны. – Сам знаешь, в такую погоду вечно вылезает из своих нор всякая мерзость. Будет работа.       – Скорее всего, – Вергилий кивнул, возвращая винтовку в футляр.       – И я не знаю никаких охранных заклятий, Вердж, – Данте следил за каждым движением брата через отражение в темном стекле. – А даже если бы и знал…       – То не смог бы их применить. Да, – Вергилий позволил себе снисходительную усмешку. – Защита автоматическая. Ты можешь идти куда угодно.       Охотник молча кивнул.       Автоматическая, значит… Данте очень надеялся, что эта защита действует и на его мираж с алыми глазами.