Шепот Тьмы

      «Данте».       Зов настиг его ранним утром, спустя пару минут после того, как Данте оплатил номер в мотеле и завалился в крошечную комнату.       Тихий. Очень слабый. Шепот на грани слышимости, больше похожий на шелест ветра. Коснулся затылка холодным дуновением – и растаял, оставив после себя горькое ощущение пустоты.       Охотник привалился спиной к стене и несколько минут стоял неподвижно, закрыв глаза, вслушиваясь. Его чуткий слух различал чей-то храп в другом конце коридора, бормотание телевизора этажом ниже, шум проезжающих по автостраде редких машин. А внутри царила ватная тишина. Голос брата затих, и Данте не мог даже сказать наверняка, не пригрезился ли ему усталый, горький шепот. Голос, который показался искаженным и хриплым…       Губы сами дернулись в подобии кривой ухмылки. Хотелось посмеяться над собственной догадкой… и попытаться убедить самого себя в том, что она абсурдна.       Невозможно ведь сорвать голос молчаливым криком, летящим сквозь ночь… верно?       Данте провел ладонью по лицу и глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Вспоминая, почему вообще оказался здесь. Взгляд рассеянно скользнул по комнате, задержался на кровати. Нет, он пока не чувствовал усталости. А вот помыться хотелось. Словно вода могла забрать события этой ночи, после которых охотник почему-то чувствовал себя очень грязным. Так мерзко ему не было даже когда он второй раз поднимался к вершине Темен-ни-Гру.       И ведь сам не мог объяснить, что настолько сильно его задело.       Неожиданная откровенность брата? Хищная усмешка Доппельгангера и голод в рубиновом взгляде? Или черное письмо, обнажившее тайну, которой Вергилий так и не удосужился поделиться за несколько месяцев?       Охотник почти не запомнил текст письма. Строчки словно расплывались перед глазами, холодные и равнодушные слова не желали складываться в предложения. И этот отпечаток силы, который Данте помнил слишком хорошо. Точно такой же, но гораздо слабее, хранил в себе Форс Эдж, объединенный с двумя амулетами…       Но каков брат… И ведь добился же своего. Данте думал об этом, стоя под теплыми струями воды, глядя невидящим взглядом на покрытую кафелем стену. Что ж, Вергилий всегда был упрямым и чересчур целеустремленным. И может быть следовало чуть внимательнее прислушаться к нему – еще тогда, много лет назад, когда брат загорелся идеей найти отца. Но в ту пору замашки Вергилия выводили Данте из себя меньше чем за минуту.       Совсем как сегодня ночью.       Удивительно, но душ и правда принес облегчение. Эмоции сгладились, и собственные мысли на миг показались Данте чужими. Словно он оградился стеной от самого себя. Только теперь охотник почувствовал усталость – и понял, что сейчас ему, пожалуй, удастся немного подремать.       В конце концов, он ведь не спал уже несколько дней. И по-настоящему вымотался ночью, стараясь закрыться, не слышать отчаянный и требовательный зов…       При этой мысли в груди вновь шевельнулось сомнение. Данте не был уверен, что поступил верно, оставив близнеца наедине с повелителем теней. Более того – он поддался эмоциям и воспользовался ситуацией. Сам ведь хотел уйти, лишь бы только не видеть брата, который всего за день стал совсем незнакомым и чужим. Письмо вместе с советом Доппельгангера оказались очень кстати.       Хотелось сломать что-нибудь. Или кого-нибудь. Но вместо этого Данте собрал оружие, вывел мотоцикл из пристройки, милостиво отданной Вергилием под гараж, и умчался в ночь.       Подальше от особняка. Подальше от города.       Как можно дальше…       Охотник скрипнул зубами и закрыл глаза. К черту. Вергилий не беззащитен, он многие годы выживал в Нижнем Мире с его гораздо более суровыми законами. Не пропадет.       Но все же тревога не отпускала. И когда Данте все-таки провалился в беспокойный сон, ему еще долго мерещились холод дождя и чуть сладковатый запах крови…                     Вергилий даже молчит по-разному.       Он вообще немногословен. И Данте учится различать оттенки этого молчания, которое заменило слова.       Суровое – когда брат недоволен чем-то или по-настоящему злится.       Умиротворенное – когда гладит кончиками пальцев шероховатые страницы книги, запоминая понравившиеся строки.       Задумчивое – когда уходит мыслями далеко-далеко, и серебряный взгляд в эти мгновения становится отрешенным, почти пустым.       Или вот как сейчас – когда словно хочет сказать что-то и душит эти слова в себе. В такие моменты Данте кажется, что он подобрался вплотную к открытию какой-то тайны, и он почти забывает дышать – лишь бы только не спугнуть близнеца…       Но Вергилий всегда отступает на шаг. Не буквально. Физически он мог наоборот податься навстречу, впиться в шею клыками. Или подставиться под острые когти, которые Данте почти всегда выпускал – это происходило как-то само собой. Запах крови пьянил и быстро заставлял забыть...       Еще не время…       … время замирало в те мгновения, когда Данте замечал этот взгляд.       Слишком темный.       Порой в такие моменты Вергилий сам тянулся к нему. Выгибался навстречу, целовал ладонь, покрытую обжигающей черной броней. Его собственный облик вдруг начинал меняться – исчезали прочные пластины и шипы, опадали острые иглы, скрытые в прядях волос. Лишь тонкие, полупрозрачные чешуйки рисовали узоры на уязвимой коже. Данте спешил проследить их рисунок пальцами, а Вергилий запрокидывал голову, лихорадочно облизывал губы – и тут же отворачивался, придя в себя.       Даже спустя столько времени он не позволял себе отпустить самоконтроль.       Тайна дразнила. Что еще можно так тщательно скрывать – после всего, что они уже успели узнать друг о друге? Что может оказаться еще более странным, чем стремление Вергилия поставить знак равенства между близостью и невыносимой болью?       А Темный Ангел злился на себя за несдержанность – и в то же время сожалел. Данте видел это, снова читал в чужом взгляде и по сгорбленным плечам. В такие моменты Вергилий старательно избегал прикосновений, отворачивался, не желая столкнуться с внимательным взглядом близнеца…       Но не уходил.       И Данте осмелился предположить, что эта загадочная тайна терзает его не меньше…                     Когда он открыл глаза, в окно уже заглядывало полуденное солнце.       Данте еще долго лежал не шевелясь, наблюдая, как в золотистых лучах танцуют невесомые пылинки. Новый день принес тишину, лишенную бесконечного шепота дождя и резких порывов ветра. Мягкий свет рисовал узоры на белых стенах, касался лучом щеки охотника. Совсем не хотелось выбираться из-под теплого одеяла, и Данте прикрыл глаза рукой, позволив себе еще ненадолго провалиться в зыбкую полудрему.       Почему ему приснился именно этот сон? Не воспоминание даже – калейдоскоп образов, которые, словно мозаика, стремились сложиться в единую картину. Данте попытался собрать их, прокручивая в голове, стараясь запомнить – но сон постепенно таял в белом тумане забвения.       Жаль. На мгновение охотнику показалось, что он почти подобрался к пониманию чего-то очень важного.       Тревога никуда не делась, но несколько часов отдыха сделали свое дело. Впервые за последние дни Данте почувствовал себя полным сил. Широко зевнув, он все же поднялся с кровати и подошел к окну, выглянул на почти пустую парковку. Только теперь охотник задался вопросом, куда же его занесло. Ночью он совсем не следил за направлением – просто гнал вперед, стараясь ни с кем не столкнуться. Что было не так уж и сложно на почти пустых, вьющихся серпантинами дорогах.       Поначалу он не собирался останавливаться. Но сейчас, немного отдохнув в мягкой постели, Данте порадовался, что принял решение задержаться. Еще больше оптимизма внушала разве что мысль о скором завтраке – охотник сразу заприметил круглосуточное кафе в том же здании.       Это немного напоминало ему прежние времена – еще до появления закрытых городов. Прежде он любил размеренную и в то же время непредсказуемую атмосферу дальних дорог…                     – Так зачем, говоришь, тебе понадобился этот драндулет?       На мгновение Данте почудилась усмешка в голосе брата. Но подняв голову, он увидел лишь привычное хмуро-сосредоточенное выражение на лице Темного Ангела. Демон стоял чуть в стороне от дорожки, по колено в высокой траве, скрестив руки на груди и с некоторым сомнением наблюдая за действиями охотника.       Вообще-то Вергилий был несправедлив. Данте давно мечтал именно об этом мотоцикле – в свое время они были настоящей легендой – и наконец-то смог найти его в отличном состоянии. Прежний владелец оказался настоящим маньяком, и железный конь, несмотря на годы, выглядел как новенький – или даже лучше. Работу охотнику на демонов в последнее время предлагали часто, так что покупка не заставила себя ждать. Данте не продумал только одну вещь: где, собственно, разместить свое новое средство передвижения на территории поместья.       Пришлось советоваться с братом. Немного поворчав, Вергилий предложил постройку, которую Данте прежде не замечал: небольшое здание из серого камня, почти полностью скрытое плющом. Оно стояло чуть в стороне от основного комплекса, прячась за деревьями, и ведущая к дверям домика дорожка совсем заросла травой. Здесь не было крыльца, а за тяжелыми воротами скрывалось совершенно пустое помещение, погруженное во мрак.       Вергилий рассказал, что на планах дома это здание было обозначено как конюшня. И глядя на высоту потолков, Данте решил, что вряд ли здесь держали обычных лошадей. Скорее уж кого-то наподобие Гериона.       Но теперь здание пустовало. Не осталось даже перегородок, которые могли бы разделять стойла. Идеальный дом для железного коня, если подумать. Вергилий явно считал так же, потому что почти нехотя позволил Данте обустраивать здесь все, как ему захочется.       И теперь с легким любопытством наблюдал, как охотник заводит мотоцикл в «гараж».       – Как зачем? Хочу отправиться в путешествие, – Данте отряхнул руки и отступил на несколько шагов, любуясь своей покупкой.       – Вот как? И куда же?       – К морю. Как в том старом фильме.       – Как банально, – тихо фыркнул Вергилий за его спиной, и Данте невольно улыбнулся. Ему нравилось, когда брат проявлял хотя бы тень эмоций.       – Шучу, – охотник прошелся вдоль стен, уже заранее представляя, как разместит здесь стеллажи со всеми необходимыми инструментами. – Пригодится, если надо будет мотаться по работе. Я же не умею путешествовать через порталы, как ты. И летать тоже не слишком люблю. Лучше так – рев мотора, ветер в лицо… Хотя путешествие – это тоже неплохо. Раньше мне нравилось.       Вергилий бесшумно подошел ближе.       – Раньше?       – До того, как граница между мирами превратилась в решето.       Уже после Темен-ни-Гру. Когда сидеть на одном месте было совершенно невыносимо, и хотелось выть от непонятной тоски. Найти машину в опустевшем городе оказалось совсем нетрудно. Так что Данте уехал почти сразу, в тщетной надежде, что на новом месте ему будет легче…       Пережить победу?       Принять свое поражение?       И то, и другое, пожалуй.       Вергилий молчал. То ли тоже погрузился в воспоминания, то ли просто задумался о чем-то своем.       – Как знаешь, – произнес он вдруг, словно бы очнувшись от собственных мыслей. И вышел на улицу, оставив близнеца одного.       Перемены его настроения до сих пор оставались для Данте загадкой. Вот и сейчас он не стал преследовать брата – остался, гадая, какие струны случайно затронул в чужой душе…       Не скажет ведь. Никогда не рассказывает.       Но через несколько дней Вергилий вдруг признался:       – Я тоже любил путешествовать.       Он произнес это неожиданно, в перерыве между тренировками – и в то же время так, словно всего лишь продолжил прервавшийся разговор.       – Не только порталами. Мне нравились поезда… Когда они ходили чаще и повсюду. Сейчас уже не так – думаю, ты тоже помнишь то время. Я много где успел побывать после того как…       – После чего? – спросил Данте, так и не дождавшись продолжения фразы. Но брат лишь отвернулся и обнажил Ямато, взвесил клинок в руке.       – Продолжим, – произнес демон. И проще было усмирить собственное любопытство, чем попытаться переспорить упрямого близнеца…                     – Ваш заказ, – чужой мелодичный голос заставил охотника очнуться от воспоминаний.       Он поблагодарил официантку и несколько мгновений рассматривал содержимое принесенной тарелки. Нет, еда выглядела неплохо. Очень простая: омлет, несколько ломтиков бекона, немного фасоли в томатном соусе. На отдельном блюдце – кусок хлеба и крошечный кубик масла. Кофе с молоком в небольшой чашке. Раньше Данте съел бы все, не задумываясь – а теперь вдруг поймал себя на мысли, что за последние несколько месяцев, кажется, успел стать гурманом.       Вергилий мало ел, но готовил при этом с явным удовольствием. Как брат умудрялся не терять навык при том, что практически не нуждался в пище, оставалось для Данте загадкой. Его омлеты можно было назвать произведением искусства – воздушные, тающие во рту, с множеством начинок и идеальным балансом приправ. Или наоборот – идеально тонкие, немного соленые и свернутые ровными рулетиками. А кофе… Огромная, навороченная кофемашина занимала на кухне самое почетное место, но Вергилий все равно часто варил кофе сам: иногда на плите, иногда на песке, словно бы колдуя над маленькой джезвой.       Охотник не успел заметить, как привык ко всему этому. И сейчас с удивлением отмечал, что омлет слегка пересолен, а в кофе слишком много молока даже на его вкус. Мелочь, конечно. И все равно очень достойно для придорожной забегаловки.       Вот только сердце снова кольнуло тоской.       Нет, он не собирался возвращаться. Не только из-за слов Доппельгангера – Данте чувствовал, что ему самому хочется уехать на время. Может, все дело в этом? Может, они с братом просто устали друг от друга?       Или это он устал?       Угадывать за молчанием слова. Ловить перемены настроения. Находиться в тишине огромного дома, где присутствие Вергилия едва ощущалось…       Указатель нашелся на выезде с парковки. До ближайшего города оставалось не так уж и много – всего пара часов по местным дорогам, вдоль которых почти не было поселений и поэтому не было необходимости снижать скорость. Название показалось смутно знакомым – и Данте прищурился, стараясь вспомнить, где видел его раньше.       В газете. В той самой, которую подсунул наемник в баре.       Город, где демоны устроили резню несколько дней назад.       Можно было бы посмеяться над очередным совпадением – но Данте лишь вздохнул и опустил щиток шлема. Он устал гадать, почему судьба продолжает водить их одними дорогами. Но и бежать от нее не собирался. Раз уж случилось совпадение – почему бы не посмотреть, к чему все это приведет.              Город оказался самым обычным.       Здесь почти не было высоких зданий. Старая застройка в три-пять этажей, много камня и минимум стекла. Как и в Фортуне, здесь старались сохранить старинный облик города. Получалось неплохо. Особенно симпатично выглядели кварталы возле реки, где на некоторых дорогах еще оставалась брусчатка, а над крышами возвышались лишь тонкие башни колоколен. Отели здесь встречались на каждом шагу, но Данте не стал заселяться в первый попавшийся. Он уже решил задержаться в городе на пару дней и хотел найти уютное местечко с частной парковкой. По примеру все той же Фортуны охотник помнил, что в центре таких городков вечно проблемы с тем, чтобы где-то оставить машину.       Долго искать не пришлось. Многочисленные отели пустовали – поток туристов резко схлынул после недавних событий.       Странно, но Данте при этом совсем не чувствовал страха, который мог бы сковать изящные улочки. День выдался солнечным, теплым, и людей на улице оказалось очень много – старый центр по-прежнему оставался сердцем города, местом встреч и вечного праздника. Лавируя в толпе, охотник не без любопытства рассматривал витрины кафе и маленьких магазинчиков, в основном сувенирных. Здесь продавали деревянных лошадок с белыми узорами, магниты в виде разноцветных домов, открытки, янтарные браслеты и теплые свитера. За каждой распахнутой дверью звучали музыка и разговоры на разных языках. Около кафе аппетитно пахло едой, и Данте пообещал себе присмотреться к ним позже.       Когда-то Фортуна была такой. Этот образ почти стерся из памяти младшего сына Спарды – его полностью вытеснили пустые, угрюмые кварталы, утонувшие в бесконечном дожде, безлюдные после эвакуации. Здесь же словно почти ничего не изменилось.       Но охотник все равно купил газету в первом же книжном магазине. И принялся изучать ее там же, прислонившись спиной к стене дома. Информация о расследовании нашлась лишь где-то в середине – новых происшествий не было с той самой ночи, и газетчики явно начинали терять интерес.       Данте вдруг ощутил на себе чужой пристальный взгляд и оторвался от чтения интервью с главным следователем.       – Наконец-то, – мягкий бархатный голос по-прежнему очаровывал. – Теряешь хватку, Данте.       – А ты все так же любишь подкрадываться, – охотник сложил газету и чуть прищурился, изучая собеседницу.       Она стояла совсем близко – всего в паре шагов, и людской поток огибал ее, словно невидимую преграду. Рыжие волосы рассыпались по плечам, поверх тонкого черного пальто, под которым Данте разглядел закрытое темное платье. На алых губах вампирши играла лукавая улыбка, а глаза были скрыты за темными очками.       – Встретить обоих сыновей Спарды меньше чем за неделю… Я польщена.       Данте мгновенно позабыл о ненужной теперь газете. Вергилий и правда был здесь. И охотнику повезло встретить ту, кто могла бы ответить на его вопросы.       – Обоих? – все же спросил он, гадая, чего ожидать от своенравной демонессы. И Неван утвердительно кивнула.       – Он был здесь не так давно.       Вампирша сняла очки, и Данте дернулся, столкнувшись с ее алым взглядом. Слишком уж ярким было напоминание о Доппельгангере.        – Идем, Данте, – мягко позвала Неван, и из ее голоса исчезла привычная игривость. – Нам нужно поговорить.