Шепот Тьмы

      Никогда прежде Вергилий не думал, что тишина может быть такой.       Обволакивающей и давящей одновременно. Желанной – и пугающей. В этой ватной тишине он слишком отчетливо слышал стук собственного сердца, сбившееся затрудненное дыхание. Словно даже воздух стал слишком тяжелым.       И чужие шаги. Их звук не мог скрыть даже мягкий ворс ковра. Усилием воли демон заставил себя не оборачиваться – и вздрогнул, когда теплые ладони легли на плечи.       Все инстинкты требовали вскочить на ноги. Обернуться. Но Вергилий лишь вдохнул поглубже и закрыл глаза. Собственные ощущения не обманешь, но теперь он хотя бы не видел комнату, в которой все напоминало о непривычном, унизительном положении.       Хотя, конечно, все равно не мог забыть, что позволил поставить себя на колени.       Доппельгангер обошел его, замер, закрыв собой свет из окна.       – Посмотри на меня.       Трудно. Как же трудно подчиняться приказам. Пришлось напомнить себе, что если не справится даже с этим, о возвращении собственной души не может идти и речи. И Темный Ангел заставил себя снова взглянуть на мир, лишившийся вдруг всех красок и четких очертаний.       Теплые пальцы коснулись плотно сомкнутых губ.       – Выпей это, прежде чем мы начнем.       С некоторым трудом ему все же удалось сфокусировать взгляд. Несколько секунд Вергилий рассматривал таблетку в руке оборотня, потом перевел взгляд на стакан с водой.       – Зачем?       – Это лекарство. Чтобы ты больше не пытался заполнить пустоту в себе за счет связи с братом. Временное, к сожалению, – Доппельгангер чуть прищурил алые глаза. – Ты ведь понимаешь, о чем я.       О да. Еще бы Вергилий не понимал.       Он знал, что оборотень может обмануть его. Досадно, но рядом с ним Вергилий не мог распознать ложь. Словно ее не существовало для демона-тени, который мог принять любое обличье, исказить любую правду. И пожалуй, Темный Ангел сам не мог объяснить, почему почти без колебаний принял лекарство, которое на самом деле могло оказаться ядом.       – Молодец, – Доппельгангер поднес стакан к его губам, помогая избавиться от оставшейся во рту терпкой сладости.       Демон не ответил. Он старался выровнять дыхание и ничем не выдать, насколько сильно вдруг закружилось голова. Он почти физически ощущал, как рвутся тонкие нити, установившие неестественную связь между близнецами. Как же медленно… мучительно… И как же их много.       Одна за другой.       Не зря он с такой опаской отнесся к зелью, созданному отцом. И не зря боялся последствий того путешествия в разум брата.       Почти горячие руки скользнули от плеч к запястьям, ловкие пальцы расстегнули пуговицы на манжетах рубашки. Нежный шелк коснулся кожи – и Вергилий протестующе дернулся, потеряв контроль, тут же позабыв о своей роли.       – Не шевелись, – теплое дыхание коснулось щеки. – Так нужно.       Рык застрял в горле.       Он напряженно молчал, чувствуя, как шелковая лента плотно обхватила сведенные за спиной запястья. Тонкая, невесомая – совершенно неспособная по-настоящему его удержать. Вергилий старался помнить об этом, пока Доппельгангер гладил напряженные плечи, водил кончиками пальцев вдоль позвоночника.       Всего лишь иллюзия беспомощности… Но даже так перед глазами плясали темные пятна.       – Хочешь что-то сказать? – оборотень подошел к столу и теперь перебирал разложенные на нем предметы. Вергилий лишь сердито мотнул головой.       И тут же одернул себя. Два дня… он должен победить собственное упрямство, если хочет справиться за это время.       – Хватит церемониться, – произнес демон спустя минуту, когда молчание стало невыносимым. Он не понимал, к чему эти прелюдии. К чему нежность. Шелк этот… От мысли о котором кровь приливала к щекам, а дыхание сбивалось.       Оборотень лишь сверкнул глазами.       Вергилий не заметил, как новая лента появилась в его руках. Мягкая, струящаяся, словно живая. Нежнейший шелк, сотканный из сгустившейся вокруг тьмы. Доппельгангер набросил ее на плечи застывшего демона, небрежно завязал узлом.       – Ты… – Темный Ангел запнулся, когда шелк сдавил его горло чуть сильнее.       Слова потерялись в бесконечности между двумя ударами сердца.       Конечно, он все еще мог дышать. Вот только тьма нежно сжимала горло на каждом вдохе, и это ощущение лишало всех точек опоры.       – Если тебе что-то не нравится – просто скажи, – негромко произнес повелитель теней, туже затягивая узел. Он снова вынуждал Вергилия запрокинуть голову, подставить под прикосновения незащищенное горло. Лента в его руках вдруг стала длиннее, легла поверх новым слоем. И еще. Уже не подобие шарфа – черные бинты, контрастирующие с бледной кожей.       Темный Ангел лишь прикусил губу.       Он попытался произнести просьбу хотя бы мысленно. Просто подобрать слова. И снова столкнулся с внутренним сопротивлением, которое поднималось изнутри горячей, черной волной. Его собственная бездна, в которую Вергилий старался не смотреть, отзывалась на действия Доппельгангера. И именно это – а не какие-то там лоскутки ткани – пугало по-настоящему.       Он должен был попросить прекратить все это. Или хотя бы потребовать, как прежде, раз уж просить не позволяла гордость. Но вместо этого внутренний голос нашептывал совсем другие слова. Такие, от которых у Вергилия все плыло перед глазами.       – Говори со мной, – мягкий голос словно доносился издалека, хотя Доппельгангер оставался рядом.       – О чем?       – О чем угодно.       Вергилий едва заметно поморщился. Уж лучше бы приказал молчать. Заткнул рот, как всегда это делал в его кошмарах…       … лучше?       Сердце словно замерло на миг – и ухнуло куда-то вниз, забилось сильнее и отчаяннее.       Лучше?       … чтобы ладонь в черной перчатке зажала рот, гася недовольный вскрик…       – Расскажи о Данте, – Доппельгангер отступил на несколько шагов.       В тот же миг он словно ощутил холод. Не из окна – другой, обжигающий, исходящий откуда-то изнутри. Из груди едва не вырвался разочарованный стон, и Вергилий торопливо опустил голову, прикусил губу, надеясь, что страх не отразился в его глазах.       Он думал, что будет злиться. Что в процессе придется бороться с собственным раздражением, стремлением перехватить контроль над ситуацией. Что угодно…       Но только не это.       Данте…       – Разве есть что-то, что ты о нем не знаешь?       – Это не важно, – Вергилий нутром ощутил мягкую, снисходительную усмешку повелителя теней. – Расскажи то, что считаешь нужным. Или выбери тему сам.       Выбор… Если бы он только мог. Вергилий облизнул пересохшие губы, осознав, что не может сосредоточиться на собственных мыслях. Они словно разбивались о каждый вдох, контролируемый давлением черной ленты.       Данте…       … он никогда так не сделает.       Это осознание почему-то причинило невыносимую боль. Демон невольно дернулся, пытаясь освободиться, обхватить себя руками. Но тьма на его запястьях вдруг обрела прочность стальных оков.       Все верно… Еще слишком рано для освобождения. Он должен шагнуть за грань, чтобы все закончилось.       – Мой брат… он оказался мудрее, чем я ожидал. И гораздо старше, – слова приходилось выталкивать из груди. При этом Вергилий старался не смотреть на Доппельгангера, который оставался в стороне. Не знал – или не хотел знать, что повелитель теней мог бы прочесть сейчас в его глазах.       Воздух вдруг показался слишком тяжелым, удушливым.       – Данте, он…       Слишком заботливый. Слишком нежный. Даже когда переходит в демоническую форму, и его клыки впиваются в шею, а черные когти почти добираются до сердца. Брат никогда не попробует достучаться до спрятанной внутри тьмы. Он чересчур ценит свободу, слишком боится причинить новую боль. И очень легко уступает, когда Вергилий в раздражении перехватывает инициативу.       … хорошо, что Данте не здесь.       Горячие слезы облегчения обожгли глаза, но демон даже не заметил этого. Он вдруг ощутил тепло рядом с собой – и поднял голову, невольно потянувшись навстречу.       Тьма нежно взъерошила его волосы невидимой рукой.       «Наконец-то ты начинаешь понимать».       Доппельгангер обошел его и встал за спиной, провел кончиками пальцев по щеке, стирая слезы.       – Дыши, – снова напомнил он, чуть ослабив давление ленты. И Вергилий жадно втянул ртом воздух, зажмурившись, дрожа всем телом от нахлынувшего осознания и унижения.       Он не был готов к такому.       Он ждал боли. Привычной, хорошо знакомой, которая все расставила бы по местам. Боль работала даже с Данте, который никогда не решался довести начатое до конца. Доппельгангер же всегда умел подводить его к самой грани – так что ему стоило теперь просто сделать еще один шаг? Просто зайти чуть дальше, чем он позволял себе во дворце…       Темный Ангел даже представить не мог, что эта удушающая нежность так глубоко вонзится в его сердце.       – Посмотри, – вдруг мягко позвал Доппельгангер.       Пелена перед глазами чуть прояснилась – и демон столкнулся взглядом с собственным отражением. Сердце пропустило удар, и первый отчаянный стон все-таки сорвался с губ.       Он упустил момент, когда оборотень передвинул зеркало. И сейчас не мог отвести взгляда от самого себя – застывшего в унизительной позе подчинения и покорности, бледного, с дорожками слез на щеках. Он выглядел… жалко. Да, именно так. Особенно рядом с Доппельгангером, который замер рядом хищной черной тенью.       Вот только почему внутри все пело от этого отвратительного зрелища?       – Хочешь прекратить? – черные когти царапнули скулу, и Вергилий увидел в зеркале рубиновые капли крови. Но боли не почувствовал. Кажется, он вообще ничего не чувствовал – словно собственное тело на мгновение стало чужим.       Вместо ответа демон чуть повернул голову, провел языком по острой кромке когтей.       – Вслух, – Доппельгангер не повышал голоса, но Вергилий все равно ощутил, как внутри все сжалось от этого приказа.       Он закрыл глаза, нахмурился, отчаянно кусая губы. Слова рвались из груди, но застревали в горле, почти причиняя боль. Нужно было просто отпустить их. Просто позволить сорваться с губ…       – Продолжай, – Темный Ангел с трудом узнал собственный сдавленный шепот. И едва не добавил беззвучное «пожалуйста». В зеркало он больше не смотрел, сгорая от предвкушения и стыда.       Только теперь начиная замечать, что собственное тело дрожит от напряжения.       Что дыхание участилось, и причина вовсе не в удавке, нежно сжимавшей горло.       – Молодец, – вкрадчиво шепнул Доппельгангер. Он запустил пальцы в волосы Вергилия, наклонился, даря глубокий, чувственный поцелуй. От этой ласки хотелось плакать, но Темный Ангел не позволил себе. Он все еще не мог поверить, что сам попросил о продолжении этого сладостного кошмара.       Во дворце все было иначе…       Или это ему лишь казалось?       От этих мыслей стало больно и горько. И, наверное, боль отразилась в потемневших глазах, потому что оборотень вдруг опустился на колени рядом и мягко привлек Вергилия к себе.       – Отпусти себя, – тихий, почти беззвучный шепот тьмы словно проникал в самое сердце. Когти царапнули грудь сквозь ткань, теплая ладонь скользнула ниже, к животу. Внутри поднимался ответный жар, и Вергилий не смог сдержать стон, когда оборотень накрыл его пах ладонью. Почти невесомо – и хотелось толкнуться навстречу, прижаться сильнее…       Вот только Доппельгангер уже отстранился и с наигранным безразличием отступил на шаг.       – Превращайся, – приказал он, скрестив руки на груди, любуясь застывшим на коленях демоном, словно художник – еще незавершенной картиной.       – Что?..       Вергилий моргнул, пытаясь прийти в себя – и зашипел сквозь зубы, когда черная лента сдавила шею, почти не оставив возможности дышать. Очертания комнаты поплыли, и в наступающей тьме он видел лишь рубиновые глаза Доппельгангера.       – Не заставляй меня повторять дважды… Нело.       Второе имя прошло сквозь тело рокочущей волной, отозвалось дрожью и первыми дорожками брони на щеках. Вергилий запрокинул голову, чувствуя, что совсем теряет контроль – и, наверное, впервые настолько ярко переживая миг превращения. Он словно ощущал каждую новую чешуйку, каждый крошечный миг трансформации, которые дарили одновременно боль и наслаждение. Привычный холод стекал по плечам и груди, плотно обхватил шею, лег печатью на губы. Прокатился ледяным валом ниже, вырвав из груди не рык даже – сдавленный хрип. Возбуждение стало невыносимым, демон рванулся, стремясь сбросить оковы – и замер, остановленный лезвием Ямато, которое коснулось горла.       – Правила не изменились, – голос Доппельгангера был холоднее льда. – Или мы продолжим завтра.       Вид собственного клинка в чужих руках отрезвил Вергилия. Усилием воли он заставил себя оставаться на месте. И тут же приглушенно застонал, когда холодное лезвие плашмя коснулось губ.       Его ритуал. Его благодарность. Он редко позволял себе даже этот поцелуй – а сейчас вдруг поймал себя на желании большего. Хотелось провести языком по острой кромке лезвия. Подарить Ямато каплю своей крови – как в тот раз, когда поднимал Темную Башню из пустоты между мирами…       Но Доппельгангер неожиданно отвел клинок в сторону.       – В чем дело? – оборотень мягко улыбнулся, любуясь голодом в золотых глазах. И Темный Ангел дернулся от этих слов, поспешно отводя взгляд.        Он не мог. Не мог просить о большем – даже зная, что это необходимо.       «Ты должен признать свою слабость. Свою внутреннюю тьму. Свои желания».       Его желания вспыхивали перед глазами яркими образами, от которых становилось невыносимо стыдно и жарко, даже несмотря на холод брони. Сейчас они были очевидны, как никогда раньше. Но сказать об этом… Вергилий скорее предпочел бы смерть, чем подобное признание.       Он не заметил, как исчезли сотканные из тьмы оковы. Как Доппельгангер изменился, почти утратив человеческий облик. Просто в какой-то момент Вергилий осознал, что чужая рука давит ему на загривок, вжимая в ковер, а черные хлысты до боли в спине заламывают крылья. И это было правильно. Сладко. Мучительное ощущение полной, абсолютной беззащитности перед надвигающейся волной тьмы.       – Пожалуйста… – он прогнулся в спине, устремляясь навстречу боли, не осознавая, что за слова срываются с губ. Его наградой стал болезненный укус в шею – острые клыки оборотня пробили даже броню.       – Сильнее…       До темноты в глазах. До хруста в прочных иссиня-черных пластинах. Чтобы грубая, мучительная ласка потерялась на фоне этих ощущений…       Данте никогда не пошел бы на это…       Но Доппельгангер выполнил его просьбу. И сорвавшись за грань, Вергилий словно со стороны услышал собственный болезненный вскрик…                     Тьма внутри него казалась тихой и спокойной.       Не пустота. Скорее океан, наконец затихший после долгого шторма.       – Я не ждал тебя здесь.       – Я знаю, – Вергилий склонил голову, принимая заслуженный упрек.       Тень обернулся, и в его алых глазах отразилась знакомая, высокомерная усмешка.       – Значит, теперь ты принимаешь меня?       – Я…       Темный Ангел не смог договорить. Что значат слова? Каким он вернется в реальность – где наверняка снова захочет снова стать собой, словно и не заглядывал на дно собственной души? Что могут значить обещания, данные здесь?       И все же он протянул руку – и выдохнул, когда Тень, чуть помедлив, принял ее.       – Я попытаюсь.