Подъезд

Антон разгрызает очередную семечку и стряхивает чёрную шкурку на мятую газету, вытащенную из чьего-то такого же мятого почтового ящика и разложенную на припорошённой снегом скамейке. Он рисует левой ногой грязно-белые узоры на земле, иногда задевая носком кроссовка ногу Арсения. Попов с задумчивым видом грызёт семечки, собирает в руке горстку шелухи, чтобы скинуть её потом в общую кучу на газете (Антон не совсем понимает, зачем так сложно), и чуть улыбается, когда чувствует невесомые прикосновения. У Антона давным-давно во рту пересохло от разговоров и губы щипало от соли, но подниматься домой за водой как-то не хочется вовсе. Ему слишком нравится смотреть на Арсения на фоне голубого, с белыми разводами облаков, неба, ловить взгляд его глаз, которые напоминали небесные лоскуточки, слушать мягкий голос и странный, дурацкий и заразительный смех. Арсений вписался в картинку шастуновского двора и мира поразительно идеально, и Антон даже не может вспомнить, как же всё было до. Арсений поворачивает голову в сторону Антона и слегка улыбается. Уголки губ ныряют в ямочки, а у глаз собираются паутинкой добрые морщинки, едва-едва заметные. — Чего? Антон улыбается в ответ и мотает головой — ничего. А в этом ничего одно простое всё. Шастун снова задевает своей ногой чужую, но на этот раз оставляет её в таком положении. Ждёт две секунды. Всё остаётся в той же позиции, и Антон с лёгким замиранием сердца заваливается набок. Голова Антона удобно устраивается на плече Арса, а сердце у него ходуном ходит, перепутав, видимо, рёбра с ксилофоном. Арсений стряхивает горку шелухи из ладони на газетку, оставшиеся семечки возвращает обратно в разорванный пакетик, уронив несколько штук на землю, оттряхивает ладони и отставляет правую руку слегка назад. Теперь-то сердце Антона совершает поездку до самых пяток, потому что их ладони случайно соприкасаются. Арс уводит руку чуть дальше, разрывая миллисекундный контакт, и Антону будто холодно становится. Шаст собирается с духом и отставляет мизинчик левой руки в сторону, натыкаясь на тёплую ладонь Арсения. Замирает на одну секунду, ожидая ответа, будто военный по рации, и получает его: Арсений пододвигает свою руку ближе. Антон нерешительно, едва ли не испуганно ведёт пальцем дальше, чувствуя подушечками чужую шершавую кожу. Арсений накрывает его мизинец своим, перекрещивая их пальцы, потом полностью накрывает руку Антона. Шастун нервно кусает нижнюю губу, на этот момент уже совсем не понимая, куда делся его четырёхкамерный орган, и переворачивает свою ладонь. Они осторожно переплетают пальцы, сцепляют их в замок, слегка сжимая и разжимая. Антон чувствует холод арсеньевской печатки на коже и пытается представить, как ощущается прохлада его собственных многочисленных колец. Антон не может описать то, что происходит. Ни разу ещё их прикосновения не казались ему такими личными и интимными. Ни разу он ещё не был настолько близок к тому, чтобы просто сорваться и признаться Арсению во всём. Вот прям настолько во всём, чтобы после этого ещё два дня лежать не высовываясь из-под одеяла, подкармливаемый Оксаной и мамой. — Арс, знаешь… Голос Антона сиплый и ослабший, трусливо подрагивающий. Арсений не отвечает и лишь чуть сильнее сжимает ладонь. Слышится поскрипывание подошвы откуда-то из-за спины, и Антон испуганно отшатывается от Арсения, едва не сматерившись то ли от страха, то ли от досады. По белому тротуару довольно быстрым шагом, но слегка неуверенной походкой идёт Лёша. Парень нервно поправляет одежду на ходу, напрочь забыв о комично растрепавшихся русых волосах. Лицо его облегчённо выравнивается, когда он замечает Антона. — Тох! — зачем-то восклицает Лёша, и Антон с нечитаемым выражением кивает. Арсений невесть от чего ловит смешинку, и Антон только отмахивается. — Тох, блин, как круто, что ты здесь, — на выдохе заявляет разволновавшийся парень, подошедший к подъезду. — Ну да, Лёш, я здесь живу, — настороженно отвечает Шастун. Арсений прыскает, но тут же строит серьёзную мину и закашливается. Бывший парень Оксаны странно на него косится, но ничего не говорит. — Да, не в этом суть. Короче, ты не знаешь, Оксана дома? Антон задумывается. Оксана-то, конечно, дома, занята домашкой по геометрии, но стоит ли говорить об этом Лексею? Паренёк состроил те ещё щенячьи глазки, и напрямую отказывать в ответе как-то жалко. В том, что отвечать утвердительно точно не стоит, Антон не сомневался — Оксана всё ещё не переварила их расставание и последнее время на любое упоминание своего бывшего реагирует чуть ли не агрессивно. Так называемые стадии расставания у неё пошли вперемешку и стали похожи на винегрет, поэтому состояние её поскакало не по классическому сценарию «отрицание-гнев-торг-депрессия-принятие», а от меланхоличной грусти из сопливых песен к ярости маленькой чихуахуа. — А тебе она зачем? — занимает нейтральную позицию Антон, и тут же порывается ударить себя ладонью по лбу; теперь местонахождение Оксаны было очевидно. И то ли Лёша перенервничал, что не заметил подвоха, то ли оказался слегка туговат, но он ничего не замечает. — Поговорить с ней надо. — Ну, ты молодец, конечно, раз поговорить. А тебе не кажется, что пока рановато? Просто— — Антон!! Шастун осекается на полуслове и испуганно дёргается. Все трое поднимают головы в сторону голоса и натыкаются на выглядывающую из окна девушку. — Даже не смей с ним говорить! А ты, — зло вскрикивает Оксана, — а ты не подходи к моему дому больше ни на шаг. Ой, привет, Арсений! Оксана машет Попову рукой, и тот с усмешкой машет в ответ. Лёша офигевше бросает взгляд в его сторону и вновь обращается лицом к своей бывшей. — Милая, давай поговорим! Ты меня избегаешь уже который день, я так не могу. — Зато я могу, — язвит Оксана. — И никакая я тебе больше не милая, понятно? Отстань от меня наконец! — Я не уйду, пока ты не поговоришь со мной! Я понял, что не могу без тебя, это уже и не жизнь совсем. Арсений чуть-чуть наклоняется к Антону и осторожно шепчет: — Жалко Алёшку, душевно стелет. — Дурак, — толкает его в бок Шастун и пытается замять улыбку. — Как жаль! — ядовито дразнит Оксана. — Раньше надо было думать. А теперь пшёл вон! — Оксан! — убито взывает Лёша. Антону становится как-то жаль парня. Он вроде бы и не сделал ничего плохого, только вот попробуй он это объяснить Окс — сразу без чего-нибудь важного для жизни окажется. Арсений втихаря начинает грызть семечки. — Ты слышал, что я сказала, а я не люблю повторять, — угрожающе отзывается Оксана. — Просто выслушай меня! — Нет! — Прошу, — совсем жалобно умоляет Лёша. Суркова исчезает где-то в глубине комнаты. Парень облегчённо выдыхает и с вымученной улыбкой оборачивается к Антону. По глазам Лёши Шастун понимает, что он свято уверен в том, что Оксана ушла собираться, чтобы выйти к нему на тет-а-тет, но Антон-то не дурак. Он сочувственно улыбается и кивает в сторону окна, из которого вновь высунулась Оксана, но уже гораздо более воинственно настроенная. — Пошёл… Оксана со всей дури бросает какой-то неопознанный объект в бывшего парня. Он улетает в сугроб, но Лёша испуганно дёргается. — Ты… Теперь орудие убийства пролетает аккурат над макушкой Алексея, вовремя пригнувшегося, и приземляется на колени Арса. Попов изумлённо вертит в руках крохотного бежевого мишку с криво пришитыми изумрудными глазами-бусинками и красным сердцем в руках. — Нахрен! В третий раз снаряд попадает прямо в цель. Лёша ойкает и хватается за предплечье, а само оружие Оксаны отлетает куда-то под скамейку. — Боже, ну Окс!.. — запоздало восклицает Алексей, но Суркова уже закрыла окно. — И что мне теперь делать? — Для начала, уйти отсюда, — советует Антон. — Я думал, что ты мне поможешь. Антон слегка хмурится, пытаясь прикинуть, когда это он дал повод так думать, но решает не зацикливаться на этом. — Я и помогаю, Лёх, уверяю тебя. Лексей смотрит сначала на окно возлюбленной, потом на мишку в руках Арсения, цыкает как-то неопределённо и с печальной миной удаляется. Парни смотрят вслед уходящему ловеласу, провожая его сочувствующими взглядами. — Трогательная сцена, — со смешком замечает Арсений. — Со вторника по воскресенье, только в нашем подъезде, захватывающие представления: от любовной драмы до драки бомжей. — А что в понедельник? — Выходной, — пожимает плечами Антон. — Прикольные у вас тут развлечения, — усмехается Арс и задумчиво вертит в руках игрушку. — На тебя похож. — Кто? Лёшка? — Мишка. Арсений легонько бьёт Антона по кончику носа плюшевым медвежонком. Антон жмурится и отфыркивается, а Попов глупо хихикает и утыкается лбом в острое плечо парня, как котёнок. Шаст наклоняется к нему и зарывается носом в пушистые волосы, вдыхая аромат мяты и слабого парфюма. Раздаётся писк домофона и железная дверь в подъезд со скрипом отворяется. Из тёплого полумрака в морозный день выходит Оксана собственной персоной, укутанная в пуховик и в резиновых тапочках на шерстяные носки. — Ещё раз здрасте всем кого не видела. Блин, выкинула в него последнюю пишущую ручку, пиздец какой-то… — Здорово, Оксанник, — хмыкает Антон. — Приятно познакомиться, — добавляет из-за его спины Арсений. — Ой, да, неловко как-то вышло, — мило улыбается Оксана и протягивает ладошку Попову. От той фурии, что метала в ловеласа-неудачника из окна всё, что попадало под руку, не осталось и следа. — Я бы сказал, забавно, — Арсений встаёт со скамейки и подносит женскую руку к губам. Оксана изумлённо распахивает глаза и коротко смотрит на Антона взглядом «О боже, он ещё лучше, чем ты рассказывал». Антон довольно лыбится, наслаждаясь искренним удивлением подруги. — А-а-эм, вы не видели, куда упали мои вещи? — Ну, этот герой приземлился на меня, — Арсений протягивает девушке медвежонка, но та только отмахивается. — Это от Лёши, можешь забрать себе. — Мне-то он зачем? — Подаришь кому-нибудь симпатичному, — Суркова разводит руки в стороны. Арсений смотрит на бежевого бедолагу и оборачивается к Антону. — Примешь ли ты этого мишку? — О, так ты считаешь меня симпатичным? Я польщён! — смеётся Шастун. — Более того, я считаю тебя очень красивым, — вкрадчиво произносит Арсений и вручает парню плюшевую игрушку, — поэтому забирай себе этого микро-красавчика. Оксана умилённо улыбается в кулак, пока Антон берёт в руки медвежонка. — Ладно, голубки, я выкинула ручку и крабик для волос, так что помогайте. — Никакие мы не… — Вот ручка, — обрывает Шаста Арсений и поднимает из-под скамьи импровизированное орудие убийства. Антон тяжело вздыхает и лезет в сугроб разыскивать крабик. Это заняло немного времени, но вскоре Оксана получила назад и его тоже. Ребята попрощались, и Суркова убежала обратно к себе домой, уже знатно промёрзшая, отогреваться. Арсений и Антон вновь садятся. Ничего особо не изменилось: на площадке всё так же резвятся дети, по тротуарчику ходят какие-то люди, изредка доносится откуда-то собачий лай — но парни сидят как-то скованно. Начать разговор Антону страшно до чёртиков, прикасаться к Арсению и того страшнее, а что делать — не понятно. Шастун неловко откашливается, проклиная это тупое, возникающее из ниоткуда уже который раз ощущение неудобства. — Ты что-то хотел сказать, до того, как пришёл этот… ну, Алёшка. Антон чувствует, как всё внутри него сжимается. — Да там неважно. — Ясно… — Арс, — Антон говорит быстрее, чем успевает подумать, — а у тебя были отношения? Арсений заинтересованно поднимает брови. Антон залипает на секунду на его глаза, которые по-особенному блеснули в тот момент, но тут же даёт себе ментальный подзатыльник. Получается очень ментально ощутимо. — Что за внезапный интерес? «Да вот прикол в том, что не внезапный», — слегка раздражённо думает Антон, но это скорее от нервов. Он планировал расспросить Арса о его личной жизни ещё давно, но как-то не выходило. А сейчас само вырвалось, и спасовать будет даже обидно. — Ну, просто подумал о Лёше с Оксаной, и решил… Не знаю, что решил, просто, э-э-э... — Были, — кивает Арсений, и Антон чувствует странную щекотливую ревность к неизвестным ему людям. — Правда, серьёзных всего двое. В школе влюбился в самую красивую девочку параллели, Алёну, ну и как-то так повезло, что она меня заметила. В старших классах мы с ней были эдакой популярной парой. Арсений говорит с полуулыбкой на губах. В его волосах путается слабый ветерок, а изо рта вырываются клубы горячего пара. — А вторые? — Вторые были… странными, я думаю, — неопределённо отзывается Попов и чешет макушку. — У нас было мало общего, и провстречались мы не очень долго, зато очень насыщенно. Как-то у нас с ним было без любви, хотя мне на тот момент казалось, что он единственный такой на свете. Хорошо, что казалось. — Ясно, — пищит Антон в себя, а в голове бегущая стока из «блятьблятьблять» С ним. Он. Арсений встречался с мужиком. Пиздец. Нет, хуже. Намного, намного-намного хуже.

***

Антон вообще не вдупляет, что происходит, но надеется, что хотя бы Оксана с Ирой ему как-то помогут. В чём, собственно, он тоже не знал, но попытка хорошая. — Ты нашла что-нибудь в его инсте? — спрашивает Оксана, клацая пальцами по клавиатуре ноутбука Шаста. Сам Антон лежит плашмя рядом с ней на как обычно разложенном диване и изредка завывает в подушку или потолок. — Блин, нет, вообще ничего, — недовольно сообщает Ирина, голос которой шуршит через динамик телефона. — Никакой информации, полный ноль. В отмеченных никого, все возможные фотки он, видимо, скрыл, актуальных нет. Я в растерянности, честно. У тебя как? — По ну-лям, — раздельно произносит Суркова и массирует виски. — Зачем мы вообще это делаем? — стонет Антон и переворачивается на спину, чтобы видеть подруг: одну напротив себя, другую через экран телефона. — Чтобы понимать, секси он или нет, и какие у тебя шансы, — поучительно говорит Оксана. — О! Нашла какого-то парня через этого вашего хвостатого Серёгу. Вау, а он ничего такой! Я бы даже сказала, он тот ещё красавчик. — Ира-а-а-а, — протяжно воет Антон. — Да погоди, может не он ещё. А нет, блять. Су-у-ука, вот это охренеть, конечно. Ну, Тох, извини, это его бывший, стопудово… Сейчас скину ссылку. Антон сворачивает окошко со звонком и открывает сообщения. Оксана заинтересованно пододвигается к парню и присвистывает от увиденного. На фотке два парня; один весь в татуировках, коротко стриженный, с приятными и мягкими, но мужественными чертами лица, а второй — Арсений. На фоне какой-то клуб, куча народу, приглушённый свет, а они сняты исподтишка, незаметно. Неизвестный парень целует Арсения, пока тот закинул ему руки на плечи. — Охуеть, — первая выдыхает Оксана, ошеломлённо уставившись на фотку. — Это, блять, в пизду ваще, — обречённо выдавливает Антон и падает на диван. — Ну всё, мне не светит явно. — Да почему? — Не начинай пиздострадать, ещё ничего критичного. Они же всё равно расстались, верно? — Ну мы явно с ним не одного поля, сука, ягоды! Это пиздец просто. Он такой… такой… а я, ну… такой! — Да неправда это, Антош. Ты накручиваешь себя просто, — успокаивает его Ира. — Я ему точно не нравлюсь. — Ты не можешь знать наверняка! — пылко уверяет друга Оксана. — И не понравлюсь никогда. — Ты уже ему нравишься, Тох. — А если я ему признаюсь, он меня пошлёт, — заунывно продолжает Антон, пялясь в потолок. — Да с чего ты это взял? — И мы перестанем общаться навсегда. — Боже, ну начинается гей-драма… — Я обречён остаться с разбитым сердцем навеки. На-ве-ки. — Ой блять, завали, ради всего святого, — коротко отзывается на нытьё друга Дима спустя час, после того, как Антон попрощался с девочками, что так и не смогли его успокоить, и ушлёпал на кухню, дабы попить чай и выговориться лучшему другу. — Ебать ты поддерживаешь. — Туше. — А я-то чё? — Слушай, ну если для тебя слова «Да забей хуй, всё будет круто» это пример хорошей поддержки, то у меня к тебе претензий нет, — смеётся Позов в трубку. — Да когда такое было-то? — возмущается Антон. — Вчера, тетеря! — А-а-а, так ты про Катю, что ли? Не, ну ты сравнил, конечно. У тебя-то с ней всё понятно. — Что понятно? Вот что понятно? Мне вот ничего не понятно! — А я не рассказывал? — Антон улыбается, как чеширский кот, наслаждаясь смятением друга. — Она в художке нас с Ирой расспрашивала о тебе, беспокоилась о том, что ты о ней думаешь… — Шаст, блять, ты прикалываешься?! И ты молчал, говна кусок! — разозлённо и одновременно обрадованно восклицает Дима. — Пошёл ты нахуй, другом ещё называется. Антон громко хохочет, радуясь, как ребёнок. Его очень умиляет эта парочка. Дима рядом с Катей сразу становится таким мягким, а Добрачёва светится изнутри, будто лампочка. Шастун думает, что их чувства как на ладони лежат, и боится, что и его влюблённость у него большими буквами на лице написана. — Слушай, чё тебя вообще этот Эдик-педик задел? Ну сосался он с твоим Арсением когда-то, подумаешь. — Ну в смысле, это же его бывший, а врагов надо знать в лицо. — Бедняга, уже стал врагом какого-то Шастунишки, — сочувственно вздыхает Позов. — Он же тебе сам сказал, что у них как-то не по любви вышло, ну так чё ты сиськи мнёшь тогда? — Придурок, это что у тебя за жаргончик? — Не за то цепляешься, братан. Антон молчит пару секунд, задумчиво вертя в кружке чайную ложку. — Позвони ему уже, попизди с ним о вашем гейском, и не вспоминай обо мне ближайшие два часа: у меня физика не сделана и литература не выучена. — Ладно, Поз, спасибо, — вздыхает Антон и отхлёбывает остывший чай. — Удачи, Тох, — коротко желает Дима. — Лох. — Картох, — напоследок говорит Позов и отключается. Антон хмыкает в тишине. Он заходит в их с Арсением переписку, радуясь зелёной иконке телефона в уголке.

Арс, ты занят? 21:13

Что-то срочное? 21:13

Нет, хотел позвонить 21:13

Извини, малыш, я сейчас с друзьями Давай через час созвонимся, я пораньше уйду 21:13 Антон чувствует себя глупо.

Нет, не надо 21:14

Точно? Чудо, всё в порядке? Почему ты молчишь? Я сейчас к тебе поеду, если ты не ответишь 21:15

Всё хорошо, правда. Не парься) 21:15

Самая лживая скобочка в мире. Антон утыкается лбом в стол с измученным стоном.

***

— Сука, как же, блять, холодно, в этом ебучем декабре!!! — во всё горло орёт Антон на выходе из художественной школы. В гортань тут же залетает ледяной воздух, а ту часть лица, что не была закрыта жёлтым шарфом, порывом врезаются пушистые хлопья. — Шастун, имей совесть, тут же дети учатся, — внезапно с нескрываемой усмешкой говорит голос из ниоткуда. Антон испуганно переводит взгляд в сторону звука и натыкается на ухмыляющегося Павла Алексеевича. Ира громко прыскает, выглядывая из-за спины долговязого друга. — Я был уверен, что тут никого, — извиняющееся отвечает Антон, трусливо вжимая голову в плечи. — Тебе повезло, что я сегодня в слишком меланхоличном настроении, чтобы надавать тебе по шее, дурачина. Антон торопливо напуганно-благодарно кивает и оборачивается к Ире в безмолвном крике, который Шастун называет «!!пиздец!!!». Да-да, именно два восклицательных в начале и три в конце. Кузнецова готова лопнуть от распирающего её хохота. — Я всё вижу, Антон. — Да как?! Антон с офигевшим выражением лица смотрит на преподавателя. — Я же спиной стоял, так не честно! — Да я так, наобум ляпнул, — пожимает плечами мужчина, и Ира не выдерживает и громко прыскает. Антон тыкает пальцем подругу в бок, и та со смехом ойкает. — Ладно, Тох, я пойду уже, меня там Маша на перекрёстке ждёт. — Без проблем, — отзывается Антон и разводит руки в стороны. Ира ныряет в кольцо долговязых рук и крепко-крепко обнимает друга. Антон ерошит её осветлённые волосы (вышло, кстати говоря, круто) и отпускает. Девушка поспешно убегает, с улыбкой махнув напоследок рукой пару раз. Антон возвращает своё внимание на Павла Алексеевича, всё ещё задумчиво глядящего в мутное небо и оккупировавшего покосившуюся кованую ограду у входа в школу. Мужчина сидит в пальто, без шапки, на обмёрзлой железяке с приличным слоем снега, и Антону немного страшно за состояние его здоровья. Физического и психического. — Павел Алексеич, Вы чего? Добровольский опускает взгляд на ученика и неопределённо пожимает плечами. Прикольно, не у него одного такая привычка. — Красиво сейчас, — отрешённо замечает Воля. — Я не очень люблю зиму и всё такое, но сегодня прям… красиво. Антон осторожно подходит к оградке и присаживается рядом с преподавателем. — А я люблю зиму, — вдруг говорит Шастун и ведёт ногой по заснеженному тротуару. — Вау, на моём счету ты такой третий индивидуум, — со смешком отвечает Добровольский. — Кто остальные два? — Да, есть там один придурок, Арсением звать. Чудак-чудаком, но друг отличный. Антон даже перестаёт удивляться тому, что все в его жизни связаны-перевязаны какими-то странными нитями. Может, и был у Судьбы какой-то план, раз уж так сложилось. — Ну и Ляся, конечно. Радуется снегу как ребёнок каждый раз. Антон и Паша замолкают на четверть минуты, наслаждаясь видом падающего с высоких облаков снега. Он такой пушистый, искрится в свете фонарей, пухом ложится на землю и тает, едва прикоснувшись к коже. — Подвезти тебя, может? — предлагает Павел Алексеевич внезапно. — Мне не сложно, ты не парься по этому поводу, и ехать скучно не будет. Шастун глупо хлопает ресницами и таращится на преподавателя, не находя, что ответить. Павел Алексеевич открывает машину, та приветливо мигает фарами. — Ну, чё как рыба встал, запрыгивай на переднее. Сам учитель садится на водительское кресло. Антон мнётся напротив машины, освещённый яркими огнями фар. Добровольский выжидающе смотрит на ученика, и Шастун покорно идёт к машине, открывает дверцу и плюхается на пассажирское сиденье около учителя. В салоне чисто, пахнет жёлтой «ёлочкой» и сладкими женскими духами. По радио тихо играет незатейливая попсовая песня, слова которой никто не знал, но все каким-то образом помнили. — Вот так бы сразу. Тебе же в сторону институтки? — уточняет Павел Алексеевич. — Ага, — кивает Антон. Сказать, что ему было неудобно — просто нагло промолчать. — Пристёгивайся, мне травмированные шпалы не нужны. И расслабься ты, блин, как на иголках сидишь. — Легко сказать, Павел Алексеич, — отвечает Шастун, но, вопреки всему, действительно чувствует себя немного спокойней. Они выехали со двора на неоживлённую дорогу, проехали мимо остановки, где обычно ждал свой автобус Антон, проскочили их любимый с Ирой магазин и наконец вышли на трассу, в море фар, окон, фонарей и вывесок. — Павел Алексеевич, — преподаватель заинтересованно мычит, коротко взглянув на ученика, — а как Вы с Ляйсан познакомились? — Ух, ну ты и вопросик задал, — усмехается Паша. — На дне рожденья чьём-то, вроде бы. Впрочем, там было полно народу, я много с кем тогда познакомился, а никого почти не запомнил. Но Ляся… зацепила чем-то, наверное. А я ещё затупил так, даже номер у неё не спросил, и весь следующий день через общих знакомых её разыскивал. — Нашли? — Как видишь, — улыбается Воля. — Добивался я её ужасно долго, даже вспоминать страшно. Но вот уже сколько лет вместе, а я в неё, кажется, всё сильнее влюбляюсь. Ни секунды не было, чтобы я сомневался в чём-то — всегда был уверен, что это навсегда. Вот представляешь, среди восьми миллиардов человек найти именно её. Я раньше думал, что глупости это всё про вечную любовь, а сейчас смотрю и понимаю, что нифига. Павел Алексеевич мягко смеётся, а Антон слушает, как зачарованный. — Хочу предложение ей сделать сегодня. Боюсь, что не смогу даже договорить «ты выйдешь за меня?» и грохнусь в обморок. — Страшно? — спрашивает Антон, вглядываясь в лицо преподавателя. — Ужасно, — искренне отвечает мужчина. — Я даже не понимаю, почему именно. Боюсь всего и сразу. Но, думаю, стоит попробовать хотя бы ради её лица, когда я встану посреди кухни на одно колено. Шастун смеётся, живо представив в своей голове эту картину. Вот такое предложение руки и сердца кажется ему более правильным, чем в ресторане на виду у всех. — Ты же тоже кого-то любишь, да? — внезапно спрашивает Паша с хитрой ухмылкой и сразу же отвечает на немой вопрос в глазах Антона. — Ты много думаешь, странно спрашиваешь и туманно смотришь. Все признаки налицо. — Вам бы в психологи, — отзывается Шастун, снова ощущая неуверенность. — Именно поэтому я и стал преподавателем, — говорит Добровольский. — Меня никто не просил, но я всё-таки дам тебе один совет. Действуй. Не важно, о чём речь, просто действуй. Люби, признавайся, ссорься, мирись, расставайся, твори глупости и снова люби. Молодость проходит так быстро, а человеки-то уходят ещё быстрее. Антон молчит, со смятением глядя в окно. Снегопад усиливается, люди куда-то спешат, в домах всё чаще загораются жёлтые заплатки окон. Шастун вдруг понимает, где они находятся, и почти подскакивает с места. — Павел Алексеич, остановите, пожалуйста! — Что, прям тут? — удивляется Воля, но всё-таки заезжает в первый попавшийся дворик. — Да, спасибо огромное! — Антон торопливо отстёгивает ремень безопасности и едва ли не выпрыгивает из машины. — За всё спасибо, правда. — Не за что, Шастун. Удачи, — тепло смеётся преподаватель и закрывает дверь. — И Вам! — на бегу оборачивается Антон и машет рукой, второй поправляя съехавший рюкзак. Паша снисходительно качает головой и смотрит недолго вслед выбегающему на дорогу парню, прежде чем поехать дальше. Антон перебегает на другую сторону и исчезает где-то во дворах. Запоздало в его голове мелькает мысль о том, что Павел Алексеевич понял гораздо больше, чем показал, и от этого становится вроде стыдно, а в то же время как-то иррационально приятно. Шастун открывает дверь в подъезд и, перепрыгивая через несколько ступенек за раз, поднимается на нужный пролёт. Всё так же, как и всегда — тусклые лампочки, зелёная краска, фикус в горшке и снег валит за окном. Сердце гулко стучит, пальцы нашаривают телефон в кармане, находят нужный контакт. — Антон? — какое-то шуршание, удивлённый голос и тепло. — Можешь выйти? — без предисловий говорит Шастун, нервно кусая губы. — Да, конечно, — шорох становится громче. — Ты в подъезде, что ли? — Ага. Жду, давай. — Антон— Парень сбрасывает телефонный звонок раньше, чем на него насядут с расспросами. Наверху раздаётся хлопок входной двери и торопливые шаги. На лестнице показываются сначала ноги в махровых тапочках, рваные коленки джинс, растянутая футболка, напряжённая шея, обеспокоенный профиль, лохматая макушка. Антон не может не заметить, что Арс всё такой же потрясающий, как и в первый день их знакомства. Голубые глаза даже в темноте подъезда светятся, как маленькие лампочки. — Чудо, что… Стоит Арсению спуститься с лестницы, как Антон накидывается на него с объятиями. Он утыкается лицом в его шею, сцепив руки на чужих лопатках. Попов стоит несколько секунд, полностью сбитый с толку, после чего кладёт руки на спину парня в ответ. — Малыш, что случилось? — ласково спрашивает Арсений, и от этого обращения Антону становится только хуже. Он активно мотает головой из стороны в сторону. — Ну, зайчонок, что происходит, скажи мне. Антон упорно игнорирует студента. — Ты уже несколько дней такой, я не знаю, что мне думать. Пожалуйста, Антош, взгляни на меня. — Нет. Сказал, как отрезал. — Антош, ну же, — просит Арсений и пытается слегка отодвинуть от себя парня, но тот только сильнее вцепляется в него. — Чудо, это уже глупости какие-то. Давай, посмотри на меня. Арсений отстраняет Антона уже более настойчиво, и он нехотя подчиняется. Шастун смотрит в прозрачные глаза и окончательно теряется в словах. После речи Павла Алексеевича он так много хотел сказать, а сейчас будто всё выдуло из головы. — Видишь, всё не так страшно, — Арс приободряюще улыбается. — А теперь скажи, что случилось. — Ты, — хриплым полушёпотом отвечает Антон. — Ты случился, вот что. Я не знаю, что мне делать, Арс. — В смысле? — кажется, Арсений слегка бледнеет. Вместо ответа Антон закрывает лицо ладонями и вымученно мычит в них, облокотившись на подоконник. Арсений делает шаг к нему и убирает заслонку из рук от лица парня, испуганно вглядываясь в него. — Даже не думай просить меня объяснить что-то, — слегка едко говорит Антон. — А я уже собрался… — Ты мне очень нравишься, Арс, — перебивает Шаст. — С самого, кажется, первого дня. Я такой придурок, ты не представляешь — так глупо вляпаться, уму не постижимо. Влюбился, как мальчишка, просто кошмар. Антон, кажется, собирался сказать что-то ещё, но не успевает. Арсений наклоняется к нему и мягко, целомудренно целует, обхватив лицо парня горячими ладонями. Снег за окном успокоился, ветер перестал задувать сквозь щели в оконной раме. Шастун целует в ответ, переставая ощущать мир вокруг, и пропускает чёрные волосы на затылке парня через свои пальцы. В его жизни не было момента более спокойного и тихого, когда нет ни одного звука, кроме биения сердца и сбившегося дыхания. Губы Арса оказываются такими тёплыми и нежными, будто бархатные, и Антону не верится даже, что всё это действительно с ним происходит. Арсений отстраняется на одно мгновение, но почти сразу же целует Антона опять, не находя в себе сил перестать. Все мысли Антона сжимаются до одного ёмкого любить-любить-любить. Любить-любить-любить. Любить-любить-любить.

***

— Мамуль, а можно Арсений зайдёт к нам на Новый год? Он просто один празднует, а мы впервые без Вики отмечаем, ну я и подумал, что было бы неплохо… Антон чистит мандаринку, но это скорее от нервов. Его сестра впервые не приезжает к ним на Новый год после переезда в столицу, а едет к родителям своего молодого человека. Майя Викторовна сочла этот факт ужасным предательством, и хоть зла на дочь совершенно не держала, как и любая мать, грустила от отсутствия своего ребёнка в такой праздник в отчем доме. — Ой, а почему один? — слегка встревоженно спрашивает женщина, отвлекаясь от готовки супа. — Он с родителями сейчас в не очень хороших отношениях, — смущённо отвечает Антон. — Арс поступил на актёра, а они этому, мягко говоря, не обрадовались. — Кошмар, как можно поссориться со своим ребёнком из-за такой мелочи? Конечно же, пусть приходит, и нам с тобой не будет так грустно, — Майя Викторовна крадёт у парня дольку очищенного мандарина. — Верно, сынок? — Верно, мам, — обрадованно говорит Антон и чмокает женщину в щёку. — Тоша-а-а, открой дверь! Слышишь же, что трезвонит! — кричит мама из кухни. — Иду, мам! Антон торопливо подходит к входной двери, открывает сначала первую, а потом и вторую. В проходе стоит Арсений, весь нахохлившийся, как воробей, с краснющим носом и щеками, но зато с улыбкой до самых ушей. — Привет, — с неким облегчением произносит он и тянется за коротким поцелуем. — Тихо-тихо-тихо, с ума сошёл? — шёпотом ругается Антон, отклоняя голову. — Мама же увидит, дурачина. — Я незаметно, честно. Арсений целует парня второй раз, но уже успешно, успев поймать чужие губы. Потом он, правда, принимается целовать Антона и в щёку, и в лоб, и даже в оттопыренные ушки, и ещё раз в губы, обхватив его за талию, пока Шаст с тихим шкодливым смехом отпирается. Они успевают отскочить друг от друга на приемлемое расстояние буквально за секунду до того, как в коридоре появляется Майя Викторовна. — Арсений, здравствуй! Как я рада тебя видеть, ты не представляешь, — она суетливо подходит к гостю. — Абсолютно взаимно, — светит Попов, хитро поглядывая на смущённого и слегка раскрасневшегося Антона. — Это Вам, кстати! Арсений достаёт из-за спины букет из полевых цветов. Майя Викторовна ахает от неожиданности и расплывается в умилённой улыбке. — Да зачем же так, Боже ж ты мой, — тараторит она и неуверенно принимает презент. — Красота-то какая, мама рóдная! — Рад, что Вам понравилось, — честно говорит Арсений. — Ну конечно понравилось, конечно! Пойду в вазу поставлю красотищу такую. Арсений, ты раздевайся, чувствуй себя как дома, не стесняйся. Майя Викторовна уходит обратно на кухню, а Антон хитро щурится. — Вот ты выпендрёжник, конечно. — Предпочитаю джентльмен. Антон тихо хихикает, и Арсений вновь целует парня. Вскоре все трое оказываются на кухне; Арсений вкратце рассказывает о своей жизни, отвечает на расспросы Майи Викторовны, которая, надо сказать, была особенно разговорчива, Антон помогает матери с готовкой и иногда вставляет свои комментарии, с которых Арс постоянно сыпется. Долго, однако, Попов без дела не сидит, хотя Майя очень сильно на этом настаивала, и всё-таки присоединяется к приятным приготовлениям и нарезает всякую мелочёвку для салатов. Антон и Арс делят одну разделочную доску на двоих, и, хоть это и было неудобно, они всё равно находят выгоду в том, что постоянно соприкасаются руками и это не вызывает никаких подозрений у главной женщины в доме. По телевизору, стоявшему на невысоком холодильнике, крутят новогодние выпуски разных передач. Особенно смешной оказывается «Студия союз», из-за которой все ненароком отвлекаются от готовки и хохочут со смешных музыкальных экспериментов. Стол получается не пышным: оливье, запечённая курица с картошкой, бутерброды с красной икрой и бутылочка шампанского. Накрывают прямо на кухне — Майя Викторовна достаёт белую скатерть «для нарядности», Арсений расставляет тарелки, Антон притаскивает с балкона стул и протирает его от пыли, чихая от неё раз за разом. На стене горит жёлтыми звёздочками новогодняя гирлянда, подоконник украшает ваза с цветами, на самом столе расставлена вся посуда, блюда и одна тарелка с мандаринками и конфетами. Садятся за стол уже в преддверии Нового года, раскладывают только-только приготовленную еду, Антон и Арсений с интересом слушают истории Майи Викторовны из своей институтской молодости, то и дело хохочут с них и один раз даже смущаются от внезапно пикантных подробностей. Под столом они вечно касаются коленками и пару раз сплетают руки. Просто так, чтобы знать, что рядом. — Ой, начинается, быстрей, сынок, сделай погромче! Антон хватается за пульт и повышает громкость. На экране телевизора показываются виды столицы под торжественную музыку, развевающийся на ветру триколор и, конечно же, всем известный циферблат часов. С тысячи экранов звучат одни и те же слова о том, что этот год был сложным, главные ценности это семья и близкие, и, честно, Антон с этим согласен. Звучит поздравление из уст президента, начинается торжественный отсчёт, куранты отбивают полночь. Из окон доносятся радостные крики, музыка. Антон, Арсений и Майя поднимают в воздух бокалы, стучатся стеклянными стенками, выкрикивают громко «с Новым годом!» и улыбаются так ярко, что можно весь район осветить. Шампанское разливается слегка, но никто и не смотрит. Антон чувствует жгучее желание зарыться в объятиях любимого человека и, заглянув в васильковые глаза, видит ту же жажду и у Арсения. Снаружи взрываются первые салюты, телефоны разрывают звонки. — Ой, Викуся звонит, — всплёскивает руками Майя Викторовна, услышав мелодию звонка, поставленную на контакт дочери. — Я отойду ненадолго, ладно? — Без проблем, мам, — улыбается Антон. — Передавай привет. — Я схожу Серому позвоню, ты не против? — спрашивает Арсений, когда женщина уже скрылась в прихожей. — Только если совсем чуть-чуть. Антон утыкается носом в шею молодого человека и чувствует ласковый поцелуй, оставленный на макушке. — Можешь тут поговорить, я на балкон выйду, со своими потрещу, — говорит Антон и, помедлив, добавляет: — И покурю, пока мама занята. — А если она зайдёт? — Я тебя умоляю, они с Викой базарят только так, — отмахивается Антон и поднимается с места. Шастун крадёт со стола один бутербродик с икрой и выходит на балкон, закрыв за собой дверь. Тело обдаёт приятным морозным холодом. Антон нашаривает над оконной рамой запрятанную сигарету и достаёт из кармана толстовки зажигалку и телефон. Он зажимает сигарету губами и поджигает её, когда старенький смартфон начинает вибрировать, а на дисплее высвечиваются «Оксанник», «Ир очка» и «Позище». Антон отвечает на видеозвонок и на экране показывается улыбчивое лицо Сурковой. — С Новым годом! — кричит она, размахивая ладонями. — Юху-у! — подхватывает Шастун, и в этот же момент с разницей в одну секунду на экране показываются ещё два лица, Ира и Дима. — С Новым счастьем!! — заливисто смеётся Ира. — С праздничком, — чуть более сдержанно, но всё же с невероятно довольным видом добавляет Позов. — Ну, как вы все? — Супер, — в один голос отвечают все трое и начинают смеяться. — Ладно, Дим, давай ты первый, — решает Антон и с улыбкой смотрит на друга. — Да у меня-то чё, сижу с родичами, кайфую, — пожимает Дима плечами. — Не очень интересно, конечно, но я не жалуюсь. — Такая же штука, — говорит Кузнецова и запихивает в рот дольку мандарина. — Празднуем семьёй, душевно так. Только мелкие достают, пиявочки, блин, но с ними весело. — А мы с родителями на дачу к друзьям поехали. Так круто, у меня уже лицо от смеха болит, — Оксана разминает щёки пальцами, но улыбаться не перестаёт. — Анто-о-он, ты чего такой хитрющий стоишь? — Да так, — Шастун выпускает дым изо рта и стряхивает пепел на улицу, — пустяки. — Колись уже, чё там у тебя опять. — Просто я очень-очень счастлив, ребят. Антон мягко улыбается и смотрит на ответные улыбки друзей. Дверь на балкон коротко скрипит, но Антон даже не оборачивается, прекрасно зная, кто к нему пожаловал. — Ой, ты ещё болтаешь, — Арсений подходит к Шастуну и обнимает его со спины, положив голову на худое плечо. — Привет, ребят. — Привет! — Оксана машет в камеру. — Пиздец, — коротко выдаёт Дима, поправляя в неверии очки. — Я отказываюсь это комментировать, — говорит Ирина с нечитаемым выражением лица. Антон громко хохочет, забавляясь реакцией друзей, а Арсений непонятливо смотрит то на него, то на экран, не переставая улыбаться. — Вы невозможные просто, — утирает выступившие от смеха слёзы Шаст и, сделав последнюю затяжку, выкидывает сигарету в окно. — Вы, я надеюсь, теперь официально пара? — уточняет Оксана, наматывая тёмный локон на указательный палец. — Не знаю, — неуверенно отвечает Антон и поворачивает голову к Арсению, соприкасаясь с ним кончиком носа. — Да? — Ты прикалываешься? — лицо Арсения изумлённо вытягивается. — Я так уже неделю думаю! Трое по ту сторону экрана начинают смеяться, а Шастун смущённо краснеет. — Так это значит да? — Анто-о-он, — почти хором тянут его друзья: Дима с интонацией заебавшегося тупостью своего друга, Ира со смехом, и Оксана по какой-то причине умилённо. — Это значит да, — Арсений мягко целует парня, с этой секунды ну прям точно своего, в нос, и Шастун забавно хихикает под аккомпанемент разношёрстных возгласов из динамика телефона. — Дурак, мама увидит, и нам жопа. — Ты не представляешь, на что способна Майя Викторона, — доверительно сообщает Оксана, и Дима добавляет: — И, поверь мне, ты не хочешь это представлять. Антон со знанием дела кивает и откидывается чуть назад, облокачиваясь на Попова. Арс прижимается губами к русой макушке и крепко обнимает парня, чувствуя парадоксальное для температуры на балконе тепло. — Ладно, я пойду, мне ещё ваши подарки распаковывать, — с лёгким сожалением говорит Оксана, не желая прощаться с друзьями. На заднем фоне слышатся разговоры и гулкий смех. — Кстати, Шаст, ты ещё не открывал свои? — Не-а. Троица хитро переглядывается (если это вообще возможно через камеру). — Тогда тебя ждёт очень классный сюприз, прям от всех-всех нас! — Да ну, вы чего? — растрогавшись, протягивает Антон и наклоняется к экрану. — Мы же договаривались, что без выкрутасов… — Нам помогла твоя мама, так что мы, фактически, договор не нарушали, — говорит Дима. — И пока ты не начал задавать лишних вопросов, я отключаюсь, и вам советую. С Новым годом! — С Новым счастьем!! — И вас! Все моментально выходят из чата и видеозвонок заканчивается. — С Новым годом, — ошарашенно и с глупейшей улыбкой произносит Шастун и чувствует, как его плечи нежно оглаживают чужие руки. По телу бегут мурашки, Антон млеет от прикосновений и немного неприлично запрокидывает голову назад, издавая почти что кошачье мурчание. Арсений припадает губами к шее парня и мягко проходится по молочной коже чередой поцелуев. — У меня тоже есть для тебя подарок… — А-а-арс, — раздосадованно ноет Антон и разворачивается лицом к парню, стараясь не думать о соблазнительно низком шёпоте. — Ты же обещал, что ничего не подаришь. Я тебе ничего не готовил. — Лучший подарок для меня это то, что я могу провести этот день с тобой и твоей очаровательной мамой, — серьёзно говорит Арсений, заглядывая парню в зелёные глаза. — Я уже три года не отмечал Новый год с семьёй, и сегодняшний вечер для меня… Ну, ты понял. Не люблю предаваться меланхолии, особенно по праздникам. А мой подарок исключительно символический, правда. Антон смотрит несколько секунд в чистые лазурные омуты и, положив ладонь на едва ощутимо колючую щёку, целует Арсения. Вдумчиво, трепетно, с любовью. Арс отвечает тем же. Мама Антона возвращается на кухню спустя ещё пять минут, когда парни уже спокойно сидят за столом и мирно о чём-то болтают, и не, как говорится, одна, а с пакетом и коробкой в обёрточной бумаге. Пакет она торжественно вручает Арсению, сказав, что в Новый год без подарка никто не останется, и он находит в нём две увесистые книги в твёрдом переплёте и кучу конфет «Красный октябрь», узнавая в этой мелочи Антона. Самого Шастуна мать заставляет раскрыть подарок прямо сейчас, потому что ей не терпится увидеть реакцию сына. Антон уже даже немного опасается узнавать, что же внутри. На самом верху лежат коробка его любимого зефира с запиской от Кузнецовой «я не понимаю, как ты это ешь, но новый год же», три киндера от Оксаны и плитку шоколада с орехами, которую Антон и Дима когда-то давным-давно подъедали на уроках за последней партой, от Позова, а самым главным презентом оказываются… Зимние ботинки. — Мам… Антон переводит глаза на прячущую улыбку родительницу и снова на подарок. — Я знаю, у нас не так много средств последнее время, но— — И ты?.. — неверяще произносит Антон. — И мы, — поправляет его Майя Викторовна. — Я, Оксана, Ира и Дима. Они мне предложили эту идею, и, честно, согласие было лучшим моим решением. Не знаю, насколько оно было правильным, но определённо лучшим. — Ма-а-ам, — Шастун шмыгает и бросается обнимать женщину, которая принимается утирать свои слёзы и, кажется, слёзы сына. Арсений смотрит на это и тоже смаргивает внезапную влагу. Антон и Арсений выходят во двор. Ранее все вместе они убрали праздничный стол, Майя Викторовна отправилась спать довольно рано, так как уже завтра с утра ей нужно было ехать на смену, а парням дала добро прогуляться и посмотреть на салюты. Они дурачатся в снегу, катаются в нём и толкают друг друга в сугробы, обстреливают зарядами снежков, обнимаются и много-много смеются, иногда поднимая взгляд в небо, где взрываются очередные салюты. Так и происходит в этот раз, когда Антон замирает и глядит на чёрные небеса, средь которых огненными всполохами рассыпаются искры. Они меняют свои цвета, шипят и грохочут, разукрашивая небо в яркие краски и оставляя после себя серую пелену дыма. Каждый взрыв на мгновение оглушает, оставляя после себя едва ощутимый звон. — Арс, посмотри, этот самый красивый из последних… Антон поворачивается к парню и так и застывает с открытым ртом. Перед ним стоит Арсений на одном колене, весь в снегу и со съехавшей на правую сторону шапкой, раскрасневшийся и тяжело дышащий, держит в вытянутой руке неширокое серебряное кольцо. — Что это? — испуганно пищит Антон, едва в состоянии ворочать языком. — Мой тебе подарок, — невозмутимо отвечает Арсений. — Шастун Антон Андреевич, согласен ли ты быть моим чудом? Шаст стоит, будто ледяная статуя. Арсений поднимается с колена и подходит вплотную к парню, оставляя между ними считанные сантиметры. — Согласен ли я? — заторможенно переспрашивает Антон. — Да, Арс, конечно. Арс нежно улыбается. — Только не реагируй так на моё реальное предложение руки и сердца, ладно? — Реальное?! — Конечно, глупыш, реальное, — смеётся Арсений и берёт в свои руки левую ладонь парня. — Я же люблю тебя, и я хотел бы стать твоим мужем однажды. Не скоро, конечно, но всё же. — Ты меня любишь? — вновь переспрашивает Антон, и Арсений хохочет пуще прежнего. — Кажется, ты себе что-то отморозил. Конечно же, я люблю тебя, чудо! Разве может быть иначе? Арсений нежно гладит ладонь парня, задевая множество колец и браслетов, и осторожно надевает на безымянный палец свой подарок. Антон смотрит на новое кольцо на своей руке и ему кажется, что так и должно было быть. — Я тоже тебя люблю, — произносит Шастун и переплетает их пальцы. — Арс, я очень сильно тебя люблю. Арсений заключает Антона в объятия и крепко целует, а над их головами взрывается очередная вспышка салютов. Жизнь идёт. Антон и Арс идут по ней вместе.