Всё иначе

Сознание возвращалось медленно и весьма неохотно. Под закрытыми глазами промелькали моменты казни. В ушах до сих пор слышится душераздирающий крик, а в носу стоит запах горящего тела. Боже мой, я не хочу открывать глаза, не хочу жить в это мире без него. Но постепенно усиливающеяся боль внизу живота заставила меня их открыть. Зрение было не четким, перед глазами стояла белая пелена, расплывалось лицо нависающей надо мной девушки. Её возглас раздался, как гром среди ясного неба: -Госпожа моя! Слава Богу, Вы наконец-то очнулись! — она все причитала при этом громкость её голоса все нарастала и нарастала, пока мою голову не пронзила сильнейшая боль. Зрения пришло в норму и я увидела, как суетится Тереза, бегая из одного угла комнаты в другой, от её очередного крика я закрыла уши руками и прикрикнула на нее: -Тереза стой! Прекрати так кричать и принеси мне воды! -Тереза тут же остановилась, и вылетела из комнаты словно ветер. Я вздохнула с облегчением, наступила долгожданная тишина. Я постаралась сесть в кровати, но боль в животе заставила меня лечь обратно. Малыш внутри весьма сильно начал пинаться, я медленно погладила живот, стараясь его успокоить, но от этого он стал пинаться сильнее, и зашевилися активнее. От нарастающей боли хотелось выть, я старалась не шевелиться пока в комнату не вбежала Тереза с кувшином воды, а за ней беспокойный Филипп. Через боль я села и вяло выпила пару глотков воды, из бокала протянутого Терезой. Она тут же забрала его из моих дрожащих рук и повелению Филиппа вышла из комнаты. Сам он сел на стул рядом со мной и стал внимательно всматриваться в лицо. Он медленно убрал упавшию прядь с моего лба и тихо спросил, как я себя чувствую. Все, что я могла так это молчать и сильнее поджимать губы от боли. Брат, больше ничего не сказал, лишь горестно вздохнул и уже собирался вставать, как я резко схватила его за руку и сжала ее так сильно, что костяшки на моей руке побелели, а из горла вырвался крик. Все, что происходило дальше смутно помнится, снова вокруг меня забегала Тереза, снова, что-то кричит. Вот уже рядом повитуха, её слова слышутся, как через толщу воды. Но из всего этого я запомнила те моменты, когда родились дети. Мои крошки, такие любимые, столь долгожданные, родные. Детей я назвала, так как мы и хотели с Жоффреем, сын Контор и дочь Глорианда. Жоффрей… Я так, тосковала по нему, так скучала, что не могла смотреть, на то как Филипп взял на руки Контора, ведь на его месте должен быть сейчас Жоффрей, он и только он, но этому не бывать. Он никогда не услышит голос, смех наших детей, не увидит, как они растут. От осознания всего этого я ушла в себя. Мне не хотелось ни есть, ни пить, я не подходила к детям четыре дня. В один день Филиппу все это надоело и он хорошенько встряхнул меня. Он отчитывать меня, как маленькую, не разумную девочку: -Что ты творишь?! Прекрати вести себя так. Скажи, что бы он сказал видя, как ты медленно убиваешь себя, что бы он сказал видя, как ты отрекаешься от ваших детей? Ответь мне! - Он все тряс и тряс меня пока я не расплакалась. На это он лишь цокнул языком и прижал меня к себе. Сквозь всхлипы я сказал ему так тихо, что мой голос казался мне чужим: — Мне его не хватает. Ты прав, во всем. Жоффрей был бы в гневе видя все это. Ты должен меня понять, мы прожили с ним вместе так мало, но мы любили друг друга так сильно, что теперь моя жизнь без него ничто. Как мне дальше жить Филипп? -Живи ради детей, они теперь всегда будут рядом с тобой и мы с Анжеликой тоже. Воспитай их так, как бы воспитывал он. Дай им любовь за двоих а остальное приложится. — После его слов, я привела себя в порядок, выгнала из комнаты детей кормилицу и сама стала их кормить. Я смотрела на них с такой любовью и нежностью, нежно перебирала их волосики, и именно в том момент я пообещала сама себе, что наши дети ни в чем не будут нуждатся, я научу их всему, а главное я верну нам прежнее положение. Я сделаю все, что будет в моих силах. Все от чего Жоффрей мог бы гордится нами! Анжелика и Филипп, всегда были рядом и помогали мне во всем, с их помощью я встретилась с Месье Молином. Он рассказал, что муж оставил мне наследство и это стало основным стимулом к действиям. Я начала упорно работать. При помощи Филиппа, открыла свое заведение, и также с его наставления сменила имя, теперь я Луиза де Моранс, что бы не привлекать лишнего внимания громким именем Луиза Пейрак. И это сыграло положительную роль, мои дела пошли в гору, со временем у меня появились торговые корабли, я купила дом не далеко от Плесси. Именно там в новом доме я растила детей. Они постепенно росли, росли и жеребята которых родила Ангел от Грома, они были такие черные, словно ночное без лунное небо, с белыми полосками на носу и такими же насочками. Ангел всегда оставалась со мной, Гром же сбежал в день казни мужа, конюх не сразу заметил его пропажу, долго искали, к сожалению не нашли. Детей я учила ездить на лошадях, они учились за ними ухаживать. Их лошадьми стали Смерчь и Тайфун, такие сильные и мощные каким и был Гром. Когда им исполнилось шесть лет они увидели, как я фехтую с Филиппом и весьма заинтересовались этим. Иногда я была с ними строга, но лишь в те моменты когда они не могли что-то поделить или ссорильсь из-за пустяка. В очередной раз их ссоры я наказала их, и услышала как Контор пршептал Глорианде: -Мама, нас не любит! — От этих слов мое сердце заныло, я присела перед ними на колени и крепко обняла: -Солнышки мои, я вас очень люблю, я просто хочу чтобы ты вы жили в мире и всегда знали, что можете положиться на друг друга в трудную минуту. Простите, если бываю строга с вами. — Прости нас, мама, мы больше не будим ссориться — почти хором сказали они. -Все хорошо мои дорогие идите, поиграйте. -Мама, а хочешь я спою тебе песню? -Спросил Контор, на что я кивнула. И он спел, ту песню которую когда то пел Жоффрей. Его лицо и голос частично стерлись из моих воспоминаний, его портрета у меня не было, а в лицах детей не было его черт, они похожи на меня. Но голос сына заставил вспомнить: Тулуза, прием в Отеле Веселой Науки, шумный вечер, от которого быстро наступает усталась, наша спальня, его объятия и песня. — Из этого воспоминания меня вырывает вопрос дочки: Мама, все хорошо? Ты так долго нам не отвечала, что мы с Котором испугались. — Не волнуйтесь, я в порядке, сынок откуда ты знаешь эту песню? - Марго меня научила, а еще смотри, что мы с ней посадили. -Через секунду я увидела фиалки — Мама, правда красивые? - Правда —это все, что я могла сказать. Морго мы нашли давно и с тех пор она живет с нами, занимается с детьми, помогает другим слугам по дому, ухаживает за садом. А теперь фиалки посадила. Вдыхая их запах я пытаюсь вспомнить его лицо но безуспешно. Так и текли наши дни, и приближался седьмой день рождения детей.