Хранитель магии II: тайна чёрной шкатулки.

      Густой пар, валивший из трубы красного поезда, а также звонкий гудок, прозвучавший так весело и задорно, говорили о том, что на платформе девять и три четверти вновь оживление и суматоха, начался новый учебный год в школе магии и волшебства Хогвартс. Студенты спешили занять самые лучшие места в вагонах, прощаясь до самого начала зимних каникул со своими родителями, целуя их и крепко обнимая.       Вокруг царила атмосфера радости и счастья, миру волшебников ничего не угрожало уже одиннадцать лет. Одиннадцать лет назад в стенах Министерства на глазах почти у всего Магического мира был повержен самый злейший враг — Тёмный Лорд Волан-де-Морт. Именно тогда его смерть была признана окончательно, а слава Гарри Поттера возросла почти до самых небес. Оставалась лишь одна крупица не выясненной до самого конца — бывшая студентка Хогвартса, Джейн Уоллис. Вопросов возникало огромное количество, одни полагали, что Змей Искуситель просто околдовал девушку Империусом, и она выполняла все его прихоти, потому что магглорожденная не могла так поступить, ну, а вторую половину возглавляла знаменитая подруга Гарри Поттера — Гермиона Грейнджер, на данный момент Уизли. Она утверждала в суде, который состоялся над чудом выжившими в последней схватке Пожирателями Смерти — Грегори Гойлом и Рудольфусом Лестрейнжем — что Джейн Уоллис добровольно вступила в ряды недругов, ибо её поведение не было похоже на то, как ведут себя под Империусом, её разум был чист и ясен, глаза горели огнём. И вот именно в них, по словам Грейнджер, читалась страсть и увлечённость тем делом, которое удалось провернуть горстке безвольных крыс, подчиняющихся приказам Волан-де-Морта. Но, увы, её догадки не имели подтверждения, а также многие за глаза потешались над тем, что Круциатус Беллатрисы Лестрейндж не пошёл ей на пользу, поэтому эти домыслы остались за дверями зала заседаний. Также с жадностью обгладывались общественностью и другие интересные факты, касаемые личности Уоллис — её беременность. Практически все были уверены, что отцом её ребёнка был кто-то из Пожирателей Смерти. Чаще всего камни падали на Августа Руквуда, но и эта версия была провальной, так как Пожиратель был мёртв. Опрашивали и мужа покойной Беллатрисы, но и мистер Лестрейндж не признавал своего отцовства и говорил о том, что никогда не вступал в интимные отношения с Джейн Уоллис. Министерство Магии не верило ему ни на унцию, однако, вся потраченная их зельеварами Сыворотка Правды давала лишь один ответ — Рудольфус не лгал. Проверяли подобным способом и остальных Пожирателей, но всё было тщетно. Загадка не имела решения. Оставалось лишь одно — гадать на кофейной гуще, как это делала в подобных ситуациях Севилла Трелони, и не верить. А по возможности ждать ребёнка, который придёт в Хогвартс и будет носить фамилию одного из Пожирателей Смерти, а возможно и фамилию матери. Хотя и такой вариант был смешон, так как защитить своё дитя можно лишь одним способом — дать ему другую фамилию.       Выступал перед судьями и Драко Малфой, которого тоже коснулась данная тема. Он был вызван повесткой, а не пришёл добровольно, поэтому Малфой-младший отвечал на вопросы с большой неохотой, как обычно растягивая гласные звуки в словах и раздражая тем самым зал присяжных и свидетелей по данному делу. Но содержимое его ответа было весьма интересно публике. Он, на удивление всем, сказал, что Джейн Уоллис не нападала на жителей Малфой-мэнора в день смерти его матери, а даже наоборот, пыталась защитить. Благодаря всему выше сказанному, общественность была запутана так, что не могла выбраться из клубка фактов и утверждений.       Однако, вскоре имя Джейн перестало пестрить в газетах, а спустя три года и вовсе исчезло, сменившись на более актуальные темы того времени.       На ряду со случившимся в семье Малфоев и этим судом, судьи решили смягчить меру наказания для Малфоя-старшего, чтобы избежать возможности полного исчезновения данной чистокровной семьи. Отец должен был быть рядом с сыном в такие тяжёлые минуты, поэтому его отпустили из Азкабана с тем условием, что он не высунет своего носа из имения в течении пяти лет, не будет участвовать в важных делах Министерства, можно сказать, попросту исчезнет с глаз на некоторое время. Глава семейства клятвенно пообещал выполнить все условия и сразу же после суда отправился домой вместе с сыном.       Остальные Пожиратели Смерти должны были отбыть все свои сроки в стенах тюрьмы, как говорят, от звонка до звонка. Самым первым вышел на свободу Нотт-старший, он стал похож на древнего, видавшего все виды, старца. Недолго думая, мужчина осел в своём имении, и о нём никто ничего не слышал.       Отец Гойла скончался в Азкабане практически сразу же, как узнал, что его сын был в Министерстве Магии в тот роковой час, когда Волан-де-Морт в очередной раз пробрался внутрь и потерпел фиаско. Его сыну предстояло отбывать своё наказание в течении десяти лет в одной из камер мрачной треугольной тюрьмы среди холодных вод моря, и, если бы его отец остался жив, на свободу бы они вышли вместе.       Выпущенные на волю Верные Псы Волан-де-Морта старались сразу же найти себе дело, ведь им это было гораздо проще, чем обычным магам, деньги имеют вес везде. Бывшие Пожиратели Смерти по-прежнему были в курсе всех дел, творившихся в Магическом Мире. Но собираться вновь на собрания, а также вести беседы они уже не могли, да и не желали. Редко кто из них даже здоровался друг с другом, дабы не привлекать лишнего внимания к своим персонам.       Но даже и при таком раскладе дел, Лютный переулок никуда не исчез. Как и во времена Тёмного Лорда, там продолжали ходить мрачные ведьмы, предлагавшие купить у них вороньи потроха в полцены, мелкие воры, чистившие карманы порядочных волшебников и волшебниц, и по-прежнему стояли лавочки с потёртыми и грязными надписями, где можно было приобрести товары, которые несли в себе частичку тёмной магии.       И вот перед каждым началом учебного года, на противоположной стороне от Лютного переулка, юные волшебники продолжали жить и радоваться. Косой переулок стал ещё красивей и ярче, появилось много новых лавочек — кафе с интересным названием "Как у Фортескью", там любители сладкого могли окунуться в прошлое и поесть вкуснейшего мороженого, новый зоомагазин, где было огромное количество разнообразных животных, киоск с письменными принадлежностями, где была возможность купить самозаполняющееся чернилами перо, новое ателье с приемлемыми ценами и всякие другие магазины, которые тоже понравились всем без исключения.       Все вещи, купленные там, бережно и с любовью были упакованы в чемоданы, а затем одним резким движением волшебной палочки укладывались в вагон Хогвартс-экспресса.       Прогудел последний звонок, и поезд начал двигаться вперёд медленно, как огромная черепаха. Из окон тут и там было видно детей, махавших своим родителям на прощание. Всё это не приводило в восторг лишь одного тёмноволосого мальчика, сидевшего у окна, и наблюдавшего за тем, как одна мамаша практически бежала вслед за поездом и что-то кричала своему чаду, сидевшему в соседнем вагоне. Эта картина его раздражала лишь потому, что единственный родственник — бабушка, не смогла проводить этого юнца в школу. Однако, причин для этого была масса — больной дядя, заработавший себе астму, а также сама бабушка не являлась волшебницей. Она смогла проводить внука лишь до платформы под номером девять, нежно прижать к себе и поцеловать в макушку, сдерживая, наворачивающиеся на глаза слёзы. Мальчик не мог винить её за всё это, но детское сердце разрывалось на куски от того, что ему так паршиво и одиноко.       Сквозь толщу такой гнетущей тоски сумел прорваться голос мальчика, неожиданно заглянувшего в купе:       — О, привет. Ты тут один? — улыбался он. — Можно присоединиться, а то все места заняты? — теперь этот незнакомец вошёл в купе полностью и его можно было рассмотреть во весь рост.       Он был плотного телосложения, бросавшееся в глаза сразу, потому что джинсы, в которые он был одет, обтягивали его пухлые ноги так плотно, что, казалось, они вот-вот лопнут по швам. Такая же история была и с серой водолазкой. У него были густые русые волосы и добрые светло-карие глаза.       Он продолжал мило улыбаться и покорно ждал ответа.       — Да, можно, — буркнул ответ мальчишка с тёмными волосами, он понимал, что этот пухлый парень не виноват в его плохом настроении, но он не мог контролировать свою обиду, поэтому эта короткая фраза получилась сухой и резкой.       — Меня зовут Марк, а тебя? — продолжил разговор пухлый мальчик, вовсе не обращая внимания на грубый тон и продолжая улыбаться краешками тонких губ, он присел напротив собеседника и уставился на него, рассматривая его лицо, заглядывая в ярко-голубые, как небо, глаза.       — Вальтерис, — ответил юнец, а его левая бровь поползла вверх, показывая свою заинтересованность в той наглости, которая исходила от ворвавшегося в купе Марка.