Хранитель магии II: тайна чёрной шкатулки.

      В Министерстве Магии всегда с утра бывает много народу. Волшебники спешат на работу, толпа двигается медленно в сторону лифтов. Это утро было бы самым обычным, если бы не одно "но", Гарри Поттер был зол, он был готов разорвать каждого, кто не давал проходу или нечаянно толкнул. Мужчина торопился тоже и буквально влетел в лифт, наступив на ногу какому-то толстяку.       — Простите, — процедил сквозь зубы Гарри, даже не взглянув на пострадавшего от его налёта.       — О, ничего страшного, мистер Поттер, — учтиво отозвался волшебник в тёмно-синем костюме и матово-чёрной мантии, — Я не сержусь, более того, я рад, что еду с вами в одном лифте.       Эта невинная фраза разозлила Гарри ещё больше. Фанаты до сих пор не давали ему проходу. Даже устроившись на работу в аврорат, он думал, что там нет таких личностей, но он очень сильно ошибался. Каждый молодой аврор мечтал работать с ним в паре. Поначалу всё это нравилось ему, но везде важна мера, даже в популярности. И теперь, спустя столько лет после битвы за Хогвартс, эти взрослые усатые дядьки в дорогих костюмах, лебезящие перед ним при любом удобном случае, казались такими мерзкими и гадкими, что где-то в глубине души он мысленно посылал в них Петрификус Тоталус или чего похуже, лишь бы не видеть их лица.       Поттер не стал ничего отвечать на эту фразу, лишь сдержанно кивнул в ответ, а затем и вовсе отвернулся и смотрел на дверь.       — Управление Министерством Магии, первый уровень, — промурлыкал женский голос, оповещающий всех о том, до какого этажа добрались пассажиры лифта.       Это был тот самый этаж, куда направлялся Гарри Поттер. Он, не взглянув на толстяка, поспешил покинуть лифт. Этот уровень представлял собой просторное помещение с широкими фиолетовыми ковровыми дорожками на полу, каждая дверь офиса была сделана из красного дерева, и на каждой была прикреплена табличка с именем владельца кабинета. Мужчина прошёл немного вперёд и остановился напротив двери с надписью: "Министр Магии Кингсли Бруствер". Гарри был с ним знаком очень давно, но всё же этот человек теперь имел огромный вес в обществе, поэтому Поттер волновался. Он потоптался немного в коридоре собираясь с духом перед тем, как постучаться в дверь.       — Войдите, — послышался женский голос из-за двери, он принадлежал секретарю.       Войдя в просторный кабинет, Поттер увидел, что за столом сидела миловидная женщина лет тридцати пяти, на ней был одет красивый изумрудного цвета брючный костюм и белая блузка. Её длинные светлые волосы были собраны в замысловатую высокую причёску. Она носила очки в красивой золотистой оправе, подчёркивающей блеск её светло-карих глаз. Секретарь мило улыбнулась, а затем сказала:       — Доброе утро! Я вас сразу узнала, мистер Поттер! — её голос, как оказалось, был довольно писклявым и явно не сочетался с её внешностью, делая образ немного комичным. — Господин Министр у себя, вы можете зайти к нему, — вместо словесного приветствия Гарри лишь сдержанно кивнул и постучался в дверь, за ней сначала послышались шаги, а затем и приятный мужской голос.       — Войдите!       — Доброе утро, Господин Министр! — поздоровался Поттер, топчась у входа в кабинет.       — Доброе утро, мистер Поттер! — Кингсли Бруствер широко улыбнулся ему. — Входите! — плавным жестом руки Министр пригласил Гарри присесть на стул, а затем запер дверь, накладывая на неё Оглушающее заклятие.       Кабинет был огромным и светлым. Белый тон обоев хорошо сочетался с тёмной мебелью. Два небольших кожаных кресла с резными ножками стояли друг напротив друга возле огромного каменного камина. На круглом журнальном столике, стоящем в центре, лежала довольно высокая стопка документов. Видимо, Министр, сидя в одном из кресел, читал их, делая небольшие пометки в записной книжке, которая тоже лежала на столике. В помещении было много стеллажей, заполненных всевозможными папками и книгами. Был также и красивый письменный стол из красного дерева. Поттер подошёл к этому столу и присел на стул, следя за тем, как мистер Бруствер берёт в руки свою записную книгу и садится за стол напротив него. Министр Магии выглядел всё также безупречно, на нём была одета красивая мантия ярко-синего цвета и такого же цвета шапочка с жёлтой кисточкой. Его карие глаза излучали уверенность, он смотрел прямо в лицо Поттеру и продолжал улыбаться.       — Удивительно видеть тебя здесь, Гарри. Что стряслось? — спросил мистер Бруствер. — Может быть чаю или кофе? Думаю, что разговор будет долгим, — не дожидаясь ответа, Министр щёлкнул пальцами и перед ними стояли чашки с горячим чаем и вазочка с печеньем.       — Я пришёл прояснить одну ситуацию, — Гарри не знал с чего начать, ведь ещё пару минут назад на его лице читалась решительность, а сейчас весь пыл куда-то исчез, потому что радушие этого человека было мощным оружием против злобы, но раз он пришёл сюда, то не намерен отступать, — я бы хотел поговрить с вами о Хогвартсе. В этом году туда пришли первогодки, и среди них появился мальчик с довольно интересным именем. Вальтерис Марволо Мракс, — едва Поттер произнёс имя студента, как улыбка тут же исчезла с лица Кингсли Бруствера, теперь он посмотрел на Гарри довольно серьёзным взглядом, однако, не стал перебивать и терпеливо ждал, пока тот выскажется, — я узнал об этом случайно, но, — Поттер замолчал, и эта гнетущая тишина повисла в воздухе, но ненадолго, — но, увы, не от Министерства Магии, — Бруствер положил обе руки на стол, а затем сложил их домиком.       — Я ждал этого разговора, но не думал, что он состоится так скоро. Не то чтобы я не был готов к нему, просто я заметил твоё волнение на лице, ещё когда ты стоял в дверях. Но как бы то ни было, я отвечу на твой вопрос, — Гарри напрягся, ожидая услышать долгожданное объяснение. — Да, Министерство Магии не стало говорить тебе об этом мальчике, и не потому, что забыло, а потому, что это больше тебя не касается, — от удивления лицо Гарри вытянулось, он не мог вымолвить и слова. — Ты выполнил своё предназначение и заслуживаешь отдыха.       — Что значит, это меня больше не касается? — воскликнул Поттер, отойдя от шока.       — Гарри, послушай, этот ребёнок — дело, которым занимается Министерство. Полагаю, что я правильно поступил, не сказав тебе о нём. Я ожидал твоей бурной реакции. Поверь, так будет лучше для всех, — говоря это, голос Министра Магии даже не дрогнул, хотя в глубине души Кингсли очень сильно переживал, видя, как Поттер справляется со своими чувствами.       — Для кого это "для всех"? Для вас? Я не понимаю! Мракс — фамилия, очень тесно связанная со мной и, самое главное, не по моей воле. И я хотел бы знать, кто он такой! И мне кажется, что вы владеете достаточной информацией об этом Вальтерисе, — теперь возмущение и обида бурлящим потоком выходили из него, Гарри не мог остановить себя, — я имею полное право участвовать в этом!       Кингсли тяжело вздохнул, показывая тем самым, что он полностью согласен, но в его следующей фразе прозвучали нотки раздражения:       — Я всё прекрасно понимаю, но эта информация закрыта от посторонних глаз, однако, зная тебя и твой характер, я вижу, что ты настроен решительно, поэтому могу заверить, что если нам понадобиться, а я верю, что это всё всего лишь ошибка, помощь, то я обязательно приду к тебе, — мягкая полуулыбка Министра говорила о многом, этот человек не станет ничего рассказывать.       — Волан-де-Морт тоже появился не случайно, и всё начиналось также, в детстве, когда ребёнок должен быть невинным, он уже наловчился изворачиваться и врать, и никто не мог вычислить его, никто ни сном, ни духом не видел его пакостных дел. И если бы Дамблдор... — тут уже Бруствер не выдержал и высказался.       — Профессор Дамблдор никогда не стал бы сразу, а самое главное громогласно, выявлять нарушителя. Тебе ли этого не знать! Он ждал семь лет, прежде чем сообщить тебе страшную весть о том, чем ты являешься для Тёмного Лорда. Семь лет! Всё для того, чтобы не навредить твоей несформировавшейся до конца детской психике, — проговорил Кингсли, слегка прищурившись. — И ты считаешь, что мы должны прямо сейчас заявиться в Хогвартс и схватить мальчика, а затем начать пытать? — Поттер насупился, осознавая, что Министр был прав. — Нет! Мы не станем так поступать. Однако, я твёрдо уверен, что помощь тебе в этом вопросе поступит извне, и её имя — Гермиона Уизли. Среди вашей троицы она единственная, кто может знать, что будет, на три шага вперёд. Увы, некоторые её логические умозаключения имеют право на существование, Гарри, — левая бровь Кингсли поднялась, и эта незначительная пауза имела очень важное значение, Поттер не понял намёка, он хотел было начать возмущаться вновь, но Министр его опередил сказав, — на этом, как я понимаю, наша беседа должна закончиться. У меня слишком много дел, — он указал рукой на ту самую кипу бумаг, что лежала на журнальном столике.       Хлопая глазами от недоумения, Гарри молча встал и подошёл к двери, но едва он взялся за ручку, чтобы открыть её, как Кингсли бросил ему вслед всего одну единственную фразу, которая разрушила всю обиду и злость в душе Поттера и заменила её на уныние и апатию:       — Счастье можно найти даже в тёмные времена, если не забывать обращаться к свету. Помни об этом!       На ватных ногах Гарри вышел из кабинета и, не обращая никакого внимания на секретаршу и не прощаясь с ней, буквально ввалился в коридор. До самого вечера он был сам не свой, чем удивил большую половину своих коллег и подчинённых. Фраза Альбуса Дамблдора, которую процитировал Кингсли Бруствер, звенела в его ушах не переставая, она словно оживила в памяти те моменты, когда бывший директор Хогвартса был его наставником, профессором. Она своими острыми тонкими когтями вновь всколупнула старые раны, заставляя их кровоточить. Когда же он вошёл к себе домой, его встречала Джинни, она заметила сразу же, что с её мужем что-то не так.       — Гарри, любимый, привет! — женщина старалась не показывать, что видит его состояние, поэтому делала всё как обычно, чтобы не спугнуть; она знала, что рано или поздно он расскажет ей всё сам. — Как прошёл твой день? Мой руки и за стол, Джеймс, Альбус и Лили уже в своих комнатах, сегодня наша крошка сказала своё первое "Агу!".       Слушая рассказ жены, Поттер почувствовал, что его сердце ёкнуло, а затем кто-то, сидящий внутри его грудной клетки, сжал его в холодные стальные тиски. Это не было больно, но неприятное чувство стыда накрыло его с головой. Джинни была единственным человеком, кто знал все его недостатки, но терпел их, кто видел сквозь его улыбку печаль, но старался поддержать и найти выход из тяжёлой ситуации. Она. Она была всем. Она была его семьёй и его душой, и сердцем. И всё это заставило Поттера начать говорить.       — Я был сегодня у Министра Магии, — зрачки Джинни стали большими, она боялась именно этого, она всей душой не желала начинать всё с начала, но, увы, судьба распорядилась иначе, женщина промолчала, продолжая слушать Гарри, — он сказал мне, чтобы я не вмешивался! Джинни! — теперь его голос звучал странно, нервозность перемешалась с обидой в довольно взрывоопасный коктейль. — Почему? Я же ведь не полезу нарожон, не стану вести допрос с пристрастием, я просто ... — теперь его было не остановить, поэтому женщина подошла ближе и просто обняла его, прикасаясь к нему всем телом, даря своё тепло и пытаясь поделиться с ним хотя бы каплей спокойствия, которое у неё осталось, пускай даже и в таком малом количестве.       Сначала Гарри было начал бурчать, но тёплые объятия стали своего рода панацеей в такой ситуации. И он сдался. Он обнял её в ответ, вдохнув аромат её волос и кожи.       — Гарри, пускай всё идёт своим чередом, если нужно будет, то дорога сама приведёт тебя к этому Вальтерису. Может стоит поверить Брустверу и не лезть? — тихий голос жены убаюкивал, но зверь, колотивший в груди своими мощными лапами, не давал покоя, он хотел вырваться наружу.       — Я всё думал и думал, а вот сейчас решил, что я могу вести расследование и без ведома Министерства. У меня нет столько информации, как у них, но у меня есть Рон и Гермиона. Вместе мы справимся, — это заявление не обрадовало Джинни, поэтому она вырвалась из его объятий и подошла к окну, уловив перемену настроения жены, Поттер сделал пару шагов в её сторону и остановился, а затем произнёс, — дорогая, мне это нужно. Я чувствую это.       — А я чувствую, что мой муж свихнулся! — женщина резко повернула голову и зло посморела на мужа. — Ты приходишь домой, когда дети уже спят, на выходные тебя постоянно вызывают в отдел! Гарри! У тебя семья! Неужели ты до сих пор этого не понял? Ты забыл, как подскакивал среди ночи в холодном поту? Ты забыл?! — она была похожа на рыжую бестию, её глаза пылали огнём, всё что ей хотелось — это видеть мужа и детей, играющих вместе в детской, совместные пикники и походы по магазинам.       Она была права! Она надеялась на это, но холодный взгляд Поттера говорил об обратном, он молча развернулся и зашагал прочь из гостиной.       — Гарри! — её голоса он уже не услышал.       Поттер вышел на улицу. Осенний холодный ветер тут же попытался обнять его, мужчина быстрым шагом пошёл вдоль улицы, кутаясь в пальто. И уже глубокой ночью, когда дом под номером двенадцать на площади Гриммо спал, он тихо вошёл и на цыпочках пробрался в комнату своего покойного крёстного Сириуса Блэка. Это помещение было решено на семейном совете оставить в том же первозданном виде, как и во времена, когда жил его родственник. Именно эта комната стала его спасением этой ночью.       Молодая красивая осень, некогда разодетая в золотое платье, постепенно превращалась в старуху. Листва облетела с деревьев, и лес казался тоненьким и прозрачным. Хмурые облака не давали лучам солнца протиснуться сквозь их толстые тела и подарить земле остатки своего тепла. Сентябрь был на исходе. Вальтерис день за днём всё лучше и лучше усваивал азы Магии, хотя это было не так-то просто. История Магии — предмет, казавшийся всем нудным, был ему интересен, Мракс записывал подробно все лекции и даже порой сидел в библиотеке вплоть до её закрытия, читая книги с тем или иным понравившимся ему фактом из истории. Конечно же, его очень интересовала сама школа. Он узнал очень много из литературы об основателях Хогвартса и понял, что Пенелопа Пуффендуй была единственной из основателей школы магии, которая считала, что обучать волшебству можно абсолютно любого ученика, её либеральные и альтруистические принципы не распространялись на домашних эльфов, поэтому она их защищала, но сами существа не горели желанием получить свободу, они были созданы для работы и получали огромное удовольствие, приготавливая пищу для учеников.       "Так вот откуда взялась тогда тарелка с омлетом!"       Кандида Когтевран, оказывается, спроектировала Хогвартс и придумала название этого магического учебного заведения после того, как ей приснился сон о бородавчатой свинье, ведущей её к скале у Чёрного озера. Именно ей Хогвартс обязан своим внешним видом. Основатели школы магии использовали при строительстве замка чертежи, которые принадлежали Когтевран. Доподлинно известно, что женщина придумала использовать меняющие своё положение лестницы, исчезающие комнаты.       "Исчезающие комнаты? Ну, за всем этим мне есть к кому обратиться. Марк! Думаю, что он разузнает всё у старших и поведает мне об этом. Тогда будет легче искать Тайную Комнату."       Читая о Годрике Гриффиндоре, Вальтерис был очень удивлён. Он даже сначала не поверил своим глазам и пролистал пожелтевшие от времени страницы древнего фолианта ещё раз.       "Ого! Оказывается, что Годрик попросил выковать свой меч у короля гоблинов лишь для одной цели — сражаться с магглами. Согласно своеобразному кодексу чести той эпохи, чародеи считали, что нельзя пользоваться магией против обычных людей. А так как времена были неспокойными, приходилось защищать честь в различных дуэлях, Гриффиндор использовал меч, чтобы сохранить свою жизнь, так как был благородным человеком, считавшим, что с магглами лучше решать вопросы, используя их методы. Ничего себе! Так значит этот славный факультет не так чист, как на самом деле мне казалось! К тому же Салазар Слизерин и этот Годрик поначалу были лучшими друзьями, но со временем, когда Салазар стал отбирать учеников, основываясь на чистоте крови, их дружбе пришёл конец. Тем не менее, два этих легендарных волшебника были похожи друг на друга. Годрик и Салазар часто предпочитали одних и тех же учеников, что говорило об их схожем мышлении."       Узнав всё это, Вальтерис пришёл к одному единственному выводу, что состязаться в силе этим факультетам, по крайней мере, смешно. Ведь у каждого из них имелись сильные стороны. Однако, эти сведения были своеобразной невидимой защитой от постоянных перешёптываний за спиной и удивлённых взглядов, которых вскоре стало на порядок меньше, чем в первые дни его пребывания в школе. Он знал об этом, так как однажды ему рассказала его учительница в маггловской школе, что привычка появляется лишь спустя двадцать один день. И действительно, этот факт был на лицо. Лишь самые отъявленные хулиганы и задиры продолжали глазеть на него и показывать пальцем.       Однако, вскоре уныние Мракса сменилось на дикий интерес, потому что ему было любопытно наблюдать за тем, как порой кичится Флинт, рассказывая о своём отце-спортсмене. Этот парень и сам довольно крепко сидел на метле, доказывая ещё раз всем, что он будущий профессиональный игрок в квиддич. Вальтерис же не показывал таких успехов на занятиях по полётам на метле. Эта деревянная палка с прутьями не желала его слушаться, поэтому он не выписывал кренделей в небе, а спокойно взлетал и опускался, как говорила ему мадам Трюк. Ральф отличался и на Зельеварении, потому что именно тогда он продолжал зло шутить над той же самой гриффиндоркой Венди Таулер, с которой столкнулся ещё на первом занятии. То он бросал ей под ноги червей с ближайшего стола, то незаметно пачкал одежду или сумку в какой-нибудь непонятной зловонной жиже из котла. Мракс недоумевал, почему же он так поступает, ведь эта девочка была неплохой. И когда всем было необходимо разбиваться на пары, Вальтерис часто работал над новым зельем именно с ней, потому что она была отличным помощником.       Тяжелее всего было Мраксу на занятиях по Защите от Тёмных Искусств. Эту дисциплину, как оказалось позже, вёл Адам Бутмэн. И было отчётливо видно, что он невзлюбил Вальтериса с первой же минуты пребывания его на уроке. Профессор задавал ему много вопросов, пытаясь пробить брешь и найти слабое место, но Вальтерис не ударил в грязь лицом, так как тщательно готовился к каждому его занятию. Он знал, что этот преподаватель очень дотошный. И пускай первое полугодие пока они изучали лишь теорию, но как оказалось после, именно она поможет первогодкам начать разбираться в самом наидревнейшем искусстве — защите от тёмных чар противника.       Мракс за всей этой суматохой совсем позабыл про приглашение в клуб профессора Слизнорта. Мальчик вспомнил об этом чисто случайно, когда на занятии по Зельеварению кто-то из ребят не начал громко шептаться о клубе слизней. И это был никто иной, как Ральф Флинт. Он с таким энтузиазмом рассказывал своему соседу о том, что когда-то его отец был на такой вечеринке, и ему очень там понравилось.       "Чёрт! Я совсем забыл! Хотя, я не дал ему положительного ответа, но теперь, когда я знаю, что Флинт пойдёт туда, я должен быть там обязательно. Мало ли что он там ляпнет. Это может быть полезной информацией. Значит решено — я иду завтра в этот клуб!"       Время пролетело незаметно. Вечер не предвещал быть ужасным, так как всё шло как надо, даже лучше. В гостиной Слизерина не было ни души, поэтому Мракс прошёл её беспрепятственно. Тёмный коридор был таким же холодным, как и всегда. Наколдованный им Люмос помогал не врезаться в угол и не заплутать в лабиринте коридоров. До кабинета профессора Слизнорта оставалось совсем немного, лишь один длинный коридор. Идя по нему, Вальтерис почувствовал, что на него кто-то смотрит. Он остановился и стал оглядываться, никого рядом не было. Едва мальчик сделал пару шагов, как тотчас из стены вылетело привидение. Это был Кровавый Барон. Вальтерис еле сдержал крик — столь неожиданным оказалось появление этого полупрозрачного тела, чей сюртук был покрыт кровью. Он предпочёл молчать и ждать того, что скажет ему Барон.       — Добрый вечер, юноша. Судя по всему, вы направляетесь в класс Зельеварения. Профессор Слизнорт. Хм-м-м, — Мракс поёжился, но продолжал молча взирать на привидение, — это значит, либо вы провинились и идёте на отработку, либо вы спешите в его знаменитый клуб, — Кровавый Барон показал оскал, это была явная пародия улыбки.       — Добрый вечер. Нет, я не провинился. В остальном вы правы, я иду на собрание, — оскал превратился в своего рода ухмылку.       — Старина Гораций как всегда в своём репертуаре. Продолжает собирать вокруг себя лучших учеников. Видимо, он, как и я, увидел в вас что-то особенное. Похвально, — громко хохотнув, привидение переместилось чуть левее, теперь Вальтерис стоял прямо напротив него и мог рассмотреть его лицо. — Как проходят ваши поиски? В прошлую нашу встречу мы не слишком хорошо разошлись. Вы что-нибудь узнали из недр библиотеки? Мои товарищи по несчастью говорили мне однажды, что видели вас, сидящего там допоздна, — теперь взгляд Барона стал серьёзным, как никогда прежде.       — Да, — дал короткий ответ Вальтерис, а затем, немного подумав, спросил, — скажите, пожалуйста, что вам известно о Тайной Комнате? — Мракс понимал, что рискует, но желание докопаться до истины было огромным, сначала на лице Кровавого Барона поселилось удивление, а затем выражение стало прежним.       — История повторяется, мой юный друг! — Вальтерис замер, ожидая дальнейшей фразы. — Тайная Комната была создана Салазаром Слизерином, но имела несколько иное предназначение, чем это показано сейчас. Он создавал её, чтобы однажды укрыться там вместе со своими учениками и обучать их Магии. Тёмной Магии, — хриплый голос привидения создавал атмосферу таинственности в этом мрачном узком коридоре, но Мракс не обращал никакого внимания на всё это, потому что слушал его очень внимательно, запоминая каждое слово. — Это был своего рода дуэльный класс, но, когда Салазар рассорился со всеми остальными создателями этой школы, то решил поселить там чудище, способное уничтожить любого, кто встанет у него на пути.       — И это был Василиск... — прошептал в пустоту Вальтерис, Кровавый Барон исчез также быстро, как и появился.       "Выходит, что Слизерин просто желал обучать талантливых чистокровных волшебников. Только и всего? Хм-м-м. Видимо, обида была настолько сильной, что он поселил туда живое смертоносное оружие, которое потом убил Гарри Поттер. И если Василиска может приручить лишь тот, кто говорит на языке змей, так значит... Значит этот Поттер был змееустом! Но как? Мне срочно нужна книга этой проклятой Грейнджер!"       Мысли роились у него в голове, пазл не желал складываться, что-то всё время ускользало от него, но он не мог понять, что именно. На собрание Вальтерис пришёл с небольшим опозданием, профессора Слизнорта в кабинете не было, но где-то за стеной послышались голоса. Двигаясь на этот шум, Мракс наткнулся на дверь, ведущую, по-видимому, в комнату профессора. Вальтерис долго не решался постучать, но какая-то внутренняя сила заставила его это сделать. Стук получился довольно громким и заполнил собой всё помещение, а за стеной прекратились разговоры, послышались шаги.       — Одну секундочку, — пролепетал голос Слизнорта за дверью.       Когда же в дверном проёме появилась внушительных размеров фигура профессора, Мракс сразу же нарисовал на своём лице улыбку, пытаясь вести себя доброжелательно и максимально естественно, хотя на самом же деле всё было совершенно иначе: сердце колотилось в груди, как бешеное, ладони вспотели. Но он не растерялся и произнёс:       — Добрый вечер, профессор!       — Мерлинова борода, мистер Мракс! Я вас уже и не надеялся увидеть у себя! Добрый вечер! Проходите же скорее! — лицо мужчины было скрыто во мраке кабинета, но Вальтерис знал, что его щёки стали румяными, а усы слегка распушились от радости, что ему удалось заманить его к себе.       Мракс вошёл в небольшую, но довольно уютную комнату, где уже собралось человек восемь. Они сидели за круглым столом, накрытым белоснежной скатертью, перед ними стояли красивые чашечки с горячим чаем, от которого всё ещё шёл пар. Эти ребята были из разных факультетов, на мантиях у них были гербы и Слизерина, и Гриффиндора, и Когтеврана. В клуб даже затесался пуффендуец, сидевший ближе к камину. Он постоянно вертел головой, рассматривая всё вокруг и изумляясь тому, видимо, что его вообще пригласили на эту своего рода закрытую вечеринку.       — Это Мистер Мракс, знакомьтесь, — сказал Гораций Слизнорт, подойдя ближе к столу и усаживаясь на красивый стул с резными ножками, — мистер Мракс, — теперь профессор обращался к Вальтерису, — присаживайтесь рядышком, не обращайте внимание на то, что наше очередное заседание проходит в подземельях. Просто бывший кабинет профессора Вилкост сейчас, увы, занят, и я думаю, что в дальнейшем мы будем встречаться именно здесь, — мужчина произносил эту фразу с грустью, как будто тот кабинет был для него очень ценен, однако, затем профессор Слизнорт перевёл взгляд на Ральфа Флинта, который сидел сложа руки и ухмылялся, — не будем о грустном, мистер Флинт, скажите, как поживает ваш отец? Напомните мне, где он сейчас работает?       — Как вы, наверное, помните, он профессиональный игрок по квиддичу, и сейчас мой отец работает в отделе магических игр и спорта и занимает довольно высокий пост, — Ральф проговаривал каждое слово, показывая тем самым, что он сын непревзойдённого спортсмена, однако, Вальтерис лишь мысленно поморщился от того, какое при этом было выражение лица у Флинта.       — Оу, замечательно! Просто превосходно! Передавайте ему от меня привет и наилучшие пожелания, — воскликнул Слизнорт, широко улыбаясь, но спустя буквально мгновение, эта добродушная улыбка была дарована мальчику из Гриффиндора, он был явно старше и учился на курсе третьем или даже четвёртом, поэтому вёл себя гораздо сдержанный, чем Ральф, который скривил рот, видя, что профессору уже не до него. — Мистер Крессвелл, как поживает ваша матушка? Всё ли хорошо? — мальчик мило улыбнулся и кивнул ему, дальнейший их разговор Мраксу был не интересен, потому что он никого не знал из всех тех учеников, чьи родители когда-то тоже были членами его клуба.       Вальтерис стал осматривать помещение. Всё было обыкновенным и простым, лишь огромный каменный камин являлся неким украшением комнаты и создавал уют. Заседание проходило в виде дискуссии, обсуждались в основном родители этих ребят, дальше разговор дошёл до учебных дисциплин, и вот тут профессор Слизнорт говорил очень много. Он рассказывал о том, какие профессии сейчас особенно необходимы и что предстоит сдавать тем, кто собирается работать в той или иной сфере. Это занудство продолжалось два битых часа, за это время дети умаялись, желая поскорее убраться из этой комнаты.       — Как же уже поздно! Вам пора, а то с вас снимут баллы за прогулки в такое время по коридорам подземелий! Но я с вами не прощаюсь надолго, жду всех вас на следующую вечеринку, которая будет проходить перед самым Рождеством, — проговорил Гораций Слизнорт, вспленув руками в самом начале своей фразы, затем он медленно поднялся со своего места, чтобы проводить ребят.       Вальтерис хотел выбежать самым первым, но его остановил профессор.       — Юноша, как вам сегодняшний вечер? — Мракс кисло улыбнулся, провожая взглядом ребят.       Он замешкался с ответом, потому что знал, что ответить ему, собственно говоря, и нечего.       — Это всего лишь первая встреча, я ещё толком и не разобрался, что к чему, но, думаю, я справлюсь с этим, тем более мистер Флинт может мне помочь в этом, — говорил полуправду Вальтерис, делая полшага назад, ближе к двери, но едва он повернул голову, как заметил возле противоположной стены журнальный столик с фотографиями, и, к его удивлению, люди на них двигались, от изумления Мракс раскрыл рот, мистер Слизнорт заметил это и улыбаясь сказал.       — Это называется колдографии. Они намного интереснее, чем у магглов, не так ли? — мужчина еле заметно подмигнул, а Вальтерис невольно подошёл к столику, рассматривая это чудо. — На них запечатлены дети, которые входили в мой клуб. Это вот поколение восьмидесятых, есть и ребята и девяностых годов, есть и Гарри Поттер, а ещё здесь есть колдографии и постарше, но, думаю, что это не так интересно. Хотя... — мужчина замялся, видя, что Мракс смотрит на фотографию, где был изображён мальчишка с тёмными волосами и бледным лицом, это был тот самый мальчик, что некогда стал великим и сумел подчинить себе Смерть, если бы не наделал столько ошибок.       С колдографии на Вальтериса смотрел симпатичный юноша, одетый в мантию с гербом Слизерина, его практически чёрные глаза впивались в лицо, цепляясь за каждую чёрточку, и кричали — мы одно целое! Да, они были очень похожи, однако, радужка глаз у Мракса всё же отличалась. И, возможно, эта незначительная деталь чертила между ними тонкую грань.       — Это Том Реддл, — тихо произнёс фразу профессор, стоя у Мракса за спиной и невидя, как тот изменился в лице и побледнел.       Гораций Слизнорт не знал, что невидимая рука душила Вальтериса, не давая ему возможности ни вдохнуть, ни выдохнуть. Мальчик сжал кулаки, пытаясь унять эту стихию и продолжая смотреть на фотографию человека, являвшимся его отцом.       — Это довольно интересно, — промямлил он, — но уже поздно, и мне надо идти, — с этими словами Вальтерис еле заметно кивнул профессору в знак прощания и вышел из комнаты, оставив Слизнорта стоять одно по средине комнаты в полном недоумении.